Слёзы мёртвой вечности

      Дождь в который раз является единственным другом для Сацучи. Он всё понимает, не требует ответов на свои вопросы, готов обнять Грех без сомнений. Однако, женщина не может насладиться уютным одиночеством, ведь за ней хвостиком ходит один вампир. Глаза у него противные, блеклые, скучные. Обычные люди его бы жалели или боялись. — Доверься мне! — кричит на весь коридор, как обычно. От истеричного голоска на его шее появляются вздутые вены от напряжения. — Я пробужу в тебе жизнь! Сацучи была бы рада его словам, однако она не верит. Ей кажется, что тот врёт, как и многие из его вида. Глаза темнеют от горечи. — Мы уже доверились однажды вашим матерям, — её голос не дрогнул, хотя ком в горле мешал разговаривать. — И что они сделали? Умерли… Казалось, Канато совершенно не интересовали её истории. Он был готов идти до конца. Постоянно бродил за ней, как утёнок за матерью. Всё, что она хотела появлялось у неё. Парень приносил кофе, бегал за бумагами, читал стихи и отпугивал шумных учеников от её кабинета. Однако, девушка никак не реагировала на это. Единственное, что заставило ее взглянуть на Сакамаки — решение пойти к Карлхайнцу. Они следуют к нему в кабинет. — Я уверен, что мы зря теряем время, — фырчит от недовольства мальчик. Тедди уже давно прижат к нему. — Он не будет сидеть в этом мире из-за вас. — Он пришел, как только почувствовал, что я собираюсь заглянуть к нему, — они остановились напротив огромной двери. Она многим внушала страх, но только не грехам. — Ты остаёшься здесь. И Сацучи скрылась за, казалось бы, неподвижной дверью. Беззвучно к Канато подлетел старший брат. Растрёпанные волосы были излюбленной его прической. Вампир с презрением взглянула на дверь. За ней скрывалось что-то невероятное и ужасное. Там восседал отец и этого было достаточно для омерзения. — Он там? — с хрипотцой спросил парень. Канато удостоил брата только кивков головы. Аято слегка разочаровался, ему хотелось найти нужную информацию самому, незаконно. Однако, такие мысли улетучились, когда он заметил застывший взгляд Канато. — Видимо старуха тебе не доверяет, раз не пускает с собой. Такая насмешка легко вывела юношу из себя. Он и так переживал, хотел забежать в кабинет и закричать, что Сацучи принадлежит только ему. Вот только у Карлхайнца есть особый подход к каждому Греху, ибо он один из них. Все Сакамаки чувствуют особую связь между ними. Под натиском Аято, Канато всё-таки решается ворваться в кабинет. И что же он видит? Каменное лицо его… возлюбленной или же няньки. И руки ей целует Король вампиров. Томно и изящно, словно стояли они так всё то время, что были наедине. — Она моя, — на выдохе прошептал вампир. Тедди упал на пол, когда мальчик затоптал ногами, как ребенок, и начал тарабанить ногами пол. Аято еле сдерживал смех. — Не трогайте её! Она принадлежит мне! Я сам… — Убей его, — попросила Сацучи старого друга. Нужно было видеть искаженные лица детей. У Короля не дрогнуло лицо, он с готовностью поднял руку и что-то прошептал. Это было невыносимо для Аято. Он раньше никогда не жалел своего брата, однако, поведение Сацучи было сравнимо с предательством. Она холодно смотрела, как Канато плачет и стонет от боли на полу. Он задыхается, опутанный невидимыми нитями. По губам стекает слюна, из глаз текут слезы. Бледные щеки краснеют — это единственное, что может понравиться Сацучи. — Хватит, — останавливает на Короля. Канато с жадностью глотает воздух. Девушка подходит к нему под непонимающие взгляды вампиров. Её милая улыбка пугает. Мальчишка отворачивается от её протянутой ладони. — Это была очередная проверка, важен ли ты для меня. Прости, я ничего не чувствую. Если сердце вампира было способно биться, значит оно смогло бы и разбиться. Однако, ничего, кроме огромной боли, Канато не почувствовал. Он вскочил с пола, чуть не упал и убежал прочь, сдерживая порывы гнева. Аято продолжил прожигать уходящую Сацучи взглядом. — Ты действительно монстр, — шепнул он с некоторым ужасом в голосе. Девушка взглянула на него и решила чего-то подождать. У неё было странное чувство. Вампир уже смотрел на отца. — Нужно поговорить. Аято выдержал изучающий золотой взгляд отца. Король внушал страх и омерзение одним своим видом. Все братья знали его, как тирана, которому плевать на свою семью. Может ли такое чудовище питать дружеские чувства к Грехам? Не обманывает ли он их? Сакамаки не знал, однако, решил попытать удачу, когда перед глазами появился яркий силуэт надоедливого призрака. — Была ли среди учеников недалёкая девчонка? Бледная, как мы, только веселая. Глупая, возможно состояла на учете школы. Она любит готовить, проверь кружок поваров. А ещё она очень мелкая и с пухлыми щеками. Глаза ярко-зелёные, ярче, чем у меня и Райто, хотя ты наверное в наши глаза и не заглядывал. А вот волосы, как у Канато, только насыщеннее и чутка темнее. И ходит в дурацкой куртке даже летом. А ещё она… — Ты такой идиот, — подумалось Сацучи. Она не вздрогнула, когда её попытались испепелить