***
Путешествуя под палящим солнцем, убаюканный теплым запахом, который исходил от лошади и потертых кожаных ремешков ее упряжи, Дориан начал расслабляться. Движение, скрип седла и ощущение поводьев в руках, размеренный стук копыт и покачивание из стороны в сторону; всё это подобно размышлению, побегу от мыслей. Покатые поля растянулись на сотни миль, укутав землю зелёным полотном, а за ними начинались бескрайние низкорослые леса. Постепенно, маг добрался до самой сердцевины Ферелдена, делая остановки днём и останавливаясь в любой встретившейся таверне на ночь. На восьмой день деревянный знак, указывающий на длинную грунтовую дорогу и скрытый в роще берёз, подтвердил, что Дориан достиг места назначения. Через некоторое время деревья расступились и на горизонте показалась размашистая ферма, богатая переливами зелени. Наиболее видную часть поместья занимал длинный, но простой особняк, вокруг которого возвышались пристройки. Позади вдалеке раскинулась величавая горная цепь. Поняв, что скоро можно будет остановиться, Барли начал идти вприпляску к хорошо сложенному сараю, что выходил на длинную улочку из конюшен. Толпа людей, сновавших кто куда, спешили по делам и никто не обратил на коня внимания. Без сомнений, это посланники, поставщики, прихожане и другие слои сословия, закружившиеся в водоворот движения, в котором только один мужчина казался лишним. Дориан узнал его как только увидел, хоть тот и смотрел в другую сторону. Высокий, широкоплечий и с копной светлых кудрей, Каллен стоял у ограды загона, наблюдая за бизонами. Рядом с ним сидела на перекладине ограды девочка, а в нескольких шагах стояла женщина, она гладила нос любознательному теленку. Такой уж Каллен: уйдя в отставку, мигом женился и стал отцом. Вечный недотрога, не падок на рассказы о себе. Дориан едва ли не остановился, поняв, насколько сразила его, хоть и не должна была, такая новость. Каллен — писаный красавец, до своего смещения возглавивший командный пост одной из самых могущественных формаций Тедаса. Почему он не должен быть отцом и мужем теперь, когда война закончилась? Спешившись, Дориан прошел последние тридцать шагов к ограде с плутающим за ним Барли. Убедившись, что его услышат, он остановился и выкрикнул: — Будет ли какая возможность поприветствовать такого почетного гостя, как я? Мужчина с ребёнком одновременно обернулись, но потом девочка спрыгнула и спряталась в полах материнской юбки. Рассмеявшись, Каллен двинулся вперёд. — Дориан! — Он улыбался, его глаза распахнулись от приятной неожиданности. — Я ждал тебя как минимум только через несколько дней. — И после этого звучит надежда, что я ещё стильно опоздаю. — Взглянув поверх его плеча, Дориан приветливо махнул рукой женщине с ребенком. — Как я понимаю, это твои жена и дочь? Каллен прыснул и расхохотался. Тот же сухой, уставший голос, о котором Дориан соловьём распинался в льстивых и слащавых речах, сидя по другую сторону шахматной доски в те бесчисленные вечера Скайхолда. — Ах, нет. Родители Сесилии работают на ферме. Ей нравится помогать мне кормить животных. — Миловидная темноволосая женщина взяла девочку за руку и обе, помахав Каллену на прощание, направились вдоль забора. — Гм. На секунду мне показалось, что ты упустил ряд фактов в своем чрезвычайно кратком послании ко мне. Стряхнув с одежды песок и конские волосы, Каллен снова рассмеялся. — Это будет досадным упущением. Нет, я хотел сказать, что единственной женщиной в моей жизни есть и будет Андрасте, и я… не такой верующий, каким был раньше. К тому же все постоянно твердят мне, что я женат на своем деле. — Ты никогда и не был женат, раз уж на то пошло. Кратко улыбнувшись, от чего рубец на его губе стал шире, Каллен сделал шаг вперёд и хлопнул Дориана по плечу. — Рад снова видеть тебя, дружище. — Его хватка крепка, а лицо — искренне. Настоящее теплое приветствие. Подавшись вперед, Дориан накрыл руку Каллена своею и расцеловал его в обе щеки. Весьма по-орлесиански, но магу нравился обычай; такой бесцеремонный и пикантный вихрь интимности. — Как и