Пов Сын Ри
Всегда думал, что буду сильно смеяться, если мне случиться сниматься в дорамном сюжете по типу:
— Ты что, думала, что я люблю тебя. Ха-ха, нет.
— Посмотри мне в глаза и скажи, что ты не любишь, оппа.
— Я не люблю тебя, — смотрит в глаза, а в них вся тоска этого бренного мира и море невыплаканных слёз.
— Как ты посмел так поступить со мной?! — тупо не видит дальше своего носа, устраивая истерику, и за смертельно задетой гордостью, забывает, что ещё утром любимый человек вполне естественно отвечал взаимностью.
Только вот, испытав это на собственной шкуре, понимаю, что не все настолько прекрасны и уверены в себе, чтобы не верить тому, кто смотрит тебе в глаза и нагло врёт. Даже я чуть не засомневался. Вот только хреновый из Джи Ёна актёр, а я слишком уж уверен, что такого милашку, с замашками властителя вселенной, как я, очень трудно заставить поверить в любовь, как и разлюбить в одночасье.
Этот придурок не видел себя со стороны, когда втирал что-то про свою выгоду и попытки поиграть со мной. Хён в той драматичной сцене просто разлагался на глазах. Рассыпался на миллионы микроскопических Квонов, если угодно. Даже стыдно, что в первые секунды я обиделся на его слова. Сложно было не заметить, с каким отвращением к самому себе тот продолжал заставлять себя говорить. Не замолкал ни на мгновение, чтобы не показать, как трясется только от одной мысли, что я сейчас уйду и больше не вернусь.
Не знаю, на что он рассчитывал, честно. Неужели Джи Ён думает, что настолько умеет сдерживать эмоции, что у него получится сыграть такую сценку даже без репетиций? Разве что, он уже показывал подобные номера и находил для них благодарного зрителя.
«Слепого зрителя, не иначе».
Конечно же, я ушёл. Исчез на рассвете, провожаемый одиноким взглядом хозяина таинственного дома на Чеджу. Но если опустить лирику, то приходиться признаться, что мне пришлось это сделать, чтобы не убить засранца прямо там, на месте.
Хотелось подойти и вытрясти из хёна всё дерьмо. Заставить объяснить свою пылкую, насквозь фальшивую речь. Я достаточно был уверен в себе и в его любви, чтобы отбросить собственные задетые чувства и взглянуть на мужчину. А увидел я там такую панику и обречённость, что не оставалось сомнений – у влюблёныша были причины выгнать меня. Именно, что выгнать, потому что он знал, что просто так я не уйду.
«Вот только чего он так боится? Не кошмаров же моих?»
Это мне и предстояло выяснить. Ответить на вопросы и заполнить дыры в моих познаниях о прошлом Джи Ёна. Хён был прав. Ничего не зная о нём, не могу утверждать, что люблю его таким, каков он есть. Скорее, полюбил за то, что он сумел полюбить меня и в какой-то степени заменить мне целый мир, который я с детства стремился завоевать и получить от него одобрения. Теперь у меня была собственная вселенная, в которой я был центром. Что вполне устраивало.
— Простите, можно? — открываю дверь в гримёрку, которая хоть и была маленькой, но вполне могла вместить в себе съёмочную группу и одежду с вешалками. — Здравствуйте, меня зовут Ли Сын Ри, мы договаривались об интервью с Кико-чан.
— Да, конечно, я помню вас, — девушка поклонилась мне, а потом повернулась к женщине-стилисту и что-то спросила у неё практически беззвучно. — Нам повезло, мне дают час на обед. Позволите вас угостить?
— Кто же откажется от такого приглашения? — на самом деле, я бы с удовольствием послал её нахрен. Потому что моделька оказалась вполне себе сносной внешне и вела себя мило, даже сразу согласилась на интервью да и попросила быть проще – обращаться к ней по имени.
«Ещё красивой её назови. Похвали вкус Джи, мля!»
Короче, я её слегка недолюбливал с самого первого гудка и сейчас с наслаждением отмечал каждый недостаток: плоская, угловатая и слишком худая. Прям суповой набор, а не девушка. Красивая вешалка для некрасивой одежды. А иначе, я не могу оценить надетые на неё сетчатые розовые чулки, высокие чёрные сапоги на шнуровке и смехотворно короткие шорты. Вот бы мне ещё не видеть короткий красный топ, держащийся на честном слове, под кожаной косухой. Байкер-анимешник на пляже какой-то.
«А ещё радует полное отсутствие задницы».
— Сын Ри-ши, прошу, — кажется, она заметила мой взгляд, припечатанный последние секунды к её пятой точке, и неправильно всё поняла. Впрочем, было всё равно.
