Соловьи

На следующий день, после занятий, мы пошли в актовый зал. Там всегда можно было порепетировать. Андрей принес множество своих тетрадей, а я гитару, которая спокойно стояла за огромной шторкой. Проще говоря, за сценой. И всё. Ни у кого больше ничего не было. Сейчас это было главной проблемой. Но сначала нужно выбрать стихи. Мы расположились у края сцены в круг. Князь вытащил все тетради и мы их разобрали. Наступила тишина. Я относился к этому серьезно, а вот Поручик, который сидел за моей спиной, постоянно хихикал и комментировал, с чего хихикает. Ну, зачитывал строчки. Князь смущался с подобного поведения, что не осталось без моего внимания. Да, я постоянно поднимал свой взгляд на него. Это было как-то неконтролируемо. — Может, этот? — вдруг сказал Балу и повернул тетрадь к нам. Это был стишок про рыбака. — Да он же не страшный, — сказал Андрей, нахмурив брови. Поручик снова с чего-то ржал, читая его. Да, он был забавным, но ржать-то чего? – Бля-я... – пробормотал сквозь смех Саша. — Да хватит ржать! — меня он уже конкретно заебал и я толкнул его в плечо со всей силы. Ему повезло, что он сидел спиной не к зрителю, иначе шею бы сломал, а так он просто упал на спину и ударился головой. Шура удивленно уставился на меня, ну и Князь впридачу. — Горшок, а-а… Ты охуел, что ли? — Саня поднялся и уже занес руку для удара, но Балу его остановил: — Да успокойтесь! Что вы как дети? — он осуждающим взглядом посмотрел на нас. Не любил я этот взгляд. Сразу стыдно становилось. — Всё, я спокоен, — «сдавшись», я поднял руки и снова принялся листать тетрадку. Но все продолжали на меня смотреть, будто прожигать взглядом. Вздохнув, я поднял взгляд и нахмурил брови. — Ну что еще? Князь тут же отвел взгляд, Поручик с непонятными эмоциями на лице смотрел на меня, а потом тоже стал смотреть в тетрадь. И лишь Балу не отводил взгляд, но эта игра в гляделки мне скоро надоела. — Ладно, ребят, давайте без ссор, — начал Андрей. — Чтобы вы долго не выбирали, я предлагаю вам такие стихи, как, ну, например… — он взял из моих рук тетрадь, на секунду коснувшись своими пальцами до моей руки. Черт, опять это тупое чувство. –…«История о мертвой женщине», — он загнул край листа и стал дальше листать. — Вот, «Холодное тело»… Еще есть про старика, которого в доме заколотили… — быстро листает страницы. — Подожди, Андрюха. Дай прочитать, — Балу взял у него тетрадку и стал читать эти стихи. Поручик подвинулся к нему и тоже заглянул в тетрадку. Мне читать их незачем было, потому что уже были прочитаны и суть я знал. — Мне очень нравится этот, про мертвую женщину, но стихи здесь такие, что их даже не споешь. Сам попробуй, — он передал тетрадь назад, хозяину. — Ну да… — он почесал затылок. — Но я могу сегодня-завтра переделать. Только не здесь, а дома. — А с инструментами что? — вмешался я, потому что этот вопрос меня очень беспокоил. — У нас только одна гитара есть, а нас четверо. — У меня в деревне, у бабушки, есть гитара, — сказал Князь. — Даже две, но одна отцовская. Только ехать туда около двух часов, но это не проблема. — Может, сначала с текстом решим? А параллельно будем искать инструменты, — выдал свою версию Балу. — Вообще, можно и с двумя акустическими гитарами что-то придумать! Горшок умеет! Помнишь, мы коврики на всякие песни делали с двумя гитарами? — Ну да-а… — задумчиво протянул я, но все еще сомневался. Почему-то я не видел эту «песню» в акустической версии, но все-таки, все согласились. И мы разошлись. … Я не думаю, что вам будет интересно, как мы сидели и сочиняли песню, как спорили и все такое прочее. Хочу рассказать о том, как мы съездили в деревню Князя за гитарой. Под «мы» я подразумеваю себя и самого Князя. Мы выбрали четверг, потому что время поджимало, а надо еще музыку придумать. Но, в общем и целом, я уже знал, что будет из себя представлять мелодия. И пока что никому не озвучивали. Всю дорогу я пялился в окно, иногда кидая взгляд на Андрея. Хотя иногда — еще мягко сказано. Но это неважно. Он сидел с тетрадочкой и писал что-то. Я мог предположить, что он переписывал те стихи на новый лад, но спрашивать не стал. Не хотел с мысли сбивать. День выдался, на удивление, не дождливый, что не могло не радовать, но тучи продолжали нависать над нашими головами. Деревья были практически голые, без листьев, а из-за них иногда выглядывали сосны и ели. Редко мелькали домишки, даже люди. За этим всем я не заметил, как Андрей начал меня звать, а потом и вовсе пихнул в плечо. Я недоуменно посмотрел на товарища, а он махнул