Бог (не) есть любовь

Из-за болезни мысли путались. Ненавижу болеть. Да и кто любит? Хотя когда ходил в школу — любил немного побездельничать с невысокой температурой. Но не сейчас, сейчас, когда болен весь мир вокруг, мне только самому не хватало подхватить хвою. Я много спал, сон во время болезни — вялый, самый гадостный. В полусонном бреду я вспоминал всё ужасное. Я снова переживал бои с Ангелами. Мне виделся Тодзи, признающий, что ему страшно — тогда его избрали пилотом, тогда он погиб. От моей руки. Я хотел убежать. Не получилось. Кадзи-сан сказал, я виноват. И правда — я виноват. Или нет? Багряный закат — как в тот вечер, вижу его перед глазами. Чёрный Евангелион идёт на меня. Он легко вывел из строя Рей и Аску. Я не могу сражаться, там Тодзи! И тогда отец включает Имитационную Систему — она делает всё за меня… Мог ли я тогда спасти Тодзи? Нет — ответила мне позже Мисато, в его трупе нашли ангельскую материю, потому и он был заражён, как Ева. Вы не правы, Кадзи-сан, если Тодзи уже был обречён — я не виноват в его смерти! Я пробуждался и снова проваливался. Мне мерещилось — я убиваю отца, бью его ножом. Он умирает. Конечно же, блин, я увидел Девятого Ангела. Он отсёк Второй голову, чуть не сгубив Аску болевым шоком. Мне пришлось снова брать всё в свои хилые руки! Я побил Ангела… Но что с того?! Какой смысл в этом, если отец меня предал! Нас предал! Был в сговоре с SEELE! Кто мне поможет?! Каору?! Каору! — Эй-эй, я пришёл! Я тут! — расталкивал меня Каору. Он сидел в девичьем платье, но уже без парика, я отчётливо увидел пепельные волосы, светлое лицо… — Тут, да? — сонным голосом спросил я. Болезненность сковала меня. Мне стало жарко и я выбрался из мешка, лёг на него сверху в одних трусах, весь потный. Рядом валялись разбросанные салфетки. Я хотел обратиться к Каору, но закашлял. — Я вернулся, немного задержался, меня пригласили на обед сёстры Хораки — ты их знаешь, сказал мне Кенске. Я принёс тебе сладостей. — Хорошо… — я остывал на мешке. — Что тебе сделать? — Сделай чай, пожалуйста… — Хорошо, что-то ещё? — Нет… Каору осмотрел еду на столе. — Ты ничего не ел, некоторые продукты могут испортиться, — предупредил Нагиса. Я промолчал. Каору включил чайник. — Слушай, я съем что тут ты не съел и не доел, а тебе дам свежее… — Я не хочу есть… — болезнь убила весь аппетит. — Тебе нужно кушать. Ты ходил в туалет? — Нет. — Тебе нужно больше пить и больше сикать — нужно выводить интоксикацию. И ещё я купил градусник, нужно помереть тебе температуру. Каору протянул мне градусник, я сунул его подмышку. Мой сон был развеян, от него осталась только тяжесть во лбу и пульсирующая боль в висках. Мышцы тоже потягивало — то ли от болезни, то ли от долгого лежания. — 38, — сообщил я температуру, Нагиса поставил передо мной доску, накрытую чистым полотенцем, где стояла чашка чая, сладости и немного прочей еды. — Дать аспирин? — Давай. Приняв лекарство, я поужинал. Каору включил радио. Он нашёл там какую-то музыкальную программу. При этом он снял платье, чтобы его не мять, и шастал тут в трусах. Я вяло наблюдал за ним. Покончив с ужином и выпив чай, я снова забрался в мешок. Мне осталось надеяться, что температура понизится и с ней ослабнут симптомы. Солнце зашло за горизонт. Каору включил переносную электрическую лампу, отрегулировал её освещение до самого тусклого. Он расстелил рядом подстилку и лёг подле меня. — Если чего будет тебе надо, я как всегда под боком, — с такими словами Каору раскрыл какую-то книгу и стал лёжа читать. Ночь выдалась мерзкой. Первую половину сон не шёл — даже болезненный. Мне постоянно хотелось пить, к счастью, Каору-кун накупил достаточно питьевой воды. Ближе к утру я снова провалился в пучину обрывочных воспоминаний. Мне привиделась смерть Аянами! Я не смог её спасти! Одиннадцатый Ангел слился с Евой Рей. Каору боролся с ним — он вытворял невероятные кульбиты, запнул за пояс Аску, боролся с Ангелом двойным цепным мечом — но тщетно… Рей погибла — исчезла во взрыве, стёршем город. А потом учёные отца создали другую Рей. Доктор Акаги показала мне целый аквариум, где плавали копии Рей — бездушные и безмолвные. Она уничтожила их. Я снова переживал эти события, мысли путались, становились бредовыми… К счастью, я всё же постепенно выздоравливал. Каору подавал мне по