Listen To Your Hurt — Roxette
Мне кажется, будто мы уже у грани, Я бы хотел сказать, что горд собой, но не могу, Мне жаль, что я разочаровал тебя, Разочаровал тебя.
Воскресенье. 07:20
Обивать пороги на крыльце дома Шистадов кажется мне полной бессмыслицей и очень плохой идеей. Особенно утром, когда солнце только-только появляется за кронами высоких деревьев. Меня охватывает паника и дрожь во всем теле. Я не спала всю ночь. Я чувствую себя полной идиоткой, когда не сплю всю ночь, в очередной раз пялясь в потолок и вновь и вновь перечитывая сообщение Портман, которая была на вечеринке в прошлую пятницу. Ком в горле так не проходит к трем часам ночи и я сижу на подоконнике до самого утра, прислонившись лбом к холодному стеклу оконной рамы. В комнате темно и запах сигарет витает, которые вот-вот закончатся. Больше ничего. Только пустота. Чувство будто бы твои внутренности напрочь выпотрошили и через мясорубку пустили, лишь бы ты почувствовал себя виноватым. Я ледяную воду пью, стоя в ванной комнате и разглядываю отражение в зеркале, выглядя при этом чертовски жалкой. Я надеваю первую попавшеюся на глаза куртку и она кажется мне до одури тонкой, когда я выбегаю на скользкую и пустующую дорогу. «Видела Криса с каким-то парнем пару минут назад. Он продал ему пакетик с дурью. Все же, это не слухи, Эва.» Мне хочется со всей дури о входную дверь ударить носком белоснежных кроссовок, но вместо этого я сажусь на самую верхнюю ступеньку двухэтажного дома. Я простояла здесь добрых двадцать минут, так и не решившись постучать в дверь. Чувство вины гложет меня где-то в самой корке подсознания и хоть ногти грызи, хоть глотку себе вскрой — оно никуда не уйдет. Я не могу смириться с тем, что я уничтожаю его. Я вижу каждый день перешептывающихся подростков, проходящих по коридорам школы. Они говорят о Крисе. Говорят о том, что он совсем загнулся и бросил учебу, отдавая предпочтение валяться дома и топить свою гордое одиночество в компании с самодельным косяком. Меня будто бы ледяной водой окатывают из ведра, когда Кара, сидя в школьной столовой, выдает осторожное: — Я видела Криса вчера в магазине. Выглядел, как побитый щенок. У меня дрожь по всему телу проходится, оставляя на коже многочисленные мурашки и я лишь зажигалкой щелкаю, продолжая пялиться на пустующую дорогу. Хлопья снега ложатся на ровный асфальт, тут же превращаясь в маленькие капли воды, а где-то вдалеке слышится вой своры дворовых собак. Мои руки озябли от утреннего мороза и я чувствую, как сильно щипят мои щеки, обретая багровый оттенок. Меня хватает лишь на то, чтобы вытащить последнюю сигарету, оставшеюся в немного помятой пачке в кармане легкой куртки. Я не видела Шистада уже целую неделю, испытывая ужасное желание хотя бы на миг увидеть его. Хотя бы одним глазкомвзглянуть, убедившись, что он еще не сдох в своей комнате, лежа в луже дорогого коньяка из бара родителей. Николь так и не вернулась от родителей, сославшись на то, что ей срочно нужен передых. По сути, она бросила своего брата умирать и превращаться в долбанного наркомана. Она бросила всю ответственность на мои плечи. На плечи, которые совсем скоро перестанут выдерживать такой груз. Я знаю лишь о том, что Крису никто не поможет. Ни лучший друг Вильям, который, если подумать, должен быть всегда рядом, но вместо этого кадрит первокурсниц на переменах между уроков. Ни его друзья из знаменитой банды, которые клялись друг другу всегда помогать и не бросать в таких дерьмовых ситуациях. Они не смогут помочь, потому что Шистад к себе больше никого не подпускает. Выстроил перед собой ебаную китайскую стену и не сломать ее ничем. Хоть огромным танком въедь — хрен у тебя получится. У меня лишь в голове мысли о том, что я его сломала. Будто бы новая игрушка оказалась бракованной, тут же придя в непригодность. Из солнечного мальчика, каждый день сияющего, как чертова новогодняя елка, он превратился в закрытого себе человека. Заперся в собственном доме и огромный болт он клал на окружающих людей. Ни новостей, ни постов в социальных сетях. Огородился от внешнего мира, закрывшись на ключ. И только лишь руки дрожат, как вне себя. Я бы пыталась все это остановить. Пыталась бы, если бы знала, что Шистад оказался дохуя ранимым. Настолько, что пальцем его сейчас тронь — он раскрошится. И ничего теперь не поделаешь. Пазл не соберешь, потому что детали друг другу больше не подходят. Что-то с треском сломалось. Мне смеяться почему-то хочется, когда я зажимаю так и не подожженную сигарету губами. Мы с Крисом в одинаковой ситуации сейчас и совершенно не знаем, что делать. Мы не были готовы к тому, что сможем вот так запросто сломать друг друга, уничтожая день за днем. Жаль, что с самого детства тебя не отвозят в лагерь, где изучали бы проблемы нынешних подростков. Жаль, что с самого детства не приучают