Котёл или метла - вот в чём вопрос

Шокированный произошедшим Гарри на деревянных ногах прошёл в комнату куда меньше, чем Большой зал. Она была увешана портретами разных колдунов и ведьм. На противоположном конце комнаты, в камине, ревел жаркий огонь. Гарри застыл на пороге, чувствуя, что его ноги примерзают к полу. Дверь, закрывшаяся за ним, мягко подтолкнула его вперёд, и ему пришлось сделать ещё один шаг. К нему дружно повернулись все лица на портретах. Одна сморщенная старушенция метнулась со своей картины на соседнюю, где был изображён колдун с усами как у моржа. Старушенция принялась что-то шептать ему в ухо. Выбранные ранее чемпионы стояли у камина. Их силуэты, чётко прорисованные на фоне пламени, имели загадочный и внушительный вид. Сгорбленный и недовольный Крам, чуть поодаль от остальных, облокачивался на каминную полку. Седрик, заложив руки за спину, глядел в огонь. Флер ДеЛакур оглянулась на вошедшего Гарри и откинула назад серебристые волосы. - Что слючилось? - спросила она. - Нас зовут обгатно в заль? Она решила, что его прислали с каким-то поручением. Гарри не знал, как объяснить, что случилось. Он и не хотел что-либо объяснять – как он вообще может что-то им объяснить, когда сам ничерта не понимает?! Поэтому он отрицательно качнул головой и продолжил стоять на месте, молча глядя на трёх чемпионов. Его потрясло, насколько они все выше него. За дверью послышался шум, и в комнату влетел Людо Бэгмен. Он чуть не натолкнулся на Гарри, но вовремя остановился, схватил его за руку ниже локтя и потащил его ближе к остальным. - Это что-то экстраординарное! - бормотал он, сжимая руку Гарри. - Абсолютно экстраординарное! Господа и дама, - прибавил он, подходя ближе к огню и обращаясь к трём другим чемпионам. - Разрешите представить вам - каким бы невероятным это ни казалось - четвёртого участника Турнира Трёх Волшебников. Виктор Крам выпрямился. Он смерил Гарри изучающим взглядом, и его мрачное лицо помрачнело ещё больше. Седрик пребывал в полном замешательстве. Он переводил взгляд от Бэгмена к Гарри и обратно в уверенности, что что-то не так расслышал. Флер ДеЛакур, между тем, тряхнула волосами, улыбнулась и сказала: - О, какая смешная шютка, мистег Бэгмен. - Шутка? - повторил потрясённый Бэгмен. - Нет, вовсе нет! Кубок Огня только что выдал имя Гарри! Густые брови Крама дёрнулись. Седрик по-прежнему всем своим видом выражал вежливое недоумение. Флер нахмурилась. - Но очьевидно, что пгоизошла ошибка, - вызывающе произнесла она. - Он не может согевноваться. Он ошьень маленький. - Согласен... всё это очень странно, - Бэгмен потёр гладкий подбородок и улыбнулся Гарри. - Хотя, как вы знаете, ограничения по возрасту введены только в этом году в качестве дополнительной меры предосторожности. К тому же, его имя выдал Кубок Огня... я имею в виду, на данном этапе отступать некуда... таковы правила, вы обязаны... теперь Гарри просто придётся сделать всё, что... Дверь в комнату распахнулась, и вошло сразу много людей: профессор Дамболдор, следом за ним мистер Крауч, профессор Каркаров, мадам Максим, профессор Снегг и профессор МакГонагалл. Из Большого зала до Гарри донёсся гул множества голосов, но зашедшая последней декан Гриффиндора закрыла дверь. Гарри постарался подавить нервную дрожь, прошедшую по его телу. Чтобы отвлечься, он попытался поймать взгляд профессора Снегга. Тот по очереди сверлил взглядом всех присутствующих, кроме Гарри. - Мадам Максим! - Флер сразу же бросилась к своей руководительнице. - Они гово'ят, что этот мальенький мальшик тоже будьет согевноваться. Где-то глубоко, под коркой оцепенелого непонимания происходящего, Гарри почувствовал острый укол гнева. Маленький мальчик? Мадам Максим выпрямилась во весь свой немаленький рост. Задев макушкой красивой головы канделябр с горящими свечами, она расправила гигантские плечи. - Что всё это значит, Думбли-догг? - властно осведомилась она. - Я и сам хотел бы понять, в чём дело, Дамболдор, - поддержал её профессор Каркаров. На его лице застыла холодная улыбка, а голубые глаза превратились в осколки льда. - Два чемпиона от Хогвартса? Не припоминаю, чтобы кто-нибудь говорил мне, что принимающая сторона имеет право выдвинуть двух чемпионов - возможно, я недостаточно внимательно изучил правила? Он коротко, гадко хохотнул. Гарри незаметно поморщился – его раздражали слова обоих директоров, но он не был уверен, что открыто показывать свои эмоции было правильно в его незавидном положении. - C'est impossible, - огромная ладонь мадам Максим с многочисленными великолепными опалами покоилась на плече Флер. - 'Огварц не может иметь двух чемпионов. Это неспгаведливо. - Мы считали, что ваш Рубеж, Дамболдор, закроет доступ к Кубку претендентам, не достигшим нужного возраста, - холодная улыбка не сходила с губ Каркарова, но глаза сделались гораздо холоднее льда. - В противном случае, мы бы, разумеется, представили более полный набор кандидатов от наших школ. Гарри мельком взглянул на профессора Снегга. Тот молчал, с непроницаемым лицом глядя на директора Дурмстранга, и только в чёрных глазах виднелась неприкрытая ярость. Только он открыл рот, чтобы что-то ответить, как его прервал Дамболдор. Профессор Снегг закрыл рот, так ничего и не сказав, и продолжил молча стоять, убийственно сверкая глазами из-под чёрной занавеси волос. Профессор Дамболдор обратил взгляд на Гарри, а тот в ответ посмотрел ему прямо в лицо, стараясь определить, что выражают глаза за стёклами в форме полумесяца. - Гарри, помещал ли ты в Кубок Огня свою заявку? - спокойно спросил Дамболдор. Гарри стало немного спокойней от осознания, что директор обязательно разберётся в произошедшем. А чтобы ему было легче разобраться, нужно говорить правду… Но если все здесь убеждены, что он солжёт, не лучше ли ему выпить Веритасерум? Это должно будет их всех убедить… - Нет, - твёрдо ответил Гарри, всей кожей чувствуя на себе взгляды присутствующих. Профессор Снегг в полумраке издал тихий звук, выражающий нетерпеливое недоверие, и Гарри сжал губы, продолжая, - может, вы дадите мне проверенный на качество Веритасерум? Директора Шармбатона и Дурмстранга переглянулись – похоже, были удивлены тем, что «маленький мальчик» знает об этом зелье. Профессор Снегг метнул быстрый взгляд к Дамболдору. Директор Хогвартса поймал его взгляд. Они молчали, глядя друг на друга. Через несколько секунд оба профессора одновременно покачали головами, и Гарри сник. Почему?! Разве с Петтигрю это не сработало?! - Просил ли ты кого-либо из старшекурсников поместить твою заявку в Кубок Огня вместо тебя? - продолжил допрос Дамболдор, игнорируя недовольство гриффиндорца. - Нет, - неистово мотнул головой Гарри. - Ах, но 'азумеется, он вгёт! - вскричала мадам Максим. Снегг, скривив губы в усмешке, покачал головой. Гарри не понял, обращалось его недоверие к словам ученика или к восклицанию директрисы Шармбатона. - Он не мог пересечь Возрастной Рубеж, - резко вмешалась профессор МакГонагалл, - с этим, кажется, все согласились... - Должно быть, Думбли-догг допустил с Губежом ошибку, - пожала плечами мадам Максим. - Это, безусловно, возможно, - вежливо согласился Дамболдор. - Дамболдор, вы прекрасно знаете, что никакой ошибки не было! - сердито сказала профессор МакГонагалл. - В самом деле, что за чушь! Гарри не мог пересечь Возрастной Рубеж сам, и профессор Дамболдор верит, что он не просил никого из старшекурсников сделать это за него, чего же вам ещё? Она бросила очень недовольный взгляд на профессора Снегга, словно надеясь, что тот перестанет изображать молчаливую статую, раз уж пришёл сюда. - Мистер Крауч... мистер Бэгмен, - голос Каркарова снова зазвучал елейно, - вы здесь единственные, кто... м-м-м... способен судить объективно. Уверен, вы согласитесь, что всё это в высшей степени несообразно? Бэгмен промокнул круглое, мальчишеское лицо носовым платком и посмотрел на мистера Крауча, который стоял за пределами круга света, отбрасываемого камином. В полутьме его лица почти не было видно, и оно походило на череп. Крауч казался много старше, чем на самом деле, и вообще выглядел существом из потустороннего мира. Заговорил он, однако, совершенно обычным отрывистым голосом: - Мы должны следовать правилам, а правила чётко и ясно гласят: те, чьё имя выдано Кубком Огня, обязаны принять участие в Турнире. - Ну вот! Барти знает свод законов вдоль и поперёк, - Бэгмен, сияя, повернулся к Каркарову и мадам Максим с таким видом, словно вопрос теперь можно было спокойно считать закрытым. - Я настаиваю на повторном предоставлении заявок остальными кандидатами от моей школы, - заявил Каркаров. Он оставил елейный тон и прекратил улыбаться. На его лице появилось по-настоящему страшное выражение. - Вы должны снова установить Кубок Огня, и мы будем продолжать процедуру до тех пор, пока не получим по два чемпиона от каждой школы. Согласитесь, Дамболдор, это будет справедливо. - Но, Каркаров, так не выйдет, - возразил Бэгмен. – Кубок Огня только что остыл - и он не зажжётся вновь вплоть до следующего Турнира... - ... в котором Дурмстранг ни под каким видом не будет участвовать! - взорвался Каркаров. - После всех наших встреч, переговоров и компромиссов я никак не ожидал ничего подобного! Я не знаю, может быть, мне вообще следует уехать! - Пустые угрозы, Каркаров, - прорычал от двери чей-то голос. - Вы не можете уехать и бросить своего чемпиона. Ему придётся участвовать. Им всем придётся. Дамболдор уже говорил, это своего рода магический контракт. Как удобно, а? В комнату вошёл Грюм. Он проковылял к огню, и при каждом ударе правой ноги об пол раздавалось