Черные осколки снов

      Темный автомобиль был припаркован перед стеклянным зданием онкологического центра, освещенный алыми лучами восходящего солнца, обрамляя его в рыжую хохлому. Было пять утра, повсюду царило бледное облако тумана из-за резкого перепада температуры. Морозная ночь сменялась ласковым утром. Артем стоял, облокотившись на свою темную легковую машину, в ожидании своего друга. Его крайне напрягала идея, что Косте предстоял шестичасовой путь в Киев, где все это время прятался от целого мира Никита Алексеев. Козуб не верил, что он снова увидит его, закованного в свое тело, беспомощного человека. А главное, что его увидит Костя. Артём так надеялся, что тайна разбитого мальчика умрет вместе с ним, но Бочаров узнал. Он требовал его. Козуб нервно подергивал ногой, волнение било ключом. Его изнутри сжигала вина. Последнее, что он мог сделать, это разбить Косте сердце. Как же ему этого не хотелось.       Бочаров вышел из центра в сопровождении врача. Ночью Артем договорился, чтобы Костю отпустили на день, тогда ему предоставили целый список процедур, таблеток и прочего, чтобы поддерживать жизнь мужчине. Певец был одет в темный плащ, а за его спиной катился баллон с кислородом. Он улыбался. Артем не мог поверить, что видит его улыбку. Козуб подлетел к своему другу и попытался помочь, но Костя, хотел все сделать сам. У Артема разрывало изнутри. Он видел, как Костя тяжело садился в машину, пытаясь затащить свой балон внутрь. Артем не смел ему помогать. Он понимал, для него это так важно. Важно почувствовать себя сильным.       — Тебе удобно? Путь предстоит неблизкий. Ты уверен, что выдержишь? — Артем наклонился к Косте, поправляя его баллон и отодвигая сидение назад, чтобы было больше места. Его друг даже не посмотрел на него, а улыбка все так же красовалась на лице. Козуб понимал, что он витал где-то уже под Киевом. От того становилось еще страшнее.       — Я слишком долго ждал, чтобы мне что-то мешало, — это прозвучало крайне холодно. Артем понимал, что тот еще его не простил. Он надеялся, что потом, когда Мел увидит Никиту, тот не возненавидит его еще больше. Это будет действительно тяжело, если даже Козубу было сложно смотреть на Никиту.       Артем сел за руль и глубоко вздохнул. Он мягко нажал на педаль газа и автомобиль тронулся в путь, проезжая укутанную безмятежностью рощу, что росла перед центром, создавая вокруг умиротворенную атмосферу для спокойного существования в стенах здания смерти. На лице Косте мелькали лучи солнца, а сам он смотрел куда-то вдаль, вглядываясь в неизвестность. Он и забыл, как выглядит настоящая природа, а не это искусственно воссозданная бутафория, пахнущая медикаментами еще больше, чем сами медикаменты. Темные ели, отдающие изумрудным отблеском, стремящие свои верхушки до небес к чему-то недостижимому, завораживали взгляд Кости. Они напоминали ему его самого, тянущегося к своему солнцу, которое до сегодняшнего дня было таким недосягаемым, оно укатилось за жизненную линию горизонта, чтобы снова появиться рассветом на рубеже между жизнью и смертью. У Бочарова ничего не осталось. Человек больной раком умирает свободным ото всех цепей. Они долго готовятся к этому, жизнь отсекает все, что может отягощать существование, а потом умирают. Люди всегда умирают одни. Они встают на тонкую светлую нить дороги в темном тоннеле и медленно идут в неизведанное. Костя же знал куда уйдет. Он уйдет в Забвение, а там… Ему безумно хотелось, чтобы там его ждал Никита. Мужчина поверить не мог, что снова Алексеев стал для него воздухом. Как долго он пытался похоронить свои чувства, которые вылились в долгие годы его карьеры. В Косте жило разбитое сердце. Все свои чувства: гнев, боль, сопротивление, отрицание, снова любовь — он выплескивал в песни, которые трогали сердца его поклонников. Бочаров так долго истощал себя, что не заметил, как его жизнь внезапно сократилась в два раза.       