Драгоценная ошибка

      Кид вздохнул, разглядывая в лунном свете "доставленную" побрякушку, и непроизвольно хихикнул. Да уж, отлично сказано: сервис доставки драгоценностей и Мейтантея "Сузуки"! Привезёт драгоценность, уведомит, развлечёт общением с детективами, ещё и заплатит. Технически — за мелкую подработку вроде уборки музея, да и не совсем им... Но сама мысль, что старик косвенно спонсирует его воровство, была забавной.       Жаль, Мейтантей где-то внизу и насквозь больной, а потому не может этого услышать...       И, разумеется, неугомонное сердце, которое он так тщательно сдерживал до этого, тут же забилось чаще у груди.       Опять начало рваться к детективу... Надо же, вроде на стороне закона, а украл внимание чужого сердца, ха-ха. До чего же грустная ирония, которую мало кто оценит. Особенно не знающий правду про Мейтантея.       Кид сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, тщетно пытаясь успокоить бешеный ритм.        — Тише, тише... нам что, мало мячей прилетело? — неслышно шепнул он, едва касаясь ладонью груди и пряча рядом с сердцем сегодняшнюю добычу — до отвратительного скучную сегодня, больной детектив ничего не смог сегодня сделать, лишь весь алый кутался в китель и тихо что-то пищал оттуда на все вопросы. Даже старик в итоге сдался и позволил тому просто сидеть, хотя тащил активнее всех. И откуда столько энергии?..       Кид мягко-горько улыбнулся, позволяя себе мимолётную слабость под тенью от цилиндра, после чего неожиданно замер, пораженный одной мыслью.       Почему сердце у груди, когда перед самым ограблением он положил его во внутренний карман кителя?       Он мгновенно распахнул пиджак, чтобы увидеть счастливые глаза чужого органа, почти что курлыкающего и цепляющегося за рубашку. Сердце тёрлось о него, прижималось и улыбалось, иногда весело подмигивало и тихонько вздыхало, втягивая в себя запах тела.       Это точно не его сердце... но чьё тогда?!       Ни одно к нему не подлетало! Да и задержался он только у одного че... ловека...       Кид резко сел, прикрывая лицо ладонями и пытаясь остудить пылающие щёки. Это же невозможно, верно? С чего бы Мейтантею отдавать ему, полному незнакомцу, своё сердце?       Однако странное сердце мягко улыбалось, совсем как детектив в какие-то тёплые моменты: нежный изгиб, в котором едва-едва плещется своеобразная любовь. Моменты, которые ни в коей мере не могут принадлежать ему, как бы он не хотел украсть один. Лично себе, совсем чуть-чуть. Только краткую улыбку только ему. Не так уж и много для детишек, бесконечно сложно для Кида.       Он смотрел сквозь пальцы в голубые глаза сердца, не в силах сдерживать свои эмоции и потому прячущий их за маской из белых перчаток. Оно или нет? То самое или?..       Страшно. В горле снова комок. Его собственное, должно быть, билось сейчас сильно-сильно в руках Мейтантея. Или в урне, если отвергли. Но вдруг?.. До чего же глупая надежда!       Шаг. Его он знал. Резина о шифер. Медленный, слабый, но всё же со своеобразной силой, заключённой в ногах и ждущей только приказа, чтобы пробить стену мячом. Только в этот раз чуть иной — неуверенный.       Обычно был напористее, выражал уверенность и готовность в битве. Но сейчас — совсем другое дело, это слышалось по мельчайшим оттенкам звука: иначе соприкасался кед с крышей, по-другому шуршал шифер под почти что робким шагом. Мейтантей боялся чего-то или волновался.       И он даже догадывался, в чём же дело.       Оно билось сильнее. Выражало свой восторг. Терлось только больше. Рвалось туда, в грудь, на место, где должно быть сердце, пусть и другое.       У обоих.       Кид поднял взгляд на такого же алого Конана, что почти что прижимал к своей груди и прятал под кителем давно принадлежащее ему. В глазах та же робость, что и в шаге, весь дрожал под одеждой, но надеялся.       И улыбка. Даже лучше, чем доставалась другим, пусть и слегка глупая — он знал это, сам также улыбался в ответ.       Пауза. Слова были излишни, хватало лишь краткого прижимания к груди чужого сердца и немого обещания беречь. Хотя нет. Не хватало.       Мгновение, и не только сердце прижато к груди, пока ухо обожгло чужое дыхание, а шею обвили руки, ласково погладившие по волосам. Кид уткнулся носом в шею, не в силах поверить тому, что случилось. До чего же нелепая ошибка... и какой же полезной для них она оказалась — сколько бы ещё так бродили вокруг да около?        — Дурак ты.        — Сам такой.