я ведь говорила

у шиён на ключицах вечно "шлюха" от одногруппников, которые совсем о ней ничего не знают, и лишь слушают странные, непонятно откуда взявшиеся слухи. в университете ей живётся до жути тяжело, хотя бы из-за того, что приходится вечно носить какие-то высокие горловины, чтобы никто не видел надписей. ли шиён университет ненавидит. ведь за каждым поворотом слышны оскорбления, а стоит только выйти в коридор, так осуждающие взгляды начинают давить так сильно, будто вот-вот втопчут в самую землю раз и навсегда. но шиён ведь сильная, поэтому улыбается фальшиво преподавателям на все вопросы, да учится старательно. — когда её уже отчислят? разве таким, как она, не закрыт путь в высшее учебное заведение? или она уже и с ректором успела переспать? возможно, если бы студенты хотя бы пытались скрыть все эти душераздирающие разговоры, то ей жилось бы намного легче, вот только говорят они всегда громко, так чтобы точно услышала, кидают взгляды презрительные и иногда толкают в спину, да так, что гравитация своё берет. когда в университет переводится юбин, на самом то деле, совсем ничего не меняется, потому что все слухи про неё тут же начинают звучать ещё громче, пробираясь даже через наушники. шиён плакать хочется, но она лишь капюшон толстовки сильнее на глаза натягивает. новенькая же лишь смотрит на девушку, которая совсем не соответствует внешне всем этим слухам, пожимает плечами и бросает грубое "меня это не волнует". и, вообще-то, действительно не волнует, потому что она здесь чтобы учиться, а не глупые истории слушать. а потом оказывается, что юбин живёт в квартире напротив. и, если честно, то шиён страшно из-за того, что издевательства могут продолжиться и дома. только вот, когда ли юбин стучится в дверь, то только просит сковородку ненадолго, так как ещё не все вещи успела перевезти. в голосе ни насмешки, ни грубости, лишь банальное безразличие, а где-то на кончиках пальцев шиён успевает заметить "высокомерна". взгляд юбин задерживается на небрежном "шлюха", которое виднеется из-под тонкой черной футболки. и ей хочется, до жути сильно хочется стереть это грязное слово с тела, правда бросает она только неловкое "спасибо" и уходит обратно в свою квартиру. сказать вообще-то хотелось много, вот только слова не подбираются нормально, на мозг давят и почему-то кажется, что всё станет только хуже. шиён даже не помнит, когда впервые где-то на самой ключице вывелось это противное слово, но оно уже настолько сильно вросло в кожу, что, кажется, уже никогда не исчезнет. но надежда всё никак не хочет умирать, разбивая глупые мечты о лучшей жизни рядом с кем-то, кто сможет вернуть ей былую уверенность в себе. юбин ищет повод, чтобы зайти к соседке, попытаться заговорить с ней, узнать о её самочувствии, но ничего лучше чем «сахар есть?» в голову просто не приходит. ей, на самом деле, даже немного страшно, что опоздает, не успеет заговорить, спасти и показать совершенно иной мир. мир без этих глупых слов на теле. – слушай… – юбин совсем не ожидала увидеть на пороге своей квартиры дрожащую шиён, с головой укутанную в одеяло, – извини, что беспокою тебя, но… за окном бушует гроза и… – ты боишься грозы? заходи, – юбин затягивает девушку в свою квартиру, слегка улыбается и бежит на кухню ставить чайник. – не стесняйся. шиён, если честно, даже сейчас думает, что это было отвратительной идеей, приходить вот так в квартиру напротив и раскрывать перед почти незнакомой девушкой свои страхи. она лишь сильнее кутается в свое мягкое одеяло, что всегда защитит, и проходит вслед за девушкой вглубь квартиры. – ты… ты как? – нормально, – а руки сами неосознанно тянутся к надписи на ключице, будто от одного только этого движения буквы пропадут раз и навсегда. – ты ведь не сломаешься, да? – шиён смотрит удивленно, ожидая чего-то плохого, но юбин только подходит ближе, ставя кружку с чаем на стол. – в смысле, я даже представить не могу то, насколько тебе плохо от всех этих разговоров за спиной, но мне правда хочется спасти тебя. правда, я совсем не знаю как. шиён немного трясет, и, кажется, вот-вот начнётся паническая атака из-за всего этого происходящего. юбин присаживается перед ней на колени, пытаясь найти чужие руки где-то в складках одеяла, чтобы успокоить и дать хоть какую-то надежду на лучшую жизнь. – шиён, ты прекрасна, слышишь? ты буквально самая красивая из всех, кого я когда-либо встречала. прошу тебя, не слушай всех этих людей, что окружают тебя и говорят грубые слова. они все… все они просто не заслуживают тебя, с твоим пением по утрам на балконе, боязнью грозы и вечно поднятыми плечами, будто ты держишь всю тяжесть этого мира. – почему они меня вообще считают такой? – юбин тянет девушку на себя, крепко обнимая её так, чтобы точно поняла, что не отпустит, не предаст, поможет выжить. – это люди, и этим действительно всё сказано. просто… просто знай, что я всегда рядом, прямо за дверью напротив. стоит лишь постучать. шиён отчаянно хватается за рубашку девушки, пряча лицо где-то в ключицах, надеясь на защиту и чужое тепло. ей прямо сейчас хочется просто раствориться раз и навсегда в ком-то другом, столь далеком и совсем незнакомом. – просто позволь мне спасти тебя. и шиён падает, куда-то в глубину чужих слов, мыслей и глаз, хватаясь за обрывки надежды холодными пальцами. а юбин лишь обнимает крепче, позволяя раствориться в себе до самого дна. грязное «шлюха» с ключиц шиён не уйдет так легко, потому что все эти люди вокруг будут называть её так ещё долго. но где-то на внутренней части бедра теперь «ты так прекрасна» аккуратным почерком, а под сердцем «я люблю тебя» простой геливой черной, ежедневно обновляемое, чтобы не дать забыть ни при каких нервных срывах и проблемах. юбин готова отдать себя всю, лишь бы шиён была счастлива.