Артем боялся начать разговор, но все его существо выдавало сильное волнение. Он поверить не мог, что может быть что-то страшнее диагноза Кости, или того дня, когда исчез Никита, но он снова чувствует этот холод, который прокрадывается с пальцев ног, ползет вверх и разлетается по всему телу, как ледяное дерево. Артем старался вести машину аккуратно, но когда дорога становилась свободной, он выжимал скорость до предела. Козуб хотел быстро приехать и быстро уехать. Он не хотел инцидентов, он не хотел боли.       — Ты слишком громко молчишь, — Козуб и не заметил, что уже на протяжении какого-то времени на него смотрит Бочаров. Артем не отвлекался от дороги и только слабо улыбнулся.       — С каких пор ты говоришь его словами? — усмехнулся мужчина. Бочарова тоже позабавил тот факт, что ему внезапно вспомнилась строчка из песни Никиты, но она подходила под ситуацию. Артем буквально горел.       — Может… Я слишком взволнован? — пожал плечами Костя. Он действительно выглядел как-то оживленно. Не так бледно, не так холодно, — не каждому «живому мертвецу» удается увидеть любовь своей жизни, которую скрывал лучший друг.       — Кость… Мне действительно очень жаль, — выдохнул Артем, сбавляя ход. С каждым сказанным словом, ему становилось все больнее. Как был Костя дурачком, так и остался дурачком Артема, который никогда не разбирался до конца в проблеме, а сразу рубил с плеча. Как же его раньше забавляли эти ситуации, когда он сердился без повода, а потом обреченно его голова ложилась на плечо Козуба и звучали слова: «Я такой дурак» — эти моменты хотелось переживать снова и снова, но они ушли навсегда. Размыты рекой времени, — я не прошу прощения сейчас, но думаю когда-нибудь ты меня за все простишь.        — Теперь ты заговорил его фразами…- усмешка Бочарова был колкой и холодной. Он явно не верил Артему. Ведь он совсем не представлял, что его ждет. Он не знал масштаба бедствия, — не думаю, что до этого «когда-нибудь» доживу.       Больше они не проронили ни слова. Было ясно, в словах не было нужды. Костя крайне разочаровался в Артеме. Он был обижен, даже разгневан. Козуб же не мог найти себе места, ведь мужчина обманывал, чтобы сделать как лучше, но сейчас все только рушилось. Билось, как посуда. Ему было тесно в его машине и даже великолепные пейзажи Украины не успокаивали его. Дорога казалось ему бесконечно долгой, минуты тянулись, как часы, а часы, как дни. Он постоянно поглядывал на Костю, который благополучно заснул на соседнем кресле. Артем даже осмелился остановиться, чтобы аккуратно укрыть Костю пледом. Никогда дорога не казалось ему такой тяжелой, как сегодня. На то была одна очень веская причина.       Шел неизвестный час, путь продолжал тянуться бесконечной черной лентой в никуда. Из пустоты появлялись горящие огни фар, которые били по уставшим глазам Артема. С самого утра он был крайне напряжен. Костя то просыпался, то снова засыпал, иногда его можно было застать в неудобной позе с раскрытым ртом. Ему совсем не хватало сил держаться во время пути и не засыпать. Артем раньше бы даже сфотографировал нелепого друга, но сейчас, он мог только почувствовать слезы в уголках глаз. Козуб был крайне эмоционален, находясь сейчас один на один со своими мыслями. Присутствие Бочарова ну никак не спасало. Его только больше пугала мысль, что скоро его рядом с ним никогда не будет. Это съедало изнутри. Костя Бочаров давно стал смыслом жизни Артема, и занимал большую ее часть. Для него никого не существует кроме него, Артем был всегда рядом. Тот и не заметил, как они друг другу посвятили жизнь под одним проектом «MELOVIN». Кажется, один их них медленно сходил с ума.       К одиннадцати утра Артем и Костя уже были на подходе к Киеву, не доезжая ста километров Козуб свернул в какую-то неизведанную глушь, где находился скрытый от глаз дачный поселок в глубине леса, огороженный всевозможными заборами и прочими мерами безопасности. Здесь стояли дома в таком же стиле, как и онкологический центр. Стекло и металл соединялись вместе в холодные и бездушные постройки, которые поражали своей строгостью. У Артема был доступ в это место. Он знал отсюда одного человека, который предоставил вход в эту обитель за семью печатями. Оставалось найти только дом Алексеева.       