Дивные, далёкие места

      После случая в столовой Ньют несколько дней не показывался на людях. Готтлиб смиренно приносил ему еду, хотя он всё равно забывал поесть, если ему не напомнить. Он с головой погрузился в работу и забил на сон — никакие уговоры Германна не помогали.       — Я так больше не могу, — Готтлиб устало прислонился к консоли Тендо. Командный центр пустовал, и те немногие, кто всё же работал здесь в вечернюю смену, сидели молча, уткнувшись в мониторы. — Вечно он говорит одно, а делает совсем другое. Он хочет, чтобы я был рядом, но стоит мне заговорить с ним о его проблемах, как он срывается на меня.       — Он просто перевозбуждён, — сказал Тендо, не поднимая глаз от голо-дисплея. — Он не умеет справляться со стрессом. Не принимай это на свой счёт, Германн.       — Если бы речь шла о стрессе от надвигающегося дедлайна или от излишнего давления на работе, я бы с тобой согласился, — Германн покачал головой. — Но в этом случае источник стресса немного другой.       — Знаю, знаю, — Тендо мельком взглянул на него. — Не знаю, что тебе и сказать. Это же Ньют. Он всегда так себя ведёт. Бывает заведётся, зациклится на чём-то, начнет себя накручивать, спустя месяц ему подвернется что-нибудь ещё — и пошло всё заново.       — Это ещё полбеды. Нет больше новых проблем, которые нужно решать. Ему не на чем зациклиться, кроме как на том, что произошло. И я никак не могу его отвлечь.       Готтлиб покрутил в руках трость, рассеянно постукивая ею по полу. Разбуженный резким звуком, Макс высунул голову из-под консоли и принюхался к Готтлибу, после чего протопал под соседний стол и улёгся там.       — Разве он не устраивает беспорядки? — Готтлиб проводил его взглядом.       Тендо неопределенно повёл плечами.       — Про беспорядки мы здесь не говорим.       — Я удивляюсь, как маршал его вообще сюда пускает.       — За кем мне только не приходится присматривать в последнее время, — вздохнул Тендо. — Могу подменить тебя с Ньютом, если начнешь выгорать.       Готлиб глянул на него искоса, на что Тендо примирительно поднял руки.       — Я просто предложил.       — Хоть бы один день прошёл, чтобы я не волновался каждую секунду, что он пойдет и бросится с причала, — пробормотал Готтлиб.       — Всё так плохо? — Тендо посмотрел на Готтлиба. Тот ответил не сразу. — Германн. Всё настолько плохо?       — Нет, — наконец сказал он. — Но иногда по ночам…       Он осёкся и вздохнул.       — Что-то отпечаталось у него в голове, — продолжил он. — Воспоминания о них так просто не уйдут. Его связь с кайдзю настолько глубока… я до конца не уверен, к чему может привести её разрыв.       — К травме? — предположил Тендо. Готтлиб кивнул.       — Когда один из пилотов погибает, его партнер по дрифту продолжает жить, но это всегда тяжело… как будто от сердца оторвали кусок, — сказал он. — В случае Ньютона, потеря была не единичной. Я боюсь представить, сколько связей было разорвано.       — Но ведь он связан с тобой, да?       Готтлиб опустил глаза.       — Да… но связь с человеком не помогает оправиться от разрыва связи с кайдзю.       — Фантомный дрифт?       — Наверное, — сказал Готтлиб. — По крайней мере, это бы объяснило его странное поведение в последнее время.       — А у тебя?       — Что у меня?       — Был фантомный дрифт?       — Полагаю, что да. Отголоски снов и эмоций, — Готтлиб смотрел перед собой, не моргая. — Обрывки мыслей, если они у него достаточно четкие. Я не глядя могу сказать, где он находится в комнате. Ничего необычного для таких… необычных обстоятельств.       