громкое клацанье. - Удобно? - переспросил Каркаров. - Боюсь, я не понимаю вас, Грюм. Гарри было совершенно очевидно, что Каркаров изо всех сил старается придать голосу насмешливое выражение, чтобы показать, что слова Грюма не заслуживают никакого внимания, но руки выдавали его - они сжались в кулаки. - Не понимаете? - спокойно повторил Грюм. - Всё очень просто, Каркаров. Кто-то поместил заявку от Поттера в Кубок, зная, что в случае, если Кубок выберет его, ему придётся участвовать. - Очевидно, это сделал кто-то, кто хотел, чтоби 'Огвагц откусил от яблочка целих два кусочка! - бросила мадам Максим. - Совершенно с вами согласен, мадам Максим, - Каркаров поклонился ей, - я непременно подам жалобу в министерство магии, а также в международную конфедерацию чародеев... - Если кому и нужно жаловаться, так это Поттеру, - пророкотал Грюм, - но... удивительное дело... я не слышу от него ни слова... - Почьему ему жаловаться? - взвилась Флер ДеЛакур, топнув ногой. - Он получиль шанс согевноваться, так? Мы все ньеделями надеялись, что нас избегут! Это чьесть для наших школь! Пгиз в тисьячу галлеонов - за это многие согласились би умерьеть! - Возможно, кто-то как раз и надеется, что Поттер умрёт за это, - с еле заметным намёком на рык в голосе заметил Грюм. За этими словами последовало очень и очень напряжённое молчание. Гарри, воспользовавшись тем, что стоит к камину спиной, отчего его лицо не очень видно, незаметно оглядел всех присутствующих. Людо Бэгмен, сильно встревоженный, покачался на пятках и сказал: - Грюм, старина... что ты такое говоришь! - Все мы знаем, что профессор Грюм считает утро пропавшим зря, если к обеду не раскроет шести заговоров, - громко заявил Каркаров. - Видимо, сейчас он обучает своих воспитанников опасаться наёмных убийц. Странное качество для преподавателя защиты от сил зла, но... у вас, очевидно, свои резоны, Дамболдор. - Значит, мне померещилось? - зарычал Грюм. - Я всё придумал, да? Только высококлассный колдун или ведьма могли поместить имя мальчика в Кубок Огня... - Ах, да какие же у вас доказательства? - воздела громадные руки мадам Максим. - Такие, что они обвели вокруг пальца очень мощный волшебный предмет! – вскричал Грюм. - Нужна была исключительно сильная порча, чтобы заморочить кубок настолько, чтобы он забыл, что в Турнире участвуют всего лишь три школы... Думаю, они поместили имя Поттера в качестве претендента от четвёртой школы, ибо в этом случае он являлся единственным кандидатом... - Вы что-то слишком много думаете, Грюм, - ледяным тоном оборвал Каркаров, - и, безусловно, пришли к абсолютно гениальным выводам... Хотя, насколько мне известно, недавно вы вообразили также, что один из подарков на ваш день рождения не что иное, как хитро замаскированное яйцо василиска, и раздолбили его на кусочки, не успев сообразить, что это обычные часы для кареты. Поэтому вы поймёте нас, если мы не станем принимать ваши слова так уж всерьёз... - Есть люди, которые не побрезгуют извратить самое невинное высказывание, - угрожающе парировал Грюм. - Моя работа - мыслить так, как это делают чёрные маги... а вы, Каркаров, должны бы помнить... - Аластор! - предупреждающе воскликнул Дамболдор. Гарри метнул взгляд с Грюма, покрасневшего от гнева, к Каркарову, побелевшему на последней обращённой к нему фразе. Грюм замолчал, но продолжал мерить Каркарова удовлетворённым взглядом. - Каким образом могла возникнуть подобная ситуация, мы не знаем, - сказал Дамболдор, обращаясь ко всем собравшимся. - Однако, мне кажется, что нам не остаётся ничего иного, кроме как принять её. И Седрик, и Гарри избраны для участия в Турнире. Следовательно, именно это они и будут делать... - Ах, но Думбли-догг... - Моя дорогая мадам Максим, если вы можете предложить альтернативное решение, я был бы счастлив узнать о нём. Дамболдор подождал, но мадам Максим ничего не сказала, а только стояла, источая гнев. Не она одна: Гарри видел, что Каркаров пребывал в ярости, а профессор Снегг выглядел крайне недовольным. Однако, на лице Бэгмена прочитывалось нетерпеливое предвкушение. - Ну-с, может, приступим? - предложил он, потирая руки и одаривая всех улыбкой. - Наши чемпионы ждут своих первых инструкций, не так ли? Барти, ты как - хочешь побыть председателем? Мистер Крауч вышел из глубокой задумчивости. - Да, - кивнул он, - инструкции. Да... первое задание... Он прошёл поближе к камину. Гарри увидел его вблизи и подумал, что у мистера Крауча совсем больной вид. Под глазами пролегли глубокие тени, морщинистая кожа на лице приобрела какой-то бумажный оттенок. - Первое состязание имеет своей целью испытать вашу отвагу, - объявил он Гарри, Седрику, Флер и Виктору, - и поэтому мы не скажем, в чём конкретно оно будет заключаться. Храбрость перед лицом неизвестности суть очень важное