Одинокое облачко

Научись отпускать людей, — Кто решил от тебя уйти, Кто был в списке твоих друзей, Кто тебе помогал в пути. Кто любимым когда-то был, Или даже остался им. Кто так страстно тебя любил, А теперь стал совсем чужим. И, не значит, что он плохой, Значит, просто закончен бал. Просто так решено судьбой В этой жизни кривых зеркал. Л.С. Ткаченко

— Не так я хотел с тобой встретиться.       Голос Тода звучал до невообразимость устало, было видно что ему с трудом давались слова, так как в перерывах между судорожными вдохами мужчина срывался на нестерпимый кашель, граничивший своей схожестью с теми кто находился уже при смерти.       Глядя на него такого раздавленного, мне впервые захотелось отмотать время назад.       Пускай я и не терпела сбегать от проблем, справедливо считая что рано или поздно они все равно до нас доберутся, ради отца я была готова изменить своим принципам.       Потому что сам Джонс тоже выглядел не лучшим образом, если это вообще можно так назвать, учитывая сколько я уже успела насчитать окровавленных ран сквозь его рубашку. Одежда неприятно липла к его телу и была порядком уже изжита, автоматически превращаясь в какие-то грязные тряпки, еле держащие на его резко исхудавшей фигуре.       Мне хотелось отчаянно вскричать, пролить хотя бы пару слезинок из глаз, только все что позволил показать мой гнусный характер так это лишь крепко сжавшиеся кулаки от бессильной злости.       Было уже плевать в чем он так провинился, единственным желанием было просто перерезать всех тех ублюдков, что сделали с ним такое. — А я-то как хотела, — криво ухмыляюсь уголком губ, на гнетущих ногах приближаясь поближе к нему. — Только не таким образом.       Оценив мое блеснувшее остроумие Тод согласно качнул головой, тут же выгибаясь от невыносимой боли с виду простого действия. — Ты как? — чуть всполошилась я, мигом беря его за руку. — Что я могу сделать для тебя? — Хорошо, что ты сразу приступила к главному разговору, — наклонившись ко мне всем корпусом, он задиристо подмигнул одним глазом, пытаясь разрядить обстановку в комнате. — Потому что сил говорить о чем-либо другом у меня уже просто не останется. — Мне уже не нравится к чему ты клонишь, — хмурюсь я, невольно задевая одну из его ран своими действиями. — Аккуратнее, Сара, — будто бы не почувствовав боли, мягко улыбнулся Джонс. — Они обещали мне привести тебя живой, если я больше не буду молчать. Но, есть одна проблема, я не собираюсь им ничего рассказывать.       Прежде я считала своего отца благоразумным человеком, который не пойдет на попятную в случае чего. Теперь же я понимаю как жестко ошибалась насчет него. — То есть? — Злость тебе не к лицу, Сара, — засмеялся он, прикусывая губу. — Это слишком важная информация, важнее даже моей жизни, но определенно не твоей. Мне будет плевать на все, что они сделают со мной, но если это также коснется и тебя, — прикрыл глаза, сдавленно вздыхая. — Я себе этого не прощу. Поэтому сейчас ты устраиваешь неплохой страйк нашему знакомому Тому, берешь его ключ-карту и сваливаешь в Чикаго.       В эту минуту до боли захотелось зажечь приевшую и уже как-то позабытую за это сравнительно мирное время сигарету.       Тод говорил о каких-то нереальных вещах. Потому что в его рассказе не было одного главного звена, без которого я ни за что не уйду. Его. Чертового родного отца, которого я стала ценить больше собственной жизни и понимать, что счастье рядом, пока он есть.       Так что для меня это было бесполезно, в любом из вариантов я попросту не смогу бросить какого никакого, но все-таки любимого родителя на произвол судьбы.       Будто угадав мои мысли, он недовольно прищурился, давая мне слабый подзатыльник по голове: — Это уже не игра, Сара, понимаешь? Ты действительно можешь умереть и поверь мне, это покажется тебе сущей сказкой, по сравнению с тем, что они могут устроить. Так что слушай меня, милая, и слушай внимательно. Я успею задержать их ровно на три часа. За это время ты должна успеть заехать в свой любимый McDonald’s, подойти к менеджеру, который всегда стоит возле стойки и сказать, что «L'uccello è volato via»*, — последнюю фразу он специально произнес медленнее, хотя я и так хорошо знала итальянский, благодаря лишним урокам в академии. — Он переправит тебя в Чикаго, а там тебе все объяснят. Три часа, пожалуйста милая, три часа.       Я, честно, старалась не перебивать его, какую бы чушь он ни нес, глупые речи Тод все равно толкал редко, поэтому это определенно будет не лишним.       Но, несмотря на все свое внешнее спокойствие, удержаться от того, чтобы не закатить глаза, все равно было трудно, вызывая у него такой знакомый вздох обреченности.       Насмешливо ухмыляюсь уголком губ, ни сколько не сочувствуя ему, кое в чем он был виноват все-таки сам: — И ты правда думаешь, что я послушаюсь тебя как какая-нибудь примерная школьница? — Я очень надеюсь на твое благоразумие, Сара, — продолжил, поджав губу. — И вообще-то ты и есть школьница.       Пропустив любезный комментарий мимо ушей, я нервно закусила нижнюю губу, понимая насколько все сейчас плохо, хотя выразилась даже несколько мягко.       Вся эта ситуация одно сплошное дерьмо, выбраться из которого будет еще тем вопросом.       Огромная база, местоположение которой остается неизвестным, также как и все ее строение. Причем переполненная какими-то сомнительными преступниками, сошедшими с норм психического состояния.       Прибавить к этому покалеченного отца, который, приходится признать скрепя сердцем, определенно усложнит побег отсюда, и все кажется самым что ни на есть безвыходным.       