Тендо крутнулся на стуле, глядя на экран своей консоли, но как будто не видя его. Для него дрифт по-прежнему был чем-то из области фантастики: какие-то невидимые связи между людьми, сознания сливаются в одно. Всё это вызывало у него мурашки, и он даже не мог толком понять, почему.       — Значит, до твоей головы кайдзю всё-таки не добрался?       Готтлиб вздрогнул и заморгал, словно разбуженный.       — Нет, — сказал он с плохо скрываемой неприязнью. — Возможно, если бы я познакомился с устройством их коллективного разума поближе, я бы ощущал эту утрату так же болезненно, как Ньютон. Но нет, эта зараза обошла меня стороной.       — Может, поэтому у вас с ним проблемы с общением, — сказал Тендо. Готтлиб непонимающе посмотрел на него. — Ты говоришь так, как будто это болезнь. Но ты не знаешь, через что он прошел.       — Я говорил с этим отродьем. Прескверное существо.       — Ты говорил только с одним, — поправил его Тендо. — Умирающим. Отрезанным от всего, что было ему знакомо. Он бы дерзил тебе в любом случае.       — Ты говоришь прямо как он, — недовольно произнес Германн. Тендо замолчал, перебирая четки на запястье.       — Поверь, я ненавижу их, как и все остальные, — сказал он. — Но Ньют видел их с другой точки зрения. И он вряд ли признается, как сильно она ему мешает.       Взгляд Готтлиба стал скептическим.       — Если завтра он умрёт, ты почувствуешь что-то? Боль утраты? Скорбь? Ты будешь его оплакивать?       — Конечно буду.       — Потому что он твой друг. И часть тебя умрёт вместе с ним, - не вопрос, констатация факта.       — …да?       — Тогда представь, каково это — оплакивать чудовище, — сказал Тендо. — Когда ты чувствуешь боль, скорбишь по утраченной части себя, и в то же время тебе стыдно за свои чувства. Прости за мой французский, но такое вполне может похерить тебе мозг.       Готтлиб впал в задумчивость.       — Что ж, в чём-то ты прав.       Тендо повернулся обратно к экрану.       — Будь с ним помягче, — сказал он. — Я понимаю, вы двое — как кошка с собакой, но…       — Я знаю, — вздохнул Готтлиб. — Знаю.

***

      — Испытание оружия против гигантских жуков-пришельцев из космоса, тест первый.       Ньют положил диктофон перед собой на стол, сцепил пальцы и откинулся в кресле, глядя в монитор компьютера. На экране мелькали строчки данных, проверялись различные возможные варианты.       — На основе образцов ткани кайдзю, мне удалось узнать их химический состав, — начал он. — Теоретически, все предложенные мной варианты при контакте с целью должно превратить её в месиво. Но остается кайдзю блу, что в свою очередь приводит к проблеме с загрязнением почвенных вод и распространением канцерогенов…       Он осёкся, задрав голову в потолок. Яркий свет слепил глаза, но он даже не моргнул.       — Опять же, теоретически, изолировав компоненты химического состава кайдзю, можно узнать, из чего состоят их создатели, — продолжил он. — Возможно, речь идет об организмах на углеродной основе, но не стоит пока откидывать и альтернативы, например кремний или мышьяк. Такими темпами я могу просто перебрать всю периодическую таблицу, пока не найду что-то вероятное.       Он немного покрутился на кресле, затем слез с него, взял диктофон и принялся расхаживать по лаборатории.       — Исходя из их стремления колонизировать планету, пригодную преимущественно для углеродных форм жизни, можно предположить, что они уязвимы к тем же веществам, что и мы. Цианид, плутоний, всё, что смертельно для человека, вполне может нанести серьезный урон и им.       Ньют остановился перед резервуарами с образцами кайдзю, рассеянно постукивая пальцами по стеклу.       — Если только их метод приспособления не идентичен кайдзю. Вполне вероятно, что они размножаются путём клонирования. В таком случае…       Компьютер подал сигнал об окончании теста. Ньют плюхнулся в кресло и вперился глазами в экран.       — Окей, результаты первичных испытаний на углероде показывают… применение химического оружия гарантирует стопроцентный результат, отлично! Прогнозируемые потери среди населения… оу.       Ньют поморщился и шумно выдохнул.       — Прогнозируемые потери равны населению Чикаго. Эм-м, ладно. Ничего. Это можно исправить.       Он снова покрутился на стуле. Краем глаза он поймал своё отражение в стекле резервуара и замер, заметив мелькнувшее неоново-синее пятно. Он резко выпрямился, но не решился посмотреть.       — Э-э, — его голос дрогнул. — Эм-м…       Он медленно развернулся. Перед его глазами снова мелькнуло ярко-голубое пятно. Ньют поднялся и подошел к стеклу, сжимая в руке позабытый диктофон. Он всмотрелся в своё отражение: его левый глаз рассекал вертикальный зрачок, он светился неестественным ядовито-голубым. Ньют моргнул, и наваждение исчезло.       — Твою мать.       Ньют прислонился лбом к холодному стеклу и глубоко вздохнул. Показалось. Просто показалось.       — Доктор Гайзлер?       Ньют сдавленно вскрикнул и инстинктивно швырнул диктофон. Райли едва успел пригнуться, и аппарат пролетел над его головой, со стуком упав где-то в коридоре.       — Божечки. Прости, пожалуйста, — принялся оправдываться Ньют. — Боже мой, Райли, я не хотел…       Райли выпрямился, ошалело глядя на доктора.       — Господи, Ньют, так же и сотрясение можно получить!       — Ты меня напугал, я не хотел…       — Успокойся. Всё нормально, никто не пострадал, — сказал Райли и со смехом добавил: — Хороший бросок.       Ньют слабо улыбнулся в ответ, всё ещё красный от стыда.       — …Ты что-то хотел?       — Маршал Хэнсен попросил привести тебя. Сказал, ты не отвечал на звонки.       — А. Я, э-э, отключил видеосвязь.       — Ну, я только что с совещания с ним, и…       — Совещания? По поводу?       С довольной улыбкой Райли выудил смятое письмо из заднего кармана и протянул Ньюту. Тот пробежал по нему глазами, поморгал в недоумении и внимательно перечитал его снова.       — Охренеть, они…       — Полные права на бухту Забвения, — торжественно произнес Райли. — Мако будет консультировать восстановление третьего поколения Егерей.       — Это… потрясающе, — сказал Ньют, перечитывая письмо в третий раз. — «Уважаемый маршал Хэнсен», бла-бла-бла, политическая мура, мы сожалеем, что не прислушались к вашим словам… «после тщательного рассмотрения, мы готовы предоставить вам…»       — «Полную автономию в восстановлении программы «Егерь» любыми возможными средствами», — процитировал Райли, улыбаясь во весь рот. — Не знаю, что он им сказал, но они, наконец-то, перестали упираться. На следующей неделе мы вылетаем в Штаты.       После этих слов энтузиазм Ньюта заметно приугас.       — Вы… улетаете?       Райли кивнул.       — Мы с Мако единственные оставшиеся пилоты Егеря третьего поколения, — сказал он. — Когда начнутся восстановительные работы, им нужны будут люди, которые разбираются в том, как они работают.       У Ньюта похолодело в груди. Он медленно протянул письмо.       — Зачем маршал хотел меня видеть?       Райли вернул письмо в карман.       — Не знаю. Но не советую заставлять его ждать. Хочешь, я тебя провожу?       — Нет. Я… нет. Спасибо, — негромко отозвался Ньют и направился к двери. — Рад, что у вас всё хорошо сложилось.       Райли смотрел, как он вышел, понурив голову, и, уходя, отпихнул диктофон обратно в лабораторию. Он молча подобрал его, выключил запись и осторожно положил на стол Ньюта.