магическое качество... очень важное... Он помолчал, очевидно опять уйдя мыслями куда-то далеко. Затем он помотал головой и продолжил: - Первое состязание будет проведено двадцать четвёртого ноября в присутствии всех студентов и судейского жюри. При выполнении заданий Турнира чемпионам не разрешается просить помощи в каком бы то ни было виде или принимать таковую от своих преподавателей. Первое испытание чемпионы встретят, вооружённые единственно своими волшебными палочками. Информация о втором состязании будет получена вами по прохождении первого. Также, вследствие того, что участие в Турнире отнимает много времени и сил, чемпионы освобождаются от сдачи экзаменов. Мистер Крауч повернул голову к Дамблдору: - Мне кажется, я ничего не забыл, Альбус? - Вроде бы нет, - отозвался Дамболдор, смотревший на мистера Крауча с некоторым беспокойством. - Ты уверен, что не хочешь остаться на ночь в Хогвартсе, Барти? - Нет, Дамболдор, мне необходимо вернуться в министерство, - отказался мистер Крауч, - у нас сейчас очень трудное, очень напряжённое время... Пришлось оставить за главного юного Уэзерби... он проявляет большое рвение... по правде говоря, слишком уж большое... - Да ладно тебе, Барти! Я вот остаюсь! - с энтузиазмом воскликнул Бэгмен. - Ты пойми, всё самое важное происходит здесь и сейчас, а ты - министерство, министерство... - Я так не думаю, Людо, - сказал Крауч, и в его голосе засквозили нотки нетерпеливости. Дамболдор хотел о чём-то поинтересоваться у профессора Каркарова и мадам Максим, но те со своими учениками пошли прочь из комнаты. При этом мадам Максим и Флер о чём-то быстро тараторили на французском, а Крам и Каркаров покинули комнату молча. - Гарри, Седрик, я считаю, вам обоим лучше отправиться наверх, - Дамблдор с улыбкой посмотрел на чемпионов Хогвартса. - Нисколько не сомневаюсь, что в настоящую минуту и гриффиндорцы, и пуффендуйцы с нетерпением ждут вас, чтобы отпраздновать вашу победу, и было бы жестоко лишить их прекрасного повода устроить бурное веселье. Гарри бросил взгляд на Седрика, тот кивнул, и они вместе вышли. В Большом зале было почти пусто; свечи почти догорели, и от их мерцания зубастые улыбки тыкв приобрели загадочный, почти зловещий вид. - Итак, - произнёс Седрик, еле заметно улыбаясь, - мы всё же играем друг против друга. - Получается, так, - чуть приподнял плечи Гарри. Он не смог придумать, что ещё можно сказать. В голове у него царил полный кавардак, как будто там только что провели обыск. Он резко остановился, увидев сидящего в одиночестве за столом Слизерина Драко. Тот тоже смотрел на него: неотрывно, с непонятным Гарри выражением. Слизеринец оглядел Гарри и его спутника и, покачав головой, всё с тем же странным выражением на лице поднялся со скамьи и быстрым шагом покинул Большой зал. Седрик не заметил этого: он неотрывно смотрел Гарри в лицо и заметил только, что тот смотрел в сторону дверей. - Скажи, - начал Седрик, первым возобновив движение к выходу, - как тебе удалось подать заявку? - Я этого не делал, - подавив вздох недовольства, Гарри поднял на него глаза, - я не подавал. Это правда. - А-а… Ясно, - кивнул Сердик. Гарри же было ясно, что тот, разумеется, ему не поверил. – Ну… увидимся. Седрик натянуто улыбнулся и, ускорив шаг, первым скрылся за дверьми Большого зала. Гарри, оглянувшись на абсолютно пустое помещение, вздохнул и в одиночестве вышел в вестибюль. Кубка больше не было; помещение тускло освещалось лишь несколькими свечами. Гарри поплёлся к мраморным ступеням центральной лестницы, но, не успел он начать подниматься, как сзади него хлопнула закрывшаяся дверь Большого зала. Гриффиндорец затравленно оглянулся. На него неотрывно смотрел профессор Снегг. Гарри медленно повернулся, не зная, что делать – то ли подойти и постараться объясниться, то ли побежать наверх, подальше от нечитаемого выражения на лице наставника. - Поттер, - с непонятным Гарри обречением обратился к нему Снегг. – Вы… - Профессор! – затараторил Гарри с отчаянием, неосознанно приблизившись. – Я не… Я… - Поттер, - нахмурился Снегг, и гриффиндорец моментально затих, почувствовав его недовольство. – Я никак не могу понять, по какой причине вы решили бросить своё имя в Кубок Огня, Поттер. Надеюсь, вы ясно осознаёте, что в связи с вашим вынужденным участием в Турнире Трёх Волшебников наше с вами дополнительное обучение ставится под большой вопрос? Побледневший Гарри отшатнулся от профессора, не совладав с собой. В висках опять застучало – голос Снегга, продолжавшего говорить, он слышал, но будто через большую толщу воды. Ему не удавалось уловить смысл слов – это был просто шум. Шум, который не мог заглушить слов, что услышал Гарри ранее. Подтверждение того, чего он боялся с самого начала этого года. Снегг замолчал, с беспокойством вглядываясь в