я. Давно не виделись. В местах недавних поцелуев на щеках Каллена проступил слабый румянец. — Таки да. Много выдалось свободных деньков до приезда сюда? — Много, но не достаточно, чтобы окупить поездку. Нет смысла скакать через весь этот треклятый материк только для того чтобы потом круто развернуться и двинуть обратно через три дня. — Согласен. Хотя какая разница — главное, что ты приехал. — Взмахом руки Каллен подозвал парнишку, стоявшего в дверях конюшни. — Энтони присмотрит за твоим скакуном. Подойдя к ним, юноша протянул руку, в которую Дориан вложил поводья. — Спасибо. Его зовут Барли, — сказал он, отстегнув от седла походный рюкзак. — Он весьма покладистый. Кивнув и кратко улыбнувшись, Энтони увел коня прочь. — Он хорошо с ними обращается, — заверил Каллен. — Барли будет в надёжных руках. О, — вскинув брови, он почесал затылок, — твои вещи пришли как раз пару дней назад. Чтобы поклажа прибыла вовремя, он заранее послал бричку с багажом. — Твои слова отрада для ушей. Как хочу снять эту одежду, просто умираю. А то запах лошади обладает разительным качеством впитываться в ткань… На это Каллен лишь весело рассмеялся и указал на главный дом — длинное двухэтажное здание из неотесанного камня с незапутанными большими окнами: весь фасад был увит зарослями плюща. По-своему величавый, если такое описание вообще можно дать всей ферелденской архитектуре. Возможно это место было построено орлесианскими захватчиками много лет тому назад. — Я выделил тебе комнату напротив своей, — отчитался Каллен. — Подумал, что тебе понравится быть ближе к кабинету с книгами. Наша коллекция не может похвастаться своими размерами, но, раз уж здесь нет библиотеки, надеюсь это станет хорошей заменой. — Весьма заботливо с твоей стороны, командор. Фыркнув, тот махнул головой. — Брось. Я уже давно не командор. — Широкая улыбка на его лице была редкостью во времена Инквизиции. Она украшала его реже, чем послевкусие хорошего вина на языке, реже, чем те елейные свидания, которыми Дориан пытался подкупить Жозефину, чтобы та включила мага в походы на драконов или встречи с не слишком сговорчивыми земляками. Порой на губах Каллена играла торжествующая ухмылка, когда он выигрывал партию в шахматы, время от времени между ними можно было разглядеть зубы после трёх и больше пинт эля в задней комнате таверны, и Бык — мысли Дориана сбились от воспоминания о нём. Закрыв глаза, он стянул петлю, болезненно стягивающую сердце — своими похабными историями Быку пару раз удалось выудить смех из бывшего храмовника, хотя в большинстве случаев тот стоически переносил все попытки развеселить себя. Как быстро летит время. И до чего же искрення улыбка Каллена. Она достигла его глаз, поморщив кожу вокруг них и осев складками на щеках, растянула губу, на которой слабо заметный шрам стал белёсой полоской, виднеющейся сквозь бороду. Морщины у глаз и на лбу стали куда заметней, но мужчина сохранил здоровый оттенок лица и прибавил в весе, от чего его щёки больше не казались убийственно впалыми. Не смотря на явное изнеможение и искреннее радушие, Каллен выглядел моложе и здоровее, чем в Скайхолде. Когда улыбка сменилась застенчивым взглядом, Дориан понял, что засмотрелся. — Прости, — он покачал головой и убрал длинную косу на плечо. — Я слегка затюкан. Забыл о том, каково это — ехать на лошади сутки напролет. — Конечно, — произнес Каллен. Он прикоснулся к спине Дориана. — Может перекусишь? Я могу показать тебе комнату, если хочешь, и принести еду. — Это будет превосходно, спасибо. Внутри особняк выполнен по современным меркам, но не растерял ощущения уютности. Каллен повел его вверх по лестнице и дальше по коридору, в большую спальную с высокими окнами, из которых открывался разительный вид на раскинувшиеся вокруг поля. — К сожалению здесь нет камина, зато есть эта стена, — он указал на каменную кладку рядом с кроватью. — Часть дымохода, так что будет греть, когда зажжётся главный камин. Раздался внезапный стук, а за ним звук того, как кто-то принюхивается в коридоре, и цокот когтей по полу. В