На самом отшибе, стоял дом из серого камня и стекла, где часть его окон закрывали длинные белые жалюзи, а почтовый ящик давно не открывался. Артем медленно подъехал к нему и начал разглядывать, чтобы понять, тот ли это дом. Порог был переделан из лестницы в небольшой подъем. Было несложно догадаться в каких целях. Один этот подъем не предвещал ничего хорошего. Козуба пробила легкая дрожь. Это точно был дом Алексеевых. Артёма не покидал образ Никиты после операции. Его исполосанное лицо, его забинтованное тело. Бесконечные аппараты и этот страшный писк, а вдруг он так и не проснулся. Самое страшное было сейчас — это разочарование Кости, который все еще находился в царстве Морфея. Он так боялся увидеть глаза, наполненный безнадежностью…       Артем почувствовал, как на него с Костей кто-то пристально смотрел из дома. Этот холодный колючий взгляд спустя двадцать лет он узнавал из тысячи. Сейчас предстояла крайне непростая часть всего действа, уговорить Елену впустить Костю в дом. Ведь он помнил свое обещание, отпечатанное в его мыслях, как огненное клеймо. Надо было поговорить с ней. Он обещал Косте, что тот увидит Никиту. К сожалению, ему придется нарушить обещание данное им Елене. Козуб вышел из машины, не разбудив Бочарова, и пошел к темной деревянной двери. Он аккуратно постучал три раза и ответ не заставил тебя долго ждать.       — Я вас не пущу, — сквозь зубы прошипела уже пожилая седая женщина, которая показалась в небольшой щелке. Она была похожа на злобную змею, выглядывающую из своей норы, — ты обещал, что я вас никогда не увижу. Я не хочу видеть этого человека. Он виновник всего! Он не имеет права подходить к моему сыну! — Елена из серьезной женщины превратилась в обезумевшую старуху с дикими глазами и воплями, которая всячески пыталась защитить самое ценное в своей жизни. Он медленно чахла над своим «золотом». Горе заставляет людей терять рассудок, Артем боялся подумать, что тоже самое происходит с Костей.       — Я понимаю ваше недовольство, — пытался начать издалека Артем, — но все намного сложнее чем вам кажется, просто выслушайте меня, — женщина хотела резко закрыть перед Артемом дверь, но тот успел поставить ногу в проеме, и дверь со всей силы ударила его по ноге. Мужчина даже не поморщился, но было очень больно. Нога буквально загорелась, — мой друг Костя… Он очень болен.       — Мне какая от этого разница? — Елена попыталась сместить ногу Артема, но тот уже схватился рукой за дверь и попытался раскрыть ее больше, чтобы она во всей красе увидела его отчаяние, его страх и боль.       — Он же скоро умрет! — С отчаянной хрипотцой в горле выкрикнул Артем, от чего женщина побледнела и даже отпустила дверь. У Козуба на глазах наворачивались слезы, — пожалуйста, я просто хочу исполнить его последнее желание. Один раз за двадцать лет, — старая женщина посмотрела в пол, придаваясь каким-то очень тяжелым думам, — будьте человеком. Не предавайтесь злобе…       — Хорошо, — заветное слово, будто луч с небес, пробилось к Артему сквозь тень тоски. Он сможет исполнить желание друга. Он крепко взял двумя руками дряблую руку старушки и поднес ее сначала к свои губам, потом ко лбу, благодаря женщину за столь щедрое разрешение. Он и не наделся на понимание с ее стороны. Ведь она думала, что именно Костя причина всех ее бед, — только время у вас ограничено, — Артем кивнул и быстрым шагом пошел к машине, будить Костю, — а сколько ему осталось? — бестактно спросила Елена.       — А какая разница, если результат все равно один? — грустно пожал плечами Артем.       Козуб повернулся и встретился глазами с Костей. Артем чувствовал, как тяжело вздымалась грудь его друга. Он явно был взволнован. Понимал, что сейчас его ждет, возможно, совсем не то, что он ожидает увидеть. Бочаров совсем не знал, что увидит. Артем открыл дверь автомобиля и протянул руку. Костя не смел отказаться, после сна его ноги казались ватными, а увидев на пороге Елену, совсем обомлел. Это она не хотела видеть его рядом с Никитой. Просила скрыть Алексеева от него. Он не знал, что чувствует к этой женщине. Он не понимал, что должен чувствовать. Может она права. Может лучше не надо. Его руку крепко держал Артем, помогая