Бог (не) есть любовь

«Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего. И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек».

— Первое послание Иоанна, 2:15–17.

Мы договорились, что завтра рано утром Кенске принесёт нам продукты. Чтобы знать, куда ему нести, мы сопроводили его до нашего временного дома. — По этой части вы можете на меня положиться, — отдал честь Айда. Потом он всё же подозрительно поглядел на мою персону и прошептал Синдзи, отводя в сторону. — Каору, нам надо с глазу на глаз поговорить, пройди в дом, — попросил Синдзи. — Как хочешь, если на вас нападут — только крикни, — я поднялся на скрипящее крыльцо и сел в прихожей. Моей персоне они не до конца доверяли, ясное дело. Не мне упрекать их в этом, наверное, Кенске лишний раз спросил у Синдзи, не обман ли это с моей стороны. А я верил Синдзи, верил, что он будет утверждать моё полное бескорыстие. Ведь так и есть на самом деле! Ради него одного я так верчусь, ищу ему что-то, прыгаю по миру, как кузнечик, а мог бы… уже отдыхать. Да… Синдзи вернулся через пять минут разговора с ожидаемо унылым выражением лица. — Давай поедим и будем спать, — зевнул он. — Я думаю, тут сперва надо разместиться, — я уже к моменту его прихода усилием АТ-поля переставил несколько шкафов, чтобы закрыть изнутри плохо заколоченные окна, я вырвал из мебели гвозди с досками и пригвоздил их в другие места, там где зияли дыры в полу. — Работай-работай, — Синдзи похлопал меня по плечу и прошёл к сумкам с едой. Хотя этот жест был сделан мимоходом, меня он чрезвычайно ободрил. Я хотел бы ещё такого внимания к себе! С целью его ещё большего получения я продолжил обустройство. — Скажи, а этому Кенске можно верить? — спросил я, сколачивая нам столик. — Думаю — да, — Синдзи закончил есть. — Он сомневается в моей преданности? — уточнил я. — Конечно, — Синдзи расположился на подстилке в позе эмбриона. Он чихнул, наверное от пыли, и зевнул. — Кенске же тебя не знает. Тем паче ты Ангел. — А что ты ему сказал про меня? — донимался я. — Что тебе можно верить, ты — друг. — И ты в этом уверен? — А мне надо сомневаться? — Синдзи ещё раз чихнул. — Перенёс бы ты на завтра эти работы, а то пыль поднялась… — Хорошо, я сейчас проветрю, — я хотел сделать как можно более комфортно ему, мне пришлось открыть несколько окон, убрав шкафы и доски, через одни окна я АТ-полем втащил свежий воздух, через другие выпихнул затхлый — в результате Синдзи пожаловался на поднявшейся ветер и холод. Я посмеялся, но сразу же извинился: — Прости-прости, я тебя согрею, — на том я покончил со своими трудами, запер дверь и, как привык, лёг рядом с Синдзи. Заснуть однако не получилось, Синдзи начал часто чихать. Он шмыгал носом и распускал сопли до самого утра. — Горло болит, я простыл… Из-за того, что купался, — понял он. Действительно, вид у Синдзи переменился с просто кислого на очень кислый, лоб побледнел, щёки напротив чуть покраснели, под глазами пожелтело. Он всё вытирал сопли руками. Я дал ему аспирин из аптечки и выложил немного чистых салфеток. Понимая свою вину за эту напасть, я загрустил. Кенске вернулся с большими пакетами. Весь запыхавшейся, он начал раскладывать продукты на столе. Синдзи всё чихал. — Не подходи ко мне, Кенске, а то тоже заболеешь, — предупредил он. — Сейчас ты попьёшь горячего чаю, — Кенске включил электрический чайник на батарейках. Он принёс все необходимые продукты. — Ещё можно развести костёр за домом и приготовить что-нибудь там! Короче, Кенске оказался не только толковым хакером, но и хозяином. Оставив нас с едой, он смотался за спальным мешком. — Кенске любит ходить в походы и раньше жил в своей палатке за городом, — рассказ мне Синдзи. — Так что не удивляйся. Он в войнушку там играл… Один, правда. Кенске умелый парень во всём, только немного странный. Я порадовался за Айду. Он принёс спальный мешок и пообещал купить ещё один. — Кенске, возьми наши деньги, — Синдзи предложил другу те средства, что мы раздобыли морально оправданным грабежом. — Нет-нет, я не бедствую и мне не жалко потратиться на вас. Тем более такое дело… Вы придумали что будите делать? — спросил он нас, попутно переводя дух после всех трудов своих. — Не