«Не говорить же ей, что меня удовлетворяет мысль, что я намного красивее и прекраснее. Зачем расстраивать бедняжку».
— Спасибо, — столик, на котором уже были разложены различные контейнеры с едой, несмотря на позднюю осень, стоял на улице.
— Я знала, что вы придёте и попросила менеджера принести что-то помимо диетической еды. Угощайтесь, — девушка накрыла ноги пледом, чтобы было теплее и дабы соблюсти правила приличия, на что я только улыбнулся и мысленно послал её нахрен.
«Нужны мне твои костлявые кривоконечности».
Конечно же, я утрировал, и там было, на что посмотреть, если ты любишь играть с палками и досками. Но всё равно злорадно улыбнулся своим мыслям.
— Вам не нравится? — услышал обеспокоенный вопрос и за секунду нацепил на лицо смиренную и дружелюбную маску.
«Да, мне не нравишься ты. И возможность, что ты спала с моим мужчиной!»
— Нет, что вы. Всё выглядит прекрасно, — жаль, что этого нельзя было сказать про неё. — Мило с вашей стороны озаботиться таким приёмом.
— Вовсе нет, друзья Джи Ёна-оппы – мои друзья, — сучка знала, как меня задеть. Хоть мы и говорили на японском, но она использовала чисто корейское обращение к бывшему.
— Он мой парень, — ставлю все точки над "і", потому что не собираюсь выслушивать её историю, если она собирается вспоминать что-то помимо причин, по которым она попала в психбольницу.
— Правда? Я так рада, он давно нуждался в ком-то, — ещё бы она была не рада, такого красавца тот отхватил. — Я так виновата перед оппой, не могу даже описать словами. Странно, что он не сказал мне о вас, когда позвонил сегодня утром. Даже удивительно, что сохранил мой номер телефона.
«Убью. Обоих».
— Да, просто не сказал ему о том, что собираюсь навестить вас. Понимаете, он рассказал практически всё, но я хотел услышать об этой истории и с вашей стороны, — придумываю на ходу и беру банан, который выглядел более аппетитно, чем жирный соус со свининой. Видать, она думала, что это намного лучше её салата и ломтиков морковки. — Значит, вы упомянули меня в вашем разговоре?
— Нет, не хотела его пугать. Джи Ён-оппа просто хотел узнать, как мои дела, сказав, что я ему снилась, — резко отложил недоеденный банан, чувствуя, как комок в горле нарастает и вызывает чувство тошноты. — Я так виновата перед ним, а он продолжает обо мне беспокоиться. Не хочу, чтобы думал, что я согласилась на эту историю, чтобы навредить ему.
— А почему, собственно, вы согласились? — Мизухара реально удивила меня, сказав "да", даже не дослушав причины, по которым я обратился к ней и интересовался именно отношениями с Джи Ёном.
— Ваш японский очень хорош, Сын Ри-чан, — не новость, так что я ждал, пока девушка продолжит. — Мда, вы такой же серьёзный, как он, совсем не весело, знаете ли, — киваю, но ничем не могу помочь. — Я хочу вернуть долг и дать оппе шанс вновь заниматься музыкой. Он ни в чём не виноват.
— Хорошо, думаю, мы с вами преследуем одну цель, — как бы мне не хотелось этого признавать, но она милая, хоть и выглядит, как транс в юбке. Ну, или в шортах. Большие раскосые глаза, маленький нос и полные губы. Если бы не плоское лицо и причастность к Джи, я бы ещё неделю назад за ней приударил. — Дайте предположить, он тоже снился вам в кошмарах?
— Как вы? — Кико замерла на полуслове, а потом расслабленно откинулась на спинку кресла и плотнее укуталась в куртку. — Он и на вас использовал свой дар? Понятно.
«О чем она? Какой дар? Чёрт, надо успокоиться и сделать вид, что я всё знаю. Где там знания с курсов по актёрскому мастерству? Правильно, нет их, потому что бриллианту, как я, – таланту от бога – не нужна огранка. А ещё они были безумно дорогие в недалёком прошлом».
— Да, но, видимо, не так сильно, как в вашем случае, — вижу, что девушка понимает мои слова, хоть и не до конца соображаю, как, ведь сам ничерта не понял. — Расскажете?
— Постараюсь, — только подробности про ваши отношения опусти, милочка, а то размажу тебе твоё наштукатуренное лицо. И вовсе не поцелуем. Честно, на улице оно выглядело пугающе: я видел все контуры и тонну тоналки. Бедные её поры. — Мы начали встречаться в десятом году и…
— Значит, Джи Ён би или просто после тебя перешёл на парней, так как не мог встретить столь же прекрасную девушку, как ты? — или, как я думаю, просто разочаровался в женском поле, после секса с ней.