стоять ему на ногах. Он уже вытащил его баллон с воздухом и ждал дальнейших его указаний. Костя не хотел злиться на этого человека, но иначе не мог. Все внутри перемешалось со страхом, окрашивая все в оттенки грязно-синего. Мэл не мог понять почему становилось так тяжело, хотелось убежать. Только вот пути назад не было. Бочаров медленно шел к порогу, а женщина становилась все меньше и меньше. Страх словно улетучивался. Он с новыми силами готов был войти в комнату Никиты и сказать ему что-то очень важное. Костя остановился рядом с Еленой и холодно посмотрел ее в глаза. В них была лишь пустота. Будто вся жизнь из нее куда-то ушла. Ни злобы, ни гнева.       — Где он? — спросил Бочаров, так бережно, будто боялся, что от этих громких слов женщина рассыпется. Станет песком, и ее разобьет в неизвестности. Женщина указала на второй этаж, где белые жалюзи закрывали панорамные окна, видимо там и жил Никита. Как в клетке, безвылазно.       Сейчас его и Никиту разделяла лишь одна лестница и одна дверь. Из-за рака легких он боялся, что просто не сможет подняться, но встал на первую ступеньку и уверенно начал подниматься наверх. Легкие сковало невидимыми цепями, тянущими его вниз к земле, каждая ступенька казалась последней. Бочаров опирался о стену, уже проезжаясь по ней спиной. Ноги наливались свинцом. Ступенек оказалось не так много, но всякий раз надо было набирать побольше воздуха, и он осилил ее. Он осилил чертову лестницу. Бочаров хотел восстановить дыхание перед тем, как зайти в комнату. Вот она, та самая белая дверь, а за ней целый город пепла из сожженной любви. Сотни не написанных строчек, сотни не сказанных слов. Он должен держаться. Костя должен быть сильным, но как быть сильным, если он так слаб? Бочаров уперся лбом в дверь. Он не мог ее открыть. Рука была в подвешенном состоянии над ручкой двери. Рука была холодная, как и сама ручка. Ком боли подкатился к горлу. Дышать становилось труднее и без подъема наверх…       Холодная белая комната, в которой пахло медикаментами и цветами. Костя со скрипом вошел в белую комнату, заставленную розами, игрушками и завешанную рисунками. Казалось, будто это комната какого-то маленького ребенка-мечтателя, но Костя увидел только кровать, напоминающую лабораторный стол, подсоединенный к бледному худому телу человека. Это был Никита. Костлявый, ели живой, укутанный в темное одеяло по пояс. Его койка стояла рядом с окном, немного приподнятая. На уровне головы были фиксаторы, которые помогали голове держаться. Он отстранёно смотрел сквозь жалюзи. Его лицо было покрыто острыми узорами тонких шрамов, которые напоминали изморозь на окне в морозное зимнее утро. Из его горла торчала трубка, а рядом стояли приборы, которые писком отмеряли каждую минуту уходящей жизни. Он совершенно не шевелился. Это было так непривычно. Ведь всегда в человеке было хоть минимальное движение, но Никита лежал абсолютно парализованный.       — Мам, выйди, пожалуйста. Мне сейчас нужно побыть одному, — голос. Он не был звенящим, скорее приглушенным, шипящим. Можно было слышать, как воздух проходит в его горло, со страшным свистом. У Кости все внутри застыло. Он поверить не мог. Это была неправда. Его мальчик лежал, как сломанная игрушка. Один. Без жизни. Он был прикован. Бочаров жалел, что увидел это. Ему хотелось обнять Никиту так крепко, как это возможно, но он не мог. Боялся сломать. Он хотел коснуться его, но как можно было тронуть живой труп. Костя прочистил горло, его голос тоже совсем пропал. Хотелось исчезнуть…       — Вот я тебя и нашел, — Никита очень тяжело вздохнул, его грудь приподнялась, а голова начала медленно поворачиваться в сторону Кости. Уже стоя в проходе, Бочаров увидел с какой болью он поворачивал голову. Его глаза были темнее, чем обычно. Они впали куда-то далеко в череп и казались такими маленькими и уставшими. Сам Алексеев выглядел еще болезненней, чем Костя. Осунувшийся и белый, а ведь Никита был всегда смуглее Кости. В его глаза застыли слезы, а губы начали дрожать. Он хотел что-то сказать, но не находил слов. Его брови изогнулись в привычной грустной манере, они всегда выражали его эмоции чересчур ярко. Костя подлетел к Никите и встал рядом с его койкой на колени. Он взял его руку и поднес у губам. Его голова легла на ноги Никиты. Эмоции нахлынули бешеным цунами. По щекам обоих снова бежали сумасшедшие слезы.       — Ты не должен был меня искать, — прохрипел Никита. Его руки так хотели коснуться волос Кости, ласково провести по ним. Он хотел его обнять, ведь ему было так приятно снова почувствовать тепло родного тела, — я же сейчас такое разочарование. Обуза для всех. Обездвиженное, обезображенное тело…       — Не смей так говорить, — Костя аккуратно приподнялся лишь для того, чтобы его теплые губы коснулись лба Никиты. Он аккуратно провел рукой по щеке, касаясь острых от худобы скул, цепляя пальцами растрепанные кудряшки, которых стало еще больше. Два лба коснулись друг друга и больше ничего не существовало, — ты прекрасен даже сейчас.       — Костя, — с придыханием начал Алексеев, — пожалуйста. Оставь меня. Забудь про нас. — Голос предательски дрогнул, но мужчина продолжал вести свою речь. — Мы потеряли друг друга много лет назад. Не нужно было приезжать. Ты сделал только больнее нам обоим. Больше всего я не хотел видеть в твоих глаза печаль и грусть. Посмотри на меня, посмотри! — Никита начал повышать тон, и постепенно переходить на крик, который испарялся со свистом через тонкую трубку в горле. Его сердце забилось со страшной силой, а приборы показывали скачки давления. Казалось, еще чуть-чуть и он пошевелится. Нет, этого не произошло и не произойдет никогда. До конца жизни мужчина с милыми кудряшками остался прикован к кровати. Его единственным шансом на здоровую жизнь остается Забвение. Жизнь после смерти. Пусть он сейчас отторгает Костю, но в животе проснулись бабочки. Никита каждый день мечтает умереть и переместиться в Забвение. Звучит страшно, но у него просто нет других вариантов.       — Тшшш…- так ласково и нежно прошептал Костя в ушко Никите. Теплое дыхание кутало шею лежащего мужчины, заставляя её покрывать мурашками. Своими холодными пальцами Бочаров аккуратно поглаживал впалую скулу любимого. — Я ждал этой встречи долгих двадцать лет. Я не уйду отсюда пока мы не поговорим. Уж слишком сильно я соскучился по тебе. — Мужчина начал покрывать лицо Алексеева маленькими мимолетными поцелуями, не пропуская ни один шрам. Он коснулся своими алыми и потрескавшимися из-за болезни губами каждой его родинки. — Тебе следует успокоится. У нас не так много времени. — Костя отстранился от Никиты и присел рядом с ним на койку, слегка пододвинув обездвиженные ноги мужчины. — В моих глазах нет ни печали, ни грусти. Ты ошибся, мой хрустальный мальчик. — Костя взял руку Алексеева и соединил их пальцы в замок. Пусть кареглазый не мог сжать свои пальцы, Бочаров чувствовал отдачу. По щеке лежачего мужчины потекла слеза. У него не было сил что-либо сказать в противовес своему вампиренышу. Так он его прозвал еще во времена Евровидения.       — Пойми, мне просто не хочется нагружать тебя своими проблемами. Я — сломанная игрушка. — Никита, что есть мочи зажмурил глаза, и шумно выдохнул. Его разум застилал туман, а сердце сжималось от боли. Он ясно понимал, это их последняя встреча в этом мире. Одна мысль об этом заставляла тело покрыться холодным потом. — Да, я любил, люблю и до конца своих дней буду любить тебя. Прошу лишь только об одном, не вини себя в том, что случилось. Виноват я и только я. Хорошо? — Алексеев медленно начал раскрывать свои мокрые от слез глаза. Костя растерянно отвел взгляд в окно. Вести с Никитой разговор на эту тему было бесполезно, да и бессмысленно.       — Милый, — Бочаров приподнял голову кареглазого за подбородок и второй рукой облокотился на кровать. — виноваты мы оба. — мужчина поцеловал Алексеева. Боль ушла на второй план, и Костя осмелился забыть про свой баллон и лекарства, которые он благополучно не принял. Никита же будто бы ожил. Его тело ощутило колоссальный прилив тепла. Они растворились друг в друге, и соединились в единое целое. Пока Артем и Елена сидели на кухне и спокойно пили чай, мужчины дарили друг другу последние секунды счастья. В их поцелуе не было намека на интим или что-то еще. Они просто делились друг с другом частичками своих душ. Они ждали этого целых двадцать лет. Их чувства не угасли, а только стали сильнее.       