Упс... какой коллапс!

       То ли благословение Альберты подействовало, то ли это было простое совпадение, но день выдался солнечный, правда холодный ветер все так же напоминал о приближении зимы. Доделав задание, я сложил чистую одежду в спортивную сумку и направился к столовой, размышляя о планах на день. Сегодняшние сутки я был дежурным, за исключением моих тренировок с Розой и перерывов на еду, поэтому те крохи сна, что я успел урвать за ночь, должны были служить мне единственным отдыхом на ближайшие двадцать шесть часов. В столовой ещё пусто, но Боб как всегда встретил меня с улыбкой. Он знал, что я приходил раньше всех. Пожав старику руку, я протянул ему термос и остался у стойки выбирать завтрак. Старик быстро наполнил его свежезаваренным чаем с хорошей порцией мёда и лимона и плотно закрутил крышку, сберегая тепло. — Выбрал, сынок? — Да! — Я указал на омлет с жареным беконом и Боб тут же наполнило мою тарелку двойной порцией, добавив свежеиспечённый хлеб и салат. — Что на сладкое? Есть просто волшебные маффины с черникой! Ты только попробуй! И не спрашивая моего одобрения, добродушный повар закинул в бумажный пакет парочку. Загнув край пакета, он протянул мне выпечку и банку колы. — Спасибо! — Я постарался улыбнуться как можно теплее и старик ответил мне отеческим добрым взглядом. — Приятного аппетита, сынок! К стойке подошёл сонный Юрий. Его дежурство уже закончилось и дампир мог позволить себе завтрак и сон. Боб бросил натирать ситцевым полотенцем стаканы и наполнил поднос Юрия едой. На мое несчастье, страж решил сесть за мой стол. Устало плюхнувшись на скамью, он со звериным аппетитом взгрызся в куриную ножку, тут же запихивая в себя салат. Мне было все равно подавится он или нет, главное, чтобы не участвовать в разговоре. Я старался есть быстрее, не дожидаясь пока чай остынет, но разговора избежать не удалось. — Я чуть со скуки не умер ночью! — Пожаловался он. — Ночью скучно не бывает, да и днём тоже. Хотя уж лучше пусть будет спокойно и все будут чувствовать себя в безопасности. — К чему это ты? — Юрий, позабыв о салфетке, вытер жир со рта тыльной стороной ладони и принялся обгладывать вторую ножку. Мне захотелось отсесть от этой свиньи, но я слишком тактичен. Я пропустил вопрос Юрия мимо ушей и задал свой, делая глоток горячего чая. — Ты работал здесь в момент исчезновения Сони Карп? — Да, — немного испуганно сказал страж. — Не помнишь случайно, ее не увозили ли лечиться из академии? — Нет. — Поспешно ответил он, а затем задумался, едва не уткнувшись лицом в тарелку. — Понятно, а не помнишь ли случайно ты в какой стихии специализировалась она? — Я уверенно делал вид, что доедаю, но на деле, я внимательно следил за реакцией Юрия. Страж почесал верхними зубами нижнюю губу, его зрачки сузились, взяв стакан с водой, он сделал несколько торопливых глотков, а затем прочистив горло сказал: — Она ж как раз слетела с катушек, потому как не имела специализации… — он взял поднос с недоеденным завтраком и встал со скамьи. — Ясно, я почему-то думал, что воздух, — я пожал плечами, отправляя в рот последний кусок бекона и сложив пустые тарелки в стопку, одной рукой подхватил поднос, а второй бумажный пакет. — Да пёс его знает, — бросил мне Юрий на выходе.        «Да, врун из тебя никакой!» Время до начала тренировки ещё оставалось, но я был уверен, что Роза уже в зале и начала растяжку. Но я планировал перехитрить ее план по бесконечной отработке ударов и перенести тренировку на свежий воздух, дать ей что-нибудь попроще, что помогает проветрить мозги, а заодно и поговорить о вчерашнем так, чтобы нас никто не подслушал. На мое удивление, Роза догнала меня ещё в коридоре, на ходу заплетая волосы в хвост. Она выглядела намного лучше; сон пошёл на пользу. Даже цвет лица перестал отдавать мертвенной бледностью. Я развернулся и выставив вперёд руку, дал сигнал остановиться. Роза замедлилась, поправляя упавший с плеча рюкзак. — Доброе утро. — Робко, но доброжелательно поздоровалась она. — Доброе, завтракала? — Не, проспала! — Фыркнула Роза, указывая взглядом на запертую дверь, — успела только в душ и бегом сюда. — Мы сегодня на улице. Приятного аппетита! Вручив Розе бумажный пакет с суточной дозой сахара, я спокойно зашагал к выходу, зная, что она догонит. Я слышал позади себя шуршание бумаги, а затем довольный стон. Мне понравилась ее реакция и я был рад угодить. Мы вышли на солнце и я мельком глянул назад, на Розу с улыбкой жующую кекс. Она торопливо ела, запивая все колой и щурилась от яркого солнца. Весь её образ был отражением той красоты, которая была близка моему сердцу: простая, милая, открытая, женственная и невероятно чувственная. Развевающиеся по ветру, каштановые локоны несли за собой сладковато-ягодный аромат, он дополнял Розу, не перебивая её молодой свежести. Я наслаждался этим зрелищем, дополняя картинку своими фантазиями, где не было академии и королевской иерархии, мороев, дампиров и стригоев. Мы были просто людьми, свободными и счастливыми. — В нашей столовой нет таких вкусняшек! Не показалось ли мне, что Роза надула губы, как маленький ребёнок? Именно так! — На здоровье! — Просто ответил я, не зная, что ещё сказать. Мне не сложно. — Это просто пища богов! Беликов, ты мой герой! — Выпалила она и тут же прикусила язык, шагнув от меня подальше. Как мне показалось, она даже втянула шею в плечи и слегка ускорила шаг. Я решил не комментировать и надеялся, что Роза не заметила, что я расплылся в улыбке, как долбаный идиот. Когда она говорила со мной вот так дерзко и прямо, я переставал видеть в ней семнадцатилетнего подростка. Ко мне возвращалась та сексуальная и невероятно красивая, чарующая Роза, которую я встретил в Сиэтле. Одного ее взгляда в тот вечер хватило и я потерял голову. Ко мне тут же лезли непрошеные фантазии и я отбивался от своих желаний как мог. Роза скомкала в руках бумажные фантики и упаковку, присматривая место, куда бы выкинуть мусор. — Не смей на природе. — Я протянул руку, — давай мне, я сам выкину. Послушно, стараясь не касаться моей руки, Роза вручила мне пустые упаковки и банку и пошла вперёд, к поляне, на которой мы обычно тренировались. Я придержал девушку за руку, провожая к тренировочной площадке дампиров. Свернув, Роза шла молча, подняв голову вверх к солнцу и улыбка не сходила с ее прекрасного лица. — У тебя хорошее настроение, — заметил я. — Да, есть немного. — Разговоры стихли? — Лисса переключила всеобщее внимание на себя, возобновив свои отношения с Дроздовым. Мы уже дошли, я кинул сумку на помост и осторожно сложил мусор рядом, намереваясь выкинуть его в академии. Роза оставила рюкзак рядом и начала растяжку, выполняя наклоны из стороны в сторону. — Дроздов? Зачем? Мне хотелось поболтать с ней по-приятельски. Позволить ей немного довериться мне и раскрыться. Поэтому я отступил от привычной мне здесь манеры разговора и прислонившись к перилам, следил за движениями Розы. Она сменила наклоны на разминку шеи, попутно разговаривая со мной. — Она считает, что так закрепиться в здешнем гадюшнике и сможет пресечь многие вещи и поведение народа. — Зачем же ей этот парень? В ней самой хватает обаяния и шарма, чтобы расположить к себе округу. Я видел их пару раз вместе. Очевидно, что она несчастна. — Ты наблюдателен… Аарон ей вообще неинтересен, — Роза продолжила махи руками, попутно приседая на месте. — Зачем же тогда все это? — Я уже говорила. Так она старается решить несколько проблем сразу. Я нахмурился, не видя в девичьем поступке никакой логики, да и смысла тоже. — Чем сегодня займёмся? — Будем бегать, — бодро ответил я. — Будем? — Она переспросила не ошибся ли я в множественном числе и я утвердительно кивнул. Несколько «джампинг джеков» и тело Розы было достаточно разогрето. Я побежал медленнее, чем обычно, напоминая себе, что преследовал сегодня совсем иные цели. Ноябрьское солнышко приятно ласкало кожу яркими лучами, приходилось все время щурится. Роза старалась сосредоточится на пути, но все равно нет нет, да улыбалась, а