дверях появился здоровенный кобель тигрового окраса и с любопытством начал рассматривать Каллена и Дориана. — Ах, Мишка, я не уверен, что Дориан будет рад твоему присутствию здесь так же, как я, — обратился к нему Каллен. Поняв, что ему не удалось скрыть улыбку, Дориан пожал плечами. — Пока он не будет залезать ко мне на кровать, я не против. Привет, Мишка. Мабари опустил уши и подошёл к нему, виляя хвостом-обрубком. Ласково почесав его грудь, Дориан удивился насколько мягким оказался короткий мех. — Со временем ты увидишь всех собак. Они придерживаются своих участков, но все равно всегда где-то рядом. Этот вот, старая ленивая задница, любит дрыхнуть на моей кровати в ногах. Именно поэтому он такая большая рохля, так ведь, Мишка? Мишка новострил уши, глядя на Каллена и всё так же продолжая махать хвостом. — Так, — повторил Каллен, посчитав реакцию собаки за согласие. — Ты уже старенький, а потому тебе можно. До чего же умилительная картина — общение человека с питомцем. — И сколько здесь собак? — На данный момент шесть. — Шесть! — присвистнул Дориан, на что Мишка склонил голову набок, посмотрев на него. — Целое семейство. — А то. И вот всё свелось к тому неловкому часу, когда ожидаешь от собеседника слова, но никто так и не произносит ни звука и оба вежливо ждут и ждут. Каллен запустил пятерню в волосы. — Я… пойду узнаю, что за еду тебе можно будет принести, — наконец произнес он. Опустив рядом с заранее привезенными вещами рюкзак, Дориан принялся шариться по карманам в поисках ключа от одного из сундуков. — Спасибо. А я могу где-нибудь принять ванну? — Ох, да, конечно. — Каллен замолчал, задумавшись. — В крыле для гостей есть баня, но, если хочешь, то милости просим в мою личную ванную. Со времен, когда его тело от ключицы до выступа тазовой косточки стал уродовать длинный шрам, Дориан начал по-настоящему ценить приватность. — Это будет настоящим спасением. Надеюсь, ты не сочтешь это за наглость? — С чего бы? Я покажу дорогу. Путь к угловой комнате пролетом ниже лежал через небольшую лесенку. — Мой герой, — произнес Дориан, не отрывая взгляда обворожительной ванны, созданной как раз под стать взрослого мужчины. Показав, что где находится, Каллен оставил его одного. Маг с нескрываемым восторгом узнал, что ферма имеет систему бесперебойной подачи воды, как холодной, так и горячей. В кои-то веки чудеса модернизации достигли юго-восточных краев. Набрав достаточно воды, он добавил пару капель эфирных масел для запаха и чтобы расслабиться. Всё его тело отзывалось болью. Дориан отказывался принять её, не признаваясь самому себе, что эта боль куда легче, чем душевная. Рана, нанесённая топором, сокрушила его не только телесно. Изувеченные мышцы были восстановлены целителями до той точки, на которую способны их силы, но этого оказалось недостаточно, чтобы вылечить его без изъяна. Бесспорно, магия — лучший союзник медицины, которую знавал мир, но, как и все вещи, она не была совершенной. Разумеется, несовершенство до огромной степени определяло мировое бытие, которому некоторые философы посвятили годы своих трудов. И, прекрасно понимая это, Дориан решил посвятить борьбе с этим изъяном всю свою жизнь. Жизнь, которая подобно утекающему сквозь пальцы песку скоротечно ускользает прочь с каждым новым годом. Но он верил, что существовала некая изящность в попытке противостояния неизбежному. Без злости и обиды, медленно, но верно сдавая позиции. Ему пришлось уступить времени глубокую морщину на лбу, но пока что он удерживал тонус одеждой качественного пошива, поджарым телом и ухоженной острой бородкой. После ванны он вернулся в свои покои и увидел поднос с едой: суп, хлеб, и две маленьких тарелки с колбасками и оливками. Всего понемногу, но выглядит весьма аппетитно. Спустя несколько минут в его дверях снова появился Каллен. — Сытная порция? — поинтересовался он. — О да. Всё очень вкусное, особенно хлеб. Твои повара изумительны. Каллен едва заметно приосанился. — На самом деле это я, — произнес он со смехом, пряча за ним гордость. Проведя рукой по