первому слову всё, что я хотел. Такая забота меня в очередной раз убедила в искренности какого-никакого, а верного друга. Вечером, когда Кенске ушёл, я уже мог сказать, что пришёл в себя. Сопли отходили — но уже зелёные, горло слегка першило и побаливало при глотании, но уже не так остро. Я выпил на ночь ещё немного аспирина и спал уже крепко и долго. На утро температура спала, горло почти не чувствовалось. Тогда я выпрямился, обул сандалии и вышел на крыльцо подышать свежим воздухом. На улице стояла средняя погода, утренняя свежесть как раз пришлась мне по душе. Я вздохнул полной грудью. Каору подошёл ко мне сзади, не считая трусов и сандалий, он тоже ходил полуголый всё время. — Не простудись снова, — он накинул на меня осеннюю курточку Кенске. — Спасибо, — я всё-таки чуть поежился. Кожу покрывал засохший пот. — Как бы я сейчас хотел понежиться в ванной! — Я могу провести тебя в дом Кенске, когда там никого, кроме него не будет. Там ты сможешь понежиться, — сказал он мне. — Для этого я тоже должен буду вырядиться бабой? — Ну можно… Думаю, тебе тоже пойдёт, как идёт мне! Я не стал продолжать эту тему. — Подумаем… — ещё немного постояв на крыльце, я всё же вернулся в дом, опасаясь ещё чего-нибудь себе застудить. Поглядев в лицо Каору, я заметил заинтересованность в его взгляде, красные глаза — совсем как у Рей. Он хотел меня. Желанно изучал. Уверен, до того, когда я его поймал на этом, он рассматривал мою задницу. Не знаю, к чем это приведёт. Я бы относился к этому даже спокойно — будь я уверен в себе, в том, что Каору не вызывает у меня… ответных чувств. Но в нём была и красота, и забота. Он волновал меня, вызвал страсть. И его личность, его мораль поначалу вызвали у меня настороженность и отторжение, сейчас я увидел его с ещё одной стороны — она меня притягивала, только усилила моё вожделение, сейчас Каору вёл себя просто безупречно! — Знаешь, я хочу тебя кое о чём спросить… — я приземлил задницу на мешок и согнул перед собой голые ноги. Рядом Каору щёлкнул электрическим чайником, он загудел. — Слушаю? Я медлил, не зная, уместен ли мой вопрос. — Ты мог спасти Аянами? Тогда — в битве с тем Ангелом? — всё же задал его я. — Ты говорил, ты сильнее Ангела… — Только как Ангел, как пилот Евы — я сделал всё, ты видел. Как Ангел, да, я мог спасти Аянами… Но это разрушило бы мою конспирацию. Тогда я ещё не решился предать стариков, — сказал Каору. — К тому же, тебе приказали бы меня убить. А я… я не знаю, стал бы я сражаться с вами. Если бы сражался — вы бы погибли, и потом мне пришлось бы исполнить пророчество SEELE. — Ладно, я не виню тебя. Ты был на другой стороне. И ты предал ту сторону, потом стал со мной, — рассудил уж я. Аянами не вернётся — что горевать? Каору приступил к заварке чая. — Раз ты заговорил про это, предупреждаю, нам предстоит столкнуться в бою с той — новой — Аянами. — Когда мы нападём на NERV? — Или когда они нападут на нас. Я уже прекрасно понимал, отец и старики нас не оставят. Им нужен Третий Удар. Они устроили Второй, спровоцировали нашествие Ангелов, столько потеряно в войне… — Есть ещё одна тайна NERV, которую стоит знать, — промолвил Каору. Он вдумчиво поглядел на меня. — Ты ведь заметил, что ни у тебя, ни у Второй, ни у Кенске с Тодзи, ни у Хикари, ни у всего класса, где ты учился — у всех нет живых матерей. У меня были подозрения, но я не хотел об этом думать. Я убегал. — Неужели? Наших матерей… — и эта правда догнала меня! — Их убили старики и твой отец, это было необходимо для создания Ев. Только мне и Первой не нужны души — резидентные души, которые помешаются в Евы, чтобы вы — дети этих жертв — могли ими управлять, — рассказал Каору. Меня как повергло молнией! — Отец! Неужели всё настолько!.. — я схватился руками за виски. Каору в этот момент полез ко мне. У меня же на глазах появились слёзы. Я отрицал этот слух. — Отец убил мою маму! Так это правда?! — я заистерил. — Правда?! — Твоя мать сама согласилась… Но она знала обо всём, она убила других матерей. Убила мать Кенске, мать Хикари… — рассказывал Каору, принимая меня в свои объятия. — Не говори! Не хочу слышать! — я захотел всеми силами бежать от реальности! И я нашёл одно место для побега — объятия Каору. — Но-но, тебе не убежать от этого, — верно заявил Нагиса, держа меня. — Это правда. Глупо