секунду побледневшее лицо Поттера. Тот его явно не слышал – его губы беспрестанно шевелились, взгляд беспорядочно бегал по сторонам, избегая смотреть ему в лицо. Было похоже, что… Снегг с возрастающим беспокойством оглядел ученика, подмечая трясущиеся руки, которые то и дело тянулись к волосам, и нервную дрожь по всему телу. Похоже, что у Поттера начинается паническая атака. Северус Снегг знал, что такое панические атаки. Знал, но понятия не имел, как помочь Поттеру с этим справиться, поэтому сделал осторожный шаг в его сторону, надеясь схватить за руку прежде, чем тот сорвётся с места. Поттер вздрогнул всем телом, отпрыгивая от него в другую сторону, уходя от возможного прикосновения. После застыл на ужасно долгую секунду, уставившись на свои руки, а затем выпрямился и с пустым отрешённым лицом обратился к нему: - Профессор, - Северуса Снегга напугал его спокойный голос, который, впрочем, всё же едва заметно подрагивал, - я не подавал заявку. Я с самого начала не хотел участвовать. Я понимал, что так не смогу дальше заниматься зельями. Поттер остановился, вскинул на него потемневшие зелёные глаза и громко отчеканил: - Я. Не. Подавал. Заявку. Он замолчал на мгновение, опуская голову и судорожно вздыхая, а после едва слышно добавил: - Я просто хотел заниматься зельями. Северус Снегг не видел лица Поттера за его упавшими на лоб волосами, когда тот быстро отвернулся и побежал по лестнице наверх.

***

Гарри с удивлением обнаружил, что уже стоит перед Полной Дамой. Он не заметил, как успел здесь оказаться. С не меньшим удивлением он увидел, что та на картине не одна. Рядом с ней восседала та самая сморщенная старушенция, которая шмыгнула на соседнюю картину, когда он присоединился к остальным чемпионам. Ей, наверное, пришлось мчаться со всех ног, чтобы по картинам, висящим вдоль семи лестниц, добраться сюда раньше него. Обе дамы смотрели вниз на мальчика с живейшим интересом. - Так-так-так, - произнесла Полная Дама, - Виолетта мне только что всё рассказала. Стало быть, нас избрали чемпионом? - Вздор, - скучно бросил в ответ Гарри. - И вовсе нет! - старушенция от возмущения даже побледнела. - Нет, нет, Ви, это пароль, - успокоила её Полная Дама, и они обе уехали вверх, впустив Гарри в общую гостиную. Гарри мысленно приготовился ко всему: шуму, грохоту, ругани, мельтешащей перед глазами толпе, где каждый сочтёт своим долгом поинтересоваться, как же всё-таки он бросил своё имя в Кубок Огня. И каждый из них, кроме Рона и Гермионы, ему, конечно же, не поверит. Но, когда Гарри шагнул в гостиную, его оглушил не грохот. Его оглушила тишина. В первую секунду Гарри даже испугался, что попал куда-то не туда: тишина и гриффиндорцы – понятия несовместимые. По крайней мере, до этого дня он был в этом уверен. Но красные декорации и знакомая обстановка не давали шанса сомнениям: он действительно попал в гостиную своего факультета, здесь в креслах сидели знакомые ему гриффиндорцы и молча глядели на него. Гарри, чувствуя, как руки непроизвольно сжимаются в кулаки, а ногти опять впиваются в ладони, вязко сглотнул. Теперь его пугала не только тишина – лучше бы все они кричали на него и ругались, или вообще – праздновали, но никак не молчали так страшно. Гарри медленно обвёл обращённые к нему лица гриффиндорцев взглядом – ни Рона, ни Гермионы среди них не было. Больше всего на свете Гарри хотелось отыскать друзей, поговорить с ними, обрести хоть какой-то покой. Возможно, Рон в спальне? Решил поговорить там, без ненужных свидетелей? Да, скорее всего… Гарри, стараясь игнорировать десятки глаз, следящих за каждым его движением, направился к лестнице. Путь ему преграждали братья Криви, но, как только Колин поймал его дикий взгляд, обещающий немедленно размазать обоих по стенке при первом же их слове, лестница оказалась свободной. Гарри, стараясь изо всех сил, чтобы его отступление не казалось слишком уж паническим, поспешно удалился в спальню. К его величайшему облегчению, он обнаружил там Рона. Тот одетый лежал на кровати. Когда Гарри захлопнул за собой дверь, Рон поднял глаза. - Ты где был? - спросил Гарри. - Привет, - невпопад ответил Рон. Он улыбался, но очень странной, натянутой улыбкой. - Поздравляю. - Что значит поздравляю? - Гарри уставился на друга. Определённо, было что-то неправильное в том, как тот улыбался; это была не улыбка, а настоящая гримаса. - Ну... никому другому не удалось перейти Возрастной Рубеж, - пояснил Рон. - Даже Фреду с Джорджем. Что ты сделал - надел мантию-невидимку? - Мантия-невидимка не помогла бы мне перейти Рубеж, - медленно проговорил Гарри. - О, конечно! - воскликнул Рон. - Наверно, ты бы мне сказал, если бы это была мантия... под ней мы могли бы спрятаться оба... Но ты нашёл другой способ... Какой? - Послушай, - Гарри подошёл ближе и поглядел