Story of the hotel "California"

Часть 4 Night Motionless in White — Ghost in The Mirror * * * Тот же отель. Те же коридоры, лестницы, мрачные обои, двери. Он ненавидит это место… Но оно стало частью его, а он стал частью отеля. Всё те же люди, знакомые и незнакомые… Эти стены были пропитаны тьмой, болью, его болью. Но теперь он не чувствовал никакой боли, но он знал сколько боли в этих стенах. Он знал для чего он пришёл в этот ад. Он мёртв, и это было его наказанием за все его грехи, гнить в этом месте, и отдавать себя музыке Та же студия, та же комната, те же ребята в масках, и тот же скрим парня в белой маске. — Die and fucking love me!!! Всё было почти так же, как и было. — Ты вернулся?! — к Мэтту подошла Харпер. — Я же говорил, что никто ещё не уходил отсюда, — сказал Энди. — Welcome to hell, — сказал Чарли, выходя из-за угла. — Я не уйду отсюда. Никогда, — сказал Мэттью. * * * Прошёл год с того самого момента, когда Бусек попал в этот отель. За это время много чего изменилось. Мэтт постоянно был в студии. Она стала его вторым домом. Бесконечные тренировки не изматывали его совсем. Он с огнём в глазах бил в тарелки и орал скримом, и казалось иногда что он поехал. Кроме того он слегка помертвел. Стал бледным, помрачнел, сильно похудел, и когда он задавал ритм, можно было увидеть каждую жилу, каждую мышцу, каждую вену. Казалось даже, можно было увидеть как пульсируют его артерии. Он находился на грани сумасшествия. Он просто работал на износ, хотя и он сам и все знали, что это навсегда. А ещё он стал скримером, и его скрим замораживал кровь. — Мэттью Алексис Бусек, вы совсем забыли про меня, со своими барабанами, — сзади раздался слегка обиженный голос Харпер. — Вовсе нет, — сказал Мэтт, встал со стула, подошёл к темноволосой девушке и обнял её за талию. Взяв её за руку, парень с маской, напоминающей разодранное в кровь лицо, вышел с ней из студии, и скрылся в лабиринте полутёмных коридоров… * * * Солист Eagles, Дон Хенли, проснулся в холодном поту. Ещё бы, такая хрень приснилась… Его сильно сушило. Он встал, преодолевая дикую боль в голове, и направившись на кухню, стал искать воду. Этот сон не давал ему покоя, и он, осушив литровую бутылку воды, стал искать свою гитару, которая оказалась в его комнате. Перебрав пальцами струны, он начал что-то наигрывать, разбудив при этом Джо. — Что ты делаешь?! — спросил тот. — Мне такое наснилось! — сказал он, стал рассказывать историю про какого-то человека, который не смог уйти из отеля, и о том что решил написать песню про этот отель. Все внимательно слушали его, и дослушав его, вздохнули. — Я же говорил что надо было спайс брать, а не марихуану. — И вообще, что за хрень ты принёс. У меня после нее жутко болит голова, — произнёс Шмит. — Это была обычная марихуана, — начал оправдываться Джо. — Ребят, песню хоть запишите, — сказал кто-то. — И правда, надо записать, — сказал Шмит, чиркая ноты на листике. — On a dark at the highway, — начал напевать Хенли, а все остальные подхватили его. Уолш наигрывал на гитаре. «Радуйтесь, радуйтесь» — подумал Бирсак, стоящий в углу, и тут же растворился в воздухе, оставив после себя черную дымку и могильный холод.