её отрицать, не так ли? Я рыдал ему в спину. За что я всё это время воевал?! Чем я всё это время воевал?! Знала ли об это Мисато?! Меня использовали! Использовали! Соврали, что это для защиты мира! Прошло время, я перестал плакать и утёр слёзы. Мы сидели на коленках друг с другом. Теперь только в одном Каору я видел близкого человека. Мисато я больше не верил. Она ненавидела Ангелов — и могла ради мести ним пойти на всё. Даже на приношение в жертву матерей? — Попей, — Каору предложил мне чай. — Угу… — я принял чашку из его рук, мы взялись за сладкое. — Бежать или сражаться — сам думай, — сказал Каору. — Я хочу, чтобы ты уничтожил NERV и SEELE, — процедил я. — Мы должны стереть их в порошок. Что до меня — то я не сяду в Еву. Когда мы допили чай, я отставил чашку, после прильнул к губам Каору, я уверенно его поцеловал. — Я буду твоим, — пообещал я, беря Нагису за руку, — буду твоим навсегда. Если… если ты уничтожишь NERV и SEELE! Мы глядели друг другу прямо в глаза. Он видел мои карие, а я — его красные. Потом я опустил взгляд вниз — прошёлся по груди, животу, остановил взор на трусах. Моя рука коснулась его гениталий, скрытых за тканью. Я не стал сразу спускать с него бельё, вместо этого немного размял пальцами член. — Постой, — серьёзно остановил меня Каору, — ты это делаешь, чтобы мною манипулировать, или… — Я влюблён в тебя, — от сердца признался я, — не могу сказать, что люблю до потери пульса, но влюблён… Я обнажился до трусов, сняв куртку. Каору весь засеял от радости. — Как я рад это слышать. Ляг поудобнее, я сделаю тебе приятно… Слушаясь его, я расположился на спине, протянулся на спальном мешке. Всё же Каору больше понимал в таких вещах. Он стал избавляться от трусов, глазам открылся его член — начавший вставать, бледный, со светло-розовой выглядывающей головкой. Сразу после этого Каору откинул трусы и взялся водить рукой по члену. Немного поласкав себя стоя, он опустился на колени передо мной, склонился над трусами и стянул их. Мой начавший вставать член показался перед его глазами. — Ты будешь сосать, да? — спросил я очевидное. — Да… — Каору облизал губы. — Ну… нам всего четырнадцать-пятнадцать, ты уверен, что мы выросли до… такого, — усомнился я в последний момент. — Александр Македонский совершил свои первые завоевания как раз в четырнадцать. Раньше девочки выходили замуж в двенадцать. В Спарте мальчиков обучали старшие наставники-любовники, — Каору снисходительно поглядел на меня. — Представление о том, что у «детей» нет любовных желаний — глупость. — Ну да… тем паче у нас уже есть возраст согласия, так что… Каору коснулся мокрыми и тёплыми губами моей головки. Он заглотил член, я почувствовал его твёрдые зубы и меня это взволновало. — Осторожнее… Каору взялся сосать, попутно сам мастурбируя. Зубы оказались самым неприятным, но всё же Каору старался меня ими не травмировать. Хуй он ласкал языком, грел ртом. Мне стало очень приятно. Это было лучше мастурбации рукой. Я молчал, лежал и наслаждался. Периодически мою голову занимало что-то другое, от этого член ослабевал, потом я переключал внимание на Каору — у меня что-то сладострастно вздрагивало внутри и член твердел. Мой смазливый совратитель неустанно трудился над своим делом. Периодически он выпускал мой хуй изо рта и облизывал, целовал… Потом он посмотрел на меня, говоря: — Давай, Синдзи, ты пососёшь у меня. Я тоже хочу. — Да, давай, — согласился я. Каору встал и расположился надо мной так, чтобы встать на колени и поместить мне в рот свой возведённый хер. Его головка нагло ткнулась мне в губы, я покорно, по-пидорски, пропустил её в рот и заглотил, стал сосать. Я честно работал. Потом Каору снова вернулся к сосанию моего члена. Мы умудрились расположиться на боку, чтобы я сосал ему, а он сосал мне. — Пощупай мне соски, — попросил Каору, после того мы снова поменяли позу, оказавшись на коленях друг перед другом. Я взялся пальцами за его светлые соски и таки пощупал их. Он погладил мне плечи. Затем мы поцеловались. Хуи наши торчали, я ощущал скорую готовность кончить при дальнейшем продолжении дела. Но как его решил продолжить Каору! — Слушай, ты готов, а? — Ну, это, да… А ты? — Я тоже, — Каору встал и начал что-то быстро искать, я с удовольствием полюбовался на его голое тело сзади. Особенно на изящную спину, задницу