***
Виски пульсируют тупой ноющей болью, а перед глазами темнеет от напряжения. Тор останавливается перед высокой буковой дверью и глубоко вздыхает, прежде чем потянуть на себя ручку. В недлинном коридорчике, внутри которого друг напротив друга выстроились еще с десяток одинаковых дверей, противно пахнет лекарствами. Тор, который с детства на дух не переносил этот запах, невольно передергивает плечами и отправляется на поиски нужной ему палаты. Он нетерпеливо толкает самую дальнюю дверь, чувствуя, как сердце начинает бешено колотиться о грудную клетку, и тут же чуть не сталкивается лбами с выходящим из палаты лекарем. Тот вздрагивает, чуть не выронив из рук какие-то бумаги, и поправляет очки. — Ваше Величество, — кивает он в знак приветствия. Тор с надеждой впивается в него взглядом: — Как он? — Он… — лекарь несколько хмурится, — недавно пришел в себя, но уже… — Лежу и помираю со скуки! — доносится из глубины палаты. Лекарь глубоко вздыхает и отступает на шаг. — Сейчас сами все увидите. Проходите, пожалуйста. Палата оказывается светлой и довольно тесной — явно рассчитанной на одного пациента. Тор, рванувшийся было к кровати, на которой лежал брат, приостанавливается, нерешительно всматриваясь в его лицо. Кожа Локи приобрела синий оттенок и была сплошь покрыта маленькими красными язвочками. В горле мгновенно пересыхает от ужаса. — Что, настолько плохо выгляжу? — осведомляется Локи. Его голос звучит более хрипло и тихо, чем обычно, но легкая искренняя улыбка оставляет надежду на лучшее. — Ну, как тебе сказать… — Тор уже смелее делает несколько шагов вперед и присаживается на край койки. — А ты сам разве не видел? — пробует уклониться от ответа Тор. Чтобы не напрягать брата навязчивым вниманием к его внешности, он принимается блуждать взглядом по палате. — Мне запретили смотреть в зеркало, — сообщает Локи, и Тор, несмотря на трагичность всей ситуации, разрывается между сочувствием и смехом — настолько сокрушенно звучит его голос. — Ну так? — Локи требовательно сводит брови. Тор теряется, не зная, что ответить, и потому выкладывает, как есть: — Ну… Как будто тебя несколько раз пропустили через мясорубку, облили синей краской, а потом ты дрался с десятком саблезубых волков. Локи сжимает губы в тонкую нить. Кажется, он готов обидеться, но тут уголки его рта вновь растягиваются в кривоватой ухмылке. — И что же, ты меня больше не любишь? — имитируя детский лепет, театрально корчит грусную рожицу он. — Люблю, конечно! — пылко возражает Тор. Локи несколько раз хлопает глазами, удивленный резкостью возражения, но затем заливается смехом. И тут же, скривившись, хватается за виски. Тор в мгновение ока оказывается рядом. — Что такое? Голова? — Последствия высокой температуры, которую едва удалось сбить, — отвечает за Локи лекарь. Он проходит к небольшому столику в углу, заваленному всевозможного размера мензурками и колбами. Выбрав одну, он начинает сосредоточенно отмерять ее содержимое в стакан. — Такие высокие показатели губительны даже для асов, а для ледяного великана… все равно, что оказаться в жерле проснувшегося вулкана. Отсчитав нужное количество капель, он протягивает стакан Локи. Тот кривится, но, приняв вид покорного мученика, на шею которого палач закинул петлю, дисциплинированно глотает все до последней капли. — И чем же была вызвана эта болезнь? — спрашивает Тор у лекаря, отчасти для того, чтобы хоть как-то отвлечься и не рассмеяться при виде перекосившегося лица брата. — Не болезнь. Спровоцированный приступ. Лекарь вздыхает и плавно взмахивает рукой. Перед ним появляется цветастая голограмма, в которой Тор признает один из тех цветов, что были в букете для Локи. — Все дело в них. Эти цветы растут далеко в горах на окраине Асгарда. Из-за своей красоты они стали известны во всех Девяти Мирах, но красота эта может быть губительна. Миллионы лет назад, когда Асгард только начал подниматься с колен