С первого взгляда. Сборник

Алинка, дорогая, с днём рождения! Мира вам всем и здоровья!!! Любви и нежности!       Я нежилась на мягком тёплом песке, уткнувшись носом в согнутые руки и ощущая, как ласковое южное солнышко прогревало мои косточки и мышцы, уставшие за последний год от этой адской работы с её сумасшедшими дежурствами по графику «"Анна Петровна Платонова, бегом!", сутки через двое». Вот бы мне такую работу, как у Деда Мороза - сутки через 365! Вот это график! Я согласна даже не присесть всю новогоднюю ночь, разнося подарки моим любимым малолетним пациентам и выполняя любое их желание, чего в жизни лишена напрочь. Увы, жизнь и работа детского хирурга-травматолога состоит из боли и слёз. И иногда тебе надо сделать очень больно кому-то, чтобы потом ему же было очень хорошо. Но то, что «хорошо» люди, а дети особенно, воспринимают как само собой разумеющееся, а вот причинённую им боль помнят годами... Обидно и тяжело, когда дети плачут при твоём появлении, хотя потом и смеются и даже делятся с тобой печеньками. И машут руками, увидев тебя в городе, и бегут к тебе сломя голову поделиться своими радостями, хотя иногда рискуют опять же что-то себе переломать! Дети есть дети. И только здесь я поняла, как я устала от этих ночных дежурств, слёз, криков, истерик и... родителей. Хотя это отдельный разговор и касаться его сейчас, когда я во власти тепла, неги и ласкового солнышка, не хочется совершенно...       Как я задремала, я не поняла, но проснулась от громкого крика женщины и детского плача. Вскоре крик прекратился, но потом опять взвился до небес. Я повернула голову и увидела красивую темноволосую женщину в ярком парео, что кричала на маленького темноволосого мальчугана, что стоял перед ней и часто вытирал слезы на перемазанной мордашке. Я ещё посмотрела на эту пару, глубоко вздохнула и перевернулась на спину. Шум волн убаюкивал, крики чаек над морем и далёкий городской гул будто тонули в этом непрерывном тихом шёпоте, что обещал спокойствие и тишину. Тишина... пахнущая водорослями, сырым прибрежным песком, лавровым листом и хвоей. Тишина...       Звук пощёчины рассёк тишину, как удар хлыста. Я резко подняла голову и замерла - женщина, недавно отчитывавшая маленького мальчика, потирала ладони, а мальчишка стоял на одном колене и держался рукой за щёку. Нет, конечно, орать на ребенка, наверное, можно... Иногда, возможно, и нужно... Даже шлёпнуть по попе, вероятно, позволительно... но бить по лицу и голове?! Эта мамаша хотя бы слышала о таком неприятном сюрпризе, как противоудар? Хотя, о чём я? Она стоит и ручки маслом натирает, а пацан, кстати, застыл и с колен не поднимается!       Я вскочила на ноги и в три прыжка была уже у замершего ребенка. Он совершенно безумными глазами посмотрел на меня, всё так же удерживая руку у щеки, а потом вдруг широко распахнул глаза и со страхом уставился на меня. Я протянула руку, чтобы оторвать его ладошку и осмотреть лицо, а он вдруг дёрнул головой в сторону. Он ждал, он знал, что я тоже его ударю! И тогда я не выдержала:       - Вы с ума сошли? Зачем вы ударили сына?       Женщина ухмыльнулась и сквозь зубы произнесла:       - А он мне не сын. Стала бы я своего ребенка лупить, а этот всё равно ничего не понимает, пока его как следует не шарахнешь!       Я поднялась и спокойно спросила:       - Где его родители?       - Да пошла ты, будет всякая мне указывать, - откровенно скривившись, прошипела женщина.       И тут мальчишка за моей спиной расплакался, захлёбываясь слезами и задыхаясь. Я повернулась к нему, присела и попыталась успокоить, но он продолжал громко рыдать, а потом вдруг ткнулся мне в шею мокрым носом и что-то стал быстро говорить, обнимая меня за плечи. Как бы вы отнеслись к тому, что какая-то незнакомая вам тётка успокаивает и обнимает вашего ребенка? Правильно, а вот эта непонятная мне фря, как говорила моя бабуля, продолжала растирать крем по рукам и плечам.       