В руки мне падай — Elvira T
— О чём ты думаешь? — О поцелуе с тобой.
Я чуть ли не влетаю в свою комнату, попутно пытаясь стянуть с себя мокрую ветровку. Зонта у меня, конечно же, с собой не было, а погоду в телефоне проверить я не додумалась, поэтому отсюда получаем результат — мокрые кроссовки, которые можно только выжимать, и промокшую до самой последней нитки одежду, которую я тут же отправляю сушить. Быстро переодеваюсь в домашнюю и по-настоящему уютную одежду, наслаждаясь комфортом. Игнорирую приходящие на телефон сообщения, который я так и не умудрилась достать из сумки со спортивной формой. Наверняка пишет Кара, приславшая мне очередную смешную картинку или фото какого-нибудь горячего парня, которого она собралась зацепить. Громко вздыхая, да так, что мои протяжные от усталости стоны слышны даже в коридоре, плюхаюсь на не заправленную утром кровать. Замечаю, что щеки опухли, когда дотрагиваюсь до них ледяными пальцами. Я не могла остановить слезы даже когда ехала в автобусе, стараясь укрыть лицо капюшоном настолько, насколько мне хватило этой гребанной ткани. Сидела в углу просторного транспорта, натягивая рукава ветровки до самых костяшек пальцев. Нужно доставать серое пальто и шапку, потому что уши начинают неприятно мерзнуть, а руки чуть ли не колоть от ноябрьского ветра. Я думаю, что скоро пойдет снег, а изо рта вот-вот повалит причудливый дымок, начнутся падения на льду и отборные маты, пока ты стараешься встать на ноги. Через пару недель рождественские каникулы и это не может не радовать — единственное, чего мне сейчас хочется — нормально выспаться и отдохнуть, укутавшись в теплый кокон шерстяного пледа. Я понимаю, что мне нужно сходить в ванную, чтобы привести себя в порядок. В конце концов, я хотела пообедать, но в таком виде показываться перед другими обитателями этого дома — означает прописать себе смертный приговор. Начнутся разговоры и приставучие вопросы о том, что же случилось — очередная ебля мозгов. Начнутся крики о том, что я в очередной раз загадила свою жизнь, разрушила ее — очередной перехват за шею, дающий мне нормально так протрезветь. В конце концов, Кетрин, в своем репертуаре, начнет в ярости трясти меня за плечи, пытаясь привести в чувство, «Возьмись уже за мозги, а не страдай очередной херней!», как заученный текст прокричит женщина. Я уверена, что так и будет, поэтому продолжаю лежать в кровати, сложив обе руки на животе. Пялюсь в потолок и понимаю, что встать так и не смогу. Что-то до сих пор неприятно колит в груди, а губы жгут из-за того, как сильно я их кусала, пока добиралась до дома. Я всегда плачу бесшумно. Один нервный всхлип, истерический вопль — и вот она я, старая добрая истеричка-Эва, готовая копаться в своем прошлом 24/7. Хотя кого я обманываю, я вечно вспоминаю дни своей «прошлой жизни», не понимая, что я сделала не так и куда свернула. А свернула я, кажется, нахуй, где знак так и горел огромными красными буквами «ЗАПРЕЩЕНО», но мне, как и всегда, похуй, я буду портить свою жизнь собственными мыслями, пока окончательно не сломаюсь, но этого не произойдет. Иногда я сравниваю себя с огромной кирпичной стеной, которую не пробьешь даже огромным грузовиком, не сломаешь смертоносным торнадо. Не-а, нихуя не выйдет. И ни у кого не выйдет. У моей сумасшедшей семейки не вышло, у Шистада не вышло (почти вышло). И мне даже страшно от того, что будет дальше, если я так и продолжу возвращаться в прошлое, бездыханно лежа в своей комнате и почти что не моргая. Наедине с собой я чувствую себя мертвой, совершенно неподвижной девочкой, запутавшейся в себе. Но как только появляюсь на людях — все думают, что у меня всегда все схвачено. Я планирую свой день по часам, но на самом деле заваливаюсь домой после школы, утыкаясь лицом в еще не высохшую от слез подушку. Кстати, нужно закинуть ее в стиральную машинку. Я чертова похуистка, но наедине с собой, в плане чувств, я конкретно проебалась. Потому что не надо было влюбляться и ступать в это дерьмо под названием «хуевая любовь к Шистаду». И ведь ступила, и так и не смогла отколупать его из самой корки своего подсознания, мыслей, полностью