Мы закат

      Берди двигалась с требовательной грацией львицы, тощие мышцы золотистого механизма работали слаженно ради одной цели. Им остался последний отрезок пути, и собака это прекрасно знала. Неутомимая, она опережала лошадь, ведя молодую кобылу через пейзажи Баннорна, как будто Дориан лично поручил ей эту обязанность. Лошадь следовала без жалоб. Животные поладили с того самого первого утра, как встретились нос к носу по разные стороны забора на окраине Минратоса. Кобыла — чрезвычайно высокая лошадь с гладкими боками, которая, как и предыдущий владелец, пользовалась репутацией чрезмерной оторвы, — приглянулась Берди как и, собственно, Дориану. Поговорив с собакой, лошадь окинула Павуса оценивающим взглядом и приблизилась к нему с игривым любопытством. Она не была святой, хотя тевинтерец решил рассматривать ее упрямое и озорное поведение как хорошее настроение. К ее чести, она еще не предприняла никаких усилий, чтобы сбросить его с места в течение долгих миль пути.       До своих гостин на юге Дориан не стал бы рассматривать весь этот спектакль как совпадение — собаки и лошади все время тыкались носами без особого эффекта, — но после нескольких месяцев на попечении Берди у него возникло реальное ощущение того, как далеко может завести человека благосклонность одного мабари.       На разные континенты, в буквальном смысле, если она действительно замолвила за него словечко перед лошадью. Их трио уже несколько недель находилось в пути, направляясь на юг от Минратоса. Казалось, Берди помнила путешествие, которое они проделали годом ранее в обратном направлении, единолично выбирая для них направление каждое утро. Даже в Камберленде, с его многовековыми лабиринтами, заполненными каменной кладкой и призраками, собака ни разу не выглядела потерянной, пока держала Дориана в поле зрения. Он не был уверен в том, что совершит морской переход к Джейдеру на лошади, и это было справедливо: ему пришлось ждать несколько дней, прежде чем одно из немногих известных судов, переправляющих грузы между двумя городами, подошло к стыковке. Оценка темперамента кобылы вызвала обмен взглядами среди экипажа корабля, и ему пришлось пообещать им, что присутствие Берди скорее помогает, чем мешает. В конце концов, немного золота помогло лучше, чем слащавое словцо.       Однако вопреки прогнозам моряков, самым несчастным существом во время похода оказалась не кобыла, а сам Дориан. Чего и следовало ожидать. Он жевал небольшой клубок листьев мяты и смотрел вперёд, едва сдерживая в животе завтрак. Тем не менее, они прибыли невредимыми, за исключением зеленоватого оттенка на лице мага, и хорошо проводили время с тех пор как покинули Джейдер.       В Баннорне сейчас самый разгар лета. Они так близко к месту назначения, что Дориан почти ощущал запах пыльных виноградных лоз.       Берди рявкнула впереди, и кобыла фыркнула, перейдя на непрошенную рысь. Не испугалась, просто сгорала от нетерпения. Маг осторожно перевел ее снова на шаг, однако собака снова залаяла, решив, что компаньоны отстают. Ещё совсем немного…       Последний светлый час дня показал перед ними чистую дорогу. В Дориане вспыхнуло волнение, мерцая в груди. Животины, несомненно, тоже почувствовали этот треск. Ай, к черту все. До сих пор они ехали осторожно, так что остаток пути галопом будет в самый раз. Глубоко вдохнув, мужчина пришпорил пятками лошадь и щелкнул языком.       Обладая горячей кровью, кобыла бросилась за собакой без всяких подсказок. Их уравновешенный темп во время путешествий не утомил ее, а наоборот, воодушевил размять ноги. Получив свободу действий, она летела по местности, как будто пыталась поймать линию горизонта и пылающий под ним блестящий лесной пожар. От этой беззастенчивой скорости кровь трепетала, и Дориан позволял ветру захлестывать и пронизывать себя энергией, электризующей, словно во время надвигающегося шторма.       Собака помчалась по подъездной дорожке к двум фигурам вдалеке, с головокружительной скоростью сокращая к ним расстояние. Со своего галопирующего насеста Дориан наблюдал, как Берди прыгнула вверх рядом с более крепкой фигурой: блондином, бородатым, с широкими плечами и полным восторга от внезапного выступления.       Успокоившись, Дориан начал оседать в седле, замедляя лошадь до галопа, а затем рыси, и все время наблюдая за Берди. Она сделала несколько оборотов вокруг своего первого хозяина, которого ей так не хватало, затем от счастья простерлась к его ногам, перевернувшись и лягнула его лапами от радости, когда он опустился на колени чтобы почесать ей живот.       Подойдя ко двору, Дориан узнал, что это Ро наблюдал за собачьим представлением, и улыбнулся темноглазому врачу, когда тот взглянул и кивком указал на него.       — Тише, — сказал маг кобыле, — не спеши. Переходя с рыси на шаг, лошадь побежала по широкой кривой, тряся своей блестящей гривой и переводя дыхание. Дориан ловко спрыгнул из седла, когда она шла, и последовал за ней, пока они не достигли открытых дверей сарая.       — Ведите ее ко мне, сэр, — мягко позвал Энтони, выходя из тусклого здания, и жестом указал на поводья. Его улыбка была такой же застенчивой и яркой, как и всегда. — Я ее успокою ее. Идите.       — Спасибо, Энтони. Смотри, поосторожней — она та ещё дикарка.       — Не сомневаюсь. — Лошадь и хозяин конюшни двинулись в сарай, кобыла охотно пошла, навострив уши от любопытства.       Когда Дориан повернулся лицом к дому, сразу двое блондинов кинулось в его сторону.       Толчок. Оказавшись поднятым над землёй, он рассмеялся, когда мир закружился, расплывшись в зеленом, золотом и синем цветах. Быстрая резкая растирка, когда он ощутил, что касается подошвами грязи. Затем губы Каллена на его губах и царапанье бороды. Они продолжали целоваться, обнимая друг друга, пока не перехватило дыхание. Пытаясь отдышаться и, смеясь, Дориан прижался лицом к шее Каллена, когда они стояли, крепко обнимая друг друга, их сердца колотились, сотрясаемые приливом общего восторга.       Они отстранились достаточно, чтобы взглянуть друг другу в лицо, но этого не произошло, и оба засмеялись, когда стукнулись носами в неуклюжем желании продолжать целоваться. Вокруг них закружила Берди, портя момент грез, яростно виляя хвостом от радости и пиная их ноги лапой.       — Да, я вижу тебя, Берди. Хорошая девочка, ты вернула его в целости и сохранности, — сказал ей Каллен.       Берди фыркнула и бросилась в сарай, вероятно, чтобы поприставать к Энтони. Дориан засмеялся ей вслед.       — Такая радостная, — заметил он.       Отодвинувшись, Каллен пристально посмотрел на него, излучая симпатию.       — Создатель, твои волосы, — восхищенно пробормотал он, проводя пальцами по остриженному затылку Дориана, подстриженные ногти осторожно задевали кожу головы. — Почти полностью поседели. И ты их состриг… — Простое прикосновение после месяцев отсутствия было сродни первому глотку воздуха после длительного бега.       — А ты совсем располнел, — сказал Дориан в лоб, прижав ладони по обе стороны от крупного живота Каллена. Это заявление заставило Резерфорда усмехнуться, гусиные лапки у глаз усилились от веселья.       — Не хотел пропадать без дела в твое отсутствие, — объяснил он.       — Брось эту мысль. — По правде говоря, живот был единственным намеком на настоящую мягкость, хотя Каллен стал толще повсюду — округлились ноги и плечи, новые мышцы увеличили ему руки и грудь, предположительно из-за долгих часов тяжелой работы. Свежая волна веснушек покрыла розовый нос мужчины, а его непослушные волосы ярко высветлило летнее солнце. Картина маслом хорошего здравия. — Лето тебе к лицу.       — Думаю, мне к лицу больше брак, чем лето, — ответил он, заключая Дориана в объятия, чтобы прижать его к себе, и приблизившись для ещё одного глубокого поцелуя. Это тоже было похоже на освобождение от боли. Когда они отстранились, Каллен прижался к его лбу своим. — Я очень соскучился по тебе. Мы не ожидали, что ты вернешься раньше Сатиналии, так что это… — Он покачал головой, умолк, и крепко сжал мага в объятиях.       — Если тебе будет удобнее, я могу вернуться в Сатиналию, — сказал Дориан, указывая на подъездную дорожку.       Каллен прижал его к себе.       — Даже не думай, — прорычал он, все еще улыбаясь. — Ты надолго в отъезде?       — Отъезде? — Дориан воинственно склонил голову. — Неужто кто говорил что-то об отъезде? Разве это не дом моего мужа? Разве я не живу здесь тоже? — Он позволил себе крохотную улыбку самими уголками губ.       Мягкие карие глаза широко распахнулись, их насыщенный медовый оттенок проявился в золотом часе вечера. Каллен тяжело вздохнул, держась ладонью за щеку Дориана и щекоча его бороду.       — Живёшь, — прошептал мужчина. — Когда и сколь угодно времени. — Он слегка пошевелился и опустил руку, его большое округлое плечо было направлено к усадьбе на вершине холма, ее высокие арочные окна обрамляли идеальные зеркальные отражения закатного неба. На несколько мгновений высокие струящиеся облака, казалось, замедлились над ними, их высокие бока источали насыщенные оттенки розового цвета. Каллен опустил подбородок, почти незаметно кивнув в знак довольства, а может, и одобрения. Он вытянул шею, горло оказалось расчерчено продольными морщинами под грубой щетиной, и поцеловал Дориана в висок. Сладкое, теплое дыхание окутало его ухо: — Добро пожаловать домой, муж.       Дориан обвил обеими руками Каллена за талию и коснулся носом его веснушчатой щеки.       — Благодарю, аматус.

КОНЕЦ