***
Пов Сын Ри Экранизации — это хорошо. Ничего не имею против старой доброй сказки с приятной музыкой и всем знакомым сюжетом. С удовольствием пересматриваю "Бриолин" с любимым Джоном Траволта и другие старые мюзиклы. Но именно от новой версии "Красавицы и Чудовища" остался, мягко сказать, не в восторге. Не то чтобы это была вина актёров или самой картины, кажется, я просто стар для подобной сказки и слишком погрузился в свои мысли, позабыв о своей прекрасной спутнице, между прочим. — Оппа, тебе не понравился фильм? — Хэ Вон, как всегда, была очень мила и вызывала трепет своим милым голоском. На нас не просто так обращали внимание все вокруг. И если я просто привлекал внимание своим маленьким лицом и точёным от природы подбородком, то моя прекрасная леди могла по праву называться "каннамской красавицей". "Куколка", — могли бы сказать иностранцы. "Пластиковая", — говорили за её спиной соотечественники, но не я. Для меня девушка была чиста, нежна и прекрасна, как только раскрывшийся бутон. Впрочем, я так относился к любой представительнице женского пола. И мы медленно, но верно приходим к неожиданной правде, которая меня задела при просмотре долгожданной премьеры: «Я был вылитый Гастон». — Нет, что ты, просто перепил колы, что-то живот болит, — соврал я, чтобы не объяснять ещё и внезапно побледневшее лицо. Потому что умирать в конце не хотелось, как и бегать за несбыточной мечтой в виде красавицы. Да, я любил самого себя. Моей уверенности в себе могли бы позавидовать дрессировщики тигров. Только вместо того, чтобы запихивать голову в пасть, я шёл дальше и красовался перед людьми. А они, по моему глубокоуважаемому мной мнению, куда опаснее любого известного хищника. Я уже в четырнадцать нашёл себя в танцах и отработал победную улыбку, с которой получал каждую награду. Мне стало мало сцены и захотелось чего-то куда большего, глобальнее, горячее. Поэтому, удивив гордых моими достижениями родителей и завидующую моим успехам сестру, поступил на журфак. Что может быть более глобальным, чем интервью в разных уголках мира и обожаемые мною путешествия для очередной скандальной истории? И, конечно же, моё имя в углу страницы, громко говорящее, какой чести удостоился простой читатель. Конечно, не Лоис Лейн, но Ли Сын Ри тоже набирал неплохие обороты. Глянец уже полюбил мои истории про быстро угасающих, падающих на самое дно звёзд, когда-то блистающих на самой вершине, и тёмных лошадок, которые творят историю, но остаются в тени. — Оппа, ты слышишь меня? Должен был бы, но лишком занят самим собой. Ах да, чем вам не Гастон? — Я, пожалуй, пойду. Спасибо за приглашение. «Как же она мила. Жаль только, такие, как она, никогда не относятся ко мне серьёзно», — справедливый вывод, но девушка была тут не причём, ведь я и сам понимал, что смотреть на Ю Хэ Вон и в отражении зеркальных очков любоваться своим прекрасным отражением мог не каждый смельчак. Скорее уж самоубийца. — Да, конечно. Я вызову тебе такси, — быстро поправил я свою отросшую чёлку и, слегка улыбнувшись самому себе, довольный подошёл на остановку, останавливая машину. Девушка не стала возражать, когда я заплатил за неё, как делал это обычно, если мы путешествовали вместе. Пока что чисто по-дружески. Провожая такси взглядом, я всё думал о том, что надоедаю ей, как делал это Гастон с Бэль. Просто кручусь вокруг неё, потому что мы стали бы отличной парой, но слишком ленив, чтобы строить какие-то интриги с её родителями и добиваться ответных чувств, прибегая к насилию. Мне стало даже немного неуютно от своих мыслей. «Если рассуждать трезво, то я слишком прост и, как ни прискорбно, абсолютно эгоистичен, чтобы привлечь её внимание. Она и на свидание согласилась, лишь бы отстал, наверное». Выводы, хоть и были сырыми, но должны были остудить мою горячую кровь. Заставить изменить себя, подстроиться под образ лохматого, но таинственного Чудовища. Сменить лощеный