бороде, Дориан улыбнулся. — Так значит вместо солдатской практики ты теперь покоряешь вершины кулинарного искусства? — Ага. — Своей улыбкой он только подтвердил, что понял сарказм, но ему было всё равно. А может даже понравилось. Подойдя поближе, он забрал поднос с пустыми тарелками. — Показать тебе дом? Или лучше поспишь? Внутри головы Дориана навострил уши маленький ребёнок и стал настаивать на прогулке по дому и знакомству с его обитателями, с проявлением всего своего обаяния, сражением публики наповал и создания о себе незабываемого впечатления. Он оставил его без внимания. — Наверное, лучше-ка я посплю немного. Ты же согласишься показать мне свои хоромы позже? — В любое время, — ответил, уходя, Каллен. Зашторив окна, Дориан умостился на одеяла. Те пахли весенней водой и лавандой, хотя от тяжелой шкуры в ногах кровати разило мокрым мехом. Похоже ею не пользовались целое лето, достав из шкафа и приведя в порядок только перед его приездом. Запах от неё исчезнет только через день-два. Так вот значит как выглядит достояние Каллена после времён Инквизиции, дозволенное с одобрительного взмаха длани самой Верховной Жрицы. Виктория завещала ещё землю и ферму, вместе с внушительным жалованием. Старые солидные стропила очерчивали над Дорианом высокий потолок, бревна были начищены до такого блеска, при котором создавалось впечатление будто они сделаны из каштана. Чугунные светильники были искусно сварены, словно украшены причудливыми завитками паутины. Ведение домашнего хозяйства никогда не числилось главной целью Каллена. Его кабинет в Скайхолде вечно был завален свитками, картами, сломанными перьями, записками и книгами, содержащими важные теоремы и стратегии ведения войны. Множество ночей застал Дориан в библиотеке, наблюдая за тусклым светом, что виднелся через дыры в полуразрушенной крыше командорской спальни, пока наконец в предрассветные часы он не исчезал насовсем. И через короткое время, спустя два часа заслуженного сна, распахивались двери в главный зал и на пороге появлялся Каллен с мешками под глазами. Тогда-то Дориан и отправлялся к себе отсыпаться, если Инквизитор не тащил его за собой в гадкую холодную степь на задание или вперёд и с песней по болотам, лесам да кладбищам. Как же быстро летит время. Когда-то это место принадлежало банну или какой-нибудь низкознатной семье. Дориан задумался: что за призраки с приходом зимы будут гонять сквозняки по дому? Какой бы ни была история поместья, теперь она устроена для содержания храмовников, слишком потрёпанных или сломленных лириумной зависимостью, чтобы блюсти дальше свои обязанности. И судя по тому как обстоят дела, имение охватывает большой круг фермеров и других, сродни им трудяг. Каллен не провозглашал себя банном поскольку ферелденцы известны поднятием гражданских восстаний и за менее вопиющие изъяны в типичном токе их житейского порядка, однако судя по размерах поместья и классической красоте ухоженного особняка, он уж точно не спит на худом одеяльце под леденящим лунным светом, падающим через дыру в крыше. Дориан думал что будет ещё долго ворочаться без сна, замерев на грани сознания и безсознательности, но вскоре потух подобно пламени и уснул.Глава 1
13 октября 2018 г. в 01:10
Спустя два часа неразберихи в порту Джейдера, с тех пор как Дориан начал свое путешествие Недремлющее Море впервые утихло. Запоздалое, но все же утешение. Буквально сразу после того как они вышли из огромного причала Камберленда, корабль закачало на широких волнах, вынуждая мужчину перегнуться через перила и раз за разом избавляться от содержимого желудка, пока не создалось ощущение что все его внутренности оказались вывернутыми наружу.
Большинство моряков держались подальше от Дориана, оставив того наедине со своей трудностью. Кроме разве что одной умудренной жизнью рыбачки, которая дважды проходила рядом с ним, чтобы, хохоча, дружески похлопать по спине. На второй раз маг рассчитывал услышать шутку или какую-то мрачную ласку, но старая птичка лишь покачала головой да возвратилась к своей работе.