постигших мой разум. И хочется иногда крикнуть самой себе: «Иди ты нахуй, Эва, прекрати мучить себя!», но, какая жалость, чувства все равно берут надо мной вверх, заставляя выплескивать все свои эмоции наружу, на покровы бархатистой кожи в виде соленых, так и жгучих щеки слез. Как же это жалко. Иногда я кажусь себе чертовски жалкой. Хочется исцарапать себе всю кожу, лишь бы не думать, лишь бы не вспоминать все то, что было и меня даже удивляет, как он смог все так просто забыть. Забить на это огромный гвоздь и кинуть в контейнер с надписью «похуй на чувства», когда я так и не смогла. И я вдруг почему-то думаю о том, чтобы было, если бы я не отступила назад, не сдалась бы. Неужели он бы не бросил меня ради какой-нибудь новой первокурсницы, ублажая ее со всех сторон? Был бы со мной, как и всегда? Кричал бы на меня, а потом тысячу раз просил прощения, чуть ли не стоя на коленях? А я потом бы снова и снова прощала его, уверяя в том, что все в порядке, что я в порядке? Но на самом деле я нихера не в порядке, раз каждую ночь, находясь с ним в отношениях, изливала всю душу собственной подушке, чувствуя как приятная на ощупь ткань с каждой минутой становится мокрой. Если бы меня спросили, пережила бы я все это заново — я бы без раздумий согласилась, потому что действительно скучаю по этому. Но при одном условии. Без издевательств, оставив только приятные моменты. Без унижений, оставляя только сладкие поцелуи, ловящие каждый мой вздох. Без всего, кроме него.flashback
Крис обнимает меня сзади, пока мы оба лежим на просторном диване. Подумать только, просто так лежим, смотря какую-то сопливую мелодраму, на которой настояла Николь. Он даже не пытался затащить меня в постель, как только я пришла в их дом (обычно это в его стиле), не пытался каким-либо образом соблазнить, происходило совершенно ничего. Он лишь просто сдержанно молчит, лежит рядом и свободной рукой перебирает мои длинные рыжие волосы, которые, без моего разрешения, собственноручно расплел. И мне почему-то становится немного страшно, потому что это дико не похоже на Шистада, на того самого мудака-будутрахатьтебядопотерипульса и это заставляет меня задуматься. О чем он думает? В моей голове вырисовывается тысяча причин того, где я могла накосячить, но вот незадача, косячил всегда он. Неужели пришел мой черед? От просмотра фильма меня отвлекает звук приходящего уведомления на телефоне. Я тянусь до журнального столика и ложусь обратно, упираясь в грудь своего парня. Яркий экран больно светит мне в глаза и я быстро нажимаю на иконку инстаграмма. Комментарий под фотографией от какого-то парня, которого я даже не знаю. «Отличная фигура» — гласит надпись и я уже перехожу на его профиль, как Шистад дергает меня за капюшон толстовки. — Кто это? — я перевожу на него свой взгляд и замечаю, что тот недовольно хмурится. — Почему тебя комментит какой-то чувак с первого курса? — Я не знаю его, — листаю фотографии незнакомого парня. — Но ты пялишься на него, — Крис выхватывает с моих рук телефон. — Вы с ним знакомы? — Я же сказала, что не знакома с ним, — быстро отвечаю, принимаю сидячее положение. — Это конечно мило, что ты ревнуешь, Крис, но отдай мне мой телефон. — Сначала я заблокирую его, а потом удалю этот тупой комментарий, — парень быстро удаляет мозолящую у меня перед глазами фразу. — Пикапер хренов. — Почему тебя могут комментить какие-то девчонки и, заметь, я молчу, — я все же отбираю гаджет с рук Криса. — Но когда дело доходит до меня, ты начинаешь строить из себя ревнивого? Может, мне приятны эти слова, а ты ведешь себя как… — Заебись, Эва, — Шистад быстро поднимается с дивана. — Тебе еще и нравится это. Дожили. — Это просто комплимент, которого ты, к слову, никогда мне не делал, — я откладываю телефон в сторону. — Это же не значит, что я прямо сейчас побегу к нему целоваться и раздвигать ноги. Хотя по твоей логике, именно так это и выглядит. — Ты издеваешься, Мун? Я тебе сегодня тысячу раз сказал о том, что еле сдерживаю свой стояк, а ты заявляешь мне о том, что я не уделяю тебе должного внимания, — непонимающе буркает брюнет, а захожусь громким смехом, который