— Джи Ён-оппа? — казалось, от удивления она проглотила кусок морковки, так и не прожевав, пришлось подождать, пока девушка откашляется. Даже для вида похлопал её по спине, чтобы помочь. Еле сдержался, чтобы не использовать всю силу. — Он же гей! Я думала, вы знаете, — она улыбалась и тихо похихикивала, прикрывая рот рукой. — Боже, да мы бы вместе поуничтожали друг друга. Он за мой рост и карьеру модели, а я за его коллекцию Шанель. Она у него просто шикарная и…
— Чё? — во-первых, я не понимал о чём она, видя в Джи Ёне брутального и хмурого волка-одиночку. Во-вторых, она как-то за мгновение превратилась в красотку, и я не верил своим глазам. — Тогда о чём эта история?
— Я хотела начать с самого начала, — понимающе кивнул, поднимая воротник лёгкого пальто, которое специально надел на встречу, потому что оно идеально сидело на мне, но практически не защищало от холодного осеннего ветра. — Я была влюблена только в одного мужчину. Его звали Гарри Ким, но я бы не хотела, чтобы вы упоминали его имя.
— Конечно, — вообще был на всё согласен, даже не упоминать девушку, если понадобиться. — Прошу, продолжайте.
— Мы встречались четыре года, и это были мои первые отношения. Поэтому не трудно догадаться, что мы перепробовали всё и веселились так, будто завтра уже не будет. Джи Ён-оппа работал с Гарри ещё в своей прошлой компании, и мы познакомились только благодаря этому. — А ещё, пока девушка говорила, я наблюдал за ней и заметил, что она натуральная, в отличие от Хэ Вон, мы бы хорошо с ней смотрелись. Её мужественность, моя идеальность. Были бы секси-парой года.
«Жаль, я уже занят».
— Джи Ён хорошо знает японский? — понимаю, что сбиваю её с мысли, но не могу ничего поделать с тем, что меня интересует всё, что связано с моим Квончиком.
— Нет, за все годы нашего знакомства, тот так и не смог хорошо его выучить. Мы говорили на английском, — Кико улыбнулась, явно вспоминая все смешные случаи с её оппой в прошлом. Точнее, с её онни. Судя по всему, она должна была называть Джи Ёна именно так. — Он вообще был очень замкнутым из-за своего дара и, может, благодаря алкоголю или лёгким наркотикам, что мы употребляли тогда, мог хоть ненадолго расслабиться и наслаждаться общением с людьми. Я ещё тогда думала, что ни за то не хотела бы быть эмпатом, как он.
«Эмпатом? Разве это не те люди, которые могут остро чувствовать и разбирать все чужие чувства и мысли? Надо прогуглить потом».
На самом деле, я догадывался, что с любимым что-то не так. Наши с девушками общие кошмары явно показывали наличие проблемы или мистического объяснения такого явления. Поэтому на данный момент меня скорее удивляло слишком простое объяснение всем этим странностям. Я ожидал тайны куда страшнее этой. Например, что Джи Ён реально чудовище и после двенадцати превращается в Шрека. Ну, или в шрамированого красноглазого каннибала.
— Он боролся со своим даром, употребляя наркотики? — зацепился за мысль, намереваясь прибить мужчину, если продолжит заниматься такой хренью.
— Не думаю, что это секрет, так как у него уже был скандал через пару лет нашего знакомства за употребление. Он курил медицинскую марихуану, чтобы перестать чувствовать эмоции всех окружающих. Я и Гарри пошли куда дальше, но, конечно, всё усугубилось, когда мы расстались. Он быстро забыл меня и нашёл другую и сейчас благополучно женат, но вот я оказалась не готова к нашему расставанию и пошла во все тяжкие, — Кико грустно улыбнулась и подняла рукава куртки, чтобы показать так и не зажившие шрамы на запястье.
— Ты так сильно его любила? — это напугало меня. Впервые я подумал, что будет, если я потеряю Джи.
Даже тогда, стоя в спальне и слушая грубый холодный голос, приказывающий мне уйти, исчезнуть из его жизни, я не воспринял это всерьёз не потому, что тогда мог посмотреть на всё со стороны и понять его игру. Нет, я просто не понимал, как этот человек, который ещё утром дышал мной, может вечером отказаться от меня. Будто я мог забрать у того весь воздух и оставить наедине с маленькой кислородной маской. Но, конечно, если только на время.
Сейчас же передо мной сидела очень милая девушка, которая внезапно стала казаться хрупкой. Она не видела жизни без любимого человека. Я так боялся, что её история повторится. Но меня не пугало остаться одному, нет. Подумаешь, снова буду скитаться по свету в поисках того, кто заполнит пустоту внутри и одолжит способность любить, а потом умру в одиночестве, потому что пойму, что вторая половинка бывает только одна, а больше суррогата, способного поделиться чувствами, и не встретить. Нет, меня страшила мысль, что когда-нибудь, в будущем, после очередной попытки Джи Ёна защитить меня от него самого, я пошлю всё к чёрту и уйду. А он останется в том мрачном доме на Чеджу и будет смотреть в окно, как я уезжаю. И на этот раз навсегда.
