Я встречаюсь с невестой моего брата

Последующие пару дней Маринетт не ходила на учебу в институт, ей было трудно. Внутри неё бушевали смешанные чувства, создавалось впечатление, будто её обманул весь мир. Её доверие подорвали родители, что обманов, конечно не заставили, но практически вынудили дочку подписать то, что она изначально даже не желала подписывать. Грусть, тоску и печаль Мари прервал телефонный звонок. Это был её самый лучший и преданный друг — Алья Сезер. Они, конечно, были на разных факультетах, ведь у них были разные специальности, у Сезер — журналистика, а у Дюпэн — менеджмент индустрии моды. У Мари не было на парах той подруги, с которой можно было поговорить, но вот на перерывах они встречались на улице и разговаривали обо всём на свете. С этой причины Сезер поняла, что все эти дни отговорка «я болею» — уже просто с ней не пройдет, поэтому та и поспешила в гости к подруге. Маринетт не смогла долго утаивать правду, именно так Алья узнала о том, что у Адриана, как оказалось, есть старший брат. Первое, что произнесла Сезер — «Это просто сенсационная новость!» — но, а после слёз Мари девушка замолчала и молча гладила синевласку по голове в надежде, что это её успокоит. Слёзы не решат проблему, — все это прекрасно понимали, но чувства-то выложить надо. Алья не могла пожимать плечами, говоря, что уже ничего не исправишь, но, а так же девушка просто не имела права говорить, что всё будет хорошо. Если исходить из слов Дюпэн о том, какой паршивый характер у Феликса, то жизнь с ним будет не сахар. Но Сезер прекрасно, как никто другой, понимала, что Чэн плачет не от судьбы такой, а от того, что Адриан ничего не сделал, чтобы прекратить данный кошмар и провозгласить — «это моя девушка!», даже несмотря на то, что они расстались.

***

Следующий день так же не был примечательным, Маринетт всё сидела в своей комнате, не желая даже слушать родителей или же прислушаться к Алье. Она просто морально не готова была выходить на улицу, лишь изредка Дюпэн выходила на балкон и смотрела на проходящие влюбленные парочки. Подобное заставляло её только злиться, ведь с будущим супругом у неё такого точно не будет. Да и причем тут Феликс? Она желает только Адриана…

***

Маринетт делала наброски нового наряда, это был строгий костюм, где изюминкой служила шляпа в стиле прошлого. Такая особенная, такая стильная, многим бы напомнил стиль мафии лет 100 назад. Вовремя работы Дюпэн даже не заметила, как к ней через люк зашел кто-то. А она всё так же продолжала рисовать и фантазировать, незаметно на её лице появилась улыбка от представлении, как этот костюм будет смотреться на ней. — Видимо, ты умеешь ещё и улыбаться, — воскликнул тот же «кто-то», заставляя Чэн посмотреть на него. Та, от неожиданности, отбросила блокнот в сторону и подскочила на месте, взявшись за сердце. — Идиот… Господи, я испугалась… На её слова Феликс лишь ухмыльнулся, подойдя к столику Чэн. Везде, по всей комнате девушки, были фотографии его брата. Одну из которых парень сорвал и начал рассматривать. — А ты ещё и следишь за ним? — Агрест рассмотрел фото, — Подобной фотографии не было, она сделана на улице. Маринетт быстро поднялась с кровати и вырвала фото с рук Феликса. Её щеки просто пылали от смущения. — Н-не т-трогай здесь ничего. — Да ладно, я никому не скажу твой маленький секрет. — Что ты здесь делаешь? — воскликнула Чэн, садясь к столу и вешая фото обратно. У неё никак не получалось наклеить фото снова, поэтому она просто распсиховалась и бросила фотографию в мусор, который стоял рядышком со столом. — О, я хотел тоже самое сделать и с нашими совместными фото, но мама отругала меня. Что же я здесь делаю… я напоминаю тебе, что я твой жених. Мне было скучно, а в институте ты не появлялась… — он улыбнулся, — Там сказали, что ты болеешь, поэтому я пришел навестить тебя. — Ты следишь за мной? — Нет, просто наблюдаю, чтобы ты не общалась с сомнительными особами… например, с такими, как и Адриан. — Почему ты так не любишь своего брата?! Он ведь такой хороший. — Хороший… пускай и мир так думает, — Феликс улыбнулся, казалось бы, что это не та хищная улыбка, которая постоянно играла на его лице, — Так, ты вовсе не болеешь? — Кхе-кхе, — Маринетт наигранно откашлялась, — Ещё как болею. Лучше тебе уйти, а то, не дай Бог, заражу… Феликс подошел к Дюпэн вплотную и дотронулся поцелуем к её лбу, спустя пару секунд он отстранился и произнес вердикт: — Температуры нет. Маринетт от такой неожиданности и, одновременно с этим, даже нахальности, не успела сообразить. Девушка даже не оттолкнула Агреста, настолько она была в шоке его поступком. — Ч-ч-что э-это был-л-о? — спросила удивленно та. — Проверка температуры. Кстати, а ты не хочешь… — Феликс не договорил, из люка выглянула голова охранника. — Мистер Агрест, Вам пора, у вас съемка. — Да, сейчас спущусь, — голова вновь скрылась с проема, а он продолжил, — Прости, мне нужно идти. Рад, что с тобой всё в порядке. Береги своё здоровье, а, забыл… — то быстро спустился вниз и вернулся с пакетом чего-то и маленьким букетом синих роз, — Под цвет твоих волос и глаз, — улыбнулся Феликс, даже не дожидаясь слов от Маринетт, он покинул комнату невесты. Та стояла в полном сражении и не знала, что сказать, даже после ухода Агреста. В комнату поспешили родители, чтобы выведать обстановку у дочери. Они не ожидали, что Маринетт выгонит их из своей комнаты со словами, что если заварили эту кашу, то не спешите её есть. Сабин в очередной раз была подавлена весь вечер, женщина осознавала, что дочь их ещё не скоро простит. Томас лишь опускал голову, он не знал как подбодрить жену точно так же, как и помирится с Мари. — Что же мне делать? — спросила сама у себя Дюпэн, вытирая слёзы.