взглядом. — Даже твоя мать была догадливее. — Как ты смеешь…! — Твой призрак — это твоя мать из другого мира. И Сацучи вышла в коридор. Ей было совершенно неинтересно состояние глупого Сакамаки. А вот Грехи — другое дело. Они, как обычно, веселятся. Коске крутит бедную Юи, иногда подбрасывает её высоко к поталку. За этим наблюдают Субару, Райто и Карри. И если первый пытается остановить девушку, то последние спорят на тему трусиков. — Они зелёные, как мои глаза! — Неа, они белые, как её совесть! Выигрывает Коске, которая уже все знает. — Они розовые, как моя душа! Неизвестно отчего все засмеялись. То ли от удачной шутки, то ли от визга человека. Сацучи было все равно, она шла разрушать идиллию, которую и так построили с большим трудом. С непередаваемым чувством она взглянула на Коске. Веселую, с острым личиком и такими же зубами. Её было грустно расстраивать. — Проще закончить это веселье, — переводит внимание на себя девушка. — Аято все знает про призрака. Юи чуть не выпала из рук Коске. Тема, не поднимавшаяся среди Грехов, оказалась им слишком знакомой. Казалось бы, они не говорили о своей подружке, но все знали, что где-то в школе она бегает. Коске избегала этот коридор, поворот, лестницу. Её голос исчез, глаза наполнились туманной стеной, которую Субару ненавидел. Райто недоуменно смотрел на девушек и пытался не удивляться, а продолжать всё также глупо улыбаться. Он повернулся к Карри, чьи глаза были слишком насыщенными и стеклянными, чем обычно. Она пообещала принести Коске какао и ушла за ним. Вампир пошел следом. Стоило им отойти, как из глаз Похоти покатились одинокие слезинки. Райто не удержался и схватил её за руку, развернул к себе. — Давай, расскажи мне, почему ты плачешь? — его нежный, мурчащий голосок растопил остатки льда в женском сердце. Нежными руками он убирал каждую ее новую слезинку. — Гордыня, — всхлип был слишком громким. Из носа девушки потекли и сопли. Райто убрал их платочкам. Его умиляла картинка, где Похоть не была главной. Девушка закрыла ладонями лицо. — Это ваша с Аято и Канато мать, только из другого мира. Старые раны ожили вновь. Появились картины, увлекающие паренька в сладострастные воспоминания. Он облизал губы, когда вспомнил фигуру своей матери. Однако, его щеки не запылали и возбуждения он не почувствовал. Её тело было идеальным, вот только этого Райто никогда не хотел. Ему всегда было достаточно этого маленького подарка. Его Похоти. Райто хотел что-то сказать, но Карри, в попытках развеселить себя, опередила его. — Зато теперь ты отстанешь от меня. Тебе будет больше интересна Корделия. Даже из другого мира, — Райто не чувствовал в ее словах облегчения. — Ты не права! Сейчас мне кажется, что интересней тебя девушек нет, — вампир смотрел в глаза Карри и утопал в них. Воспоминания о каждом дне, проведенном вместе, его забавляли. — Я ещё ни с одной девушкой не спорил на тему женских трусов. И не обливал братьев водой. Да и не отравлял меня ещё никто! Карри утопает в руках вампира. Тот не вырабатывает тепла, однако, растапливает сердце одной из Грехов. Шепчет ей на ушко, чтобы та не грустила. Они шли за какао, а по итогу пришли к взаимопониманию. Сацучи, подходящая к ним, была рада этому. Карри быстро заметила появление создательницы и нервно усмехнулась. — А вот и та, что дала мне имя в честь своего любимого блюда. — Просто шла за валерьянкой для Коске. — И как она? Я совсем забыла принести ей какао… — Субару пытается вытащить её из океана воспоминаний. Тебе тоже стоит поучаствовать, раз всё налаживается. — Я то разберусь со своими и с чужими проблемами. А вот тебе стоит всерьёз задуматься над смыслом жизни. — У меня его нет, забыла? — даже усмехнулась Сацучи. — Так создай, — фыркнула раздражённо Карри. — Выбери цель и иди к ней, как ты делала всегда. Сацучи с грустью отметила, что её великое создание, жизнь, начинает разбираться в чем-то лучше нее. Возможно, это повторение истории про отцов и детей, а, может, это просто разные точки зрения. Жадность впервые почувствовала себя позади маленькой девочки, под защитой своей дочери. Может, стоит подумать хоть немного о себе? Все Грехи говорили ей это множество раз. Бессмертный человек подходит к вампиру, который смотрит в окно. Это одинокий мальчик с мишкой в руках. Иногда, девушка забывает, что именно она ему его подарила. Это долгая история, но о Тедди она часто забывает, ведь Канато он уже не нужен. Этот мальчик уже вырос. — Мне надоело жить без чувств. Я исполню любое твоё желание, восприму это как цель к существованию. Давай, смелее, — шепчет ему на ушко девушка. Лицо вампира искажается в сумасшедшей гримасе. — Будь зависимой от меня. Сделай так, чтобы я стал твоим кислородом. Твоя цель — любить меня, пока не умрёшь, — выпалил он, словно желал этого всю свою жизнь. Сацучи что-то почувствовала. Наверное, радость и облегчение от его искренности. — Неплохая жизненная цель, длинною в не одну вечность. Тогда, позволь начать прямо сейчас. И женщина медленно, смакуя момент, целует паренька в губы.