Вернуть утраченное

У Корнелии есть все. Как говорит Ирма, «полный набор буржуазных фантазий»: работа в американском посольстве в Бельгии, апартаменты в Уккеле, состоятельный муж, два ребенка, а с недавних пор еще и собака: доберман редкого голубого окраса, которого дети выпросили на Рождество. Перед работой Корнелия маленькими глоточками выпивает зеленый смузи, морщась, опрокидывает чашечку эспрессо, надевает на пса поводок и берет его на пробежку в лес, начинающийся прямо за кованными воротами, увитыми алеющим плющом. Светлый хвост больше не бьет ее по плечам при каждом шаге: волосы давно коротко острижены. Корнелия шлепает белыми кроссовками по лужам, с наслаждением вдыхает запах сырой земли после дождя. С выступающих из тумана ветвей капает за шиворот. Бывшая Стражница до конца застегивает молнию на флиске. Пес бежит рядом. Несмотря на глупое имя «Мюсли», которое дал ему Анри, это умная и послушная собака. Он не станет рвать поводок, если почует белку, не тявкнет на противную шавку, не шлепнется на спину, подставляя живот первому встречному, как безмозглый лабрадор. Чужие ласки Мюсли вытерпит со спокойным презрением, а предложенное угощение примет снисходительно, давая понять, что так просто его преданности не купишь. — У твоей собаки кошачья душа, — заметила Хай Лин, безуспешно пытаясь приласкать Мюсли во время своего первого приезда. А Ирма фыркнула, кладя на собачью спину свои вечно мерзнущие ноги в шерстяных носках: — Не, просто псы похожи на своих хозяев. Мюсли снаружи весь такой из себя типа «склонитесь ниц, простые смертные, перед самым красивым и умным псом на земле», а внутри — нежный зайчик! «Нежный зайчик», вывернувшись, попытался откусить ей мизинец, и Ирма, взвизгнув, с ногами забралась на диван. — Если псы похожи на своих хозяев, — парировала Корнелия, когда всеобщий смех слегка поутих, — то тебе стоит внимательнее присмотреться к своей писклявой крыске. Может, увидишь то, о чем молчит зеркало. — А я тут при чем? Это вообще собака Паркера, — огрызнулась Ирма, и Вилл поспешила вмешаться чтобы переменить тему. Все знали, что как только Ирма начинает говорить о бывшем муже, перекрыть фонтан жалоб и ругательств становится невозможно. Корнелия замечает, что сегодня обычно спокойный Мюсли ведет себя странно: вертит носом из стороны в сторону, будто учуяв чей-то след, притормаживает и растерянно озирается по сторонам, пока наконец не встает как вкопанный перед зарослями крапивы. — Да что с тобой такое? — останавливается она. — Устал? Корнелия нагибается потрепать его по холке. Пес доверчиво лижет ей ладонь, жалобными глазами глядя через плечо. — Потерпи еще немного. Добежим до поваленного дерева и повернем назад. И они прибавляют темп. У Корнелии есть все. Все, кроме времени. Она работает десять часов в сутки, гуляет с собакой, составляет списки продуктов, ходит к косметологу и парикмахеру, проверяет домашнюю работу Анри и Бекки, занимается спортом, созванивается по скайпу с Лилиан и девочками, организует обеды для бездомных и роскошные ужины для коллег мужа. В ее доме вещи всегда на своих местах, зеркала блестят чистотой, а в комнатах — свежие цветы. Ее ежедневник аккуратен и расписан на недели вперед, и заканчивается быстро, так что каждые два месяца Корнелия заводит новый. — А есть какой-то секрет такой эффективности? — спросила однажды по телефону Тарани, полночи отдраивая кухню после детского праздника. — Есть, — снисходительно улыбнулась Корнелия. — Никогда не останавливаться. Если она остановится, ей кажется, она умрет. Ее выбивают из колеи сбои в привычной рутине. Она с удивлением отмечает, что в последнее время Рождество будто бы наступает чаще, и задумывается, прежде чем ответить на вопрос, сколько ей лет. Все происходит слишком быстро. Дети незаметно растут, сезоны сменяют друг друга и прибавляется морщин вокруг глаз. Когда она в последний раз ездила в Хитерфилд? Кажется, совсем недавно, а прошло уже десять месяцев. Но это еще что. Когда она в последний раз использовала магию? Кажется, совсем недавно, а прошло уже десять лет. Корнелия бежит еще быстрее. Ее обувь и концы штанин уже коричневые от грязи, но дыхание пока ровное: восемь километров каждое утро — ее привычный марафон. Натренированное сердце знает свое дело. И если кто сбивает ее планы, так это Мюсли: противный пес тормозит, натягивая поводок, так что Корнелия тащит его почти как на буксире. У Корнелии есть все. Все, кроме подруг. Нет, конечно, у нее есть коллеги по работе, с которыми они выпивают по маргарите каждую пятницу. У нее есть знакомые из благотворительного фонда, которые помогают ей готовить еду для бесплатных обедов. У нее есть приятельницы, чьи дети ходят в школу вместе с Анри и Бекки. И все это