Я всегда верил, Что мы пылаем так ярко на грани чего-то прекрасного. Внушая нам образ мечты, Иллюзии заставляют нас жить в ожидании чуда.
— Что ж, с земными делами покончено, и, судя по странному механизму определения здешнего времени, мы с тобой опережаем график! Мешки под его глазами скоро можно будет измерять в килограммах, а урчащие нотки в голосе и общий слегка помятый (что, разумеется, не заметно постороннему глазу) вид после долгой изнуряющей работы выдают его усталость с головой, но Локи, как и всегда, в прекрасном расположении духа. Он смеется и спрашивает брата, гордится ли он тем, что он, Локи, наконец освоил двадцатичетырехчасовой формат времени, затем, не дожидаясь ответа, вдруг вслух вспоминает о том, что ничего не ел еще с прошлой недели, и требует немедленного посещения любого ближайшего заведения общественного питания, а через секунду после фразы «…а на десерт трехъярусный бисквитный торт» вдруг заявляет, что вовсе не голоден и стакана воды ему будет вполне достаточно. Или, может быть, чашечки чая. Или кофе. — Про кофе забудь, — хмурится Тор, и Локи опять заливается смехом, хотя и не до конца понимает, что имел в виду брат. Он снова о чем-то щебечет, задавая риторические вопросы и перескакивая с темы на тему со скоростью света, но Тор, по правде говоря, уже не старается вникнуть в суть его речей. Лишь изредка он улыбается и кивает, украдкой разглядывая скульптурные, словно выточенные из белого камня, черты его лица: резко очерченные скулы, высокий лоб, темные волосы, контрастирующие с фарфоровой белизной кожи и тонкие губы, на которых беспрестанно сияет улыбка. Внешность Локи никогда не казалась ему идеальной, но именно это и делало его столь привлекательным. Тор мнет в кармане два цветастых билета в кино и краснеет, как школьница, не зная, под каким предлогом заманить братишку на последний ряд. А когда ему, наконец, удается выстроить в голове примерный диалог (хотя как вообще можно смоделировать беседу с этим непредсказуемым и непостоянным даже в своей мотивации существом?) и уже собирается с силами, чтобы озвучить хотя бы первую, его, реплику, вдруг осознает, что больше не слышит рядом беззаботной болтовни, а самого Локи и след простыл. Брат обнаруживается на соседней улице. Он держит в руке два пластиковых стаканчика и мило беседует с какой-то незнакомой женщиной в чудной розовой шляпке (Тор назвал бы ее пожилой, не будь он сам раз в двадцать старше). Локи берет у нее ручку и привычным движением расписывается на форзаце протянутой ему книги. Потом что-то спрашивает, она отвечает, и оба смеются. Незнакомка кивает и уже было делает шаг прочь, но Локи неожиданно ее останавливает и протягивает ей один стаканчик. Женщина удивленно моргает и, видимо, пытается отказаться, но брат только шире улыбается и сам сует ей в руку несчастный стакан. Тор качает головой и закатывает глаза. Уж если Локи и любит кого-то больше, чем брата, так это все разрастающуюся армию фанатов. В отличие от него, Локи не брезгует появлениями в людных местах и, по мнению первого, проводит слишком много времени с теми, кого каких-то пару лет назад называл низшей формой жизни, купаясь в лучах пусть патетичного, но вполне заслуженного внимания. Да и, как показало время, общение с мидгардцами пошло молодому царю Асгарда только на пользу: Тор давно заметил, что поведение брата напрямую зависит от окружающих его людей и обстановки. Заряжаясь бескорыстной любовью и теплом других, он сам будто начинает «светиться», магнитом притягивая к себе всех вокруг. Так, в Асгарде его позорное, хотя и не лишенное толики пафоса клеймо бога Обмана давно сменилось практически почетным званием бога Озорства (а Тор еще долго смеялся, услышав, как за глаза брата зовут богом Справедливости). Окончательно смущенная женщина принимает подарок и, рассыпаясь в благодарностях, протягивает руку для рукопожатия. Брат колеблется: температура его тела существенно отличается от мидгардской, и для людей прикосновение к его коже будет эквивалентно прикосновению к обычному льду — многих это почему-то отпугивает. Тор же находит это завораживающим. Потому что знает, какое горячее сердце скрывается за этой холодной оберткой. Локи аккуратно пожимает маленькую ладошку (от него не укрывается, как