Возможно ли отсюда и в самом деле выбраться?       Оценивая призрачные шансы такой вероятности, я не удерживаюсь от жалостного стона, от нулевого процента с одним небольшим преимуществом.       Информация. А ее у Тода похоже было в достатке, судя по его длительному монологу.       Криво усмехаюсь, отряхивая загрязнившие штаны и поднимаясь на ноги: — Кажется я знаю, что делать. — Заранее говорю, чтобы ты ни напридумывала, я отказываюсь. Ты послушаешься меня, Сара. — С чего это? — вызывающе вскидываюсь, задирая нос. — Всю свою жизнь я не была хорошей девочкой. — Но ты была хорошей дочерью, — мягко улыбнувшись, жалостно посмотрел он мне в глаза. — Просто пойми меня, милая, хорошо? Я не желаю тебе того, через что пройти пришлось мне самому. Это ужасно, отвратительно если точнее. И мне хочется оградить тебя от этого, как поступил бы и любой другой отец на моем месте.       Если честно, то в тот момент я была готова расплакаться.       Спасло то, что я спешно прикусила губу, усиленно моргая, чтобы не выдавить из себя столь не нужные слезы.       В жизни мне много, кто говорил фразы любви или же безграничной преданности.       Но, сколько бы я не слышала такие бредни, порядком привыкшая и осознавшая, что это все просто пустой звук, мне было четко ясно, что семейных ценностей в нашем мире нет.       Банально конечно, я не спорю, но факт.       Это было в двадцать четвертом году моей неудержимой молодости и безвольного гуляния по различным пабам, ко мне подошел немного подвыпивший американец, видно издалека принявшего меня за парня, так как прическа и одежда у меня всегда являлась соответствующей.       И подергав меня за плечо, потребовал сигарету.       Не понятно каким образом мы разговорились, отчего в итоге все дошло до того, что он признался в том, что приходит сюда уже не в первый раз от усталости того балагана, что царил у него дома.       У этого мужчины были две дочери, жена, которая работала днями напролет в какой-то забегаловке и собачка по кличке «Макс».       Возможно если бы мы встретились где-нибудь на улице днем, то я бы спокойно прошла мимо, посчитав его очередным заурядным работником офисного банка.       Но, тогда я узнала его поближе, также как и тот факт, что он был моральным уродом, каждый день снимавшим уличную проститутку в этом районе.       Одного избиения мне было категорически мало, но оставив его у порога чужой квартиры, мне пришлось все-таки уйти под давлением горьких карамельных глаз несчастной женщины.       В то мгновение я поняла одну вещь — она все знала.       И не пыталась ничего сделать.       Как бы это сказать, с тех пор мое мнение о любви против воли разрушилось и я уже попросту не могла в нее верить, да и дальнейшие события лишь подталкивали меня в подтверждение этому.       Но, слова Тода были искренними, без всякой лжи, присущей обществу.       Это трогало и заставляло задуматься о собственных общих устоях.       Возможно, не все в моей жизни правильно. — Поэтому это не в моих силах, отец, — следя за его удивлением, произношу я, усмехаясь. Для него было ново слышать от меня такое обращение, что же это давно надо было исправить. — Я же люблю тебя, каким бы придурком ты временами ни был. Так что и ты пойми меня.       Прикрыв глаза, Джонс покачал головой: — Можно попробовать твой план, в этот раз ты смогла меня уговорить. — Буду почаще говорить как сильно ценю тебя, — тихо рассмеявшись, неловко сжала пальцы в кулак. — Ты же можешь как-то задержать их всех на какое-то время, не так ли? Тогда сделай это сейчас. — Нужна ключ…!       Вместо ответа достаю из кармана гладкую и блестящую при свете карту: — Ты о ней говоришь? Если ты не знал, то твоя дочь довольно ловкая. — Да, это хорошая новость. Открой запасную дверь, она сзади тебя. — Разве это не вход? — нахмурившись, спросила я, подставляя к сканеру подходящий ключ.       Впрочем теперь это уже не важно.       Удивленно приоткрыв рот от предоставленного вида, я судорожно сглотнула, входя внутрь: — Импалу мне в зад, но неужели это и вправду реальность?       Зал был огромным, едва ли не под десять метров, но самое главное было в том, что в нем находилось.       Бесчисленное количество машин, грузовиков и остальных видов транспортных средств. Казалось это здание решило собрать в себе все автотранспорты страны, если не мира. На миг мне даже показалось, что я попала в один из известнейших автомагазинов, настолько все было замечательно обставлено.       Моделирование всего зала, подбирание нужной аппаратуры для совмещения стольких новшеств, это действительно стоит денег, причем немалых. Уже пугает та сумма, что была потрачена на все это истинное богатство в изобилии.       Осмотрев едва ли не все интересующие меня автомобили, я вдруг остановилась на красной фиате, аккуратно касаясь ее капота, осознавая такую важную и столь беспечно упущенную деталь: — П-почему ты молчишь, Тод?       Бывают в жизни моменты, когда дверь сзади тебя закрывается, не давая вернуть время вспять или же просто спасти близкого человека.       Ты пытаешься найти ту нитку, которая вас связывала. Упрямо не отчаиваешься и изо всех сил стараешься бороться, хотя и понимаешь, что все твои усилия идут впустую, так как теперь уже поздно.       Я ломала ногти об холодные стены, бездумно бродила по каждому уголку в поисках заветной двери, совершенно не готовясь принять такой расклад.       Совершенно не готовая принять тот факт, что оставила покалеченного отца посреди темной клетки.