«Надо будет выбросить из дома все лезвия и острые, колющие, режущие предметы. И верёвки. Эта бестолочь наверняка та ещё драма квин».
— Да, для меня это был конец света. Мы расстались сразу после две тысячи четырнадцатого Нового года в Вегасе, и моя жизнь превратилась в круговорот клубов, наркотиков, истощенного состояния и глухого одиночества, когда возвращалась домой, — странно, я тоже Новый год встречал в Вегасе в четырнадцатом году.
— Джи Ён не был с тобой? Он же всё чувствовал, — поддерживаю её теорию насчёт эмпата, но скорее беспокоюсь, что он, как и девушка, шатался по клубам.
— Нет, он хоть и остался со мной, не встав на сторону друга, но, по его словам, не мог долго находиться рядом и ничего не предпринимать – самому убиться хотелось. Именно тогда я узнала о его даре, — видел, что ей трудно давались воспоминания, поэтому потянулся через стол и сжал её руку.
— Как ты узнала? — кажется, начинал верить девушке, потому что представил, как хёну было трудно смотреть на состояние подруги и понял, что тот, несомненно, вмешался бы.
— Джи Ён-оппа мне приснился. Наверное, ты и сам понял, в каком виде. Это были кошмары, он появлялся в моей квартире во всём чёрном, со шрамами на лице и красными, горящими дьявольским огнём глазами. Я тогда места себе не находила от страха. Он просто приходил и смотрел на меня. Будто хотел свести с ума, — одно не сходилось, судя по словам Кико, ей снился мой чудовище, но почему Хэ Вон видела совершенно другого монстра.
— Значит, он не выдержал и помог тебе. Как? — проблема была в том, что я должен был делать вид, что обладаю необходимой информацией, чтобы понимать её. Но это было не так.
— Нет, он хотел помочь, и, видимо, так сильно, что проникал в мои сны. Я помню, тогда устроила истерику и практически вынудила рассказать правду. Это была очень долгая история, но она расставила всё по местам в моей голове. Я стала понимать, с чем борется человек, чувствуя все эмоции других людей. Эта чёртова авария, после которой он переехал в Японию, не только диагностировала ему жизнь после клинической смерти, но и оставила подарочек в виде этого дара. Ты, наверное, так же ненавидишь, что он эмпат? — не знаю, что именно она ожидала услышать в ответ, но вряд ли недоумевающий, виноватый взгляд, который я ей послал. Мне было противно, что эта девушка так много знает о моём мужчине, в то время, как я влюбился, даже не представляя, кто он такой и за что его можно было вообще полюбить.
«Может, это не любовь? Я же не знаю его вовсе».
— Конечно. И хотел узнать, как насчёт обезболивающего? Не хочу ему предлагать, если уже пробовал. Может, это можно вылечить? — но, что удивительно, мне даже мысль в голову не пришла, что он таким образом читал мои эмоции. А ведь это всё объясняет и, если честно, становится немного неловко.
«Представляю, какой животный страх и отвращение он почувствовал, когда я вчера проснулся в его кровати. Наверное, всё к себе приписал, дурашка.
— Да, пробовал, но ему помогала только травка, — вот оно что, ей неприятна тема о наркотиках, она опустила взгляд и неуверенно вытащила свою руку из под моей. Видимо, ещё проходит лечение после реабилитационного центра. — Также он говорил, что иногда встречает людей, которые не особо впечатлительные. Никогда не понимала о чём он, но оппа называл их своим обезболивающим, говорил, что с ними ему спокойнее. Их чувства так тихи, что не мешают думать. Как-то так, если я правильно помню.
— Да, наверное поэтому он выбрал меня, — не врал, так как вспомнил, что хён сам говорил о том, как со мной легко и спокойно. — Значит, я его обезболивающее?
И все-таки, я его люблю. Иначе, почему от этой мысли хочется переместиться в кровать Джи Ёна и забиться ему под бок, чтобы просто почувствовать его тепло.
«Начинаю сомневаться в своей вменяемости. Но так безумно скучаю. Хочу его рядом. Чтобы он посмотрел на меня, и центр вселенной отразился в глазах. Моя худая бородатая вселенная. Хотя он побрился. Как приеду, заставлю отрастить всё обратно».
— А вы серьёзно влюблены, Сын Ри-чан, видели бы своё лицо сейчас, — девушка вновь взяла себя в руки и, улыбаясь с моего выражения лица, показывала пальцем. — Небось, в ваши чувства оппа точно не вмешивался!