вроде бы то же самое, те же разговоры, сплетни и житейские мелодрамы, но все-таки совсем не то. Она скучает по Вилл, Ирме и Тарани, оставшимся в Хитерфилде, и по Хай Лин, которую мотает по всему свету — то она загорает на пляжах Барбадоса, то собирает окаменелости на вулканических просторах Исландии. Она скучает даже по Элион, связь с которой потеряла много лет назад. Это глупо, но еще куда ни шло. Самое глупое, что она скучает не по зрелым женщинам, раз в год собирающимся вместе, пьющим вино и ностальгирующим по прошлому, а по беззаботным школьницам, путешествующим по волшебным мирам, находящим порталы и несущим на себе груз ответственности, осознать который пока не способны. Она скучает по тому времени, когда, перевоплотившись, чувствовала себя сильной и взрослой, когда необузданная стихия земли подчинялась ей, точно эльфийской принцессе. Теперь Корнелия стала сильной и взрослой, и ей больше не нужно перевоплощаться. Магия, которая была неотъемлемой частью ее существования, исчезла, вытесненная офисной волокитой и детскими болячками. Жизнь бежала вперед, и как бы Корнелия не наращивала темп, жизнь бежала быстрее. Достигнув поваленного дерева, Корнелия касается рукой сухого ствола и останавливается, тяжело дыша. Мюсли будто бы успокаивается и, перестав рвать поводок, послушно садится рядом. — Доволен? — раздраженно спрашивает Корнелия. — Так и быть, я спущу тебя с поводка, хотя сегодня ты вел себя очень плохо. Это была их игра. На обратном пути Корнелия всегда освобождала собаку и они наперегонки неслись к дому что было мочи, так что в боку начинало покалывать и легкие горели огнем. Мюсли обычно прибегал первым, и смирно ждал хозяйку у кованных ворот. Но сегодня происходит непредвиденное. Едва оказавшись на свободе, пес вдруг вскакивает на четыре лапы и несется торпедой в обратном дому направлении: сквозь дремучую чащу. Корнелия пытается схватить его за задние лапы и едва не падает в грязь. Она ругается сквозь зубы, в панике глядя на наручные часы. В десять утра у нее встреча с важным клиентом. Ведь собака запросто сама найдет дорогу к дому, правда? Правда. Только кто ей откроет дверь, если Шарль Эдуард на работе, а дети в школе? В ста метрах впереди сквозь молодую листву различается собачья голова с высунутым наружу розовым языком. Мюсли требовательно тявкает, привлекая к себе внимание. Вздохнув, Корнелия углубляется в заросли. — Что ты там нашел? Жука? Белку? И что на тебя нашло? Стоит ей приблизиться с поводком, как Мюсли отскакивает и снова дает деру. — Ну это никуда не годится! Корнелия вызывает в голове образ древесных ветвей, хватающих убегающего пса, но лес не подчиняется ее приказу, и его равнодушие отзывается в ней острой, неожиданной болью. Нужно больше практики? Или она уже не способна на чудеса? Ей хочется попробовать снова, но она не решается: страшно обнаружить, что в ее сердце совсем не осталось магии. И она бежит за собакой так быстро и проворно, как только может. У Корнелии есть все. Все, кроме… истинной любви? Нет, она, конечно, счастлива с Шарлем Эдуардом, он хороший отец и заботливый муж, она всегда о таком мечтала. И она благодарна ему за его спокойный темперамент и покладистый характер, за то, что он не трогает ее, когда она расстроена или взвинчена, за то, что он не составляет ей компанию в ее пробежках по лесу. Она благодарна ему, она его уважает и старается быть ему хорошей женой. Но как однажды неосторожно заметила Ирма, не потому ли Корнелия вышла замуж за бельгийца, чтобы доказать себе, что способна уехать на другой край света и найти свой путь в чужой, незнакомой стране? Корнелия тогда с жаром кинулась все отрицать, но слова подруги посеяли в ней семена сомнения. Почему, когда она была четырнадцатилетней девочкой, бросить привычный мир, оставить родителей и друзей, показалось ей слишком высокой ценой, но она с такой легкостью сделала это в двадцать четыре? Погоня за Мюсли приводит ее к месту, в котором она никогда не была раньше. Это небольшая полянка, лужок, покрытый молодой травой, откуда открывается вид на озеро. За время ее пробежки небо разъяснилось, и поднимающееся солнце кажется огромным сияющим апельсином, от которого по небесам распространяются розовые разводы. Тишина почти осязаема. Корнелия замедляет шаги и внезапно для себя самой замирает на месте, забыв про важную встречу. Она слушает пение цикад и смотрит на солнце. Мюсли радостно скачет у ее ног, не замечая странных капель, падающих на землю. Из тех мест, где капли проникают в почву, прорастают прекрасные голубые цветы. Корнелия ложится на траву и закрывает глаза, подставляя лицо холодным лучам весеннего солнца, еще не зная, что завтра эта полянка заиграет всеми цветами радуги, точно альпийский луг.