порой и посмеивалась собственным мыслям. Затем сама же пожурит себя, украдкой краснея и качнет головой, возвращаясь к пробежке. Думала ли она обо мне? Я бежал не спеша, просто наслаждаясь тем, насколько близко сейчас Роза и я мог в открытую любоваться ей, такой замечательной и смешной. Один из наших немногих моментов уединения, который останется в моей памяти, как нечто сокровенное. — Ты побиваешь личные рекорды молчания. — Я придал голосу веселость. Ни к чему сегодня быть хмурым и строгим преподавателем, Розе итак досталось ночью негативных эмоций. — Есть над чем подумать. — Ты все ещё расстроена из-за сплетен? — Да нет, естественно, носить клеймо «кровавой шлюхи» это высшая степень унижения, но… главное — Лисса. Украдкой я следил, как напряглись уголки губ Розы, а на самих губах образовались морщинки, края слегка покраснели и обветрились. Мне это совсем не нравилось. Раньше эти губы покрывал еле заметный бежевато-розовый оттенок, но сейчас его нет и губы, которые мне так хочется целовать, страдают. — Я вырос в дампирской общине. — Внезапно признался я, продолжая смотреть в упор, не моргая. — Они не так плохи, как тебе кажется. Мне хотелось донести до Розы, что проблема не в имени, а в самом человеке, везде найдутся и хорошие и плохие люди. Моя семья — добрые, честные, простые люди и мне не стыдно признаться в том, откуда я родом и где вырос. — Ох! Я не хотела… Я замедлился, чтобы мы могли спокойно продолжить разговор, не испытывая желание отдышаться. — У вас большая семья? — Мать, три сестры и бабушка. Я мало виделся с ними после того, как пошел в школу, но мы поддерживаем связь. Постепенно мы перешли на шаг, завершив десятый круг вокруг академии и добравшись до тренировочной площадки, присели на скамейку. Роза натянула рукава тонкой спортивной куртки вниз, спрятав ладони, продолжая смотреть на меня. Этим утром она открыла для себя новую деталь моей жизни. Откровением для меня стало то, насколько легко и приятно рассказывать о себе, ведь я так редко мог кому-то доверится. Здесь в академии, многие даже не знали толком сколько мне лет и откуда я родом. А с Розой все проще, слова сами льются, как если бы во мне был заложен проигрыватель, который срабатывал на голос Розы. — В основном дампировские общины возникают вокруг семей. Там хватает любви, какие бы рассказы о них ты ни слышала. Для дампиров это единственный выход иметь потомство, ты должна понимать это. А все общественное мнение построено на россказнях и сплетнях. Морои редко строят семьи с дампирами и многие девушки соглашаются на единственную связь только из желания быть матерями. Я помнил, что Роза не питала нежных чувств к своей матери и не понимал этого. Разве Джанин не сделала для своей дочери как можно лучше? Многие матери остаются растить своих детей, но существуют и такие, кто предан делу до последнего и понимают, что мы в этой жизни всего лишь результат кровосмешения и наша раса угаснет, если угаснут морои. — Да, но… разве это не странно? Разве многие мужчины-морои не бывают там? Я слышала о тех, кто трахается со всеми подряд и за деньги и для удовольствия… — Роза задала вопрос поспешно и уже терзала зубами и без того обветренные губы. — Всякое бывает. Например мой отец является отцом и для моих сестёр, хотя он и не женился на моей матери никогда, но она любила его, а он… он зверски избивал её. Непрошеный ужасный образ моего ублюдка-отца возник перед глазами. Заплаканная мать, забившаяся в угол. Каждый раз, когда он приезжал, она запирала нас у соседей, зная, что даже оттуда мы услышим её отчаянные крики. Почувствовав в моем голосе грубость, Роза коснулась моего плеча и я постарался улыбнуться, хоть и получалось крайне натянуто. — Я… Извини. Я не имела в виду ничего плохого… — Знаю… Ты встречала своего отца? Она покачала головой, наматывая прядь на палец. Каштановые волосы блестели солнце и я не мог оторвать свой взгляд от разноцветной палитры, отражающейся в каждой волосинке. — Нет. Мне известно лишь, что у него были