после долгой колонизации Йотунхеймом, наш мир погряз в вечном холоде, посланном разозленными великанами. Асы гибли тысячами, и тогда ваш дед Бер решил попросить помощи у Норн. Те вняли его просьбам и вложили ему в руки несколько обыкновенных на вид семян. Норны велели посадить их, а распустившиеся бутоны цветов запустить высоко в небо. Царь беспокоился о том, что это может занять время, но напрасно: ростки показались уже на следующие сутки, а через день поле, на котором посадили семена, озарилось ярким светом. Лекарь повторно вздыхает и убирает голограмму. — Бутон этого цветка — это ядро новорожденной звезды. В свое время именно они породили три солнца, которые до сих пор сияют над нашими головами. Тот колоссальный жар, заключенный внутри этих дивных растений, не приносит асам вреда, но при соприкосновении с кожей таких, простите, хладнокровных созданий, как ледяные великаны… Тор чувствует, как Локи невольно сжимает край одеяла в кулаке, и ободряюще накрывает его руку своей теплой ладонью. — Я могу что-нибудь сделать? — тихо спрашивает он. — Да, — ответ приходит незамедлительно, словно только этого от него и ждали. Тор расправляет плечи, готовый сию же секунду отправиться хоть на край Вселенной, только бы выздоровление брата прошло быстрее. -…Убедите своего брата, что он должен оставаться под нашим присмотром еще как минимум две недели. Тор осекается от неожиданности такой легковыполнимой, казалось бы, просьбы, а вот Локи мгновенно накрывает волной негодования: — Я абсолютно здоров! Температура давно спала, и… — Несколько часов назад, — сердито одергивает его лекарь. — Я чувствую себя прекрасно, — убежденно повторяет Локи. — Все в порядке. Он резко приподнимается, чтобы, видимо, доказать, в каком он «порядке», но весь его блестящий энтузиазм мгновенно сходит на нет, когда из-за резких движений еще не отошедшая от таких больших скачков давления голова отзывается острой болью. Локи мычит и, помедлив с секунду, падает обратно на подушки. — Локи, тебе нужен отдых, — наставительно произносит Тор, но брат быстро перебивает его нотации. — Угу, чтобы на мне ставили опыты? — пытается перевести стрелки он, усердно хлопая большими невинными глазами. — Ваше Величество! — всплескивает руками лекарь, но под сердито-недоуменным взглядом Тора как-то тушуется и начинает оправдываться: — Я взял несколько образцов крови исключительно из лучших побуждений. Она… обладает потрясающими свойствами, ничего подобного я раньше не видел, — он качает головой, как восторженный ребенок перед чужой игрушкой, но под внимательными взглядами царей быстро берет себя в руки: — Но ее чудесная способность восстанавливать поврежденные клетки проявится, только если соблюдать постельный режим. — Я буду соблюдать его в своих покоях. Лекарь возводит очи к небу и раздраженно потирает переносицу. — Поймите, меня ждет работа, — совсем другим тоном просит Локи. — Мы с братом давно распределили все обязанности, не могу же я взвалить на него такую ношу. Да Асгард и двух дней без меня не простоит! — в сердцах восклицает он. Тор уязвленно хмурится, но решает промолчать. — Ваши Величества! — опережает разгорающийся с новой силой спор возглас в дверях палаты. Командир эйнхериев, слегка тушуясь в непривычной для него обстановке, медленно переступает порог и кивает царям. Те отвечают тем же. Локи все же порывается привстать, но Тор безапелляционно заваливает его обратно. — Мы ведём поиски, — прочистив горло, докладывает он, — но показания Их Величества сильно сузили бы круг подозреваемых. Могу я?.. — спрашивает он, обращаясь больше к лекарю, нежели к самому Локи. Тот вздыхает и, видимо, осознав, что все равно не сможет обеспечить своему пациенту должный покой, делает пригласительный жест рукой, а сам выходит из палаты. Страж проходит вперед и берет стул, чтобы, разговаривая с Локи, находиться примерно наравне с ним. — Ведёте поиски кого? — обеспокоенно