В комнате витала легкая прохлада. На улице ярко светило солнышко. Ветер смолк, и лишь иногда заставлял траву шевелиться. Им было хорошо. Они просто наслаждались друг другом. Мужчины молчали. В их глазах читалось всё: переживания, обиды, радости и их любовь. Такая чистая и настоящая. Стрелка часов показывала четыре часа вечера. Пора выдвигаться. Мэловин встал с кровати и отпустил руку Алексеева. Пришло время прощаться. Ах, как же сильно им этого не хотелось.       — Ну что, прощай? — Бочаров грустно улыбнулся и устремил свой взгляд на Алексеева. Пусть он уверен, они встретятся в Забвении, но как скоро, ему знать не дано. Возможно, через неделю, а может быть и через года. Как бы то ни было, мужчины прошли слишком много испытаний, чтобы сейчас забыть и отпустить друг друга навсегда. Они встретятся. Они обязательно встретятся.       — Скорее, до скорой встречи. — Никита захотел помахать рукой, но не смог. Он бы и рад умереть сейчас, а не лежать полностью парализованным. Вот только мать очень любит, да и сам умереть не сможет, ведь обездвижен. Откуда-то снизу доносился крик Артема. Костя спешно направился к двери и в последний раз посмотрел на Никиту. Приборы пиликали, оповещая о хорошем самочувствии Алексеева, а вот Костя… Он напрочь забыл про все таблетки и процедуры, а зря. Очень-очень зря. Аккуратно закрыв дверь, мужчина не спеша спустился вниз по лестнице. Там его уже поджидал Козуб. Поблагодарив Елену, они вышли из дома и Бочаров в последний раз взглянул на окна Никиты. Погода резко переменилась. Небо затянулась темным грозными тучами, поднялся сильный холодный ветер. Артем помог мужчине сесть в машину, и они отправились в путь. Буквально через несколько минут пошёл дождь. Для киевской погоды такая резкая перемена была необычным явлением. Бочаров светился от счастья. Он был несказанно рад увидеть своего любимого человека после стольких лет разлуки. В душе Артем надеялся, что после этой встречи его простят.       — Кость, ты как? Как все прошло? — с опаской начал расспрашивать Козуб. Мэл оторвал свой взгляд от окна и перевел его на Артема. Выждав несколько секунд, он решил ответить.       — Лучше, чем обычно. Ты глубоко заблуждался, Артем. — мужчина взглотнул и чуть сильнее надавил на газ. — Никита любил и любит меня до сих пор. Спасибо за встречу. Теперь, я могу умирать со спокойной душой. -договорил Бочаров и запрокинул голову назад. Ему стало невероятно душно, и начало колоть сердце. Козуба напугала последняя фраза. Он готов остаться не прощенным, но только с живым Костей.       — Кость, я… — начал говорить мужчина, но Бочаров резко его перебил.       — Замолчи. — протянул Костя. — Я не хочу тебя слушать, дай мне поспать. — Отчеканил Бочаров и закрыл глаза в попытке словить сон. На самом деле, он еще дома у Никиты его простил, но хотел об этом сказать в больнице. Состояние мужчины ухудшалось, и сон, как он думал, поможет ему. Смирившись с текущим настроем Кости, Козуб стих и продолжил вести машину.       Прошло около пяти часов. Мэл всё это время спал, а его друг осторожно поглядывал, как он там. До Одессы оставалось ехать меньше часа. Дождь шел стеной, и вести машину было крайне сложно. Артем прокручивал аварию Никиты в своей голове и очень не хотел, чтобы это случилось сейчас с ними. Бензин почти закончился, и мужчина поспешил остановится на ближайшей заправке. Костя спал подозрительно тихо и спокойно. Он не кашлял, как обычно и не ворочался в приступах боли. Если бы только мужчина знал, каких усилий Бочарову требуется терпеть сейчас всю боль и не давать приступам начаться. Всё это время он лишь притворялся спящим. Не хотел расстраивать Артема, ведь тот нарушил все правила и пошёл ва-банк, лишь бы Бочаров улыбнулся. Наверное, в этом и заключается дружба. Настоящая мужская дружба.       