стиль щеголя на бомжатскую одежду современной молодёжи. Стать намного интереснее в мире, где каждый считает необходимым выделиться и врёт всем и самому себе, что он не такой, как все. Единственный в своём роде. Вот только менять мне ничего не хотелось и становиться похожим на Чудовище тоже. Если он и существует, думаю, я слишком хорош, чтобы изменять самому себе и ради оригинальности скрывать своё потрясающее тело в мешковатой одежде. А потрясать там было чем. Одна задница чего стоит. Да, я улыбался своим мыслям, когда шёл домой. Думал о том, что с завтрашнего дня мне дадут новое дело, и предвкушал новое расследование. Несмотря ни на что, мне понравился фильм и компания Хэ Вон. Девушка работала моделью в журнале, для которого я писал, и в свободное время любила слушать и читать мои истории. Это единственное, можно сказать, что привлекало её во мне. То, что я пишу. Может, потому что это единственный случай, когда я упоминал кого-то другого, кроме самого себя. Это не обижало, нет. Но улыбка с лица так же быстро пропала, как и появилась. «Хотелось бы мне найти ту, которая полюбила бы меня так же сильно, как я люблю себя».***
— Квон Джи Ён? А кто это вообще? — я просматривал документы предстоящего дела и находил эту историю всё менее и менее интересной. Не особо любил работать в собственном городе. — Блин, а не мог этот Квон жить где-нибудь в Париже? На фиг ему сдался Сеул? — Помнишь такого композитора и художника, как Джи Драгон? — я кивнул, совершенно забывая о расположении одного из любимых продюсеров двадцатых, и уже с большим энтузиазмом хватался за каждую бумажку с информацией. — Мы только недавно узнали его настоящее имя и сразу же взяли интервью у школьных и университетских друзей. Как ты понимаешь, на этих фотографиях наша новая тёмная лошадка. Последние два года после армии он живёт в своём загородном доме на Чеджу и не только перестал писать песни и картины, но и отказывается контактировать с внешним миром. Да, хоть он прописан в Сеуле, но, как я уже сказал, Джи Ён предпочитает оставаться на острове. — А деньги? Он может себе позволить не работать? — спросил я у начальника, который выглядел таким уставшим, что его маленькие глаза казались совсем крошечными от опухлостей, а милый пивной животик даже не пытался спрятаться под рубашкой, угрожающе нависая на туго затянутый ремень свободных джинс. Да, у нас не любили условности и рамки, запрещающие главному редактору выглядеть слегка помятым и даже не первой свежести, судя по растрёпанным волосам, двухдневной щетине и кипе бумаг, которыми был завален большой стеклянный стол. — Вот всегда ты начинаешь с того, что хотел бы иметь сам. Финансовая независимость, да, Сын Ри-я? Таки да, наш Квончик чуть ли не самый богатый в этой чёртовой стране, где за круглосуточный труд платят копейки, а какой-то талантливый сосунок накропал с сотню хитов и в тридцать может спать в миллионах, — больная тема Хён Сок-хёна, я уже привык. — Этот парень мне в сыновья годится, чёрт возьми. — Ну, босс, не расстраивайтесь. Он всего на два года старше меня, а летал там, откуда бы я не рискнул падать, — редко принижал самого себя, но говорить начальнику, что и сам купаюсь в деньгах, владея несколькими клубами в центре Сеула и сетью ресторанов, тоже не хотелось. Иначе просто не поймёт. Где-то в двадцать пять я понял, что слишком прекрасен для среднего класса, и решил с друзьями открыть клуб в центре Сеула. Конечно же, сперва это не приносило никакого дохода, но стоило нарыть пару пикантных историй про новеньких звёздочек всея к-попа, как бесплатная реклама сделала своё дело. Тогда я почувствовал первую свободу от мыслей о деньгах и информационную власть, которая постепенно переходила в мои руки. Хён Сок-хён был неправ. Он, конечно же, читал мои истории, но, кажется, не пытался вчитываться в них. Потому что тогда бы он заметил, как несчастны были все, о ком я имел смелость