Соловьи

Дома, после той вечерней прогулки, меня встретил Лёха. — Ты где был? — с ходу просил он. Он был в какой-то растянутой футболке и шортах, а в руке держал кружку. — Не твое дело, — я пнул берцы в угол и пошел в свою комнату. Брат пошел за мной. — Ну скажи! Ты по-любому с тем Андреем был, — он следом за мной зашел в мои хоромы и сел на кровать. Вот хитрожопый. — Я сказал: не твое дело, — я кинул сумку на пол и стал переодеваться в домашние шмотки, — Вообще, ты че запёрся? Проходной двор, что ли? — Ну, в каком-то смысле да, — он отпил из своей кружки что-то. — Ну ты оборзевший, — я кинул в него… носок. Вонючий носок, да, то, что нужно. — Фу, Миха, — он брезгливо, держа его двумя пальцами, откинул его в сторону, — Ты вообще стираешь их? — Ну, хочешь, иди постирай, — я пожал плечами и, открыв крышку ноутбука, включил его. Сам я сел на стул. — Тебе надо — ты стирай, — он поднялся с кровати и пошел из комнаты. Наконец-то. — Нет, это тебе надо, не мне, — я посмотрел на экран, — О, Ле-е-еша, — он обернулся, стоя уже у самой двери, — Подай гитару. — Тогда скажешь, где шлялся? — Нет. — Ну и гитару не подам, — и он свалил. Вот сука. Я ему это припомню. Мне пришлось вставать со своего «трона» и брать гитару самому. А ведь стояла она у двери, не в другом конце комнаты! Я поставил ее возле себя и снова сел за компьютер. По привычке включаю Интернет и захожу в привычную мне сеть. Смотрю друзей — в онлайне немногие, но среди них были Князев и Поручик. В сообщениях было пусто. Как и в желудке. М-да, не вовремя я вспомнил о еде. Но все-таки, мне пришлось встать снова и пойти за жрачкой. В холодильнике мало чего было, но я там нашел какие-то бутерброды, которые с удовольствием взял, ровно как и несколько сосисок. Я не стал их разогревать, потому что могу съесть и сырыми. Ну кто так не делает? А еще я стырил сок. Лешин сок. Моя месть жестока. Вернувшись в комнату, я увидел, что мне кто-то написал. Да неужели? Поставив еду рядом и открыв бутылку, я открываю сообщения. Князев что-то написал. Причем капсом. Сделав глоток сока, я открываю диалог. Сначала идет сообщение-обращение: «Горшок». Потом: «Кто такой Леха Ягода», и следом пересланные сообщения, где Лёха спрашивает, был ли Князь со мной. Вот дебил. Но следующие сообщения заставляют желать лучшего, потому Андрей в них орет: «МИХА ТЫ ГДЕ Я ТАК И НЕ ОТВЕТИЛ ЕМУ ВООБЩЕ-ТО АЛООООО ТЫ УМЕР». И много знаков восклицания и вопросов. Так, надо ответить. Михаил: это мой брат Михаил: кажется, он мне мстит Ответ от Князева пришел почти сразу. Андрей: За что? Михаил: я ему не сказал, где был весь день Андрей: И ВСЕ?! Михаил: ну да Бля, а что он еще ожидал? Андрей: Я В ШОКЕ Андрей: А че ему сказать? Михаил: скажи что был дома Андрей: А где ты тогда был Михаил: в смысле Андрей: Ну ты же где то был без меня) Ну ё моё, Андрюша, что ты начинаешь… Михаил: ой короче говори что хочешь > Андрей: Ну Миха Михаил: че Андрей: Ниче Логично. Так как спать я сегодня не собирался и чувствовал нехилый прилив сил, я решил, что настало время моих летних записей. Я ведь говорил, что пытался что-то сочинить? Да, я всё это записал. Самая первая запись была минут на восемь, я переслушал ее несколько раз и выписал все аккорды. И, спустя какое-то время, у меня получилась неплохая такая мелодия. Кстати говоря, у моих родителей была ночная смена или типо того, поэтому я мог спокойно играть, зная, что Леха либо тоже не будет спать полночи, либо заснет в наушниках. Не понимаю, как он может спокойно спать в наушниках. Один раз я ими чуть не удавился. Наверное, я слишком много ворочаюсь, когда сплю. Короче, не могу так спать. После того, как я сочинил мелодию, я стал вслушиваться в слова, которые там напевал. Это недопение было кое-где еле слышно, но я услышал слова типа: «земля», «туманы», «болота», «летал», «смерть»… Не понимаю, к чему вообще было