ФСБ-шники тоже любят

      Я устало откинулся на спинку стула и отхлебнул остывшего кофе. Второй день без сна — приличное время, но такова работа. Следишь, читаешь, отмечаешь и затем сдаёшь человека властям на основе таких-то и таких-то статей, даже не зная его в лицо. В этот раз мне достался лакомый кусочек — видеоблоггер. Если найду на него что-то серьёзное, можно ожидать прибавку, а там и отпуск не за горами… Тук-тук-тук  — Марина, заходи! — я улыбаюсь, ерошу волосы и внимательно рассматриваю забежавшую коллегу. Она что-то напевает, покачивает головой и убирает у меня со стола тарелки и чашки.  — Чему радуешься? — девушка смеётся, коварно смотрит на меня и молчит.  — Марина Алексеевна, ради бога, поговорите со мной! Вы же не просто так пришли, да? — она хмыкает, аккуратно целует меня, оставляя запах сигарет, легкий гитарный перебор и исчезает, бросив звенящее:  — До вечера! — заставляя меня остаться ошеломлённым. Женщина-загадка.       Начальница нашей группы, обладающая умением молчать, сразу обратила на меня внимание и с тех пор приглядывала и помогала. Это она предложила отследить скандального видеоблоггера и помогала с материалами, но. Между ними не было большего, а других близких людей у меня нет, и от этого в 32 года я все чаще чувствую себя одиноким. Ничего, отработаю — в деревню уеду, за здоровьем следить буду, а то уже рубашка не выдерживает пятнадцати лишних килограмм, но это будет не скоро, а пока. Печатать и печатать!       Заголовок в «Worde» гласил: «Данила Поперечный» ***  — Да-а-ань! — крик разносится по квартире, но никто не отзывается.  — Да-а-анила По-о-… -…по-о-перечный! Спасибо, Эл, я помню, чё ты припёрся сюда? — рыжий выходит из кухни с кофе в руках и утомлённо зевает.  — Эльдар, ну правда! У меня завтра последний стенд-ап, все дела… Или ты забыл? — Джарахов набирает воздух, чтобы возмутиться, но заканчивает и с трудом выдаёт:  — Мне ск-ск-скуч-ч-чно. Кхе-кхе.  — А мне весело! Блин, ладно, жди. Пойду переоденусь что ли… — кофе переходит в руки Эла и Даня отправляется в сторону гардероба, напевая незатейливую мелодию. Спустя несколько минут он вываливается в синей толстовке, идеально подобранной под цвет синяков под глазами, и в драных джинсах. Эльдар усмехается, одним глотком выпивает кофе и морщится от его крепости.  — А нефиг было! Не дал мне проснуться — страдай, Джарах! — Поперечный коварно улыбается, натягивает потоптанные кроссы и вдруг замирает.  — Ты слышишь это?  — Что? Ты о чём? Тут вроде тихо.  — Нет, я о музыке… По-моему, это гитарный перебор или что-то в этом роде, — Даня удивлённо оглядывается и натыкается взглядом на Эла.  — Это у тебя играет, да? Хотел меня надурить, отвечаю! А я почти поверил…  — Поперечный, у меня телефон в машине внизу. Ты просто услышал…  — Да, кончено, своего соулмейта! Ещё что скажешь? Я не верю в этот бред влюблённых дебилов! И хватит об этом вообще! Куда ты хотел? — Даня агрессивно фыркает, почти пинками выталкивает Эльдара из квартиры и лишь потом успокаивается. Джарахов всё это время насмешливо наблюдает и затем осторожно спрашивает:  — Она играет постоянно, да? И ты не знаешь, когда это закончится и найдётся ли твой соулмейт? — Поперечный кивает, не глядя на друга, и тот аккуратно приобнимает его.  — Всё наладится, Дань, всё наладится. Через это проходят все… — он продолжает говорить, успокаивая парня как маленького, и затем хлопает того по плечу  — Он найдётся, будь уверен!  — Он. Почему ты уверен, что это мужчина? — Эл прячет улыбку и серьёзным тоном отвечает.  — Зная тебя, Данил, я могу с лёгкостью это утверждать! — оба смеются и выбегают под проливной ливень, такой привычный в Питере.       Капли выбивали приятную усыпляющую дрожь, заставляя питербуржцев выпивать двойные дозы кофе и интеллигентно ругать погоду, как умеют только жители Северной столицы. Погоде это нравилось, и она лишь добавляла ветра и воды на серые улицы, серых людей и дома. И как-то так получилось, что сидящий на втором этаже в небольшой захламлённой комнатушке полный мужчина и рыжий паренёк в такси посмотрели в окно, улыбнулись и начали подпевать мелодии, звучавшей в их голове. Никто из них не знал этого произведения. Но это было и не столь важно.