Джим и Боб

      Джим помнил, как просыпался рядом с Люси, пристраивался рядом, не целовал и не гладил, просто смотрел на нее сонную.       Они никогда толком не занимались друг другом или занимались, но как-то не всерьез. В шутку. Всегда были так заняты, что не успевали полюбить друг друга. Несмотря на это, в определенный момент Джиму было приятно сказать: «Моя женщина».       Люси маленькая, тщедушно-худая, с круглыми, большущими, как у хищного зверька, глазами. И с тонкими лодыжками. Что может быть лучше?       Люси гордая, еще своенравная и свободолюбивая. Что может быть хуже?       На нее казалось невозможным кричать. Не потому что она сама так умела. Просто Люси помимо прочего могла не спорить, улыбаться, гладить по плечам и задорно смеяться, а Джим все прощал, ему тогда очень хотелось иметь свою семью, не как в дешевой рекламе, но хоть какую-то. А их всегда принимали за брата и сестру.       После развода Джим продолжал видеться с Люси. Ему нравилось раз в две недели созваниваться с ней, говорить про дочь, про работу, все реже про себя и все чаще про других. Еще лучше раз в три месяца ходить вместе в кафе. Он угощал Люси дорогими пирожными и кофе. Или раз в полгода идти в филармонию, выискивать ее маленькую фигуру среди музыкантов. Джим слушал концерты очень внимательно, а после, дарил цветы, хвалил и, как бы невзначай, обнимал острые плечики, чтобы предъявить какие-то права, вернее, остатки от них.       Джим не любил новых мужчин Люси. Все они, может, были неплохими людьми. Всегда красивыми и обходительными. В конце концов, Люси могла себе это позволить, но Джима не покидало странное тревожное чувство.       — Радость моя, — спрашивал он ее порой при встрече. — А ты специально латентных педерастов выбираешь?       — Привычка, — ехидно отвечала Люси.

Джим и Люси: 28.07.1991 — 30.09.1996