знаю… — Синдзи чихнул. — У меня тяжёлая голова, я плохо спал… Давайте подумаем об этом потом. — Тогда забирайся в мешок, он утеплённый, — посоветовал Кенске. — Спасибо тебе большое… Рад, что ты мне помогаешь, — всё благодарил Синдзи. — Это не личное дело, это общемировое. Вы сказали, настанет конец света… Можно подробнее, — попросил Кенске, присаживаясь на подстилку. Я рассказал ему про SEELE, Адама и Лилит, про комплементацию, ради которой на самом деле и создавался проект «Е». — Послушай, Синдзи, ты ещё упоминал, что Аянами тоже Ангел, — вспомнил Кенске. — Что с ней? — Она погибла, но отец смог её воскресить в другом теле, при этом она потеряла прежнюю личность. Я не смог с ней общаться, — сказал Синдзи. — Выходит нам нужно победить SEELE, — Кенске поправил очки. — Как это можно сделать? У них есть место, где они собираются, базы? — Это орден из группы влиятельных людей, они есть в каждом правительстве самых развитых стран. Всего у них пять основных лидеров во главе с председателем Килом Лоренцем, — рассказывал я. — Они владеют одиннадцатью Евами, включая Первую и Второю в Геофронте. Возможно у них есть ещё Евы. У них есть Имитационная Система, созданная на моей основе. Огромные средства делают их самой влиятельной организацией в мире. — Блин, как получилось, нафиг, что эта банда дорвалась до власти?! Неужели идея превратить людей в какую-то хрень стала такой популярной! — поражался Кенске. — SEELE существуют очень давно, — ответил я. — Со времён первых веков нашей эры, это точно. — У тебя есть ангельские суперсилы, да? — спросил меня Кенске. — Да, в теории я могу их победить. Но и они меня могут. — Это-то понятно… — тут у Кенске позвонил телефон. Он с кем-то поговорил. — Простите, меня ищут… — Чтобы не вызвать подозрений, тебе лучше пойти, спасибо тебе за всё, Айда-кун, — улыбнулся я. — Зови меня просто Кенске! — устало заулыбался мне этот парнишка. — Я придумаю, как тебя замаскировать! На том он нас покинул. Я немного навёл порядок. Синдзи засыпал в мешке. Попутно наблюдая за ним, я уселся за чтение найденных тут книг. Насколько понял, проживавшая тут семья могла похвастаться высокой религиозностью. О том как важно служить Богу я уже начитался, но на безрыбье, и рак — рыба. Я уже давно прочитал «Бен-Гура: историю Христа» Лью Уоллеса и «Путешествие Пилигрима в Небесную Страну» Джона Баньяна, они не были столь скучны, как творчество более мастистого на этом поприще Достоевского. Кил Лоренц обычно интерпретировал все религиозные истории метафорически, он говорил, что Бог есть нечто возвышенное, что посещает разных людей, отрывая их от бессмысленной мирской жизни и толкая на путь духовного поиска, чтобы постичь Абсолют. Сейчас мне в первую очередь попался роман Тима ЛаХея и Джерри Дженкинса «Оставленные». По сюжету (действия описывают цивилизацию до Второго Удара, роман-то 1995 года издания) в один миг с Земли пропало множество людей. Как выяснили главные герои — все они были праведными христианами (принадлежащими к деноминации авторов), христианский бог забрал их на Небо, чтобы избавить от ужасов конца света, которым он со своими ангелами собрался подвергнуть оставшуюся часть человечества (кроме евреев). Основным персонажам, тем самым оставленным, придётся искать путь к тому богу, в которого верят авторы, дабы уберечь себя от его гнева в виде вечных мук, на которые их — в противном случае — обречёт милосердный бог христиан. Поначалу вышло бодро, но скатилось в типичное для подобного чтива занудство. Не люблю христианские романы — все они такие! [1] И да, в чём сходятся все эти истории, начиная от этого современного пошива до «Путешествия Пилигрима в Небесную Страну» — в учении о порочности нашего мира, каким мы его знаем. Он будет уничтожен. Он должен быть уничтожен. SEELE истолковали старые верования в Апокалипсис как необходимость искусственной эволюции человечества. Ими двигала вера в новый идеальный мир, в Рай. И если многие верующие рассчитывали на него после смерти — мои духовные наставники желали сами исполнить волю Господа — вызвать конец света. Они это сделали — остался последний штрих, я. Они следовали заповеди Гегеля — «Всё действительное — разумно», нынешнее