спрашивает Локи. Наплевав на запреты, он таки принимает сидячее положение и теперь смотрит на командира большими обеспокоенными глазами матери, волей обстоятельств разделенной со своими детьми. Лицо стража вытягивается от удивления. — Того, кто попытался убить вас, Ваше Величество, — осторожно отвечает он, недоумевая: может, это какая-то очередная шутка, смысла которой он не понял? Но Локи выглядит вполне серьезным: он в задумчивости сводит брови и смотрит не то растерянно, не то озабоченно. — Итак, начнём, — кашляет в кулак командир, решив не обращать внимание на странноватое поведение своего правителя. Все-таки, он, фактически, выкарабкался с того света. В очередной раз. — Вы видели, кто передал вам сверток? — Нет… Локи весь как-то сникает и все глубже уходит в свои мысли. Мертвенно-синий цвет кожи и общий непривычно притихший и будто бы скорбный вид делают его похожим на призраков с иллюстраций к детским мидгардским книжкам. — Вы думаете, это было покушение на убийство? — опережает он следующий вопрос стража. Тор вздрагивает от глухого звучания его голоса и поднимает на брата встревоженный взгляд. — Само собой, — серьезно кивает в ответ командир и снова возвращается к допросу: — Быть может, вы замечали что-нибудь странное в последнее время? Необычные звуки, поведение слуг, может, видели кого-нибудь незнакомого во дворце? — Нет, — повторно качает головой Локи, хмурясь все сильнее. — Могут ли у вас иметься недруги? Вспомните, может, вы с кем-то ссорились? Тор усилием воли давит наплывающую на лицо улыбку и заставляет себя молчать. Судя по выражению лица Локи, его так же веселит этот вопрос. Он неопределённо пожимает плечами и расплывается в слабой улыбке: — Да. С народом всех Девяти Миров. Будем допрашивать? Тор сдавлено фыркает и прячет за кашлем несдержанный смешок. А вот стражу шутка почему-то не кажется смешной. — Я поклялся вашему отцу, что буду защищать вас, — напоминает он, и меж его бровей залегает глубокая складка. — Возможно, вы просто не понимаете всей… — Нет, это вы не понимаете, — вдруг перебивает его Локи, вмиг растеряв весь шутливый настрой. — Я пробыл эти несколько дней в огне — почти буквально. Если бы я знал, что мне хотят причинить вред, я бы поддержал всю эту затею с посками и даже последующей расправой — хотя бы из соображений мести. Но посылка пришла с добрыми намерениями — я маг, я чувствую такое. Не знай я это наверняка — я бы её не открыл. Кто бы это ни был, он не желал мне зла. Сбитый с толку страж недоуменно приоткрывает рот. — Но… Как же… — Я очень благодарен вам за ваши старания, — ровным голосом продолжает Локи, и его взгляд медленно теплеет, — но я более чем уверен, что никакая опасность мне не угрожает. Так что советую вам вернуться к остальным, более важным делам, дабы не потерять драгоценное время впустую. Командир, пораженный тем, как легко его скинули в утиль, поворачивается к Тору в поисках поддержки. И Тор поддерживает — да только не его. — Кем бы ни был преступник, он, скорее всего, ещё объявится, — заключает царь. — А когда объявится — на нем живого места не останется, даю вам слово, — хищно скалится он. Страж покорно кивает и выпрямляется. — Тогда предоставляю дело вам, если угодно. Но, Ваше Величество, выслушайте и мой совет, — обращается он к Локи, и его лицо темнеет. — Мы нашли эйнхерия, находившегося в ночь покушения ближе всех к вашим покоям. Возможно, он что-то видел. Допросите его, если появится свободная минута. Неважно, были злые или добрые намерения у того, кто осмелился на это — его нужно найти. Локи согласно кивает. — Я вас услышал. Как только выпишусь — отыщу этого бедолагу. — И это будет не ранее, чем через две недели, — предупреждает вернувшийся в палату лекарь и, опережая новый всплеск негодования Локи, поворачивается к Тору: — Верно, Ваше Величество? — Мой брат пробудет здесь столько, сколько вы посчитаете нужным, — кивает Тор и