рукой, говоря что-то типа: «Приехали уже, пошли». Едва я встал, как осознал то, что отсидел свою сраку, но поспешил за Князем, чтобы меня не увезли в какие-нибудь Караганды. И только я вылез, как дверь за мной закрылась и автобус попер дальше. Я огляделся. — Ну что, пойдем? — с улыбкой сказал Князь, и я кивнул. Кстати говоря, поехал я с ним не потому, что это Андрей Князев (хотя, такая вероятность могла быть), а больше потому, что хотел увидеть природу. Именно осеннюю. Именно в деревне. В городе такое не понаблюдаешь, а здесь… так и хочется остаться. Так и хочется завалиться где-нибудь на огромной поляне, смотреть на небо и слушать птичьи голоса. Поистине невероятное чувство. Мне вообще жаль, что деревни не такие продвинутые сейчас — все любят города. Особенно столицы. Будь моя воля — остался бы в лесу. Был бы каким-нибудь лесником, и все тут. Но, к сожалению, это не сработает. Скоро мы уже шли по улицам и я, осматривая каждый домик, пытался догадаться, в каком из них Князев-то живет. Но как только я присматривался к какому-нибудь из них, мы проходили мимо и я обреченно вздыхал. Таким темпом мы, наконец-то, завернули в один домик. Он выкрашен в синий цвет, на натянутых веревках болталось белье, на цепи сидела собака и задумчиво грызла кость. Увидел нас, пес поднял голову вместе с ушами. — Шарик! — вскрикнул Князь и побежал обниматься с собакой. Я аккуратно подошел ближе и стал наблюдать за этим действом: Князев гладил его по спине и голове, а пес закинул свои лапы на плечи Андрея и облизывал его лицо. Я даже позавидовал гребанной собаке, потому что сам так сделать не мог. Он заливисто смеялся, а потом и вовсе упал на зад и пес залез на него. — Что это такое! — услышал я женский голос. Тут же перед нами оказалась женщина лет шестидесяти с цветастом платье и с платком на голове. — Здрасьте, — поздоровался я. — Здравствуй, юноша… Андрей, хватит на земле валяться! — бабушка подняла какую-то палку и отогнала от Князя собаку. Пес спрятался в будку, а Князь встал с земли и начал оттряхать свои джинсы. — Ну что это такое! Взрослый парень! — Ну ба, не злись, — Андрюха развел руки в стороны и сердечно обнял старушку. — Знакомься, это Миша, мой друг. — Ну я уж поняла, что дружок твой. Оголодали, небось? — Есть немного. После этого мы зашли в скромный деревянный домик и, придя на кухню, уселись за небольшой столик, что стоял у окна. Бабуля оказалась не из жадных — накормила так, что я потом встать не мог. Потом заставляла пить чай с пирогами, поэтому после такой трапезы я еще минут пятнадцать сидел, пытаясь переварить все, что смог засунуть в себя. Андрюха лишь ухахатывался надо мной, но, вообще-то, и сам обожрался, как свинья. Свинья в хорошем смысле, понимаете, да? Потом Князь повел меня в какую-то комнату, которую гордо называл «своей». Она была небольшой, но вместительной. На стенах висели картины и на каждой, в нижних углах, была подпись «Андрей Князев». Там было все: пейзажи, портреты, натюрморты и прочая муть. Ну и, естественно, его собственные персонажи. Этого я еще не видел, поэтому с интересом разглядывал. В одном из портретов я узнал его маму, в одном из пейзажей узнал Купчино… И только потом я увидел висящие на стене гитары. Целых две. Обе акустические, одна из них традиционного, светло-коричневого цвета, а другая черная. Именно черную и взял Андрей. — Это моя, а та отцовская. Правда, на той играли все, кто умеет, — с улыбкой сказал Андрей и сел на идеально заправленную кровать. Под его весом все тут же смялось, поэтому я не побоялся сесть тоже. Он начал что-то наигрывать и обнаружил, что она расстроенная. Поэтому он, неторопясь, настроил ее и попробовал сыграть снова. Гитара запела. — Всё, готово, можем назад ехать. — Ну не-ет, — протянул я. — Мы приехали час назад, я еще прогуляться хотел. — Да ладно, пошутил я, — он убрал гитару в сторону.— Электричка еще не скоро, поэтому… — В лес! — на эмоциях сказал я, даже подпрыгнув немного. — По сути, кроме леса здесь ничего интересного-то и нет. Пойдем. И мы пошли. Нам приходилось идти сначала по улицам, Андрей постоянно с кем-то здоровался, махал рукой и даже перекидывался парой слов с местными мужиками. Те спрашивали типа: «Что, бабулю приехал навестить?» или «О, какие люди! Надолго?». В основном, все были взрослые, даже дедки улыбались тому в ответ. Но не без странных людей, конечно же. То в каком-то полуразрушенном доме бабку увидим, то парень идет мимо и что-то бормочет про водяного, параллельно тряся своими руками, то женщина зло смотрит на мимо проходящих