писать. Неважно, были они богаты или нет. Зачем, когда ни один из них не мог наслаждаться свободным полётом наверху, пока внизу, разинув рты, стояли их кукловоды, жюри, которое за любой неправильный взмах крыльев с особой жестокостью и маниакальностью выдергивало из них перья. Людям всегда не хватало хлеба и зрелищ, и чем страшнее и медленнее будет падать звезда, тем быстрее ей найдут замену. Ведь дело не в звезде, а в небе, которое слишком большое для одного и поразительно маленькое для пьедестала на двоих. Это я понял, получив одну из последних наград по танцам и став чуть ли не принцем в своём родном городе Кванджу, но так же быстро исчезнув из восхищённых глаз своих сверстников, потому что попытался петь на одном из популярнейших шоу центрального телевидения, от нервов пропищав все слова. Мне суждено было упасть к ногам судей и оставаться на дне, замаливать грехи за неспособность петь, но не на того напали. Я поднялся, прошёл стажировку в одной из самых больших компаний Южной Кореи, где, собственно, и был наслышан о продюсере ДжиДи. Псевдонимы в нашей индустрии были не редкость, и я тоже нагло назвал себя "Победой", заявляя свои права именем Ли Сын Ри. Моя карьера началась так же стремительно, как и закончилась. Спев всего одну песню, я собрал все награды и впервые за всю корейскую индустрию эгоистично поблагодарил самого себя за старания и упорство, а потом покинул сцену. Да. Просто взял и поступил в университет, исчезая с горизонта не потому, что меня подбили и наблюдали за моим падением, а потому, что светил слишком ярко и, чтобы не ослеплять людей, самолично улетел в тень. Наблюдать за остальными. «Ха, да ты и в подмётки не годишься мне, Гастон». — Хей, мелкий, закончил восхищаться самим собой? Я перестал ухмыляться и взглянул на босса, который уже, видимо, успел привести себя в порядок, пока его светлость, то есть я, витал в облаках. — О деле хоть минутку подумал? — Да, я на днях поеду на Чеджу. Постараюсь втереться к Квону в доверие и всё о нём разузнаю. Хён Сок кивнул, соглашаясь с моим планом, так как держал меня рядом с собой не только за красивые глазки, но и верность нашему делу. — Хён, помнишь, я говорил, что и сам был когда-то айдолом? — Как не помнить, если с первого дня только об этом и говоришь? — мужчина закатил глаза и, надев кепку, направился к выходу, видимо, на заслуженный или не очень обед. — Что на этот раз? — Джи Драгон-ши был автором, который подарил мне ту песню. Помнишь, я говорил, что это было очень странно? До сих пор сожалею, что тогда не настоял на встрече с ним. Мне казалось, что это нормально, что такой знаменитый продюсер оценил моё ангельское пение и был слишком занят работой за границей, чтобы проконтролировать процесс записи его шедевра. Ну или я считал, что слишком крут, чтобы меня держали под контролем… — тараторил я, преследуя всё громче и громче вздыхающего босса. «Одышка, что ли, замучила?». — А может, всё намного проще и, написав песню о звёздной болезни, твой Квон решил подарить её тому, кто с этой болезнью вырос. Можно сказать, её основателю! — Вы о чём? — непонимающе посмотрел я на развернувшегося ко мне мужчину и стал считать секунды перед тем, как он взорвётся и решит отказаться от обеда, боясь заработать изжогу. Для него ведь стараюсь, он же терпеть не может полных людей, а себя за человека, видимо, не считает. — Что значит "твой Квон"? Он не "мой", на минуточку.***