И тут согласно законам жанра раздался сердитый мужской голос:       - А что здесь происходит, собственно?       Я замерла, потому как голос не обещал ничего хорошего. Причём всем, потому что я подняла глаза и увидела лицо недавно пославшей меня мамаши. Или кто она там? Она смотрела мне за спину расширившимися, немного испуганными глазами, и передо мной происходила удивительная метаморфоза в виде смены масок на её лице. Только что она смотрела на мир снисходительно, вызывающе и даже презирая всех окружающих, а тут она превращалась в милую, немного наивную девушку, что вдруг прижала руки к груди и захлопала ресницами, готовясь заплакать! Как выражается моя подруга Лиза Долгорукая - я фигею! Мальчишка шмыгнул носом, отпустил мою шею и отступил назад. Как говорится - картина Репина «Приплыли»! Два человека, которые смотрят мне за спину с ожиданием и почти испугом на лицах, и я, сидящая на песке, на корточках и в скособоченном купальнике!       Так, спокойно, это просто родитель. Собралась, глубоко вдохнула с прикрытыми глазами, медленно встала, повернулась и открыла глаза. А Лизка-то был права - я фигею! Бог мой, этот красавец сейчас рядом со мной? Или я всё же задремала и вижу сон? Высокий, волосы цвета воронова крыла, глаза серые, немного большой рот, но зато какие губы! Вот только выражение этого прекрасного лица не сулит мне лично никакого яркого будущего. Это профессиональное - сейчас будет ор! И какой! Но должно сработать и другое правило - молчи и слушай. При необходимости отведи глаза и опять молчи. Когда он выкричится, тогда есть вероятность быть услышанной, хотя это тоже не факт.       - Я повторяю - что здесь происходит?       - Владимир, это всё я виновата, прости меня! Я не досмотрела за Данькой, видимо, он ударился и эта неизвестная мне девчонка решила успокоить нашего сына. Я даже не знаю, откуда она взялась! И вообще каковы её намерения! Так хорошо, что ты пришёл, а то неизвестно ещё, что у неё в мыслях! Ты же знаешь, что происходит вокруг.       Тот, которого назвали Владимиром, смотрел на меня, не отводя глаз, и быстро, но цепко осматривал все, что было доступно его взгляду. Да уж, и ежу понятно, что в бикини гранатомёт не спрятать. Он скосил глаз на мальчишку, внимательно его оглядел и опять посмотрел на меня.       - Вы кто? Что вам надо от моего сына?       Я помолчала несколько секунд. Ага, всё-таки сын, и сын его. А эта фигля рядом - никто. Хорошо, мы не знакомы, нас ничего не связывает, усталость как рукой сняло - щас ты у меня всё услышишь!       - Кто я? Я обычный отдыхающий. Лежала тут на песочке, слушала тишину. Ровно до тех пор, пока ваша спутница, - я сделал паузу и спиной почувствовала выстрел со всех стволов мне в спину, - не стала орать на мальчика, а потом...       - Владимир, - задушенно проговорила за спиной актриса больших и малых, - боже мой... я... да как можно... Господи, мне плохо... И это мне за всё, что я делала!       И она зарыдала, уткнувшись лицом в ладони. Третий раз за это утро поддерживаю Лизку - я фигею! И тут меня пробило! Нет, вообще-то, как говорит моя бабуля, я девочка воспитанная, но где-то там, в глубине души, во мне сидит противный и ехидный хомячок, который изредка портит жизнь окружающим, а заодно и мне самой. В это утро хомяк был на высоте! Он хохотал до слёз, тыкая пальцем в несостоявшуюся оскароносицу. Секунд через двадцать он успокоился и уступил место мне:       - Эта ваша воспитательница ударила мальчика по голове! И ударила сильно. И думаю, что не первый раз. Мне больше нечего сказать. Прощайте! - и я решительно пошла к своей подстилке, рывком подняла покрывало и гордо направилась к лестнице. Хотя проснувшийся хомячок всё норовил оглянуться и оценить причинённые увечья. Но пляж скрылся за ограждением набережной, и я побрела в свой корпус. Отдохнула, называется. И чего вмешалась? Зачем? Давно поняла, что родителей не переделаешь, но бить маленького ребенка по голове? Нет, всё верно, сейчас побуду в номере, пережую всё это и вечерком схожу на пляж ещё раз.

