Дивные, далёкие места

      — Не хочешь рассказать, что там вообще произошло?       — Нет.       Готтлиб вздохнул, глядя, как Ньют делает какие-то записи своим неразборчивым почерком, не отрываясь от микроскопа. Когда строчка закончилась, он начал писать на столе. Он понял, что произошло только когда его рука продолжила писать уже в воздухе.       — Нельзя вечно нарываться на драки, Ньютон. Тебе в них не победить.       Ньют косо глянул на своего коллегу.       — Ты в меня совсем не веришь.       — Неправда, — Готтлиб отложил мел, подошел к столу Ньюта и присел на край. — Я верю, что ты развязываешь драку с полным намерением победить. Я просто не верю, что это и правда произойдет.       — Ну, я одному парню чуть череп не проломил, — пробормотал Ньют, возвращаясь к микроскопу и своим записям.       — Ты же знаешь, это был не ты.       — Германн. Я пытаюсь работать.       — Ты избегаешь разговора. Каждый раз, когда кто-то поднимает эту тему, ты…       Ньют поднял голову от микроскопа и раздраженно отбросил ручку в сторону.       — Может, я просто не хочу об этом думать больше, чем приходится. Об этом ты не думал? — спросил он резко.       — Огрызайся сколько хочешь, это не меняет тот факт, что ты не даешь другим помочь тебе, — сказал Готтлиб. — Есть вещи, с которыми одному не справиться, Ньютон.       — Я справлюсь. Со мной всё нормально.       Они молча сверлили друг друга взглядами, пока Готтлиб, наконец, не сдался, покачав головой. Выглядел он уставшим, но одновременно взволнованным. Ньют пристыженно отвернулся.       — Это как рана, — сказал он тихо. — Если просто… если оставить её в покое, я забуду про неё. Она заживет. Но как только кто-то, кто-то упоминает…       Он резко помотал головой, после чего откинулся на спинку кресла и потер глаза. Попутно он ненароком сбил очки с переносицы. Они со стуком упали на пол. Он не стал их поднимать.       — Я не жалею о том, что сделал. Я просто хочу, чтобы всё поскорее прошло.       — Ты ведь помнишь, что я был там с тобой? — заметил Готтлиб. Ньют поднял на него взгляд. — Не только ты переживаешь последствия, Ньютон. Я понимаю, что с тобой происходит. Если бы ты только открылся мне…       — Уже открылся, — уныло произнес он. — Когда ты последний раз высыпался? Каждую ночь у меня опять какие-то проблемы. Я не хочу… не хочу быть этим.       — Чем?       Ньют молча отвернулся, слепо шаря рукой по столу в поисках ручки.             обузой       Готтлиб вздрогнул.       — Ты не обуза, Ньютон. Как ты вообще можешь такое думать?       Ньют медленно перевёл на него взгляд.       — Я ничего не говорил.       Готтлиб замолчал, невольно потирая висок. Он немного помолчал, затем слез со стола и наклонился поднять уроненные очки.       — Нравится тебе это или нет, но мы теперь связаны, — сказал он, подавая очки Ньюту. Тот осторожно взял их и водрузил на нос. — Какие бы там ни были кошмары, ссоры… побочные эффекты, я готов помочь. Можешь строить из себя мученика сколько хочешь, но ты не должен переносить это всё в одиночку.       — Я не хотел…       — Не хотел что? Намекать, что я брошу тебя, как только устану с тобой возиться?       — Все так делают! — воскликнул Ньют, размахивая руками. — Не прошло и трёх месяцев с тех пор, как мы начали работать вместе, а ты уже хотел меня прикончить. Я… это просто я. Я ни с кем не уживаюсь. А теперь я колоссально облажался и заразил себя… не знаю, мыслераком кайдзю, или что это вообще такое!       — Мыслераком?       — Ой, заткнись, а?       — Да нет… звучит вполне релевантно.       Ньют поставил локти на стол и закрыл лицо руками.       — Кошмар, теперь я знаю, что значит это слово. У меня в голове не только мыслерак, но ещё и Германн.       — Ты не знал, что значит «релевантно»?       — Это не то слово, которое часто всплывает в разговорах.       — Боже мой, Ньютон, у тебя шесть докторских степеней, и ты не знал, что означает слово «релевантно», — Готтлиб, решил воспользоваться моментом и сменить тему. Ньют даже улыбнулся и невинно пожал плечами.       — Я биолог, а не лингвист.       — Это уж точно. Твоих знаний языка едва хватает для нормального разговора. Его тонкости явно выше твоего понимания.       Ньют искренне засмеялся. Но смех быстро стих, стоило его взгляду упасть на микроскоп. Внезапно, ему расхотелось изучать образец ткани кайдзю. Он резко помрачнел.       — Я больше не чувствую себя человеком.       Готтлиб промолчал. Он покрутил в руках трость, рассматривая свои руки. На них по-прежнему виднелись шрамы в форме полумесяцев — отметины ногтей того чудовища.       — Ты человек, даже не думай в этом сомневаться, — сказал он. — Ты недооцениваешь себя и свои силы. Любой другой сломался бы после всего, что тебе пришлось пережить. И как ты не можешь это понять?       Ньют неопределённо повёл плечами.       — Может, я просто себя ненавижу, Германн.       Готтлиб фыркнул прежде, чем успел себя остановить.       — Я тебя умоляю. Я никогда ещё не встречал кого-то, настолько одержимого своим эго.       Ньют уставился на него, хлопая глазами, затем расхохотался.       — Ах ты говнюк!       Готтлиб похлопал его по спине, будто пытаясь успокоить.       — Ну-ну, я знаю, правде бывает сложно смотреть в глаза.       — Клянусь, я тебе зубы повышибаю.       — Дрожу от страха, — Германн закатил глаза, слегка улыбнувшись. Он дождался, пока Ньют снова посмотрит на него. — Мне убегать со всех ног сейчас или подождать, пока ты закончишь себя жалеть?       — Ты не бежишь. Ты скачешь, как кролик. Я это видел, жалкое зрелище.       — Кто бы говорил. Ты вообще мечешься, как напуганная курица.       — Вовсе не… ой, отвали уже. Серьезно, я тебе врежу.       Тихо посмеиваясь, Готтлиб проковылял на свою сторону лаборатории.       — Что возвращает нас к изначальной теме разговора. Если ты развяжешь драку, я сильно сомневаюсь, что ты победишь. Вот поэтому ты не можешь без меня. Если бы я за тобой не приглядывал, ты бы уже валялся где-нибудь мертвым в канаве.       Ньют закатил глаза и вернулся к микроскопу.       — Да, да, конечно. Спасибо за заботу.