карие глаза и классные волосы. Хотя… говорят, что он турок. —  Теперь ясно откуда у тебя такая уникальная внешность. Наши взгляды встретились, румянец окрасил щеки Розы, но она первая отвела глаза в сторону, попытавшись замять неловкую паузу очередным вопросом. — Твоя мать и сейчас терпит его? Неужели она позволяла ему это? Мысль о подобной жестокости привела Розу в бешенство. Я разделял её чувства. Этот заряд проник в нас одновременно. Мы сжали кулаки и стиснули зубы. — Она — да. — Я до сих пор с удовольствием вспоминаю испуганное лицо этого мерзавца, когда я впервые прервал его экзекуцию над мамой, сломав нос, челюсть и добрую половину рёбер. Я больше не мог смотреть на кровавое месево, которое он оставлял после своего ухода. — Я — нет. — Расскажи мне, расскажи! Ты выбил из него это дерьмо? — Роза подпрыгнула на месте, ухватив меня за рукав. Кто бы знал заранее, что подобные разговоры могут восхитить девичье сердце. — Именно. — Я широко улыбнулся. — Класс! Ты отдубасил своего папочку! В смысле, это, конечно, ужасно, но… Здорово! Значит все эти рассказы правда.        «Рассказы? Неужели я пропустил какой-то слух, да и кто осмелится болтать обо мне?» —  О чем ты? Вскочив на ноги, Роза сделала несколько шагов в сторону корпуса, но я быстро нагнал её, перехватив за локоть и развернул к себе. — Роза? — Так, ничего. Это просто болтовня, которую мне рассказывали ещё в первый день после возвращения… Я не понимал, почему краска так сильно залила её лицо. Она переминалась с ноги на ногу, но я упрямо ждал ответа, не отпуская не руки. Пусть уворачивается сколько угодно, но любопытство уже взяло верх. — Ну… в академии у тебя есть своё прозвище…        «Конь в пальто? Черт из табакерки? Дьявол? Гестапо? Гитлер?» — Я весь во внимании. — Все называют тебя богом. — Сказала она еле слышно, почти пропищав. — С восхищением и опаской, конечно же. Закатив глаза, я со смехом выдохнул и покачал головой. А я то уж переживать стал. С моей то репутацией могло быть и хуже. Вернувшись к помосту, я подхватил все наши вещи, все ещё прокручивая в голове это странное, не соотносящееся со мной — простым парнем, прозвище. — Пошли, у тебя урок скоро. Секунду после Роза постояла на месте, а затем почти вприпрыжку нагнала меня, сравняв ритм шага с моим. — Сколько тебе тогда было лет? Ну, когда ты объяснил своему отцу кто есть кто. — Тринадцать. — Ты отколотил отца, когда тебе было всего тринадцать? — Я тренировался с раннего детства и уже в то время был крепким и сильным, да и ростом не обделён. Я не мог и дальше смотреть на это. Хотел, чтобы он усвоил — быть мороем из королевской семьи не означает, что можно творить что угодно с другими людьми… даже с «кровавыми шлюхами». На лице Розы читалось глубокое сожаление и внезапное удивление. Но сочувствие мне ни к чему. Я не принимал отца никогда, а мать… она сделала свой выбор, когда из раза в раз продолжала прощать его. — Мне очень жаль. — Не бери в голову, она любит его, а сердцу не прикажешь. — Интересно, — задумчиво пробормотала Роза, — любила ли мать моего отца? Может он и не знает о моем существовании. Не хотелось бы оказаться дочкой одного из королевских. Я не ответил. Мысль о том, что я стоял в родстве с самой королевой, меня тоже не особо радовала, тем более я не разделял ее системы правления и мнения насчёт дампиров, но ничего уже не мог исправить. Я тот, кто я есть. Подойдя к корпусу, я по привычке открыл перед Розой дверь, держа все наши вещи одной рукой, но Роза запротестовала и попробовала отнять у меня свой рюкзак. Я накрыл ладонью её пальцы и почувствовал, как огрубела нежная кожа её маленьких ладошек. Опустив сумки на пол, я, не слушая протестов, взял руки Розы в свои и развернул к себе ладонями. Мы почти не тренировались на улице последние дни, но все же от холода нежная покрытая легким загаром кожа огрубела и пошла трещинами, некоторые из них даже кровоточили. Кое-где появились волдыри от турников и кола. — Твою мать! Я практически поволок девушку к тренажёрному