Разобравшись с машиной, мужчина занял своё место водителя, но долго он не засиживался, на заднем сидении громогласно раздавался безудержный кашель. Мэл лежал на заднем сидении, держась за грудь и дергаясь в отрывистых конвульсиях, и подобно рыбе пытался поймать ртом воздух. Он выглядел так перепугано, а его лицо было перепачкано в крови, которая пошла у него из носа. Внутри Артема все похолодело: «Костя умирает» пронеслось в голове мужчины, а Мэл не мог ни о чем думать кроме, как о том, что ему конец, ему страшно, ведь он так и не сказал Артему «спасибо». Козуб переместился назад, он нашёл баллон и заметил, что катетер не был прикреплён к Косте. Артём принял это за попытку убить себя, как же он сейчас был зол, но не поддаваясь эмоция, он вставил катетер и повысил дозу, чтобы выиграть хотя бы жалеет минутки времени. Не теряя ни минуты, Козуб вжимал педаль газа до предела, Артем заставлял черную машину нестись по проезжей части то и дело, выезжая на встречную полосу, чтобы объехать другой транспорт. Это было страшно. Попасть в аварию или потерять друга. На весах был слишком тяжёлый выбор.        — Тише, тише. Всё будет хорошо. Я не дам тебе умереть. — Глаза метались из стороны в сторону, а руки крепко сжимали руль. За машиной увязались полицейские, но Артему было сейчас на всё глубоко плевать. Для него главной задачей было успеть в больницу…

***

      Над дверью мигает табличка «Не входить. Реанимация.» Уже два часа Костю оперируют. Мужчина проклинает себя за болтливость. Он уверен, если бы ни эта никому ненужная встреча, сейчас всё было бы хорошо. Белая больничная стена принимает на себя удары от кулаков Артема. Медсестры даже не пытаются его успокоить. Проходящие мимо него врачи выслушивают нецензурную лексику в свою сторону, видите ли они слишком долго возятся с Бочаровым. Несколько раз мужчина порывался в реанимацию, но охране удавалось его задержать. Время тянулось невыносимо долго. Кровь в жилах стыла от одной мысли смерти. Виски предательски пульсировали, заставляя ноги подкашиваться. Наконец, спустя еще несколько часов из операционной вышел врач. Его выражение лица выражало печаль. Козуб тяжел сглотнул, готовясь к самому худшему.        — Есть две новости. Первая. Ваш друг не умер, — камень с плеч Артёма упал вниз и разбился вдребезги. — вторая новость, — после этих слов мир медленно начал ускользать из-под ног мужчины. Сердце замедлило свой ритм, а кислород, казалось, вовсе перестал поступать в легкие. — Константин впал в кому. — Врач отвел взгляд куда-то в сторону. Его тело начало холодеть, а по щекам потекли хрустальные слезы. Слезы боли, отчаяния и вины. Если бы он заставил его принимать все лекарства, ничего бы этого не было. Как жаль, что время нельзя вернуть вспять.        — К нему можно? — Врач переминался с ноги на ногу. После операции нельзя посещать пациентов, но видя состояние Артема, он решил сжалиться.        — Я сделаю для вас исключение. Пойдемте за мной. — Устало выдохнул хирург, и мужчина поплелся следом за ним. Козубу хотелось провалиться сквозь землю. Он был готов заключить сделку с самим дьяволом лишь бы у Кости было все хорошо. Вот она — настоящая мужская дружба. Несколько минут тасканий по коридорам и, наконец, мужчины пришли к палате. — Входите только ненадолго.        — Зачем же ты так себя извел? — спросил Артем, приземляясь на стул рядом с койкой. К пальцам Кости были прикреплены датчики, а рот и горло закрывала специальная маска, через которую в организм поступал кислород. — Почему нельзя было принять эти чертовы лекарства? Почему? — Нервы начали сдавать, и Козуб перешел на крик. Пульс Кости не участился. Он его не слышал. — За что тебе всё это… — уже тихо прошептал мужчина. Спустя пару минут, Артем захотел попробовать достучаться до Кости. Он прочитал в интернете, что частые разговоры помогают человеку быстрее выйти из комы. — Как там тебе Никита пел? И мне не повернуть назад, пока горят твои глаза. Так ведь? Кость, скажи, так? — Артем начал потирать руку друга в надежде, что тот проснется, но нет, этого не будет. — Я прошу тебя. Умоляю проснись. — Коснувшись ледяной руки Бочарова своими сухими губами, он снова дал волю эмоциям и слезы из его грустных глаза начали падать на белые больничные простыни.