Рону в глаза, - я не подавал заявки. Это сделал кто-то другой. Рон поднял брови. - С какой же это стати? - Понятия не имею, - вздохнул Гарри. Он подумал, что сказать "чтобы погубить меня" было бы слишком драматично. Брови Рона поднялись так высоко, что грозили потеряться в рыжих волосах. - Не бойся, мне ты можешь сказать правду, - бросил он. - Не хочешь говорить всем остальным, прекрасно, только я не понимаю, зачем врать, ведь тебе же за это ничего не сделали! Подруга Полной Дамы, эта Виолетта, уже всем рассказала, что Дамболдор разрешил тебе участвовать. Приз в тысячу галлеонов, да? И экзаменов сдавать не надо... - Я не подавал заявки на участие в Турнире! - Гарри начал сердиться. - Да-да, конечно, - процедил Рон тем же скептическим тоном, что и Седрик. Теперь на его лице не было улыбки: ни искренней, ни натянутой. Он встал с кровати и, бросив на Гарри презрительный взгляд, вышел из комнаты. Гарри остался стоять посреди спальни с протянутой к двери рукой, за которой только что исчез один из тех немногих, кто, как он полагал, должен был ему поверить. Через несколько секунд Гарри отмер и, медленно передвигая ногами, поплёлся к своей кровати. В его голове было одновременно шумно от носящихся мыслей и гулко от пустоты. Он чувствовал себя так, словно как-то невзначай раздвоился: одна его часть кричала, оправдываясь перед всеми гриффиндорцами, которые, стоило Рону спуститься, начали бесноваться внизу, в гостиной. Другая же часть смотрела на мир потерянными пустыми глазами, дёргала за поникшие ниточки его тяжёлые конечности и просто надеялась, что всё происходящее – неправда. Что Кубок не выбрасывал его имя. Что он – не четвёртый чемпион Турнира. Что его никто не ненавидит. Что никто в нём не разочарован. Что утром он проснётся и, как всегда, пойдёт на уроки, будет шутить с Драко, пихаться с Роном и спорить с Гермионой. Что профессор Снегг закончит со своими письмами и вернётся к его обучению. Что оно вообще будет продолжаться, это обучение. Что всё будет так, как всегда. Гарри добрёл до кровати и сел, глядя в пол невидящим взглядом. Надежда на лучшее – вещь хорошая, но, по сути, бесполезная. Лучшего пока не предвидится: ему не поверили даже самые близкие друзья. Наставник фактически объявил лгуном. Все четверо не поверили ни единому его слову. Он бы не чувствовал себя так плохо, если бы ему не поверил кто-то другой. Кто угодно в этой треклятой школе. Видеть недоверие на лице Гермионы – грустно. Видеть презрение на лице Рона – страшно. Видеть неприятие на лице Драко – горько. Видеть разочарование на лице Снегга – больно. Их безжалостные взгляды, их жестокие слова – бьют по коже, оставляя новые шрамы, и Гарри готов вернуться на Тисовую улицу и вынести побои Дурслей ещё множество раз, лишь бы его кожа стала грубой настолько, что новые шрамы не давали бы боли. Ему не хочется этого, на самом-то деле. На самом-то деле, ему плевать на боль – та всегда позволяла ему почувствовать, что он всё ещё здесь и жив, несмотря ни на что. Гарри пустым взглядом обвёл такое же пустое помещение. Ему не хочется думать о том, что будет, когда сюда придут. Он лишь знает, что будет больно. Нет, бить его, конечно, не станут. Но добавить что-нибудь к уже сказанному ранее, скорее всего, захотят. Гарри потянулся к чемодану и достал мантию-невидимку. Если он будет невидим, их слова пролетят мимо него. Вместе с мантией из чемодана досталось кое-что ещё, и Гарри с неким проблеском удивления осознал, что держит в руке медальон с маминым портретом. Летом они часто разговаривали, но с момента появления в школе он не нашёл в себе сил как рассказать о медальоне друзьям, так и поговорить с мамой. Гарри медленно моргнул, проводя большим пальцем по гравировке на крышке медальона. Мама и Сириус. Если уж и они ему не поверят… На лестнице послышался тяжёлый топот, и Гарри согнулся над чемоданом, инстинктивно надеясь стать как можно более незаметным, забыв, что на нём мантия-невидимка. Его руки лихорадочно перебирали вещи в тёмном нутре огромного чемодана, надеясь на ощупь найти зеркальце. В тот момент, когда дверь распахнулась от чьего-то пинка и ударилась о стену, отчего Гарри подпрыгнул на месте, он почувствовал боль в пальце – он всё-таки наткнулся на сквозное зеркальце. Точнее, на острый его край, и, конечно же, порезался. Но сейчас это было неважно. Гарри, пользуясь тем, что его кровать была закрыта балдахином и полностью скрывала его от глаз вошедших, торопливо выпрямился и запихнул медальон и осколок в карманы штанов. Убедившись, что мантия-невидимка надёжно скрывает всё его тело, он выглянул из-за балдахина: в комнату вошли четверо его соседей, и если Рон, метнув свирепый взгляд на его закрытый балдахин, шумно опустился на свою кровать, то поведение других почти не отличалось от