последнее. С того промежутка времени я плохо помню свои мысли и чувства. Да и вообще, вряд ли я бы сочинил что-то стоящее, потому что текста — это не мое. Ну да ладно, зато мелодия кайфовая получилась. Доев всю оставшуюся жрачку, я уселся на кровать вместе с гитарой, думая, чего бы сыграть. Почему-то в голове были лишь Сектор газа, поэтому я вполголоса начал напевать одну из их песен… Проснулся я к обеду. Под боком у меня лежала гитара. Это был не в первый раз, когда я в обнимку с ней засыпал и умудрялся своей тушей ее не раздавить. Сначала я аккуратно поставил ее на пол, а затем встал и сам. В глазах немного потемнело, а спина заныла. Когда я, наконец, смог нормально видеть, я глянул на свой стол. Из вчерашнего ужина осталось ничего, только сок. Пить его у меня не было желания, поэтому я направился на кухню. Там за столом сидела мать и что-то ела. Отлично, пусть жрет. Я проверил наличие воды в чайнике и включил его. Далее мой путь был к холодильнику, в котором я пытался найти хоть что-то съестное. — Опять полночи гитару мучил? — неожиданно услышал я за спиной голос матери. Я, нахмурившись, бросил на нее взгляд. — Ну да, а что? — я снова отвернулся к холодильнику. Дальше у нас завязался не очень дружелюбный диалог, в ходе которого она пыталась наругать меня за то, что я не спал полночи, не давал спать Лёхе и все в этом роде. Что из этого вышло? А вот: я резал колбаску и пока что-то пытался ей заяснить, резанул ножом по пальцу. От неожиданности я даже вскрикнул. Отбросив все, я пошел в ванную и закрыл дверь. Только мать хотела зайти, я тут же сказал ей не заходить, мол, сам справлюсь. Она знала, что если не выйдет, то я буду уже орать, поэтому ушла. Я подошел к ванной и открыл холодную воду. Рука тряслась, благо я порезал левую, а не правую. Едва я убрал руку от воды, как кровь пошла по новой. Да сколько можно? Только я подумал о том, где может быть аптечка, как кто-то зашел. Я хотел было уже опять гавкнуть на нее, но это был Леша. — Что ты там натворил? — он подошел ко мне и глянул на руку. Я убрал ее от воды и из пальца снова пошла кровь, — Бля, я даже не сомневался. — Достань мне аптечку, умник, — рука по-тихоньку начинала неметь. Леха достал аптечку и открыл ее. Он сунул мне вату, а я закрыл ею эту псевдо-рану и выключил воду. Он начал шариться в этой коробке, достал бинт и какую-то баночку. Медик, блять. — Давай руку, — я подал ему руку. Он убрал вату, которая пропиталась кровью и была немного красненькой. Потом он налил какой-то хрени, от чего начало щипать палец и я зашипел. Я машинально дернул рукой, а Леха злобно посмотрел на меня. Так, надо терпеть. В итоге, обработав палец и аккуратно замотав его, брат убрал аптечку на место и ушел. Я попытался подвигать пальцем, но сразу же отдавало резкой болью, поэтому я не стал им двигать. Позже я заметил, что ручка ванной была в крови. Сначала я подумал, что надо бы убраться, но махнул здоровой рукой и ушёл оттуда. Аппетит, к сожалению, у меня пропал насовсем, поэтому я пошел в свою комнату и взялся гитару. Обнаружил, что не смогу играть нормально, а ведь я хотел сыграть ту мелодию еще разок, что сочинил вчера. Это точно порча от матери. Расстроившись, я включил ноутбук… и нихуя интересного я там не обнаружил. Ни сообщений, ничего. В общем, плевать. Я зашел в группу Андрея, которая уже стояла первая в моём списке, и увидел новый рисунок. И я улыбнулся, когда увидел в этой картине тот набросок, который делал Андрюха в первый день школы. Девушка и Граф. Не медля, я оставил под ним свой комментарий, которых было уже больше двадцати и все они были какие-то однообразные. Довольный собой, я листнул дальше. И охренел. Там было где-то с десяток фотографий со мной. Со вчерашнего дня. И он подписал это все так: «Один из самых крутых дней в моей жизни. Спасибо, Миха». На первой фотографии была его рука, держащая