Как я и говорил, Хён Сок-хён так и не пошёл обедать, обложив меня и моё коронованное самодовольство матом и послав на Чеджу немедленно. Чтобы, как он выразился, больше не видеть моей надменной рожи. Вот закончу с этим делом и сразу же пошлю босса в клуб благородных девиц. Ну, а что, истерит он как истинная барышня, осталось породу воспитать или выдрессировать, хрен поймёшь этих трудоголиков за пятьдесят. Возвращаясь домой собирать вещи, я всё же заставил себя позвонить Хэ Вон и рассказать о своей поездке. Но, что удивительно, та не стала, как обычно, бросать трубку после того, как попросит прислать черновой вариант статьи одной из первых. Девушка выслушала все мои планы и, услышав имя, тут же напросилась лететь со мной. Никогда не смешивал работу с личной жизнью, но как не мог отказать этой милой девушке, так и сейчас представил её надутые и без обиды губы и решился вновь побыть добряком в её глазах. Было бы весело узнать, что бы она подумала о настоящем Ли Сын Хёне, которого я похоронил ещё на том шоу, где не смог спеть элементарную песню. Ненавижу себя в то время, как и показывать свои тёмные стороны нежнейшим созданиям по типу Хэ Вон. Днём, уже прилетев на Чеджу, пришлось заехать за девушкой на скромном арендованном ауди, так как такому шикарному мужчине, как я, не прельщало понтоваться за счёт тачки. Ну или я чуть не разбился на порше несколько лет назад и теперь предпочитал надёжные модели. — Оппа, а можно мне взглянуть на фотографии Джи Драгона-ши? — и снова этот милый, заискивающий голосок, перед которым я превращаюсь в полнейшего Гастона, желающего угодить своей Бэль. — Конечно, — на самом деле в этом не было большого секрета, первым делом этим утром в печать должны были выйти фотографии Квон Джи Ёна и основная информация из его биографии. Чтобы люди, так сказать, вспомнили его имя и приготовились любить того или ненавидеть. «Смотря, как я напишу о нём». — Какой красивый, — заметила девушка с лёгким восхищением, и я посмотрел на фотографию в её руках, где парень лет двадцати был одет в мешковатую одежду, длинные волосы которого были перекрашены в розовый цвет и аккурат посередке свисали по бокам. Как бисквит, ей-богу. — У вас в компании все были такие модные? — Да, — я не врал, так как эти полосатые кофты на вырост носили чуть ли не охранники, а ещё пользовались популярностью джинсы от пупка и в виде двух газопроводных труб. Почему газопроводных? Не знаю, просто всегда казалось, что столько свободного места сзади оставляли не просто так. — Кроме меня. — Да, — она всё ещё смотрела на миленькое личико моего старого знакомого, которого я раньше никогда не видел вживую. Хэ Вон чуть ли не с благоговением проводила указательным пальцам по многочисленным серёжкам на маленьком торчащем ухе. — Кроме тебя. «Вот и поговорили».***
Мы приехали на место назначения к вечеру, даже успев до темноты. Хэ Вон, конечно же, не высказала ни слова недовольства насчёт моего вождения и нескольких часов в дороге, но я прекрасно видел, что книга, которую она читала, наскучила ей уже через двадцать минут, а неудобное положение, в котором та сидела, и вовсе грозило проблемой с шеей. Вот только мы оба не были самими собой рядом друг с другом и не мне было осуждать девушку только за то, что она не может почувствовать себя свободно рядом со мной или завести мало-мальский разговор, не боясь наткнуться на мою разговорчивость и хорошо подвешенный язык. Я всегда считал, что могу гордиться своими коммуникативными способностями и неудивительно, что мои абоненты зачастую молчат, когда дело доходит до разговоров со мной. Жаль, что они не знают, с каким трудом я заставляю себя разговаривать с ними или развлекать. Да и как они узнают, если за моим огромным эгоизмом не замечают меня самого? Такого вот маленького, замкнутого, со своим собственным миром принца с комплексом бога. — Приехали, — я припарковался недалеко от мандариновой рощи, которая полностью скрывала особняк Квона и нагоняла таинственность на хозяина таких величественных по размаху владений. Девушка молча вышла вслед за мной из машины и, будто чего-то боясь, подошла поближе. «Дожили, Сын Ри-я, теперь с тобой девушки только из-за страха под ручку согласны ходить!» Ухмыльнувшись с собственных мыслей, я не спешил, давая невысокой Хэ Вон подстроиться под мой шаг, и направился по тропинке к центру (хотелось бы так думать) всего этого лиственного