обыденного. Невилл, кинув робкий взгляд в сторону закрытой кровати Гарри, шмыгнул в свою, а Симус и Дин, как обычно, шептались о чём-то. Хотя, не о чём-то - Гарри был уверен, что о нём. Дверь, оставившая трещину на стене, в которую врезалась, была закрыта, и Гарри, осторожно передвигающийся по комнате, лихорадочно думал о том, как её открыть, не вызывая подозрений Рона. Невилл встал с кровати. - Ты куда? – удивлённо спросил у него Дин. Тот показал свою книгу по травологии и немного неловко улыбнулся: - Хотел сегодня дочитать, - Дин кивнул, принимая ответ, и Невилл прошёл к двери, открыл её, отошёл немного в сторону, оглядывая трещину на стене. Спиной почувствовав ставшие подозрительными взгляды остальных, он вышел из комнаты и стал спускаться по лестнице. - Ты ничего не забыл? – послышался ему вслед недовольный окрик Рона. – Дверь закрыть не надо? - Ох, - голова Невилла вновь показалась в комнате. – Забыл. Простите, пожалуйста. - Ничего, - сдержанно, но успокаивающе улыбнулся ему Симус. Невилл кивнул ему и аккуратно закрыл дверь, а после, оглядевшись, снова стал спускаться по лестнице. Возможно, ему показалось, и весь этот спектакль был зря, но на какой-то миг он был уверен, что воздух в их спальне рябил. А со знанием того, что у Гарри Поттера, которому сейчас явно не хочется попадаться кому-либо на глаза, есть мантия-невидимка… Невилл на ходу открыл книгу и нарочито медленно, словно боясь оступиться, пошёл к камину мимо портрета-выхода, вчитываясь в слова. - Ты чего?.. – спросила его Анжелина, сидящая в одном из кресел рядом с близнецами Уизли. Невилл не стал проглатывать нервную дрожь и даже подпрыгнул от неожиданности. - Зачитался, - немного нервно ответил он, показывая книгу под смех троицы. - Извини, что напугала, - фыркнула девушка. – Ты просто так медленно шёл, что я боялась, что ты споткнёшься о собственную ногу. Невилл осторожно улыбнулся, садясь в соседнее кресло и погружаясь в книгу. Тем временем Гарри, выскользнувший из гостиной незаметно лишь благодаря молчаливой помощи Невилла, направился к Астрономической башне. По дороге он осознал, что забыл взять Карту Мародёров, которой так ещё ни разу за прошедшие четыре месяца и не воспользовался. Впрочем, он не стал слишком жалеть об её отсутствии. Вряд ли кто-то ещё захочет поздно вечером посидеть на продуваемой всеми ветрами Астрономической башне, а значит, компании у него, кроме мамы и Сириуса, не предвидится. Не сказать, что это его огорчало, но веселиться тоже было не с чего. Гарри старался не думать об этом. Он нервничал. Нервничал от того, что мама и Сириус ему тоже не поверят. Хотя, с чего бы им-то ему не верить?.. Но он также думал и о друзьях… Дойдя до башни и сев на грязный холодный пол, Гарри, сжав в руках медальон и осколок зеркала, чувствовал, как его окутывает холод. Он тянулся от пола, от каменных стен, от пустых проёмов окон, где не было стёкол. Холод тянулся от металла медальона и покрытия зеркала, холод несли бушующие ветра. Холод сковывал всё тело Гарри, и он запоздало понял, что не надел тёплую мантию, которая могла бы его спасти. Обиднее всего, что возвращаться, не поговорив, он не мог. Также ничем не мог себе помочь: он не знал никакого согревающего заклинания. К тому же, сейчас ещё мантию-невидимку хотя бы с головы скинуть придётся. Стуча зубами, он открыл крышку медальона. Рыжеволосая женщина протёрла глаза от внезапно нахлынувшего света и, разглядев сына, улыбнулась тепло и радостно. - Гарри! – она засмеялась от переполняющей её радости, но потом заметила пустое лицо сына и с тревогой спросила, - что-то случилось? Где ты? - Холодно, - невпопад ответил он. - Рядом есть что-нибудь деревянное? – дождавшись кивка Гарри, который увидел забытый Филчем или кем-то ещё пустой ящик, Лили продолжила. – Направь на неё палочку и скажи: «Инсендио». Гарри повторил, но ничего не произошло. - Ещё раз, у тебя точно получится, - подбодрила его мама, и он попробовал ещё несколько раз, пока, наконец, деревяшка не загорелась. - А тушить как? – испугался он. - Прогорит, и дело с концом, - пожала плечами женщина и обеспокоенно добавила, - сядь поближе, чтобы согреться. Только осторожно, чтобы огонь на одежду не перешёл. Как ты, солнце? Гарри хлюпнул носом и, зажмурившись, чтобы не видеть лицо собеседницы, выложил абсолютно всё: о Турнире, об обижающем Гарри поведении профессора, об избрании Гарри ещё одним чемпионом, о поведении друзей и других гриффиндорцев... После, закончив, он замолчал, боясь услышать слова мамы. Но та тоже молчала, и Гарри отважился открыть один глаз. Женщина в медальоне прижимала руки ко рту, а из её глаз текли слёзы. - Мам?.. – обеспокоенно спросил он. - Мне так жаль, Гарри, - женщина вытерла слёзы, отняла руки от лица, и её изображение стало крупнее, словно она приблизилась. – Я бы