IV
Стивинг принял ещё один удар ребром, отошёл, отклонил удар. Шпага виртуозно плясала и выделывала мастерские пируэты, парируя вражеские атаки, звенела от каждого касания. Стивинг боялся, что вот сейчас заколет под сердцем или прихватит живот, но он сегодня был в ударе, и проблемы возраста не могли ему помешать. Он легко нырнул вбок, уходя от удара, обошёл противника, опасно обернувшись спиной, но отразил удар сзади и повернулся обратно, продолжая держать дистанцию вытянутой шпаги. — Ваша очередь. Стивинг провёл серию прямых уколов, отраженных противником, немного замахнулся и атаковал — заставил его посторониться и ринулся вперёд. Шпага со страшной скоростью металась туда-сюда — глаз за ней не поспевал — перехватил оружие другой рукой, путая врага, и, как только гарда легла на руку, рассёк со свистом воздух, и шпага оказалась меж глаз противника, прикрытых сеткой маски. После безумного дуэта двух клинков в зале воцарилась тишина, которую было боязно нарушить. Стивинг постоял, послушал и сказал: — Что ж, вы мертвы, Ферд. — Как всегда, браво, мой император, — снял маску “враг”, открывая всё блестящие от пота лицо, — Зачем вы меня мучаете? Я уже совсем не тот, что раньше. Пойдите, поучите сына. — Он хорошо играет револьвером. Думаю, что его он чувствует, как я рукоять и гарду в руке. — Всё, как вы скажете, прегрим, — кивнул Ферд, — Но может стоит заняться его воспитанием и вам? Парню пятнадцать лет, няньки жалуются на скверность его характера. К подростку нужен мужской подход. — Вот и займись ты, Ферд, — Стивинг тоже снял маску, стёр пот, застрявший между нечастых морщин. — Я не отец. Ему на трон садиться скоро надо, а вы с ним только… — Да брось, я тоже через это проходил и стал сильнее, закалил дух, — император грандиозно потряс кулаком, — Что не убьёт, то наладит! Ну что ты там стоишь, Кшав? Из тени колонн выполз немолодой наг, наряженный во фрак слуги, с подносом в руках. — Вино, как вы проссили, — объявил он. — Питьё вечных, вот это дело! — передал маску и оружие Ферду, поднял бокал с подноса и сделал маленький глоток, — Ах, как прекрасно! Это сухое? — Прегрим император, ещщё ессть новоссть, — не скрывая волнения, сказал наг. — Давно их не было, — мрачно усмехнулся Стивинг. — Вашшей аудиенции проссит человек-дух, — выдавил Кшав. — Что ты сказал, Кшаф? — поубавился радостный энтузиазм император, — Ты говоришь, у тебя маразм? — Дух ждёт васс, — повторил он. Император наклонился и внимательно посмотрел посмотрел в глаза старого нага, пытаясь понять не шутит ли тот, перевёл взгляд на Ферда с масками и шпагами в руках, тяжело дышащего, но большими глазами смотрящего на Стивинга. — Ты слышал его, Ферд? — Безусловно, прегрим. — Что он сказал? — Если мои уши не завяли и не отвалились, то он сказал, что дух пришёл к вам на аудиенцию. — Живой, дух, стоит и ждёт, меня, внизу? - отрывисто повторил император, стараясь прочувствовать каждое слово, — Ферд, неси мой кафтан, сейчас! — Да-да, мой император! - усач в спешке скрылся за резной дверью. Стивинг опустошил бокал, взял с подноса наполовину полный бокал и налил ещё. — Мне потребуется трезвая голова для этого приёма, Кшав, принеси ещё! — Сомневаюсь, что это поспособствует трезвости ума… — попытался возразить слуга. — Я Это называю трезвостью. Делай, что я говорю! Наг покинул помещение за следующие порцией вина, а император остался в задумчивости стоять посреди зала с бокалом в одной руке и графином в другой, уставившись в одну точку, видимую лишь ему одному.***
Огромные створы белых дверей с золочёнными ручками открылись, впуская Лагала внутрь. Пустой, но величественный зал приветствовал эхом, разнёсшимся под хрустальными люстрами, меж белых колонн, украшенных золотыми базами и капителями, до пьедестала — золотого трона на высоких ступенях, обитым ярко-синим бархатом, на фоне полотна с гербом Кодиматриса: водяной поток спускался с гор под сень хвойного леса и стремился наружу. Лагал двинулся шагом по дочиста отполированному полу, в котором, под лучами Сатвиры, можно было чётко увидеть собственное отражение. Прежде чем он достиг и половины зала, человек, восседающий на троне — с виду приятный старик, крепкий для своих лет, коротко-стриженный, в угловатых очках, одетый в богатый кафтан — встал и быстрым шагом двинулся навстречу. — Невероятно рад видеть! Нет-нет, не надо кланяться, — сперва он раскинул руки в потенциальным объятиях, но, подойдя, сложил в рукопожатии. — Мой император, — не кланяясь, кивнул Лакрис. — Мы потеряли надежду месяц назад, разве такое возможно? Прошу, напомни своё имя. — Я Лагал Лакрис, человек-дух второй ступени, к вашим услугам, император, — ещё раз кивнул дух. — Приятно, давай пройдём в обеденный зал, негоже вести разговор на пустой желудок. Они прошли. Сквозь ещё одни двери в следующий зал. Хоть обед и был приготовлен на двух персон, длинный стол был устлан полными блюдами на целый банкет, чего он точно не мог представить себе за время своего длительного похода. Рыба запечённая с овощами, жирный заяц, свежий нарезанный хлеб, всё пестрело от приправ в виде листьев сварги. Рядом с бокалами уже стояли графины с вином, сваргным настоем и чистой водой. Ещё немало салатов и фруктов имелось на столе. Возникали сомнения, смогут ли двое управиться с таким количеством, но императора волновал только свой статус. Сев во главе стола, он движением руки пригласил Лагала сесть подле и приступить в еде. Воткнул за воротник узорный платок, плеснул себе в кубок красного напитка, поднял его и провозгласил: — Мы выпьем за надежду, что вдруг исчезла и пришла, на радость Кодиматрису. Мы выпьем за Лагала Лакриса, одного из последних, живого оплота всех живых на Западе, кто жил для нас, живёт сейчас и жизнь свою отдаст за нас. Я верно говорю? — император взглянул в его сторону. — Всё как вы скажите, мой император, — преклонил голову дух и поднял высоко бокал. Стекло и металл соприкоснулись, создав громкий звон, огласивший почти пустой зал. Стивинг отпил чуть-чуть, поставил бокал и произнёс: — Лагал, радость мою словами не передать, а твою историю можно. Так расскажи где ты провёл все эти дни, недели? — Хотите знать, что было с самого начала? — Да, начните с самого начала, — император чуть погрустнел. — Тогда я начну, внимайте… ...