добавляет с улыбкой: — А если будет вредничать, просто вколите ему снотворного. Осознав, что он в меньшинстве, Локи прекращает спорить и обиженно замолкает. Но Тор лишает его даже возможности подуться всласть — он тормошит брата за плечо и задаёт волнующий его вопрос: — Так что с этим преступником? Ты что-то знаешь о нем, правда? Локи выдыхает и медленно опускается на подушки, блуждая пустым взглядом по светлым стенам палаты. — Это было не покушение, а подарок. В букете лежала открытка, но я не успел посмотреть, что в ней. Цветы хранятся в штабе эйнхериев, думаю, когда я смогу добраться до них, все наконец прояснится, — спокойно заключает он. Тор несколько бледнеет и неуклюже подскакивает на ноги. — Ну ладно, я пойду. Дел по горло, — бурчит он себе под нос, но Локи порывисто перехватывает его руку. — Постой, можешь принести мне несколько книг из моих покоев? Я ведь и правда с ума сойду здесь… Тор замирает с одной ногой, зависшей в воздухе, и, таки сконцентрировав рассеянный взгляд на больших «оленьих» глазах младшего брата, бессильно разводит руками. — Прости, братишка, боюсь, я буду слишком занят разгромом дворца. Лицо Локи вытягивается, пока он пораженно наблюдает за удаляющейся широкой спиной. — Брось, братец. Ты что, обиделся? Тор! Локи обречённо закатывает глаза. Осознав, что ничего лучше, кроме как смириться со своей тяжкой участью, ему не остается, он, стараясь не терять времени даром, подзывает стоящего в дверях эйнхерия. — Проследи за тем, куда он направится, и доложи мне, — приказывает он. В палате вновь становится до противного тихо. Локи запрокидывает голову, вдыхая резковатый запах снадобий и трав и в красках представляет свое невеселое ближайшее будущее. Если только он не найдёт способ выбраться отсюда. Локи скашивает глаза на лекаря. — Итак, вас интересует моя кровь. Быть может, мы сумеем как-нибудь договориться? — обворожительно улыбается он. — Через два дня встреча совета безопасности, если позволите написать отчет для моего брата — я в вашем распоряжении. — Вы и так в моем распоряжении, — ехидно замечает лекарь. — И, раз уж вы вспомнили о своей необычайной крови… Локи дергается и обречённо вздыхает…***
И все же, если Локи задаётся целью, он так или иначе её добивается — в той или иной мере. Спустя неделю замученные его бесконечными капризами и просьбами медсестры выпихивают его из лазарета. Локи упирается для виду, продолжая жаловаться и стонать, на что его заверяют, что он достаточно хорошо себя чувствует, чтобы самостоятельно принимать лекартва, лёжа у себя дома. И, прежде, чем он успевает возразить, захлопывают дверь прямо перед его носом — видимо, как это водится у всех порядочных врачей. Локи вдыхает полной грудью свежий весенний воздух и вальяжной походкой отправляется восвояси. Разумеется, такие слова как отдых и постельный режим он даже не старается удержать в голове. Но, прежде, чем вернуться к обязанностям правителя, Локи выполняет свое обещание и назначает допрос того самого эйнхерия, которому в роковой день покушения посчастливилось охранять его покои…***
— Ты только не мямли. Стой на своём. Локи настырный, он будет допытываться, угрожать — ты, главное, не сдавай. Повторяй одно и то же, тогда ему не удастся тебя провести. С ним надо пожесче, и он сам пойдет на попятную. Все понял? Вытярутое лицо дрожащего как кленовый листик на ветру стража, сейчас больше напоминающего загнанную в угол свинью в день пира, доверия не вызывает совершенно, но отступать некуда. Боги, не хотел Тор, чтобы правда, скрываемая столько лет, открылась именно таким образом. Ещё раз глянув в большие жалобные глаза эйнхерия, Тор едва подавляет желание хорошенько встряхнуть его за плечи, но тут в дверях появляется Локи. Он приветственно кивает поклонившемуся стражу и переводит взгляд на брата: — Ты чего здесь? — Ну, я… — мнется Тор, который за объяснениями стражу забыл придумать причину собственного