нас. Я спрашивал у своего друга, что это со всеми ними такое, а в ответ он говорил какую-то чушь, что несли другие, адекватные жители. Но сильно углубляться в эту тему я не стал. И очень скоро мы оказались в березовой роще. Сначала деревья были редкие и идти было проще, а потом их становилось больше. Поваленых деревьев тоже было не мало и их приходилось переступать. Хоть и это немного мешало, потому что шел я, задрав голову, и уже несколько раз спотыкался, но впечатления это не портило. В один момент Князь пихнул меня в плечо и начал убегать от меня. Я крикнул ему: «Эй, ты куда?!», а он в ответ: «Догоняй!» Ну что ж, отказываться я не стал и побежал. Все повалившиеся стволы я ловко перепрыгивал, Андрей тоже был ловким и иногда даже поворачивал куда-то, видимо, чтобы я сдался. Но плохо он меня знает! С такими поворотами он только усугублял ситуацию для себя, ибо я мог сократить расстояние между нами. Я невольно вспомнил, как бегал за ним с мороженым, но там был город и очень много людей… А тут! Лес! Природа! Нет посторонних глаз! Все замечательно. Внезапно он перелез через какие-то полуопавшие кусты и смог скрыться из моих глаз. Меня это возмутило, но я полез туда же. Когда я вылез, то обнаружил поляну. Огромную такую поляну. И там стоял Князь, опираясь о колени и, похоже, пытаясь отдышаться. Да уж, не самая удачная поза… Пару секунд я «позалипал», а потом остепенился и попытался как можно тише приблизиться к нему. Он успел выпрямиться, и я просто побежал на него. Между нами оставалось каких-то метров пять, когда Андрей обернулся. Я оскалился и набросился на него, сбивая с ног. Он упал, а вместе с ним падал и я. Несколько секунд я лежал на нем, мы оба молчали. Потом он что-то там говорил про то, что я тяжелый, и спихнул меня с себя. Завалившись на спину, я громко заржал. — Чего ты ржешь? — Андрей приподнялся на локтях и посмотрел на меня. — Я тебя догнал, понял? — я продолжал тихо ржать. — Давно я так не носился… — Я тоже, — он перевел взгляд куда-то вверх, а я на него. Черт, будь я художником, каждый день бы рисовал его. Серьезно, мне так нравилось его лицо. Нет, ну, еще при встрече я не считал его уродом, потому что таковым он не был, нет-нет! Меня только его уши забавляли. Забавляют и сейчас, конечно же, но мне теперь кажется, что без этих торчащих ушей Андрей Князев — не Андрей Князев. Да и было это… мило? Фу, приторное слово. Правда, ну глупо же звучит? — Горшок? — Что? – Знаешь... – он поднялся, а я следом за ним. Он смотрел мне прямо в глаза с таким серьезным взглядом, что мне уже стало не по себе. – Ты меня догнал, поэтому... на счет «три» убегай! – Чего... – Ра-аз, дв... – быстро сообразив, что к чему, я побежал. Опять через те кусты, ибо другой дороги я уж точно не знал. А Князь за мной и орал что-то, наверное, боевой клич. … Часов в шесть вечера мы двинулись назад, в Петербург. Набегались мы вдоволь, наболтались с местными вдоволь, нажрались (не бухла) вдоволь. Короче, славно время провели. Мы были уставшие, но довольные. За окном постепенно начинало темнеть, а ехать еще два часа. Князь снова достал свою тетрадку и что-то писал, а я его не отвлекал и держал гитару, чтобы не свалилась. — Миш, я стихи написал, — почему-то тихо сказал Андрей спустя какое-то время. — Ты постоянно пишешь что-то, — я повернулся к нему и заглянул в тетрадь. — Да нет же! Это песней будет! Читай, — и я читал. И что я могу сказать?.. Я был в гребанном восторге! Как он так вообще пишет? Один стих лучше другого, серьезно. Я перечитывал много раз и с каждым разом восхищался все больше и больше. – Это охуенно, Андрей, – я еще пару раз пробежался глазами по строчкам, чтобы немного запомнить, и отдал тетрадь Князю. – Это определенно будет песней. Он лишь улыбнулся, смотря на изрисованную обложку этой самой тетради. ... Репетиции шли на ура. Но, опять же, все описывать я не буду. Музыка сочинилась быстро, я пел, Андрею и Балу вручили гитары, а Поручику... бубны. А что еще? А больше ничего и не было. Правда, сначала он обижался, что ему фигню дали, но через два дня перестал обижаться и уже спокойно тряс их, издавая характерные звуки. По сути, они и не мешали, а только добавляли эффекта. Песню назвали «Сапоги мертвеца». Стихи приняли с распростертыми объятиями и все были довольны. И мне было в удовольствие петь это. Я откровенно кайфовал. Одна проблема: Князев всё не хотел вылезать из моей головы. Засыпал с мыслями о нем и просыпался тоже. Это пройдет, утешал я себя. Но я не знал точно, хотел ли я того, чтобы это прошло.