Морское передвижение — несомненный способ проверить достоинство на крепкость. От одной только мысли о клочьях пены на поверхности темной воды его живот скручивало в тугой узел, и, когда одна за другой волны разбивались о борты корабля, к горлу Дориана подступало гадкое ощущение тошноты. Пока что ему удавалось держать мантию в чистоте, чего не скажешь о вони. Одежда смердела рвотой. Мужчина надеялся, что только у него проблемы с обонянием и что матросы не слышат этот мерзкий запашок. В багаже где-то затесались свежие листья мяты из личных запасов чая, так что, не мешкая, он мигом поплелся на нижнюю палубу за спасением.
Дориан вздохнул с облегчением, когда на горизонте замаячил порт. Они приехали после сумерек — хвала Создателю — и уже после нескольких минут высадки на берег пришелец петлял по мощёным улочкам в поисках пристанища и лошади на утро. Пока что погода стояла сносная — ещё один знак свыше. По эту сторону моря осень рано начинала свое буйство. Такое он хорошо запомнил.
Заняв в уютно выглядящей таверне последнюю свободную комнату — она едва ли больше, чем кладовка со швабрами, но достаточно теплая, и с чистыми простынями — Дориан заказал таз с водой и наконец-то снял с себя пропитавшуюся солью и потом одежду. На полноценную ванну не было места, но горячее полотенце и сладко пахнущее мыло — будут в самый прок. Чувствуя себя не так омерзительно, как раньше, чистый и переодевшийся в наряд, который не будет вызывать вопросов о его национальности, маг спустился в общий зал. Заняв место у барной стойки, он заказал себе выпивки, способной укротить шальные нервы.
Внезапно появившаяся хозяйка таверны сунула ему под нос миску с ароматным супом. Дориан попытался отказаться.
— Чепуха, это входит в плату за ночлег, — настояла женщина, пихнув в придачу ещё две булочки. — К тому же, такими скулами можно прирезать кого-нибудь. Вы должно быть умираете с голоду.
Еда и вправду пахла божественно. Булочки, словно только что вытянутые из печи, парили слабыми завитками жара. Нигде не было никаких законов, гласящих, что он должен всё это съесть. Только несколько ложек супа, чтобы утихомирить желудок. Взяв в руку столовый прибор, Дориан кивнул хозяйке.
— Благодарю.
Позже, когда он вычистил до блеска миску последним кусочком второй булки, женщина принесла ему громадный кусок яблочного пирога. Она была милой — явно переселенка из Ферелдена, как и большинство жителей Джейдера. Как-никак этот город находился на границе государств, так что маг позволил ей поухаживать за собой. Домашняя и вкусная еда избавила мужчину от неприятных ощущений в животе после морской поездки. Уйдя к себе в комнату, сытый и счастливый, он уснул без снов.
Утром Дориан снова открыл письмо от Каллена; письмо, чернила которого стерлись по линиям сгиба от частого складывания и открывания листка. Суть оставалась прежней:
Дориан,
Надеюсь, до тебя дойдут эти слова. Напиши мне, если тебе когда-либо понадобится осесть на дно. Я лично распоряжусь о твоей безопасности, насколько бы долго она тебе не потребовалась.
Помимо нескольких приписок, в послании была мелко начерченная карта — доказательство, что Каллен не побрезговал помощью, выдавая с головой свою бесцеремонность. Однако, в этом и вся суть. Открытое предложение. Обдумать и принять которое заняло у Дориана целых пять лет.
В конце концов, что за дело может быть у тевинтерского магистра в святилище южанских храмовников? Он знал на зубок те вопросы, которые будут подниматься в Минратосе, не говоря уже о других городах, куда долетят сплетни.
Позавтракав овсянкой, Дориан отправился в конюшни, где ему уже оседлали лошадь. В дверях его остановила юный конюх и, поспешно извинившись, пихнула в руки покрывало, веревочную лестницу и небольшую сумку с безделушками, то и дело тоскливо смотря себе под ноги. Секундное замешательство, и до Дориана дошло, что вместо того чтобы взять коня на прокат он его попросту купил. Запамятовал, какой огромной может быть горсть золотых за пределами грандиозных и пафосных тевинтерских домов. Здесь же такие суммы денег, что для его знакомых и родственников считались карманными расходами, для конюха могут стать годовым пособием. Но, с другой стороны, вчера ночью он и сам задумывался над тем, насколько дорого стоит нанять лошадь.