залу, где в каморке преподавателей была аптечка со всем необходимым. Взбешённый беспечностью и безответственностью Розы к собственному телу, я был грубее, чем того требовала ситуация. Роза не имела никакого права подвергать совершенное творение таким издевательствам. Неужели ей совсем не больно? Или она настолько погрузилась в свои проблемы, что даже не заметила глубоких ран? С силой зашвырнув сумки на узкий потрёпанный диван, я толкнул Розу к столу и приказал сесть. Она молча послушалась и не найдя стула, заняла место на краешке стола, пока я рылся на полках в поисках маленькой синей сумки с белым крестом. — Где твои перчатки? — Почти рыча спросил я, все ещё вымещая свою злость на аптечке, молнию которой заклинило на полпути. Роза безразлично глянула на свои руки. Её не смутил внешний вид израненных ладоней и пальцев. — У меня нет перчаток. В Портленде в них не было нужды. Тон голоса, которым она со мной разговаривала, заставил злость клокотать в моем теле сильнее. Сидя на краешке стола, она болтала скрещёнными ногами и следила за мной. — Да и потом, ты можешь задать этот вопрос тому чертовски наглому дампиру, который собирал мой чемодан, когда за шиворот притащил меня в Монтану. Я хлопнул ладонью по столу, Роза вздрогнула и ойкнула, но больше ничего не сказала. Я сжал кулак, направляя негативную энергию на выход. Давненько я так не выходил из себя, но после встречи с Розой, мои всплески эмоций стали нормой.        «Нет, эта девчонка и правда сведёт меня с ума! Это я ещё и виноват?!» — Я закрыл глаза и медленно вдохнул. — В любом случае, это только начало. — Мне послышалась в ее голосе странная грусть. — Начало чего? Достав перекись и большой ком ваты, я подошёл к столу и грубо разведя коленом ноги Розы, занял место между ними. Мне плевать на то, как все это выглядело и ее прерывистый, полный возмущения вдох туда же. Если она сама не следит за своими руками, я сделаю это за неё, даже если на это потребуется каждая из наших тренировок. — Превращения меня в Альберту, — немного помолчав, сказала Роза. В её голосе столько печали, но она, глупышка, не понимает, что ничего в этой жизни не в состоянии испортить ее красоту. — В нее и… в типичную женщину-стража, жёсткую, мускулистую. Постоянные тренировки и работа в любых условиях… где уж тут выглядеть хорошенькой.  Осторожно, боясь повредить эти нежные руки ещё больше, я промывал раны, стирая засохшую кровь с маленьких, но глубоких ранок куском ваты, смоченным в перекись. Роза не дрогнула, не ойкала, даже не моргала. Ей будто бы вообще не было никакого дела до боли. — Просто мне пора начать привыкать вечно ходить в синяках и испытывать боль и дискомфорт. Хотя такая жизнь разрушает нас. Я имею в виду женщин, их внешний вид. Я выпрямился и закручивая колпачок бутылочки с перекисью, непроизвольно стал разглядывать лицо девушки ставшей для меня всем. Она ещё так юна и по-своему наивна. Мне бы хотелось, чтобы эта прекрасная черта ее характера никогда не иссякла, прячась за грузом той ответственности, что ждёт не после выпуска. Я тонул в теплоте ее карих глаз. Роза подняла голову и ее лицо стало ещё ближе к моему, рот приоткрылся, кончик языка скользнул по губам. Я тяжело сглотнул и пробормотал, сам того не понимая. — С тобой это не произойдёт. Ты слишком… Сколько же разных комплиментов мне хотелось ей сказать. А лучше всего сейчас было снять с неё всю одежду и осыпать ее тело поцелуями. Каждый сантиметр молодого девичьего тела. Непрошеные образы нагой Розы, сидящей на этом чертовом столе, станут моим сегодняшним ночным кошмаром. Молча, я покопался в аптечке и достал мазь с пантенолом и выдавил на ладонь небольшую порцию. Но Роза внимательно изучала моё лицо и мне стоило что-то сказать или хотя бы закончить фразу. — С тобой этого не произойдет, — выдохнул я, стараясь не смотреть ей в глаза. Я снова сосредоточился на руках Розы, продолжая круговыми движениями втирать в огрубевшую кожу мазь. Зазубренные трещинки смягчались, а я уже не так