терпеть боль. Мы оба с разбитым сердцем в руках, которое лишь изредка дает о себе знать. Мы с ним один на один. Стоим перед друг другом и ждем, когда выстрелит первый. Прямо в сердце, больше некуда. Бей прямо в самое больное место. Я лишь сигарету выкидываю, так и не затянувшись. Меня будто бы током бьет, когда я все же поднимаюсь на ноги, кусая обветренные губы. Я во всем этом виновата. Я не должна была ломать идеальному мальчику жизнь, превращая ее в полное дерьмо. Я даже подумать не успеваю (у меня было на это слишком много времени, когда я торчала здесь добрых сорок минут) и с силой жму на дверной звонок. Вряд ли он обрадуется моему раннему визиту. Вряд ли он вообще мне обрадуется. Мои ноги замерзли и я кидаю беглый взгляд на носы тряпичных конверсов, усмехаясь выбору. Они насквозь промокли я подпрыгиваю на месте, пытаясь хоть как-то отогреться. Вряд ли я одета по сезону, но времени на выбор одежды у меня попросту не было. Я могла поменять решение в любой момент, развернувшись обратно в сторону дома. Вероятность того, что Шистад хлопнет дверью прямо перед моим носом — слишком высока, она бьет все заданные планки. Я слышу звук открывающегося замка только через пару минут и замираю на месте. Мои ноги будто бы прибивает к порогу и я опускаю взгляд, переводя дыхание. Я не видела Криса целую неделю. — Эва? Я сразу взгляд поднимаю, испуганно натыкаясь на карие глаза темноволосового парня. Я вижу перед собой того самого Кристофера Шистада. С неаккуратной прической на голове, о которой он никогда не заботился и в растянутой, его любимой, серой футболке, которую он никогда не давал мне примерить. Крис все тот же, но что-то поменялось. Я замечаю синие мешки под глазами и уставший взгляд на себе и что-то ломается внутри, присыпая в эту смесь ядовитой соли. Он смотрит куда-то сквозь меня, привалившись к косяку и глаза прикрывает, а у меня дар речи пропадает, потому что Шистада я еще никогда таким не видела. Я, блять, уничтожила его. — Моя задница замерзла торчать здесь полчаса, — я пытаюсь разбавить неловкую паузу, намекая на то, что я не прочь оказаться в тепле. — Не пригласишь? — У меня не убрано, — Крис лишь обреченно руки на груди складывает, кажется, чувствуя себя совершенно комфортно в такой одежде на улице. Я оказываюсь не лучше. — Пришла снова напомнить мне о том, что я трус? — Пришла сказать тебе о том, что ты полный кретин, раз занялся таким делом, как употребление наркотиков, — говорю прямо. — Это неправильно. — Тебе разве не плевать? — он смотрит куда угодно, но не мне в глаза, находя интересным разглядывание своей машины, припаркованной около дома. — Я, вообще-то, думал, что мы разбежались. — Так и есть, но… — Так в чем твоя проблема? — он срывается и я подпрыгиваю на месте. — Если ты пришла к Николь, то ее нет дома. — Ты полный мудак, Крис, — я перевожу дыхание, хватая Шистада за руку. — Я понятие не имею, как ты не замечаешь самого элементарного. Я стою здесь, прямо перед тобой и пытаюсь сказать, что у меня есть чувства к тебе. Что у меня все еще осталось то самое блядское чувство, которое зовут жалкой любовью, но ты не хочешь принимать этого. — Зачем ты говоришь это? — он морщится и пытается оттолкнуть меня, но я тяну горячую ладонь на себя еще сильнее. — Разве я пришла бы сюда ранним утром, чтобы просто поиздеваться над тобой? Разве я пришла бы, чтобы насмехаться над тобой, видя, как тебе больно? Крис, ответь мне, разве я стояла бы сейчас здесь, если мне было бы все равно на тебя? Я знаю, что ты не любишь, когда тебя жалеют, но именно так ты сейчас и выглядишь. — Я истерично ухмыляюсь, кладя ладони на его плечи. — Посмотри на меня. Я боюсь за тебя, Крис. Посмотри на меня. — Ты говорила, что между нами все кончено. — Я говорила это, потому что была зла на тебя, — я чувствую, как перед глазами выстилается пелена непрошеных слез и толкаю его в грудь. — Ты не должен был верить мне. Я все еще так же люблю тебя. Таким, какой ты есть. Немного мудаком, который плевал на чувства других людей, немного слишком навязчивым и до жути ревнивым. Крис, я ведь до сих пор… — Не надо. — Я не хочу, чтобы ты рушил себя из-за меня, — слезы стекают по раскрасневшимся от холода щекам и я утыкаюсь парню в плечо. — Боже, хочешь ударь меня, потому что я заслужила этого. Хочешь, накричи меня, только перестань медленно убивать себя, Шистад. Я не могу смотреть на это. Я не могу даже есть в столовой, потому что все только о тебе и говорят. Я лишь хочу, чтобы ты был счастлив, Крис. Я не хочу, чтобы ты заперся в себе. Шистад стоит неподвижно еще несколько секунд, а потом одной рукой меня к себе еще ближе прижимает, касаясь растрепанных рыжих волос. Он губами к моей макушке прикладывается, а другой рукой тонкой талии касается, сильно сжимая ее в своей хватке. — Будь спокойнее. Ненавижу смотреть на то, как ты плачешь.