сооружения. Нас окружали деревья от мало до велика, и создавалось впечатление, что мы или попали в Нарнию, или упились до того, чтобы восхищаться простыми дарами природы. — Красиво, — повторяла девушка, но с каждым разом её голос становился всё тише, пальчики на моём запястье сжимались всё сильнее. — Спокойнее: пока я с тобой, ни одно чудовище тебя не тронет, — успокаивал я Хэ Вон, отмечая для себя новую параллель с недавней историей, открывшейся для меня по-новому. «А ведь Гастон тоже хотел защитить свою Бэль, но, как оказалось, именно его выбрали на роль Чудовища». В конце концов, мы добрались до основных ворот в целости и сохранности и даже умудрились украсть пару мандарин с уже пожелтевших деревьев. Осень давала о себе знать разнообразием красок, заставляя чуть ли не с замиранием сердца наблюдать, как очередной, идеальный по своей неидеальности, радужный лепесток сорвался с ветки и грациозно очертил в воздухе круги, чтобы потом упасть к чьим-то ногам и превратиться в кучу мусора. Иногда айдолов можно сравнивать не только со звёздами. — Оппа, мы будем звонить? Ты видишь что-то похожее на звонок? Ох, иногда я жалею, что люди не умеют читать мои мысли, а иначе… — Оппа, кажется, дверь открыта. Как бы мне не нравилась Хэ Вон, иногда я любил тишину. Например, когда пишу. Или когда гуляю по такой прекрасной роще и показываю природе, как сильно она на мне потрудилась и как безбожно отдыхала на других. А может, я хочу быть один всегда. Да, но это уже знать девушке необязательно. — Этот дом слишком старый, так что, думаю, звонок или внутри, или его и вовсе нет. Пошли, — я взял её за руку и медленно, со скрипом открыл узорчатую массивную дверь ворот. — Не бойся, — снова успокаивал я, замечая, как девушка начинает слегка дрожать и прижиматься вплотную. Даже мне стало немного неуютно, когда мы подошли совсем близко и увидели огромный мрачный дом в черно-болотных тонах и абсолютно нежилой двор. В отличие от внешнего убранства, тут все было до грубого оголено. Деревья без листьев, только жалкие ветки. Газон без травы, а цветы давно поддались диким корням, бездумно поглощая любую поверхность. Чего только здесь не было, один мох чего стоил по всему переднему корпусу дома, а плющ так и норовил покрыть собой любой свободный сантиметр потемневших со временем стен. — Думаю, особняк изначально был чёрно-белым, но со временем приобрёл болотный цвет от всей зелени, что приютил в своих стенах, — озвучил я вслух свои мысли, на что девушка в моих руках вздрогнула и вдруг остановилась, нерешительно что-то прошептав. — Что? — Там… там, — одного взгляда на прозрачное большое окно в западной части дома хватило, чтобы понять, почему Хэ Вон так сильно испугалась, что, кажется, ещё секунда и сама попросится в темницу, чтобы больше не видеть Чудовища. «Мне определённо стоит забыть этот фильм». — Хей, это просто человек, ты чего? — я не врал, смотря на мужчину средних лет, который смотрел на нас через стекло и тонкими длинными пальцами гладил чуть отросшую, но аккуратную щетину. Он был очень худым и поэтому не было ничего удивительного в том, что девушка так на него отреагировала. Длинный, худощавый и с убийственными карими глазами, которые даже через стекло вызывали мурашки по всему телу. Он пугал своей жуткостью, не более. Хэ Вон, несмотря на мои слова и мысли, спряталась за спиной, будто реально ждала, что этот хрупкий маньячина выскочит на улицу и первым делом начнём кромсать её прекрасное многострадальное лицо. «Как будто я бы ему позволил. Пфф…» Мужчина за стеклом внимательно наблюдал за нами и, кажется, хмурился каждый раз, когда за моей спиной выглядывала любопытная голова Хэ Вон. За этим было забавно наблюдать, поэтому я улыбнулся, находя заинтересованный убийственный взгляд "Чудовища" весьма приятным. «А ещё он был сексуальным». «Эх, бедняга Гастон, может, и остался бы в живых, если бы научился любить кого-то, кроме себя он?»