ее хозяйка вздрагивает и непроизвольно ежится), тут же ее отпускает и, взмахнув на прощание рукой, возвращается к Тору. — Прости, братишка, но я отдал твой кофе той милой женщине, — сообщает он, при этом скалится так широко, будто у него в пасти застрял полумесяц. И сразу же воодушевленно добавляет: — Правда, если хочешь, можем поделить этот пополам. В Мидгарде, кстати, так и говорится — «по-братски». Тор отказывается от протянутого ему горького напитка и вопросительно вскидывает бровь. — «Милая» — потому что она назвала тебя милым? — насмешливо интересуется он. — Привлекательным, — важно поправляет брат и осторожно дует на дымящийся кофе. — За что я люблю Мидгард — так это за присутствие у людей вкуса. Тор закатывает глаза и беззвучно смеется, а Локи решается на отчаянный шаг и отпивает немного из стакана. Горячий напиток обжигает губы и горло, заставляя его неприязненно сморщиться. Но растекшийся по языку терпкий горьковатый вкус неожиданно цепляет, мешая со спокойной совестью выбросить пластиковую посуду вместе с ее содержимым в ближайшую урну, и уже через секунду слегка помятый стаканчик покрывается инеем, остужая почти нетронутый кофе. Локи обхватывает его обеими руками и делает еще один глоток. — Ну как? Тор склоняет голову чуть вбок и с интересом смотрит на брата. Тот неопределенно мычит, отпивает еще немного (на этот раз уже совсем не меняясь в лице) и в задумчивости облизывает губы. — Не… так уж плохо, — наконец признается он, пожимая плечами. — Я бы даже сказал вкусно. Тор отчего-то облегченно вздыхает. Ему кажется, что каждая принятая Локи вещь из Мидгарда делает их самих немного ближе. Отчего — остается для Тора загадкой, ведь, если вдуматься, его с миром людей связывают лишь редкие встречи с его защитниками, да быстро угасшая (а зажигавшаяся ли вообще?) любовь. О Локи и говорить нечего, но он, как и всегда, в угоду старшему брату выполняет все его желания. Впрочем, блестяще обыгрывая их как свои собственные. Подобные мысли ничуть не вселяют уверенности, до излома пространства, создающего удобную лазейку из Мидгарда в Асгард, остается всего-ничего, а когда еще великий и ужасный бог Озорства будет настолько свободен, чтобы пить кофе и беззаботно болтать о разнице исчисления времени двух разных миров, не знает даже сам Локи. Тор мотает из стороны в сторону головой, отчаянно пытаясь вспомнить, как начиналась первая фраза им же выдуманного диалога, бьет кулаком по лбу, браня себя за рассеянность, как вдруг натыкается на удивленный взгляд брата, который, судя по пустым рукам, к этому моменту уже успел осушить пластиковый стаканчик и выкинуть его. Локи недоуменно хмурится и спрашивает (причем абсолютно серьезно), все ли у него в порядке. Тор чувствует, как кровь приливает к ушам. Он замедляет шаг, Локи, глядя на него, тоже. — Помнишь, ты говорил, что хочешь узнать чуть больше о мидгаской культуре? — запинаясь, пытается начать издалека Тор. Темные брови брата ползут вверх, он медленно кивает. Жар теперь расползается и по щекам, пальцы в кармане сжимаются до побеления костяшек, сминая два несчастных билета. Локи тем временем настораживается еще сильнее. — Мне неприятно это признавать, но ты заставляешь меня нервничать. — Я просто… Может ты… Я хочу сказать… Мысли спутываются в клубок, и чем старательнее Тор пытается его распутать, тем больше в нем появляется нитей. Сердце бешено колотится, отсчитывая доли секунд, внезапно накатившая боль в висках становится нестерпимой. Хочется вцепиться руками в стремительно утекающее сквозь пальцы время, отдышаться, собраться с мыслями, но — увы и ах! — в этом вопросе бессилен даже всемогущий Тор. Кажется, проходит целая вечность, прежде чем в его голове наконец выстраивается членораздельное и, что не менее важно, грамотное предложение. Он глубоко вздыхает. К черту. Сейчас или никогда. — Я хотел спросить, может, составишь мне… — Какая мерзость! Тор вздрагивает и поднимает голову (потому что смотреть в глаза объекту симпатии во время приглашения оного на свидание — удел слабаков). Проследив взгляд брата, он замечает неподалеку двух молодых людей. Они сидят на скамейке, приобнявшись, и самозабвенно целуются. Тор наблюдает идиллию еще несколько секунд, в течение которых придумывает штук