человечество — переходный этап, жизнь земная — лишь преддверие к чему-то большему. И была вторая точка зрения — что жизнь одна и нужно её беречь, чтобы добиться счастья. Этому, например, учил Эпикур. Помню, поэт Данте почти всех античных философов поместил в Лимб — в место, куда попадают праведные добродетельные нехристиане, но вот Эпикура и его учеников он поместил в шестой круг ада, они считались безбожниками и ужасными грешниками просто за альтернативный взгляд на жизнь. Я мало знал об этой точки зрения, мне не давали её изучить, а каждый раз, когда я её касался, мне сходу и уверенно сообщали, что она ложная. Допустим, я буду наслаждаться любовью — плотской любовью, которую именуют в моём случае грязным словом «содомия», допустим, я не буду мешать жить другим, допустим, я буду придерживаться морального кодекса, чтобы не быть как злодеи де Сада. Допустим — что в итоге будет? Не испытаю ли я разочарования? Глупо над этим думать — это как метаться, тварь я дрожащая или права имею! Нужно делать! Знаю я только одно — нет у меня веры ни в рай, ни в бога не под каким угодно видом! Я решил подыскать себе что-нибудь другое для чтения — не нудных «Оставленных», оставлю я-ко вас на пыльной полке, где вам самое место! Во время пути от дивана до книжного шкафа, я склонился над спящим Синдзи. Он тихо сопел. Вся моя судьба зависела от него, от его отношения ко мне! Я подал Синдзи обед по пробуждению, он поел прямо в мешке и снова лёг спать. Проснулся он только тогда, когда вернулся Кенске после школы. — Я отпросился с занятий пораньше, — сообщил он, принеся пакеты со всякими разностями. — Синдзи, как самочувствие? — Я ещё болею… Нос заложен. Но ты не беспокойся, я выздоровею, — ответил мой любимый. — Я плохо спал последние дни, этот мешок такой удобный, в нём хорошо спать. — Рад, что тебе удобно. Кенске принёс ещё продукты. — Синдзи, — мальчишка не удержался от смеха, — я попросил у Хикари маскировку для Каору. Может подойдёт. С такими словами Кенске достал… светло-жёлтое девчачье платье. — Из него выросла её старшая сестра Кодама, а она сама ходит в другом. — Кенске поглядел на меня. — Попахивает извращением, я знаю, — его глаза сверкнули, — но это лучше скроет тебя, чем перекраска волос. Кенске достал следом светлый длинный парик, потом широкую женскую шляпу и открытые сандалии с небольшим каблуком. — Если менты увидят похожего парня, они будут проверять тебя — мол, может ты усы отрастил или волосы покрасил, а тут — увидев девушку, они не подумают про парня! — убеждал Айда. Я отчётливо заметил в его глазах довольный огонёк. На это я ответил с улыбкой. Если на лице Синдзи появился хмурый скепсис, я оценил задумку, и взялся влезать в женский наряд. Для этого я сперва разделся до трусов. Платье налезло мне до колен, размер сандалий с изящными женскими украшениями тоже подошёл. Кенске закрепил мне на голове парик и накрыл шляпой. Последним штрихом должны были стать тёмные очки. В таком наряде я всмотрелся в старое пыльное зеркало. Всё подошло! — Ух ты! — в глазах Кенске чуть ли не сердечки зажглись. — Смотри, Синдзи, какая прелесть! — Мда, Кенске, я не знал, что ты извращенец, — Синдзи осмотрел меня. — У Каору женская фигура, очень худая и стройная, длинные ноги, узкие плечи… — желанно описывал всё это Айда, никак не скрывая своего интереса ко мне в таком виде. — Нужно только намёки на груди создать! И отлично будет! Эта грива до плеч полностью закрывает настоящие волосы! Класс! Просто класс! — Да, я согласен, — таково стало моё мнение. Остаётся только свыкнуться ходить на каблуках. — При всей приятности твоего голоса, Каору, он выдаёт в тебе парня, — предупредил меня Синдзи. — Поэтому не говори в таком наряде. — Я это учту. — Синдзи, ты можешь остаться здесь один? — спросил Кенске. — Я хочу вывести Каору в свет — то есть провести его через город, чтобы он знал мой дом. И на обратном пути он принесёт тебе ещё что-нибудь. — Эм… ну хорошо, — Синдзи показал пистолет. — Мне есть чем защищаться. Кенске, только ты покажешь как пользоваться этой штукой? — Да, — Айда определил модель оружия и показал Икари-куну как с этой игрушкой работать. Вдобавок мы договорились, что в случае чего Синдзи позвонит