появления на допросе. — Так я это… Я судья. Решу, виновен он или нет. — Надеюсь, до этого не дойдёт, — улыбается Локи и обращается уже к эйнхерию: — Присаживайся. Мальчишка на ватных ногах проходит к широкому дубовому столу и опустился на стул с таким видом, словно его прямо на нем должны будут казнить. Напротив него устраивается Локи. Он недолго изучает содержание принесенной им папки, затем кладёт руки на стол и припечатывает паренька к месту прямым пронзительным взглядом. Тор сжимает зубы до противного скрипа. Начинается. — Скажи, ты видел кого-нибудь у моих покоев в ту ночь? Страж с трудом прочищает горло и выпаливает на одном дыхании заученную вместе с Тором реплику: — Я никого не видел, Ваше Величество. Локи хмурится, не шевелясь и продолжая молча смотреть прямо в его глаза. Тор чувствует, как в районе виска начинает нервно пульсирлвать жилка, каждая секунда тишины давит все сильнее, как будто кто-то опускает камни на его плечи, но тут Локи резко прерывает затянувшуюся паузу: — Ну что ж, я узнал все, что мне нужно. Спасибо, ты можешь быть свободен. Напряжение в одно мгновение лопается, как воздуший шарик, и удивлённый и обрадованный Тор облегчённо переводит дыхание. Но шокированный страж, уже настроенный на крики, пытки, и прочие прелести допроса с пристрастием, едва шевелящимися губами уточняет: — То есть, как? Вы меня увольняете? — Что? Нет, — брови Локи удивлённо взлетают вверх. — Я имел в виду, вообще свободен. — Четвертуете? — хватается обеими руками за тонкую шею страж. Локи подозрительно косит глаза на брата, но Тор быстро делает вид, что увлечённо осматривает носки своих сапог на наличие пыли. — Послушай, — мягко обращается Локи к эйнхерию, — возьми себе выходной. За мой счёт. Проведи время с семьёй, попей чаю, и возвращайся с более устойчивой психикой, ага? Перепуганный страж, не помня себя от счастья, подскакивает со своего места и, промямлив что-то нечленораздельное в знак благодарности, пулей вылетает из камеры, отданной под допросы. В голове Тора крутится миллион вопросов, но не успевает он открыть и рта, как кучерявая макушка стража вновь показывается в дверном проёме. — А можно два выходных? — А я ведь действительно могу тебя четвертовать, — наигранно-задумчиво тянет Локи. Эйнхерий бледреет и быстро исчезает за дверью. Тор поворачивается к брату. — И что это было? Локи выразительно округляет глаза с видом «не понимаю, о чем ты». — Я провел допрос, как меня и просили. Он поднимается с места, оправляет плащ и устремляется к выходу. Тор быстро пристраивается рядом. — И что теперь? Локи неопределённо пожимает плечом. — Пойдём пообедаем, что ли. Ты бы знал, как отвратительно кормят в лекарском крыле, да ещё и выдают это за заботу. «Вам нельзя острое, у вас недавно была температура», — скривившись, передразнивает он. — Как это связано вообще? Наступает пауза, и Тор, пересилив себя, задаёт волнующий его вопрос: — Так ты… Не собираешься искать этого… Убийцу? — Нет, — фыркает Локи, и Тор сдерживает облегчённый вздох. Смятение окончательно отпускает его, но прежде, чем он успевает мысленно поблагодарить Норн за такое удачное для него стечение обстоятельств, Локи вдруг выдает: — Просто зачем, если я и так знаю, кто это. Тор давится воздухом и замедляет шаг. Локи тоже останавливается и поворачивается к нему лицом. — Правда? И кто это был? — Даже так? Некоторое время они буравят друг друга недоверчивыми взглядами. — Ладно. Я подыграю. — Улыбка Локи становится все шире, и он наигранно кашляет в кулак, принимая серьёзное выражение лица. — Это… Был… — на каждое новое слово он делает шаг в его сторону. — Ты! Чужой палец обличительно тыкается в грудь в конец ошарашенного Тора. — Что? Я?! Локи изгибает брови и чуть склоняет голову. Его мягкая вкрадчивая улыбка, которая, кажется, просвечивает его насквозь, не оставляет Тору и шанса на сокрытие собственных эмоций. Он обречённо стонет и