очень хотела сейчас быть рядом с тобой, настоящей. Я верю тебе, конечно же. Верю, что ты не бросал своё имя в этот дурацкий кубок. Она продолжала что-то говорить: кажется, ругалась на профессоров, допустивших сына к участию, и на идиота-Северуса в отдельности, но Гарри не слушал – ему стало тепло и без горящего рядом импровизированного костра из ящика. Мама действительно ему поверила. Он уже не один. - Ты не против, если я ещё Сириусу расскажу? – спросил он через несколько минут, когда справился с комком в горле. - Нет, солнышко, - ласково улыбнулась ему женщина, прерванная на продолжающейся речи, полной недовольства. – Тогда, поговорим позже? - Нет! – поспешно отозвался Гарри. – Я имею в виду, что хочу, чтобы ты сейчас тоже с ним поговорила. - Но… - Думаю, если я поднесу медальон к зеркалу, то он сможет тебя услышать, - просяще протянул Гарри. Он не хотел, чтобы мама уходила. Её присутствие успокаивало его и давало надежду на то, что и Сириус ему поверит. - Хорошо, - тепло улыбнулась сыну Лили. – Останови нас, если мы с ним заговоримся, и ты снова начнёшь мёрзнуть. Гарри кивнул и, наклонившись к зеркалу, позвал: - Сириус! Несколько долгих минут зеркало никак не реагировало. Гарри, уже хотевший сдаться, подумав о том, что уже ночь и крёстный мог спать, ощутимо вздрогнул, когда по глади осколка пошли волны. - Гарри? – раздался знакомый удивлённый голос. - Ремус? – также удивлённо переспросил Гарри и, когда волны разошлись, действительно увидел Люпина. – Что?.. - Сириус тебе не признаётся, но ему очень одиноко в доме с одним Кикимером, - доверительно сообщил Ремус и оглянувшись, улыбнулся. – Он уже идёт. Мне уйти? - Оставайтесь, - попросил Гарри и поднёс к зеркальцу медальон. - Лили?! – ошарашенно переспросил Люпин. Пока мама общалась с Ремусом, Гарри увидел на заднем фоне в зеркальце машущего ему рукой Сириуса. Гриффиндорец, слабо улыбнувшись, тоже помахал ему, и тот, покашляв, привлёк к себе внимание заболтавшихся друзей. - Ах да, - спохватилась Лили. – Гарри хотел кое-что рассказать. Гарри кивнул и притянул медальон к себе, чтобы мужчины в осколке видели его лицо. - Я… - он глубоко вздохнул и вновь закрыл глаза, после чего выпалил, - в Хогвартсе проходит Турнир Трёх Волшебников, и я – четвёртый чемпион, но я не подавал заявку, и никто мне не верит, что я этого не делал. - Мда, - синхронно отозвались те, тихо проматерившись, а после, переглянувшись, продолжили уже по-разному. - Как подавались заявки? – задумчиво спросил Ремус. - Если ты говоришь, что не подавал заявку, мы тебе верим, - успокаивающе улыбнулся Сириус. - Ты же ещё в письме упоминал, что не хотел бы участвовать. Гарри оглянулся на маму в поисках немой поддержки, и та тоже улыбнулась ему. Гриффиндорец улыбнулся в ответ. Ему не стоило сомневаться в маме и крёстном. Он повернулся к зеркалу и ответил на вопрос Ремуса: - Хотевшие поучаствовать бросали бумажки со своими именами в Кубок Огня. Дамболдор зачаровал его так, чтобы те, кому меньше семнадцати, не могли пересечь черту рядом с ним. Были те, кто хотел обхитрить кубок: некоторые пили старильное зелье, кто-то ещё что. Но им так и не удалось подать заявку. - Тогда понятно, чего на тебя все так взъелись, - вздохнула Лили. Сириус зацепился за эти слова, попросив объяснений у Гарри, и вскоре чуть ядом на нынешних гриффиндорцев не плевался, услышав их. - Тогда… - начал Ремус, и все трое замолкли, повернувшись к нему. – Если защита кубка была только против тех, кому нет семнадцати, то фактически любой, кто старше семнадцати, мог бросить имя Гарри вместо него самого. Воцарилась тишина. - Плохо, - озвучил общие мысли Сириус. – Тогда подать заявку вместо Гарри мог практически кто угодно. - Тот, кому выгодно, чтобы я участвовал, - поправил его Гарри. – Тот, кто… Он поперхнулся, не договорив, но все взрослые поняли, о чём он. Подать за него заявку было выгодно только тому, кто хотел, чтобы не готовый к сложным заданиям турнира ребёнок погиб. - Сириус, тот мой сон, - перескочил на другую мысль Гарри после продолжительного молчания. – Тогда они говорили об этом? Гарри увидел, как крёстный нахмурился. - Возможно, - ответил тот, ещё сильнее мрачнея лицом. – Мне совершенно не нравится сложившаяся ситуация. Надо будет написать… Его голос стал тише, и ни Гарри, ни Лили не слышали его последующих слов, но стоящий рядом с Сириусом Ремус кивал, так что Поттеры, переглянувшись, подумали, что, возможно, тот рассуждает о чём-то стоящем. Через какое-то время диалог постепенно перешёл в более оптимистичное русло, и Гарри, слушая разговор троих важных для него взрослых, рассеянно думал о том, что их компании не хватает ещё двоих собеседников. Но портрета папы у него не было, а профессор… Гарри боялся, что профессор Снегг больше не захочет разговаривать с ним вообще.