«А как бы он это сделал? Он может заставить любить его и…»
— Это именно то, что он сделал с тобой? — тыкаю наугад, желая хоть немного узнать больше и перестать накручивать себя.
— Да, я сама его об этом попросила, — Кико хоть и продолжала улыбаться, но делала это с натяжкой. Опять воспоминания. — Он сказал, что может влиять на человеческие эмоции, но никогда ещё не пробовал подавлять чувство любви в ком-то или вызывать её. Джи Ён-оппа решился сразу после моей последней попытки наложить на себя руки. Тогда мы приехали к нему домой в Сеул, где он жил со старшей сестрой, которой доверял и попросил о помощи, если что-то пойдёт не так, — у него есть сестра, шикарный я партнёр, ничего не скажешь. — Я была на таблетках, антидепрессантах и успокоительных, а оппа просто за минуту поставил меня на ноги. Разум кристально чист, чувствую себя шикарно, будто заново родилась. И самое главное, Сын Ри-чан, представьте мой шок, когда я не почувствовала ничего, подумав о бывшем. Никакой боли и отчаянья. Ничего, понимаете?
«Сука, может Хэ Вон права? Может, это не моя любовь слепа, а я? Что, если нет никакой любви? Он её выдумал для меня. Заставил…нет. Тогда почему он выгнал меня? Даже если это всё его рук дело, он всё равно любит меня. Но так ли это важно, если…».
— Что с вами было дальше? Никаких побочных эффектов? — говорю через силу, чтобы не сорваться и не броситься к Джи за объяснениями. Истерить хотелось очень.
— А вы догадливый, — голос девушки звучал обречённо, будто она подходила к самому сложному. — Я получила такой откат, что чуть ли не сошла с ума. Весь день всё было хорошо, но ночью кошмар стал не просто плохим сном. Это стало реальностью. Явью, где я каждый раз была прикована к стулу, а человек в плаще делал лезвием надрезы на моей коже и довольно смотрел на каждую каплю крови стекающую по моим рукам. Он резал всё выше и выше, пока не добрался до глаз и начинал медленно рассекать сетчатку, будто делал лоботомию и переходил выше, снимая скальп.
Меня трясло. Я представил себе, что вижу такой сон каждый день, и тысячу раз пожалел, что так плохо подумал о любимом. Он бы не заставил испытывать меня такой ужас даже ради того, чтобы влюбить в себя. А значит, мои чувства абсолютно искренны и принадлежат только мне.
— Кто был этот человек? Как он выглядел? — у меня были предположения, и я хотел, чтобы девушка подтвердила их или опровергнула.
— Я. Самое ужасное, что это была я. Вся в каких-то гниющих волдырях с торчащими из вен иголками. Мои глаза были закатаны, а через смрад из ужасающих и вызывающих рвоту запахов, чувствовала запах крови. Даже до того, как в этом образе начинала резать себя, привязанную к стулу. Потом я увидела это чудовище без плаща. Оно кровоточило. Моё сердце. Я отобрала то, ради чего оно билось. Кажется, я понимала, что заслуживаю это, но всё же оказалась в психушке. Не выдержала видеть этот кошмар каждую ночь, — страх, который таился в глазах Кико, дал себе волю и она, слегка дрожа, прослезилась.
Это так же красиво, как и печально. Смотреть, как одинокая слеза падает с кончиков ресниц, размывая себе дорогу вниз, к подбородку, будто хочет показать не только искреннюю боль своей создательницы, но и оставить после себя бесцветный след на припудренной коже. Вроде бы даже макияж подправлять не надо, но, в тоже время, каждый раз, когда ветер будет касаться твоего лица в этом месте, ты будешь знать, что это было. Боль была, и она довела тебя своим постоянством.
Кажется, я всё-таки готов признаться себе, что перестал наносить мейкап и плясать по сцене вовсе не потому, что хотел уйти красиво. Просто, вернувшись как-то в свою одинокую квартиру после концерта в Пекине, в который я на поезде поехал после шоу в Шанхае и уснул, как потом выяснилось со слов разгневанных нетизенов, совершенно неподобающим образом: вытянул ноги, опёршись об окно, я понял, что с меня хватит. Больше не мог плакать в одиночестве и позволять ветру высушивать мои слёзы. Нужно было всего лишь немного любви и понимания. Просто найти человека, который сотрёт мои слёзы и скажет, что я не один. Но тогда ещё не встретил Джи Ёна. Человека, который скорее выгонит меня, чем покажет свой страх и слезящиеся глаза.
«И всё равно, я увидел. Потому что моя любовь не слепа. Слепы бывают только люди, не любовь. Нет».