прячет лицо в ладонях, желая немедленно провалиться сквозь землю. — И что меня выдало? — Да в принципе все, — хихикает Локи. Но, столкнувшись с укоризненным взглядом старшего брата, все же опускается до объяснений: — Ну, самым подозрительным было твоё появление сразу после «подарка». И ещё — ты сразу обратил внимание на упаковку, хотя обычно слона в комнате не замечаешь. Тор открывает рот, полный решимости возразить, но скептический взгляд брата останавливает его. — Да и вряд ли кто-то посторонний мог пройти мимо нашей стражи — оставшейся целой и невредимой — незамеченным. Только ты ко мне каждую ночь шастаешь, вот охрана и не обратила на тебя внимание. Никто, кроме одного, как я понимаю. Ну, а после нашего разговора ты отправился в штаб — правда, открытки там не нашёл. — Локи сунул руку в нагрудный карман и извлёк оттуда… Сложенную вдвое карточку из плотной рисовой бумаги. Сердце болезненно сжалось, когда Локи обличительно потряс перед его носом надписью с его именем, аккуратно выведенной на ней. — Потому что букет все время находился у лекарей. А ты, поняв это, в лазарет не сунулся. Потому что о твоём подарке должен был знать только я. Тор молчит, опустив глаза в пол. Грудь жжет обидой и смутной тоской вперемешку с отчаянием. — Я только одного не могу понять, — качает головой Локи. — Зачем ты это все устроил? Тор сжимает губы в тонкую бескровную нить. Локи хмурится и чуть склоняет голову вбок. — Ты… Хотел убить меня? — осторожно уточняет он. — Что? Нет! — фыркает Тор и уже тише добавляет: — Это, скорее, по твоей части. — Вот пусть так и остаётся, — с лукавой улыбкой (и заметным облегчением) кивает Локи. Тор поднимает на него виноватый взгляд. — Прости меня. Я не знал, что эти цветы опасны для тебя. — За это прощаю, — хитро щурится Локи. — Я и сам этого не знал. А ты априори не можешь знать того, что не знаю я. Тор вяло усмехается. Готов с этим поспорить. — И все же, — Локи выжидающе приподнимает брови. — Объясни мне. Ты несколько месяцев ходишь, как в воду опущенный, ни с кем не общаешься, бурчишь что-то себе под нос. Потом говоришь, что тебе нравится какая-то девчонка, а спустя пару дней даришь мне цветы… Я правильно понял диагноз? Тор не хочет, не может посмотреть ему в глаза. Он низко опускает голову, так, что длинные волосы почти полностью завешивают его лицо. Он надеется, что они скрывают так же его горящие огнём щеки и уши. Не так он себе представлял свое признание, но время вспять не повернешь. Локи вдруг глубоко вздыхает и подаётся вперёд, заключая его в крепкие объятья. Тор давится воздухом и застывает, боясь вздохнуть, чувствуя, как вместе с ним замирает трепещущее запертой в клетке рёбер птицей сердце. — Ну говорил же я тебе, — шепчет Локи на ухо, ероша пальцами его длинные пряди, и Тор чувствует, как все его печали отступают, гонимые теплом, что дарит ему брат, — розыгрыши — это не твоё. Тор вздрагивает, словно молнией поражённый, и скашивает глаза на чужой затылок, прислушиваясь. — Ведь кто-то мог пострадать. Того мальчика, например, могли взять под арест за измену, — мягким укором произносит Локи, осторожно гладя его по плечу. У Тора болезненно сжимается горло. Ведь он чертовски прав — его младший брат мог бы не стоять сейчас здесь, рядом с ним — все могло обернуться гораздо трагичнее. Из-за его, Тора, глупости. Локи вновь тяжело вздыхает: — Вот что. Я прощу тебя, если ты пообещаешь мне больше не участвовать ни в чем подобном. Хорошо? Тор принимается яростно кивать, давясь беззвучным всхлипом. Локи хлопает его по плечу и отстраняется. Тор широко улыбается и часто моргает, надеясь, что брат не заметит, как блестят в эту секунду его глаза. Локи лукаво щурится и, приложив палец к губам, словно что-то только что вспомнил, говорит: — А знаешь, ведь ты, кажется, клялся, что от моего предполагаемого убийцы мокрого места не останется, когда ты его найдёшь. Говорят, слово богов нерушимо…