— Я буду очень признательна, если вы вплетете ему в гриву голубую ленту на Проводы зимы. Ему это нравится, — попросила девушка.
Дориан кивнул.
— Сделаю. У него есть имя?
— Барли.
Весьма подходящая кличка для лошади.
— А какое лакомство любит?
Черты ее лица стали ласковей.
— Морковку. С ботвой.
— Намотаю на ус. Надеюсь, он не был твоим любимчиком.
Девушка кратко улыбнулась и неловко пожала плечами.
— Они все любимчики. Безопасной дороги, сэр.
Как можно лучше запихнув вещи Барли в мешки у седла, Дориан залез на лошадь.
По плану он должен был пересечь границу с Ферелденом, а потом неспешно путешествовать, пока не стемнеет, и останавливаться на ночлег в тавернах.
Сельская местность поражала своей умиротворенностью, переливаясь мириадами цветов в лучах предосеннего солнца. Днем столбом стояла знойная жара, но в утреннем и вечернем небе рассеивались золотистые контуры света. Тени, голубые и мягкие, не навевали такую смуту, как тени в середине лета. С наступлением сумерек тепло ночного Тедаса устремилось в небо, исчезнув вместе с заходом солнца.
Чтобы не ехать в темноте и не замёрзнуть, Дориан решил путешествовать днём.
Доселе показывая себя покладистым конем, Барли был благодарен за подобные передышки. Он прекрасно знал дорогу, к тому же кожа вокруг его глаз была изрядно обветрена, из-за чего Дориан понял, что лошадь уже не впервые здесь бывала. Добравшись до места для ночлега, маг распорядился угостить своего скакуна морковью. Крохотный жест внимания жизни, за которую он по случайности стал ответственен. И то, как Барли обнюхал его щеку, Дориан принял за признательность. Он ненадолго задержался, погладив бархатный нос коня, и поднялся к себе в комнату.
Моясь вечером, он задумался. Как же странно путешествовать тайком. Останавливаться в ночлежках без заготовки речи в свою защиту казалось полнейшей неслыханностью. Однозначно, во всех баннорнах были опасные районы, но они — сущий трепет по сравнению с районами его родины. Этот побег на юг стал пиком трёх месяцев переговоров, призывавших поставить ограничительные тяжи на набирающее обороты влияние Магистериума в обществе. Сумасшедшие дебаты, и предложение за предложением — неважно, насколько оно казалось мягким по сравнению с предыдущим — были отклонены именем тех, кто слишком богат, чтобы заморачиваться кто прав, а кто — нет. В конце концов какой-то неравнодушный запустил движение подавить любые так называемые провокационные дискуссии до весны, раз уж будет нелегко их продолжать в надвигающихся красках осенних и зимних праздников.
Дориан был одним из тех, кто проголосовал против, потому что прекрасно понимал, что чихать все хотели на священность фестивалей и что всё это — не более чем отсрочка, ещё одна попытка оппозиции заткнуть инакомыслящих. Так что, причислив себя к противникам движения, он понял, что остался в меньшинстве.
Той же ночью, много недель назад, своей самой быстрой птицей маг отправил письмо Каллену на юг и, не дожидаясь ответа, распорядился о длительном отпуске из сената. А может это и был уход насовсем. Большинство ликовало, добившись своего: Дориан разозлился. После более чем четырех лет безустанной политической деятельности он наконец-то начал терять веру. Публиканиум и граждане Тевинтера, мещане, ремесленники и фермеры, сотни либерати и столько же рабов отчаянно жаждали перемен. Напряжение, взращённое веками притеснений, достигло своего апогея. Магистериум, тем не менее, остался той же не видящей дальше собственного носа структурой, погрязшей во взятках, лжи и несметных богатствах, давя любую надежду на изменение своим высоким каблуком. И отказы даже от малейших мер по исправлению положения были столь же характерны для тевинтерских политиков, как и сухостебель для распространяющихся на запад пустынь.
Ответ, написанный небрежным почерком Каллена, пришел к нему в спешке. И вот почему он здесь. На Юге. Ай, к черту. Возможно, пресловутый ферелденский влажный воздух будет лечебным и через месяц, а то и два, Дориан вернётся назад обновленным человеком. Хмыкнув себе под нос от нелепости самой идеи, он улегся в постель.