подхватывает рядом сидящая на кресле Николь. — Ребятки, а можно как-нибудь без интимных подробностей? Здесь, вообще-то, главный актер умирает, — девушка пытается хоть как-то разрядить обстановку, закидывая в рот горсточку попкорна. — Так иди и поплачь в свою комнату! — уже чуть ли не орет Шистад. Начавшийся конфликт прерывает очередное уведомление на мой телефон, но не успела я до него дотянуться, как Крис опережает меня, хватая его с прозрачной поверхности столика. Наблюдаю за тем, как быстро краснеет его лицо и понимаю, что быстрого конца только что начавшегося скандала уже можно не ждать. Парень чуть ли не кидает в меня телефон: — Скажи мне, что это за чмырь?! — на полном серьезе спрашивает Шистад, а я тем временем быстро смотрю на горящий экран, на котором красуется очередной комментарий под фотографией: «У тебя очень красивые глаза». — Почему ты так завелся? — облокачиваюсь о мягкую спинку дивана. — Из-за какого-то комментария под фоткой? Да ты должен гордиться тем, что твоя девушка в отличной форме! — Может мне еще гордиться тем, что мою девушку хочет трахнуть какой-то сопляк с первого курса? — Крис меряет гостиную большими шагами, активно жестикулируя руками. — Если вы не знакомы, тогда откуда он знает твой профиль? Он ведь только перешел в Ниссен, вы не можете быть не знакомы, Мун! Если ты думаешь, что тебе удастся запудрить мне мозги, то… — Шистад, — я перебиваю его. — Ты ведешь себя как истеричка. Откуда мне знать, где он взял мой инстаграм? Это не повод для того, чтобы ревновать. — Эва, — Крис останавливается передо мной, наклоняясь к самому уху. — Если я, блять, узнаю, что он до тебя хоть пальцем дотронется, знаешь, что я с ним сделаю? — Надеюсь, что просто пошлешь его, а не начнешь размахивать кулаками, — я обхватываю шею брюнета обеими руками, усаживая его рядом с собой. — Покажу ему дорогу в медпункт, — зло шипит тот, сжимая кулаки. — Эй, — я хватаю парня за руку. — Посмотри на меня. — Пытаюсь ухватить его за шею, но тот уворачивается. — Крис. — У меня нет настроения, Эва. Досмотрите кино вдвоем, — Шистад резко поднимается с места, покидая гостиную. — На этот раз он хотя бы не скинул тебя с дивана, — тихо проговаривает Николь, плюхаясь рядом со мной. — Это уже прогресс. Не волнуйся, он забудет об этом парне уже через час.flashback end
Я быстро переворачиваюсь на бок, сворачиваясь калачиком, когда дверь в мою комнату открывается. Не хочу, чтобы кто-то сейчас видел меня. Ни вечно орущая Кетрин, ни подыхающая от похмелья Оливия, которые вынесут мне мозги за считанные секунды. А если они заявятся сюда вдвоем — могу ли я достать петлю, чтобы повеситься? Незаметно утираю слезы все еще холодными подушечками пальцев, закрывая глаза. Нужно всего лишь притвориться спящей и они уйдут. Все будет хорошо, Эва. — Я знаю, что ты не спишь. Я видела, как ты дернулась, — слышу голос Оливии и чувствую, как вторая половина кровати прогибается. — Мне очень нужно с тобой поговорить. — Это не может подождать? — пытаясь не выдавать дрожи в своем голосе, прикрываю лицо руками. — Если я скажу тебе, что мне нравится парень, ты поговоришь со мной? — Мне научить тебя целоваться? Или правильно надевать презерватив? — пытаюсь успокоиться, глубоко вздыхая. — Это все я давно умею делать, — прямо говорит девчонка, а я чуть ли не воздухом давлюсь, резко распахивая глаза. На минуточку, этой малышке всего лишь пятнадцать и мне почему-то кажется, что она куда опытнее меня. — Меня немного пугает то, что этот парень из Пенетраторов, понимаешь? Это именно то, чего я опасалась, когда разглядывала ту злосчастную фотографию после пятничной вечеринки. Не нужно было отпускать ее туда, не нужно было вообще рассказывать ей о вечеринках «знаменитых» парней в нашей школе. Она слишком рано вырастет, а ее матери, похоже, плевать. Я видела, как женщина одобрительно кивала Олив, когда та счастливо крутилась перед ней в наряде, в котором собралась «покорять» вечеринку Пенетраторов. Короткая джинсовая юбка и слишком обтягивающий топ, открывающий вид на хрупкие плечи первокурсницы. Поздравляю, Кетрин, ты вырастила шлюху. — Почему я даже не удивлена, что