и длинные ноги. Ещё меня порадовали его босые стопы, особенно серые от пыли подошвы и пятки… Каору быстро достал бутылку с растительным маслом. — Давай мы смажем… — он сел на корточки передо мной. — Ты хочешь… меня того?! — взволновался я. На это я ещё был не готов! — Я смажу тебя и ты войдёшь в меня, — сказал Каору. — В тебя? Э… — пока я думал, Каору вылил мне на обслюнявленный член масло. Я так понял, он его специально купил для данных целей. — Тебе куда? — я имел всё же не богатые представления о… о подобном образе половой жизни! — В попу? — Да, это называется содомия, я хочу стать её… объектом, — с такими словами Каору расположился передо мной на коленках, выставив задницу. В такой позе я хорошо увидел дырку между его светлыми ягодицами. Каору просунул себе палец в попу. — Ты уверен? Это должно быть… больно? — отверстие показалось мне очень маленьким. — Смазанный, Синдзи, ты сможешь пройти… и… в общем… — Каору достал один палец и просунул себе два. Судя по тому, что они туда влезли, я решил, что и мой… малый влезет. — Ну я не знаю… это как-то… неестественно, — всё же засомневался я. — Это же задница. Каору засмеялся, имея пока себя своими же пальцами. — Синдзи, не будь дураком, это моя задница и только я решаю, что мне с ней делать… Да, я знаю, у многих народов содомия была запрещена, но, чёрт возьми, мне плевать на них! Если то, что я делаю — нарушает заветы какого-то из богов, то пусть тот бог затолкает себе эти законы вот сюда… Да! А что до народов — то многие другие народы использовали такой способ наслаждения. Наши японские предки, спартанцы — много кто использовал молодых юношей заместо девушек в таком виде… — Каору достал пальцы из жопы. — Короче, суй — уткнись головкой в дырку и медленно вводи, как я говорю. Уверен, как ты сунешь, тебе понравится… — Х-хорошо… — согласился я и своим членом уткнулся в дырку Каору. Надавил, не влазит. — Слушай, не входит. — Сильнее дави, — Каору чуть подкорректировал позу, он был на локтях и коленях. Покорно подставился под мой член. Я надавил им сильнее, он протолкнулся, постарался ещё — и вот головка полностью оказалась у Каору в жопе. Жопа сильно надавила на меня, там всё было узким и горячим. Я удивился, как он там помещается. Приспособился, приподнял на коленях и схватил руками покорного и полностью отдающегося мне Каору. От моих действий производился звук и любовник слегка кряхтел. — Ты как? — спросил его я. — Нормально… — Тебе приятно? — Весьма… но опыта мало. Первый раз же… А тебе? — Мне? Пойдёт! Никогда не думал, что мой первый раз будет с парнем. Не знаю как там у женщин, но меня вполне устраивала задница. Проход Каору сокращался, природа противилась содомии, пытаясь вытолкнуть лишнее… Но так она только доставляла мне лишнее удовольствие! В самом конце я уже не мог думать ни о чём, только об удовольствии, меня всё возбуждало, сердце бешено колотилось в груди… Не без стона я кончил, сладострастно выбросив семя в узкую жопу! Да, она отлично для этого подошла! — Всё, да? Не вытаскивай, погоди, — попросил меня Каору. Я в кайфе после главного выстрела переводил дыхание. Сперма моя изошла как толчками, каждый доставил огромное удовольствие. Это было в сто раз лучше мастурбации! Каору начал приподниматься, попутно слезая с моего копья. Он делал это осторожно, наверное для того, чтобы не обгадить меня тем, что вылезло бы из него следом. Он выпрямился, когда мой член оказался свободен. Я не стал его рассматривать, а скорее приступил к отмыванию и оттиранию в углу. Каору в это время взял бутылку воды, салфетки и тоже удалился. Покончив с вопросом гигиены, мы снова расположились на спальном мешке и куртке Кенске. Там я вязался сосать член любовника, должен же был я отблагодарить его за оргазм, ответить ему тем же… Продолжая сосать, я почувствовал, как он начал извергаться, его светлая сперма брызнула мне прямо за щёку. Меня снова охватила брезгливость, но я потерпел для начала, пока Каору не закончит. Потом я сплюнул гадкую сперму. — Ты как? — спросил я. — Мне было хорошо! — улыбался Каору. — Очень хорошо, всё благодаря тебе! Я сделал глоток из бутылки, прополоскал рот и сплюнул. — Мда… — мы голые, кончившие, глядели друг на друга. Потом переместились на мешок и обнялись. Это всё расслабило меня и отвлекло от болезненного мира.