Ну/ежный
Движение навстречу, заведомо теплое, Боб приоткрыл глаза. — Лежи, — шепот, прикосновение к щеке. Боб попытался поцеловать протянутую ладонь, но промазал. — Ты красивый, — рассматривая знакомый домашний свитер сквозь щелку между век и угадывая продолжение расплывающегося силуэта. — Ты перебрал сегодня, — сказал Джим и с усмешкой взъерошил короткие волосы. — Знатно так перебрал. Я тебя в таком состоянии ни разу не видел. — Работаем не покладая рук, — попытался пошутить, запыхтел. — Ну, не так же, надо поберечь себя ради детей, внуков, — он стал перетягивать его на себя как полноразмерную игрушку медведя. — Пойдем, в спальню тебя отнесем? — А мы сейчас где? — В прихожей. — Пойдем, не буду тебе мешать. От Джима пахло джином. А, нет. Это же от него. От Джима пахло Джимом, и так привычно, что Боб уже давно не обращал на это внимания. Только изредка его дергала мысль: «запах Джима». Это случалось, когда Боб убирал вещи в шкаф, пользовался его полотенцем или случайно перекатывался не на свою сторону кровати. Они с третьей попытки дошли до комнаты, хоть Боб и предлагал бросить его в коридоре. Джим принес стакан воды и таз. — Так стыдно, — признался Боб, глядя в темный потолок. — Перестань. Стыдно — это захлебнуться рвотными массами. — Меня не тошнит, и я не... Просто. Сколько мы уже так? — Как? — Ну... — А, — Джим всегда быстро начинал засыпать, стоило ему поуютней устроиться на ортопедической подушке. — Больше четырех... но точно не шесть. — Это пять? — Кажется. — Так мало, — разочарованно протянул Боб. — Прилично. — Прилично, но мало. Мне бы хотелось еще. Джим, — они редко обращались друг к другу по имени, когда не занимались сексом и не перекликались в магазине. — А я нужный? — Нашел, что спрашивать. Конечно, нужный, — Джим погладил Боба пяткой под одеялом. — У тебя хороший сын, который стал замечательным мужем моей дочке, а мне — зятем, у них получились славные внуки. Мартин похож на тебя. Ты охотно моешь посуду, чисто пылесосишь, хорошо водишь, не рыгаешь, теплый. Да, не всегда у нас все гладко, — явно припоминая тот случай с брошенными на стол ключами. — Но так и не должно быть, раз мы живые и не из дешевого фильма. Поэтому да, ты нужный, потому что ты мой. И даже несмотря на то, что ты не меняешь втулку в туалете, я тебя люблю. А теперь спи, наглая рожа, и буди меня, если что. Боб улыбнулся, легонько цапнул за пятку и еще долго вслушивался в мерное сопение Джима.Июль 2016 года
Тут больно
— Я звоню в скорую, — сказал Джим и вышел из комнаты. Боб зажмурился. Набрал воздуха в легкие, медленно выдохнул. Так больно было семь лет назад, когда в него выстрелили. Пуля застряла внутри, и вынуть ее смогли не сразу, под наркозом, и вообще стреляли в ногу. Джим присел на край дивана, пристально посмотрел на Боба и строго сказал: — Молчи, я вызвал доктора, — и снова куда-то ушел. Еще так противно больно было, когда он упал с лестницы. Крови — совсем чуть-чуть, а хлопот и шума было, как от пули. Джим вернулся, задрал на Бобе рубашку и кончиками пальцев дотронулся до правого бока. Холодно. — Тут больно? — Тут. — Очень больно? — Терпимо. Но Джиму мало, он настойчиво спрашивал, чуть нажимая: — А так? — Так тоже терпимо. — Да у тебя все терпимо. Это аппендицит. — Да нет. — Что «нет»? Аппендицит! Дрянь всякую жрешь, врачей презираешь, конечно… Боб рассмеялся бы, если бы так противно и долго не было больно. Жалко Джима, у него холодные руки. — Это точно аппендицит. — Точно нет. — Да откуда ты знаешь?! Боб набрал воздуха в легкие, медленно выдохнул. Улыбнулся: — Мне его в пятнадцать лет вырезали.Октябрь 2016 года
С Днем рождения
— Дурак / заботливый дурак (и другие производные); — старый развратник; — дряхлая покрышка; — глупый мальчишка; — Бамбино; — Бобби; — матьтвоюкакогочерта; — положи на место и т.д. Боб всегда чувствовал себя разносторонней личностью рядом с Джимом.8 декабря 2016 года