***

      Вечером я выключила надоевший до колик телевизор, где на всех каналах либо рассказывали, как хорошо мне живётся и будет ещё лучше, либо показывали слезливые мелодрамы, где главные герои влюблялись друг в друга с первого взгляда, а затем либо жили долго и счастливо, либо умирали в один день. Зная, что так просто умереть в один день нельзя, для этого надо здорово постараться, я уже на третьем канале начала зевать, а на пятом испытала прям дежа вю, будто автором сценария была я. А всё потому, что фильм рассказывал мою историю. Ну, почти. И вроде как любовь, и вроде как навечно, только сроки подвели и вместо «вместе на века» оказалось «снова придёт февраль». А всё просто - та любовь и эта работа были несовместимы.       Уставившись в потолок, я вспоминала утреннее происшествие и должна была признать, что произвело оно на меня гораздо большее впечатление, чем я сама себе надумала. Во-первых, я вмешалась в чужие отношения и чужую семью. Во-вторых, мальчишку было искренне жаль. В-третьих, бить детей по голове категорически запрещено. В-четвертых, эта нафуфыренная баба послала меня, а это обидно. В-пятых... Мне очень понравился мальчишкин папа! Правда понравился. Понимаю, что на чужого мужика лучше смотреть издалека, сама была в положении «отставной музы», но что делать со своими эмоциями? Подождать, подышать глубоко и редко, а там через две недели отпуск закончится - и всё вернётся на круги своя. Пойти на море? Но для этого надо встать, а мне лень.       И вдруг мне так стало себя жаль, что по щекам быстро полились слёзы. Я вспоминала свой разрыв с «мужчиной моей мечты», чего не делала уже больше года, свое одиночество и тёмные вечера на диване, когда не хотелось включать свет и были силы только на то, чтобы смотреть в окно на падающий снег и глотать слёзы. Тогда я поняла, что стойких железных леди не существует, просто у всех женщин разные уровни болевого порога. Но время прошло, и мне казалось - всё забылось. А нет! Всё ещё были живы обида и недоумение - почему я? Почему он ушёл? А я осталась одинока?       Я вытерла слёзы и повторила фразу, которую мне тогда сказала бабуля: - Я не одинока, я свободна! Одинок тот, кто остался без меня!       Всё, хватит! Приступ жалости и воспоминаний прошёл, всё равно ничего не вернуть, надо жить дальше. Я поднялась, умылась холодной водой и вышла на балкон. Как же отличаются эти южные ночи от наших северных! Звёзды такие яркие, и их так много, и они так близки, что кажется - протяни руку и собирай себе на память о южном небе, море и этой влажной тёплой ночи, что звенит невидимыми цикадами, тихим шумом листвы и плеском волн. Я села в кресло и глубоко вдохнула, наслаждаясь чистым воздухом и ароматом трав.       Кто-то рядом тихо кашлянул, и я испугано вздрогнула. Тьфу ты, это на соседнем балконе! Я забралась на кресло с ногами, удобно устроившись и прикрыв глаза. Как тихо и хорошо...       - Простите, - тихо произнёс невидимый мужчина, - я понимаю, что мешаю вам, но... разрешите мне с вами поговорить.       Я открыла глаза. В мерцающей темноте на меня внимательно смотрел мужчина в светлой футболке, немного перегнувшись через перекрытие, разделяющее наши балконы. Голос приятный, будто знакомый. Я согласно кивнула и качнулась вперёд, готовясь встать, но тут же отпрянула назад, потому что мой нежданный гость лихо перемахнул через ограждение и уже через секунду стоял рядом с моим креслом. Я выпрямилась и опустила ноги на пол, но он успокаивающе протянул вперёд руки с раскрытыми ладонями и тихо проговорил:       - Вы только не волнуйтесь, я... Я хочу извиниться перед вами за сегодняшнее утро. Я был неправ, я не разобрался и не выслушал вас до конца... А следовало бы...       Я присмотрелась и узнала в моём ночном госте мужчину с пляжа, отца малыша, о которых я думала весь день. Я показала ему рукой на соседнее кресло, он кивнул и сел, глядя куда-то вдаль. Мы молча сидели в темноте и каждый думал о своём. Мы не были знакомы, мы и видели-то друг друга второй раз в жизни, но наше молчание было таким уютным и правильным, хотя и немного напряжённым.       - Анна... Простите, я узнал ваше имя у регистратора, Анна. Владимир, Владимир Корф.       - Мне очень приятно, - тихо произнесла я, сознавая, что мне действительно приятно и это неожиданное знакомство, и этот мужчина, и его голос, и что это правда, которой давно не было в моей жизни.       - Спасибо, - всё так же тихо проговорил он, потом усмехнулся и мотнул головой, - а то я боялся, что вы меня пошлёте далеко и надолго... после сегодняшнего.       - Послушайте, Владимир, я не имела права...       - Нет, Анна, это вы меня послушайте.       Его голос прозвучал так резко и отрывисто, как приказ, что я сжала зубы и приготовилась выставить его вон. И из моей комнаты, и из моей жизни!       - Я хочу попросить у вас прощения за ту безобразную сцену, что устроила... Не важно, этой женщины уже нет в моей жизни! Анна, я понимаю, что моя жизнь не касается вас, я не хочу жаловаться, но клянусь вам, я не думал, что моего Даньку могли ударить! И кто? Женщина, которая, по её словам, хотела быть ему мамой.       - Владимир, простите, а где Данькина мама?       - Не знаю.       - Не понимаю. Что значит - вы не знаете?       - Потому что это правда. Я не знаю, где она, да и знать не хочу. Когда сыну исполнился год, она уехала к своей матери, по её словам, и пропала из нашей жизни.       - Господи, а может, с ней что-то случилось?       - Да, случилось. Другой мужик у неё случился. О чем меня информировали в письменном виде. С тех пор сын - единственный родной мне человек на этой планете.       Мы опять замолчали, слушая ночь. Он склонил голову вниз, и я вдруг поняла и почувствовала, как он устал. Сильно устал. Будто нёс на своих плечах такой груз ответственности, боли и воспоминаний, стараясь скрыть всё это от глаз окружающих людей, от сына, что прошедшее утро стало той пресловутой соломинкой, которая может раздавить, распять, лишить веры и силы. Даже такого, как он.       - Владимир, расскажите мне о Даньке.       Он чуть слышно хмыкнул и откинулся назад, положив руки на подлокотники.       - Он спит сейчас, Анна. Он иногда бурчит во сне, представляете? А ещё он очень любит розовый зефир. И своего кота. Он недавно выучил стих и всем его рассказывал, а потом перестал. А я не понял почему... А ему просто запретили его рассказывать. А я не понял... Я плохой отец, да? Я знаю это. Но этот новый проект занимал всё мое время, и установка этой линии на местном заводе требовала моего присутствия. Я думал, что эта поездка к морю сделает его счастливым. Я не думал, что она... А вы сегодня несколькими фразами открыли мне глаза на мою жизнь, на женщину, которую я уже видел своей будущей женой и считал матерью своего сына. Я всегда был уверен, что я знаю, как лучше жить, как строить своё будущее, а оказалось, что я не знаю ничего, что я просто недалекий глупец, которым очень удачно манипулировали, играя на моих чувствах к сыну.       Я встала и подошла к его креслу, присела на корточки, положив ладони рядом с его рукой, и посмотрела ему в лицо, стараясь в темноте южной ночи разглядеть его глаза. Он посмотрел на меня, и я увидела перед собой настоящего мужчину, способного признать свою вину, сделать выводы и действовать. Даже через боль, через разрыв. Пусть пока уставшего, даже немного растерянного и неуверенного, но способного встать и расправить плечи.       - Владимир, не думайте ни о чем, просто помолчите. И отдохните. Хотите чаю? Кофе? Спиртного у меня нет, простите.       Он положил на мою руку свою ладонь и отрицательно покачал головой. Потом встал и сделал шаг, собираясь перепрыгнуть назад к себе. И тут я поняла, что если он сейчас уйдёт, мы никогда уже не увидимся и никогда не встретимся. И никогда больше не помолчим. Вместе. И я сделала шаг вперёд и положила руки ему на плечи.       - Володя...       Он резко повернулся и сильно сжал мою голову в ладонях.       - Аня, не делай этого. Я сегодня изменил свою жизнь, что ждёт меня в будущем, я не знаю. Я работаю, как конь, у меня нет никого, кроме Даньки, и я не тот мужчина, который сможет что-то сделать для тебя. И боюсь, что я не смогу верить. Никогда больше и никому.       Его глаза... Они говорили совсем другое, они просили, умоляли, звали меня - и я всё решила сама. Одно движение - и наши губы встретились, наши тела жили уже своей жизнью. Руки, губы, слова и отдельные звуки, шёпот и слёзы, еле слышный стон и глубокий вдох, переплетённые пальцы и уставшие тела, прижавшиеся друг к другу, розовеющее небо и тихое птичье пение...       ... Вечер, тихий и теплый. Где-то шумит огромный город, спеша по своим нескончаемым делам, гремя и разрывая небо светом миллионов фар, звуком клаксонов и голосами людей. А здесь, в окружении высоких сосен, будто охраняющих этот уголок покоя и тишины, так легко и так спокойно дышится, раскачиваясь на качелях и слушая их чуть различимый скрип, ожидая наступления ночи. Тёмной, влажной, усеянной звездами и пропитанной ароматом трав и запахом хвои. Ожидая, когда прошуршат шины по гравию, хлопнет дверца автомобиля, послышатся шаги по дорожке и самые нежные в мире руки обнимут меня и я услышу недовольное бурчание:       - Сколько раз тебе повторять, чтобы ты брала с собой шаль? Вечера уже прохладные, Анюта. А тебе надо поберечь и себя, и малышку. Как ты, любимая?       Любимая... Я... Любимая... И любящая... Счастливая. Самая счастливая на свете. Любимая жена, счастливая мама лучшего мальчишки на свете по имени Даниил и малышки Леночки, что скоро увидит свет. И просто женщина... Любимая женщина... Я.