— Но почему ты так ненавидела Джи Ёна? Я думал, это он тебе снился, — тут я снова мысленно отругал Кико, представляя, как хён мучился, не имея возможности навестить её и виня во всём себя.
— Позже, увидев моё состояние, он стал появляться в моих снах и просто смотреть. Разве что, не фотографировал. Мне стали давать сильные подавители, психотропные вещества, и я, можно так сказать, превращалась в овощ в течении всего дня. Этот кошмар преследовал меня повсюду, даже стала путать, кто меня мучает, а кто смотрит. Просто кричала, чтобы это прекратилось. Вот и всё. Я виновата, что оппа пострадал, — девушка говорила тихо-тихо, всхлипывая и вытирая ладошкой слёзы. — Видать, совсем тогда сошла с ума.
«Ха, не знал, что так можно, всегда боялся испортить мейкап. Оказывается, ты научилась сама вытирать себе слёзы, да Кико? Значит, к одиночеству привыкаешь. Занятно».
— Перестаньте, сами же сказали, что хён вам звонил, а значит, не в обиде, — на самом деле, врезать бы ей разочек, чтобы наказать, но смотря на разбитое состояние совсем недавно восстановившейся, делающей первые семимильные шаги к былому успеху модели, я признавал, что своё она уже отстрадала. Причём сполна. — Вот только я не понимаю, как вы вылечились. Неужели Джи Ён и тут поспособствовал? Разве он смог бы вернуть любовь?
— Нет, что вы, конечно, нет, — Кико вздрогнула и ужаснулась от одной только мысли. Некоторых любовь убивает. — Со временем, даже влияние оппы сходит на нет. Постепенно мне перестали сниться кошмары, но, как ни странно, чувства к бывшему не вернулись. Я и сейчас могу говорить о наших прошлых отношениях с грустью, но не более. Спокойно общаюсь и с ним, и с его женой. Вот так-то. Оставалось только добиться прощения Джи Ёна, но он так и не решился приехать, что бы снова случайным образом не всколыхнуть мои старые раны. Не отвечал на звонки, только сообщения. Поэтому я так благодарна вам, Сын Ри-чан. Уверена, это из-за вас он позвонил мне сегодня, и вы хорошо на него влияете и точно сможете сделать оппу счастливым. Он это заслужил.
«А вот это уже мне решать, милочка, что тот заслужил, а что – нет».
— Спасибо, так приятно, что мы, наконец, поговорили, и теперь я смогу закончить статью, — какой же лицемер. Только бы не ухмыльнуться в открытую и доиграть свою роль. Я встал, посмотрел на часы и протянул девушке руку. — У нас есть ещё восемь минут вашего обеда, к которому вы, к слову, даже не притронулись. Может, прогуляемся? Покажите мне свою студию?
— Конечно, вот только не я одна к еде не притронулась. На диете? — чувствовалась в Кико Мизухаре некоторая внутренняя сила, и я был практически уверен, что в стервозности она даже мне не уступает, просто рядом со мной мало кто мог оставаться холодным и отчуждённым.
«Разве что, мёртвые люди, но я с ними не общаюсь. Они не могут увидеть моей красоты и попросить автографа. Сразу так жалко их становиться. Прям очень».
— Да, не глотаю.
***
На обратной дороге, я пытался переварить полученную информацию и смириться с тем, что мой партнёр, во-первых, идиот, а во-вторых, конченый идиот. Ну, серьезно, как он мог подумать, что я его боюсь. Он же эмпат хренов, гугл меня спас, должен чувствовать мои искренние чувства. Что ж он, придурок хренов, не смог правильно их трактовать. Хотя, я и сам хорош, вместо того, чтобы поговорить с ним, решил всё выяснить сам. Не знаю, что из этого лучше, но как представлю, что остался бы вчера с Джи Ёном и слушал его речи ещё минуту, не отрубившись в самом начале, фильтруя его через слово, как руки чешутся набить ему морду.
«Ну, ладно, подпортить ему личико. Или разукрасить? Придумал, возьму и трахну его в наказание. Не хочу оставлять на нём синяки. Видимые».
Я думал, как смогу принять человека, который будет знать, когда я лгу, а когда – нет. Понимать по моему стеснению, что мне хочется в туалет или мне не нравится его стряпня.
«Черт, а мне точно понравились его панкейки? Не помню».
Но было и положительное в том, чтобы быть парой такому мужчине. Джи Ён всегда будет понимать меня без слов и давать то, что я хочу на самом деле, даже если и буду продолжать ломаться, делая вид, что не хочу. Он лучше меня самого будет определять, что со мной не так. Хён просто создан для такого человека, как я. Он идеальная тень, которая закроет и сотрёт слёзы. Идеальный пациент для обезболивающего меня.
