Ветеран 2: Жара

       — Как он, док? — за дверью голос Рамиреса звучал раскатисто по всему коридору.        Ещё не открыв глаза, я ощутил боль в плечах и повязки. Я шевельнул руками — они поддавались с трудом.        — Операция прошла успешно — раздался другой голос, незнакомый мне. — Вашему другу повезло, что вы его быстро доставили. Он потерял много крови. Жизненно важные органы не были задеты, пуля прошла навылет. Скоро поправится. С девушкой тоже все хорошо. Она слегка напугана, но на ней ни единой царапинки нет.        Я открыл глаза и поморщился. Вечернее солнце из окна ярко ударило по глазам. Это была та же больничная палата, в которой я лежал три месяца назад после выполнения моего первого задания.        — Он крепкий парень, док — произнес Рамирес заметно повеселевшим голосом. — Крепкий и везучий. Видели бы вы ту бойню в Ираке — вы бы поняли, о чем я, да, парни? Всего трое выжили в той засаде, а нашему другу повезло больше всех. Мы тогда тоже вовремя прилетели за ними…        ТРОЕ??? Какого хрена? Мне говорили, что помимо меня выжил также и рядовой первого класса Джонс. Одна из пуль боевиков попала ему в коленную чашечку и он стал инвалидом. Кто третий?        -…так что говорю вам, док, этот парень родился в бронежилете. А видели бы вы, как он выбирался из…        Я громко кашлянул. Этого хватило, чтобы оборвать рассказ Рамиреса и привлечь внимание. Через несколько секунд доктор и Рамирес уже были в палате.        — Рамирес — тихо произнёс я. — Кто был третьим выжившим?        Тот покашлял и взглянул на доктора. Тому не потребовалось объяснений и через десять секунд мы остались одни. Он вытащил две сигареты и протянул мне одну. Закурив, он тяжело вздохнул:        — Я не хотел тебе это говорить вот так сразу. Поверь мне, Ал, лучше бы тебе не знать это и дальше…        — Кто? Почему мне лучше этого не знать? — мне не понравилась эта перемена в Рамиресе. Сделав затяжку, я выпустил струйку дыма в его сторону.        — Ты действительно хочешь это знать? — тихо произнёс Рамирес. Я кивнул в ответ. — Франко.        Это имя ударило мне в голову раскатом грома. Я поперхнулся сигаретным дымом и закашлялся.        — Это… это невозможно! — отрывисто проговорил я. — Я видел, как пуля…        — Вошла ему в голову, да — перебил Рамирес. — Она и сейчас там. Он жив. Но скажу тебе сразу — лучше бы он погиб там. Тот Франко, который был твоим другом, остался там, на Шоссе Смерти. Это уже другой человек. И то, даже не человек…        — Что ты имеешь в виду? — прохрипел я и сделал длинную затяжку.        Рамирес сделал то же самое.        — Как я уже сказал, пуля осталась в его голове. Она даёт о себе знать ужасной болью, которую не заглушить выпивкой или лекарствами из аптеки. Это сводит его с ума ещё больше и… — Рамирес запнулся. Было видно, что эти слова дались ему нелегко. — Я скажу так — когда я его увидел впервые, он меня чуть было не прикончил. Он не узнал меня, для него я был обычным человеком, которого можно ограбить, прикончить под приступами, а украденные деньги потратить на наркотики у местных барыг, которые его боятся…        — Где он? — выдавил я.       — Там же, где живут другие безумцы, которые все же будут разумнее нашего друга — в Карцер-Сити.        У меня закружилась голова. Я винил себя в смерти Франко все это время. А оказалось, он выжил, но со слов Рамиреса он был «живым мертвецом».        — Я должен увидеть его.        — Плохая идея — покачал головой Рамирес. — Говорю же, парень совсем плох. Он не узнал меня. Уверен, он и тебя не узнает. Мой тебе совет как боевому другу — оставь это и живи дальше. У тебя здесь прекрасная жизнь, любимая девушка — у других и этого нет. Помнишь Афганистан, когда мы были с бритишами в нашем первом рейде? Там был этот парень, Миллер, помнишь его? Молчун такой. Он в тот же год демобилизовался, вернулся к себе в Лондон, а в итоге ввязался в какие-то мутные игры. И в итоге перестрелял почти всю банду чёрных гангстеров со своего района, плюс в ходе стрельбы убил гражданскую девушку прежде чем его «успокоили» пулей в лоб. Уверен, пережитки войны дали по психике крепко и парень сорвался. Ну, а наши ребята, с моего взвода, например? Карлос в тюрьме за продажу наркотиков, Петрос тоже скоро загремит туда, помяни моё слово. Мартинес теперь работает в службе ассенизации Лос-Сантоса — опережая твою шутку, да, говнюк воюет с дерьмом себе подобным. А тот выживший, из твоих ребят, Джонс? Бедняга затаился в какой-то сельской глухомани Сан-Андреаса, с одной-то здоровой ногой, дует мет и заливается самогоном. Я повидал наших ребят — и только у тебя жизнь сложилась удачливее, чем у всех, даже у меня с Гаррисом и Джексоном. Забудь это всё, сержант — Рамирес наклонился ко мне. — У тебя есть то, чего нет у них. Твой босс платит тебе хорошие деньги, выделил тебе жильё. Твоя девушка — настоящая красавица. Твои мозги в порядке, ты снова можешь ходить на своих двоих. Да и Вайс-Сити — настоящий райский город. Ты же не катаешься по разным городам с грязной работой по найму, как мы…       — А что ты здесь делаешь? — перебил его я.       — Как раз-таки одна из таких работ — произнёс Рамирес. — Ты отдыхай давай, твой босс потом введёт тебя в курс дела. Я к тебе ещё зайду попозже. Твой босс, кстати, просил тебе передать скорейшего выздоровления, а твой друг-вояка, хоть и был ужратым в говно, но всё же я понял, что он тебе очень благодарен. Думаю, ты понимаешь, что он имел в виду. Восстанавливайся давай, потом ещё поговорим…       — Ты не прав, Рамирес — я перебил его снова. — Я не могу это забыть. Я не могу забыть, как наши друзья умирали на моих глазах. Я не могу забыть, как Франко принял пулю из-за меня — я резко ударил правой рукой по кровати и скривился от боли в плече. — Я всё ещё помню тех гражданских. А ЗНАЕШЬ, ЧТО ЕЩЁ НЕ ДАЁТ МНЕ ПОКОЯ? ТОТ РЕБЁНОК!        Рамирес замолчал. Было видно, что мои слова его задели, а память подсовывала эти картины. Всё же он выдавил из себя:       — Мы с тобой ещё поговорим об этом, сержант. Отдыхай давай и попытайся выбросить это из головы. Ты не в Ираке и не в Афганистане. Нет, мать твою, сейчас ты в США, в райском Вайс-Сити, — сконцентрируйся хотя бы на этом.        С этими словами он встал и вышел из палаты.