десять объяснений внезапного недовольства брата — при этом старательно игнорирует самую очевидную, от одной мысли о которой внутри что-то болезненно сжимается. — И что в этом плохого? — осторожно спрашивает Тор. Право, встреться он с подобным не только в этом, но и любом другом мире — даже внимания бы не обратил. Но брат на этот счет имеет собственное мнение. — А что в этом хорошего? — неожиданно категорично восклицает Локи, который всегда и во всем способен найти плюсы. Он демонстративно огибает злосчастную скамейку под большим из возможных радиусов, а стоит ему поравняться с братом, его аж передергивает. — Считай меня старомодным, но по-моему отношения между представителями одного пола — это противоестественно. Как они вообще?.. Несказанное слово застревает у него на языке. Какое-то время Локи отрешенно смотрит перед собой, затем кривит свое красивое лицо, словно ему только что пришлось съесть целый лимон. Или два. Или десять. Потом все-таки берет себя в руки, зажмуривается, отгоняя непрошенные мысли. Поворачивается к брату и обезоруживающе улыбается. — Ты даже представить себе не можешь, как порой плохо иметь богатое воображение. Локи пытается перевести все в шутку, но Тор уже давно его не слушает. Брат, сам того не зная, снова вонзает кинжал меж его ребер. Только в этот раз лезвие достает до самого сердца. — Так о чем ты хотел меня спросить? — спустя минуту прерывает самобичевание Локи. Тор, для которого окружающий мир резко отошел на второй план, покрывшись плотной белой пленкой, не сразу понимает, о чем идет речь. — Ты говорил что-то о культуре, — терпеливо напоминает брат и кладет ладонь на грудь. — Я тебя перебил — прости. — А-а-а, — Тор ждет несколько секунд, с грехом-пополам сходящим за обдумывание, и пожимает плечами: — Я уже и не помню. Локи изгибает брови и чуть улыбается. Не верит. — У тебя точно все в порядке? — В полном. — Ответ приходит незамедлительно. На самом деле Тор близок к тому, чтобы разнести любую ближайшую многоэтажку на мелкие кусочки. Но вместо этого он лишь поджимает губы и несколько раз кивает. Локи в точности копирует его движения, и это становится похожим на издевку. Снова не верит ни единому его слову. — Ну ладно, — после продолжительного молчания тянет он, убедившись, что ничего конкретного от брата услышать пока не представляется возможным. Они заворачивают за угол и останавливаются в нескольких метрах от невидимого портала. Локи тем временем все же устанавливает зрительный контакт с несколько потерянным братом и медленно, чтобы не пришлось повторяться, произносит: — Просто знай: если тебе все-таки понадобится совет — я всегда рядом. И, добившись кислой, но все же улыбки, сам улыбается так широко, как только может, и хлопает брата по плечу. — Так-то лучше. Локи поворачивается к порталу и, разбежавшись, скрывается в другой реальности. Тор остается стоять в узком переулке, держа руки в карманах. Плечи сами собой опускаются, едва обозначившаяся на побледневшем лице тень улыбки тает за долю секунды. Всегда рядом, и при этом так далеко. Тор глубоко и шумно вздыхает. В стылый осенний воздух вылетает облачко белого пара (когда только успело так похолодать?). Он достает из кармана прямоугольные билеты, разрывает их на маленькие кусочки и кидает перед собой, безразлично наблюдая, как в то же мгновение их подхватывает ветер и разносит по всей улице. Тор близок к тому, чтобы сдаться. Кончика носа вдруг касается что-то холодное. Через секунду ощущение повторяется, но уже с щекой. Тор рассеянно поднимает голову вверх. С безразлично-хмурого неба на город неспеша падает снег. Снежинок становится все больше, они кружатся вокруг, подгоняемые потоками воздуха, некоторые опускаются на раскрытую ладонь. Две, три, пять. Тор, как завороженный, следит за тем, как причудливый резной узор ледяных кристалликов медленно тает под воздействием тепла его кожи. А потом вдруг широко улыбается. В голове набатом звучат слова брата, пока Тор широкими уверенными шагами движется вперед и проходит сквозь тонкую материю там же, где несколько минут назад исчез Локи. В самом деле, почему бы ему не спросить совета у младшего брата?..Не сдавайся, нет-нет-нет, Я не сдамся, нет-нет-нет, Позволь мне любить тебя, Позволь мне любить тебя.