«Фу, на дорогу смотри, Сын Ри-а, а то не долго и поскользнуться на этих соплях, что ты пускаешь».
— Алло, — мне по блютус-связи звонил Мун Хо, мы с ним, на самом деле, стали партнёрами в клубном бизнесе, и я был рад его слышать. — Привет, бро. Не поверишь, что расскажу.
— Не нужно, я уже знаю о твоей девушке и успел даже с ней подружиться, — немного насмешливый и весёлый голос хёна не произвёл на меня должного впечатления. Я вовсе не улыбался. — Она такая милая, твоя Хэ Вон, месяц назад пришла в мой ресторан и искала тебя, а ты как раз готовился на свидание с ней. Так что я подсказал, где тебя найти. Вот, с тех пор часто заглядывает, всё пытаясь тебя встретить. Я даже начинаю думать, что нравлюсь ей, а? Какого это, Сын Ри-я?
Конечно же, он шутил и в наших кругах это просто баловство и самолюбование. Но меня беспокоил один момент:
— Ты сказал ей, что я богат? Сказал, что ты мой партнёр по бизнесу? Она бесплатно ужинает у тебя? Флиртует? — ну, ладно, не один.
— Эй, спокойнее, я же шутил. Ну, да, сказал, а что тут такого? Она поэтому и приходит, знает что мы кореши. А что? Не должна? — тут голос Мун Хо стал серьёзнее, он начал, кажется, осознавать.
— Она просто подруга, пару раз сводил на свидание и всё. Понимаешь? — не хотел подставлять Хэ Вон, но надо и меру знать.
— Черт возьми, вот хитрая каннамская красавица. То-то я думал, что ты нашёл в этой однодневке. Они же все на одно лицо и обычно изнутри тоже не меняются, — ещё одна сторона моего друга. Он был бабником и дегенератом с девушками. Менял их как перчатки. — Пожалуй, стоит её проучить.
— Нет, это не твоё дело. И посмотрел бы на тебя, если бы не было твоей мордахи и родительских денег. Прекращай уже яйцами трясти и найди себе достойную девушку, — как всегда наставлял я хёна, зная, что, в конце концов, из него выйдет хороший муж и заботливый отец. Видел это по отношению к нашим сотрудникам. — Или парня.
— ДА КАК ТЫ… — тут я сбросил звонок, вспоминая, как Мун Хо полчаса истерил, когда узнал, что у его бизнес партнёра бывают и другие партнёры. Совсем не в бизнесе.
— Алло, — набираю Хэ Вон, чтобы выяснить кое-что, но, слыша её радостный ответ, тут же стушевываюсь. Всё-таки, я слишком добрый. С любой стороны посмотри – прекрасен.
— Привет, как дела? — какая вежливость с моей стороны, не понимаю, как ещё не был посвящён в рыцари.
— Всё отлично, оппа. Я уже и не надеялась, что ты позвонишь. Слышала от твоего босса, что возвращаешься. Так рада, что опомнился и понял, что Джи Ён…
— Во-первых, не смей больше беспокоить моего босса, — она перешла границы, и я больше не мог притворяться. — Во-вторых, никогда больше не произноси то имя. Ты и пальца его не стоишь, понятно?
— Оппа, — да пох, пусть обижается.
— В-третьих, я никуда не возвращаюсь, и даже не рассчитывай, что мы останемся друзьями. Иди окучивай Мун Хо-хёна, может, он не так богат, как я, но на всяких девиц время тратит.
— Оппа, я всё объясню…
— Не надо мне ничего объяснять. Лучше скажи правду, наконец. Что ты видела в том кошмаре, а? Я знаю, что ты половину напридумывала, так что говори правду, пока не решил подпортить твой будущий каталог. Поверь, денег хватит, — угрожать не хотелось, но уверен, по другому она бы правду не сказала.
— Я…я просто увидела его в шрамах и с красными глазами, — Хэ Вон явно плакала и почему-то мне показалось это ужасно фальшивым и наигранным.
— Ладно, я звоню твоему…
— Там был не только он, но и я, — на этих словах она начала всхлипывать и дальше я ничего не понял.
«А вот сейчас искренне плачет. Впервые, наверное».
— Это ты была с червяками в глазах и без носа, да? Ты тянулась к себе, чтобы откусить лицо? Правильно? — девушка продолжала реветь навзрыд. — Просто скажи "да" или "нет"!
— Да.
— Значит, ненавидишь своё новое лицо, да, Хэ Вон? Готова отгрызть его, лишь бы не смотреться в зеркало? — мои риторические вопросы били прямо в цель, она замолкла и изредка икала от сильных эмоций. — Послушай, деточка, мне на тебя плевать. Всем на тебя плевать. Тебе самой на себя плевать. Хватит тратить деньги на своё лицо и быть с людьми, которые дадут тебе ещё. Научись любить себя, дорогуша. А иначе, никто тебя не полюбит.