две мороженки и на фоне стоял я, куривший сигарету. На второй его селфи на половину лица, а сзади я, как-то слишком увлеченно рассматривающий мороженое. На третьей я просто стоял у фонтана спиной к Андрею. На четвертой я, немного зажмурившись, смотрел на небо. Смотря эти фотографии у меня возникал только один вопрос: когда он успел? Мне казалось, что он все время был на поле моего зрения и я редко видел его с телефоном. Он только один раз попросил сфотографироваться с ним, и я, конечно, не отказал ему. И это селфи было следующим. У Андрея было через чур милое лицо, он улыбался, а я состроил какую-то непонятную рожу, максимально нахмурившись, сжав губы и выпучив свои зеньки. На шестой фотографии снова был я: откуда-то снизу Андрей сфотографировал, как я выдыхаю дым, задрав голову. Еще пара фотографий были смазаными, но там прекрасно было видно то, как мы с Князевым угараем. Последняя фотография была темной, но можно было различить лицо Андрея, который сидел в автобусе и, улыбаясь, смотрел в окошко. Я был максимально растроган. Я много раз перечитывал эти два предложения, почему-то не веря своим глазам. Потом мой взгляд упал на комментарии. И их количество было настолько огромным, что мне сразу же стало интересно, что там может быть. Первые комментарии были абсолютно простыми, придраться не к чему. А вот некоторые комментаторы прямо говорили о том, что Андрей — пидор. Меня это не то что смутило, а даже разозлило. И, как я заметил, на такие комментарии Андрей вообще не отвечал, да и так он редко кому отвечал, но здесь все равно мелькали его ответы. Однако, находились и такие люди, которые заступались за Князя. Прочитав где-то половину, я кинул это дело, потому что еще бы немного, и я бы разозлился еще сильнее и начал бы бомбить этим людям уже лично. Но, в общем, все радовались за него и я, снова же, понятия не имел, почему. Кто-то в хорошем ключе говорил, что мы — «идеальная парочка». Реакции это у меня не вызвало никакой. Не зная, что можно глянуть еще, я просто врубил музыку. Ну, настроение у меня было послушать какой-нибудь пост-панк — спокойное и негромкое, хотя на меня это не похоже. Я немного переписывался с Поручиком. Я рассказал ему о вчерашнем дне и сегодняшнем хреновом начале моего утра. Он, естественно, посмеялся. Ну не будет Поручик Поручиком, если не посмеется с чужих неудач. В свою очередь, он тоже рассказал, что происходило с ним эти сутки. Ну, проходили они, конечно, не так весело, как у меня. Еще я рассказал ему о том, что сочинил полупесенку, и Саня сказал, что сожрет меня, если я ему не сыграю. Вот это действительно было страшно, потому что Пор всегда хочет жрать. Потом мне написал Шура и предложил встретиться, но я отказался, ссылаясь на то, что у меня нет настроения, коего, кстати говоря, действительно не было. А через минут десять после этого полил дождь. И Балу написал, что лучше правда посидеть дома. Я переслал ему сообщения про свою песню, которые писал Пору, и Шурик сказал, что неплохо было бы мне завалиться на днях к нему и написать ее полностью, со стихами, хоть и не супер качественно, но все же. Мне эта идея показалась несколько замачивой, поскольку я уже делал музыку с ним и это было весело. Да и с текстами у того проблем не возникало. Я согласился и договорился в школе поговорить с ним обо всем этом. Ко мне заходил Леша и поделился едой. Хоть это и была всякая гадость, от которой желудку в скором времени будет пиздец, но я был благодарен ему. Всяко лучше, чем отрезанный палец. Я снова пытался играть на гитаре, но из-за больного пальца было неудобно. И я снова обиделся на жизнь. Мне не с кем было поговорить. Я не знал номера Андрея, а в сети его не было. Я лежал на кровати, слушая тихую музыку из колонок. На какое-то время я задремал, или даже уснул, потому что проснулся вечером, около шести часов. Музыка уже не играла.