мне по телефону и я буквально со скоростью звука прилечу к нему. После этого он остался дома, а я с Кенске вышел на улицу и вскоре прошёлся перед глазами людей, они ничего не заподозрили. Некоторые на меня оборачивались, вероятно отмечая, какая я элегантная «красавица». Но вряд ли кто-то подумал, что я Каору Нагиса — разве что меня мог выдать острый подборок и явственно треугольные черты лица. — Если чё — ты по легенде немая, — шепнул Кенске. Мы дошли до центра города, где было многолюдно. Тут мы заглянули в магазин и снова набрали сумок. Видя, как охотно Кенске раскошеливается на нас, я в очередной раз убедился, ему можно довериться. У дома нас встретили его подруги — старшая девушка, моя ровесница и девочка лет двенадцати [2]. — Привет! Это моё-то платье! — старшая из них — с длинными распущенными тёмными волосами — восхитилась моей наружностью. — Кенске-кун, кого это ты нашёл! — подивилась миловидная ровесница, чьё лицо красили маленькие веснушки, а позади спускались две косички. — Кхм-кхм! — заулыбался Айда. — Это… Айяно, моя подруга. Она немая. Знакомься, Айяно, это Кодама, Хикари и Нозоми Хораки. Он назвал сестёр в порядке уменьшения возраста. Я одарил девочек улыбкой. — Какая ты красивая, Айяно! Будь ты парнем, я в тебя бы влюбилась! — запрыгала Кодама. — Почему ты нам о неё не рассказал? — спросила любопытная младшая Нозоми — загорелая, с небольшим хвостиком. — Она — мой секрет! — Кенске почесал затылок. — А что, у мужчины не может быть тайн? — Теперь я понимаю куда ты бегал, — сказала средняя Хикари. — Давайте пригласим Айяно к ужину! — предложила Кодама. — Ты не против? — уточнил у меня Кенске. Я кивнул, потом одарил добрых девушек благодарной улыбочкой. Мы вошли в дом к семейству Хораки. — Ты красавица, но сиськи у тебя ещё не выросли! — заявила мне Нозоми. — А ну перестань! Я тебе по губам за такое дам! — пригрозила праведница Хикари. Я с улыбкой до ушей помахал перед ней рукой. Мол, не надо, не надо. К чему наказывать девочку за простые слова? Груди ведь у меня и правда не выросли! Кодама больше всего интересовалась мною, Кенске расширял мою легенду, я же её запоминал, чтобы потом не путаться в ней. Старшие члены семьи Хораки хорошо знали Кенске и потому хорошо отнеслись и к моей персоне — все отметили мою красоту. Ради нас даже накрыли неплохой стол. Я впервые оказался в такой обстановке с обычными людьми. Они жили от проблемы до проблемы, радуя себя небольшими праздниками и мерским весельем, что позволяло им переживать горести. Они жили как повезёт — даст случай, они проживут день сыто и тепло, не даст — будет горе. Первое они обзовут добром, второе — злом. Никакой трансцендентщины. Вот что значит, жить обычным человеком. Мудрёные старцы-философы, аскеты-монахи, жестокие фанатики — все они не могут жить так по личным причинам, их не устраивает такая жизнь. Вот почему они жаждут апокалипсиса, всеобщая смерть освободит их от этой участи. Высокие самоценные идеалы — это побег от реальности. И ненависть к ней, и жажда её разрушить, свести с ней счёты. И ещё это надежда на будущее царство небесное — на трансцендентное. Я заметил как горюет Хикари, несмотря на всеобщий подъём настроения мне увиделась грусть в её глазах. После ужина мы взялись пить чай, старшие члены семьи ушли по делам, забрав саму Хикари и Нозоми, за столом с нами осталась сидеть только Кодама. Я через письмо на телефоне спросил у них, отчего Хикари грустит. — Она потеряла возлюбленного, — ответила Кодама, — Тодзи Судзухару — он погиб из-за боя с Ангелом. — Она его сильно любила? — написал я. — Сильно ценила? — Да, она и на Тодзи часто готовила. С его смертью она сама не своя… Хотя пытается не унывать в нашем присутствии, — рассказывала Кодама. — Кенске тебе не говорил про Тодзи? Он был его другом Я кивнул. Мне всё было известно про Четвёртое Дитя, Тодзи Судзухару избрали пилотом злосчастной Евы-03, которую захватил Восьмой Ангел. Его пришлось убить. Тодзи уже всё равно, а вот Хикари стала несчастна. Станет ли несчастен Синдзи, если меня не станет? Я не могу это проверить, но, наверное, только так можно узнать, любит человек кого-то или нет. Я хочу, чтобы Синдзи берёг меня от чистого сердца.