Я сбросил звонок и нажал на газ, стремясь как можно скорее выехать на мандариновую рощу.
«Как же я скучаю по нему, с ума сойти».
***
Я был очень близок. Джи Ён спал в своей спальне, кажется, ещё более маленький и хрупкий, чем был. В комнате было так темно, что пару раз ударился коленом, удивляясь раскиданным и разбитым по полу вещам, добираясь до кровати. Хён даже не шелохнулся, когда я нагло оседлал его бёдра и склонился к лицу.
«Какой теплый, любимый, мой. Мой Джи Ёнчик».
Именно в этот момент эта няша открыла глаза, и я прихуел на месте. На меня смотрели красные, кровавые глаза, светящиеся в темноте от страха. Могу поклясться, что это был именно страх. Я потянулся к светильнику и через мгновение уже наблюдал презабавную картину, как мой чудовище прижимается к спинке кровати, боясь, видимо, что я его съем.
«Ммм…кошмар на этот раз весьма приятный».
Мне нравились его тонкие шрамы по всему лицу и коже, открывающейся из под пижамы. Хотелось погладить каждую полосочку, приласкать каждый миллиметр.
— Почему бы и нет, это всего лишь сон, — разрешил я себе, медленно нависая над мужчиной и находя сексуальным его попытки закрыться от меня. — Назову тебя ДжиДи. Ты же второе "Я" Джи Ёна, так что не будешь против?
Не накидываюсь, сдерживаясь из последних сил, и жду реакцию чудовища. Он лишь несмело кивает и меня просто плавит от его милашности. Кажется, я знаю какая часть хёна растопила моё сердце. Но мужчина подо мной был всего лишь одной из граней моего любимого, поэтому весь трясся от моего напора. Нужно было его отвлечь.
— Ты такой красивый, — говорю я, ёрзая задницей возле его паха и замечая, что, несмотря на личность, он сразу же отреагировал и немного возбудился — Ммм…такой уникальный.
Я наклоняюсь и целую израненную, но по-прежнему нежную кожу шеи. Издаю приглушённый стон, просто соскучившись по этому запаху и вкусу. Изголодавшись по знакомому теплу. Поднимаюсь выше, лизнув подбородок и дальше, к ушам, которые были заострены, как у эльфов и так и манили попробовать их. Чувствую, как ДжиДи начинает ёрзать подо мной и явно не знает, что делать дальше, хоть и хочет большего.
«Ммм, а вообще, вариант. Вряд-ли Джи Ён захочет быть нижним. Почему бы не сделать этого во сне? Моё воображение – мои правила».
Не спешу и просто медленно сползаю вниз дорожкой поцелуев, застревая только на розовых сосках, которые, как у Джи Ёна были очень чувствительными. Перекатываю набухшую горошину между зубов и слышу первый стон мужчины.
«Чёёрт, это как будто ещё один первый раз с Джи. Обожаю этот сон».
Смотрю в красивые красные глаза и нахожу своё чудовище самым милым и нужным. Снимаю с него пижамные штаны и рубашку, ни на секунду не находя отталкивающим шрамы на теле, которые куда крупнее, чем на лице. Сколько же хёну причиняли боль, сколько старых ран он хранит в своём сердце, раз его второе "Я" напоминает жертву мясника.
Ласково, невесомо провожу кончиками пальцев по розовым, зажившим шрамам и трачу вечность, чтобы поцеловать каждый, приласкать и попросить исчезнуть. Не потому, что они мне не милы, просто это причиняет боль человеку, которого я люблю. Я хотел, чтобы он постарался отпустить прошлое, научился доверять мне и не бояться навредить.
— Я люблю тебя, — целую в пупок и поднимаю полные любви глаза. — Люблю.
ДжиДи внимательно на меня смотрит с пару секунд, зажмуривается, а потом поднимает голубые, кристально чистые небесные глаза. И до меня доходит, что красный не для того, чтобы напугать. Красный – это стоп. Это способ остановить любого, кто захочет к нему приблизиться. Это защита.
— Ты ж мой маленький, — это меня в коем-то веке пробило на эмоции и прощает только то, что это моё воображение, и никто меня тут не видит. — Слава богу, это сон.
— Кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит? — я обернулся на знакомы голос и увидел в дверях Джи Ёна, в такой же пижаме, но явно хмурого, злого и с бородой.
Повернулся обратно и понял, что до сих пор держу член ДжиДи в руках, мгновением ранее собираясь хорошенько его отсосать.
— Или не сон.
«Эй, чудовище, может ты и не Джи Ён, но пахнешь и ощущаешься именно, как он».