массировал, сколько кончиками пальцев поглаживал каждую трещинку. Молчание нарушила сама Роза. — Не произойдёт? А вот с моей мамой произошло. Раньше она была красавицей… Сто лет ее не видела, — добавила она с горечью. — Может, теперь вообще ее не узнаю. — Ты так не любишь свою мать, ведь ты почти не знаешь ее. — Я сделал Розе замечание. — Я знаю, что она бросила меня. Я выросла в Академии. Моя семья — это Лисса. Втерев столько мази, сколько смогла впитать ее иссохшая кожа, я достал тонкие эластичные бинты и раскатал на ладошке Розы, медленно обвязывая каждый пальчик, как это делают боксеры. — Ты так говоришь о ней… но как иначе она могла поступить? — Для меня решение Джанин казалось очевидным и правильным. Был бы у меня ребёнок, я бы мечтал, чтобы он или она стал выдающимся стражем. Я бы гордился им и знал, что он в безопасности и сможет защитить себя в этом суровом мире. Не знаю насколько сурова и строга Джанин как мать, но зато Розе не пришлось в своё время испытать все издевательства и насмешки школьников, издевающихся над тем, что ты сын «кровавой шлюхи». Закончив с повязками, я все ещё держал руки Розы в своих. Иногда мне просто необходим телесный контакт с ней. Такое чувство складывается, что стоит мне отойти от неё хоть на шаг, то я просто перестану дышать и мое тело умрет само по себе. Большими пальцами я поглаживал тонкие нежные запястья. — Знаю, ты хочешь стать стражем. Знаю, как много это значит для тебя. — Я смотрел Розе прямо в глаза. — Думаешь, она испытывала другие чувства? Как сложилась бы твоя жизнь, если бы она не оставила тебя здесь? — Это не убило бы ее — повидаться со мной, — Роза попыталась вступиться за собственные убеждения. — Но наверно, ты прав… — Твоя мать очень уважаемая женщина-дампир. И направила тебя по тому же пути. Длинные темные ресницы коснулись порозовевших щёк. Роза, сама того не замечая, кусала нижнюю губу, понимая, что я прав. — И ты безусловно станешь таким же бесстрашным и уважаемым стражем. — Таким как ты? — Удивившись, Роза широко улыбнулась и я опять видел в карих глазах искорки ребячества. — Может даже лучше. Ощущение теплоты разрастались между нами. Она сияла, я вторил ей улыбкой. Роза сжала ладони и наши пальцы таким образом переплелись. — Ты правда так считаешь? — Конечно, Роза. Я знаю тебя. Знаю твой характер. Василисе очень повезло с тобой. Твоё чувство ответственности глубже, чем у некоторых стражей вдвое старше. Ради достижения своей цели ты сделаешь все, что потребуется. Она задумчиво поджала губы. — Что такое? — Почти шепотом спросил я. — Не уверена, что действительно смогу сделать все. — Призналась Роза смущенно.        «Интересно!» — Я изогнул бровь дугой. — Не хочу коротко стричься, — пояснила она. Вереница картинок прокрутилась в моей голове. Ну да, согласен, многие женщины-стражи подстригали свои волосы, показывая всем свои татуировки. Выпустив руки Розы, я задумчиво разглядывал ее лицо и темные локоны, выбившиеся из хвоста. Искушение слишком велико, а я простой смертный и это притяжение сильнее меня в сто крат. Подняв руку, я стянул резинку и волосы Розы рассыпались по плечам, окутывая меня привычным запахом ее шампуня. Я запустил руку в каштановый шёлк. Роза прикрыла глаза и невольно прильнула к моей руке. Я поддался вперёд и почувствовал, как ноги Розы теснее обхватили мои бёдра. — Не обрезай их, — почти умоляя проговорил я, вдыхая свежий сладкий запах. Ещё немного и я снова продам душу дьяволу, за одно только касания к этим алым губам. Я снова напомнил себе подарить Розе помаду. Я помнил, как однажды заметил в ее руках чёрный колпачок с золотыми полукольцами на крышке и примерно знал оттенок. Мысли о более практичных вещах вернули меня в действительность и я смог отвлечься. Хотя Роза, все ещё прикрыв глаза витала в своих мыслях; уголки ее губ приподняты, показывая ямочки на щеках. Отойдя на шаг, я развернулся, к выходу, подхватывая свою сумку. Мне надо сбежать отсюда. — Зачесывай их наверх. — Бросил я через плечо и открыл дверь.