этот парень из Пенетраторов? — чувствую, как слезы на лице постепенно высыхают. — И что ты хочешь услышать от меня? Благословение? — Нет, просто.., — она на несколько секунд замолкает. — Я ведь первый год в этой школе и пока мало чего знаю здесь. А ты учишься последний год, знаешь каждый уголок. Тем более, парень, который меня нравится, учится в твоем классе. — Почти вся их шайка учится в моем классе, — фыркаю я, наконец-то поворачиваясь на спину. — Хорошо, зайдем с другого конца. Как его зовут? — Я не знаю, но у меня есть фотография, — Олив быстро вытаскивает из заднего кармана домашних штанов телефон. — Шутишь что ли? Ты меня удивляешь, Олив. Я-то думала, ты знаешь имя каждого, а тут.. Такое, — издаю смешок, наблюдая за тем, как брюнетка листает фотопленку. — Ты же постила с ними фотку и называла их королями. Совершенно не зная их имен? — Оттуда я знаю только Криса, только потому, что видела его пару раз у нас дома, — буркает девушка. — Он, кстати, сказал, что я красивая. — Он говорит это любой другой первокурснице, у которой юбка похожа скорее на пояс, — я беру в руки телефон сестры, ощущая, что болючая дыра в сердце разрастается еще больше. — И где? — Вот, — она тычет в сторону брюнета, стоящего рядом с ней. Вильям Магнуссон. Я всегда относилась к Вильяму нейтрально. Конечно, когда я только перешла на первый курс старшей школы — он казался мне полным мудаком, который дальше своей самовлюбленности больше ничего не видет, но со временем мое мнение о нем поменялось. Мы толком не общаемся, лишь находимся в дружеских отношениях, тупо знакомые, которые в день обмениваются парочкой фраз по типу: «привет» и «пока». Но в плане парня для Оливии, особенно в ее возрасте — Магнуссон уж точно не тот, кто ей нужен. Ему 18, безусловно, он заглядывается на молоденьких первокурсниц, только узнавших, что такое взрослая жизнь, но иметь дела с моей сестрой — извольте. Хоть я и отношусь к Оливии больше отрицательно, чем с Великой любовью, мне хочется уберечь ее от ошибок, которые я сама когда-то допустила. Мне не хочется видеть, как ею поиграются, а потом выкинут, как использованную игрушку, у которой истек срок действия. Я понимаю, что Вильям чертовски хорош собой — у него отличные внешние данные, но как человек, я смело могу сказать, что этот парень то еще дерьмо. А у Оливии просто переходный возраст, ей просто нужно переключиться на кого-то с ее курса. — Знаешь, — начинаю я, разглядываю фотографию. — Будь бы мне на тебя плевать, я бы соврала тебе сейчас о том, что, да, Вильям хороший парень, всегда сможет защитить тебя и ты можешь смело брать быка за рога, а потом бы наблюдала за тем, как ты ревешь в подушку целыми днями, потому что кроме одного траха у вас больше ничего не было. — Я вручаю ей телефон. — Магнуссон не твоя партия, Олив. — Но… — Такие парни, как он, ломают сердца таким, как ты, — складываю руки на груди, пялясь в потолок. — Не стоит делать ошибок. Он взрослый парень и чихать он хотел на такую малявку, как ты. Да, быть может, он заметит тебя, поухаживает за тобой пару дней, пока дело не дойдет до постели. Но дальше будут только слезы, депрессия и еще какая-нибудь непредвиденная хуйня. — Но ты ведь встречалась с Крисом, — говорит брюнетка, а у меня неприятно болит в сердце, что-то стучит в висках и отдает прямо в голову, нажимая на огромную кнопку «PAIN». — Причем здесь он? — Он же тоже из Пенетраторов. И ты тоже, получается, сделала ошибку, раз встречалась с ним? — осторожно спрашивает Оливия. — Мне почему-то кажется странным то, что я не хочу тебя придушить, — вздыхаю. — В том то и дело, что это была самая глупая ошибка в моей жизни. — Нагло вру, отворачиваясь к окну. — И я не хочу, чтобы ты наступила на те же грабли, что и я когда-то. — Он и вправду нравится мне. Он ухаживал за мной на вечеринке, говорил такие вещи, что я… — Он просто хотел затащить тебя в постель, — подытоживаю, обещая себе обязательно поговорить с Магнуссоном. — Я очень надеюсь, что ты не будешь вести себя, как дура. — Ладно, — Олив поднимается с кровати. — Спасибо, Эва. А у меня в сердце в очередной раз что-то ломается.И название ее «жизнь».