Братик

Когда приехала Скорая, Чимин улыбнулся и тихо прошептал: — Все будет х-хорошо... Только не покидай мен... нас... — омега посмотрел на свой пока ещё небольшой животик и когда врачи положили Юнги в Скорую, Пак сел возле него, держа за руку и нашептывая "Все обязательно будет хорошо...", вытирая слёзы рукавом мокрой кофты. — Ты ведь так любишь, чтобы я смущался... Если хочешь, я буду смущаться и не буду ничего говорить, только открой глаза... Юнги, ты мне нужен, слышишь...? — Пак оставляет руку брата в покое и упав на колени, зашелся в сильных рыданиях, захлёбываясь слезами. Юнги был словно под толстым слоем воды и не мог оттуда выбраться. Он не мог дышать от слова совсем, лёгкие словно сплетены острыми стеблями розы, что впивались и раздирали нежную ткань органа. Холодно очень. Жуткий морозец пробрался под одежду, оставляя леденящие следы своих когтей. Но даже так, его руку согревал словно маленький, но очень тёплый, родной и нежный огонёк. Крохотный, но он согревал Мина, не давал ему умереть. Его держали за руку не давая навсегда отправится в мёртвое царство Аида. Омегу подняли с пола и дав успокоительное, хотели положить на вторую койку, но Пак вырвался и пробравшись к брату обнял его, уткнувшись носом тому в грудь, вдыхая такой родной и навечно любимый запах. Так Чимин ощущал, что теперь он с малышом в порядке и в безопасности. Закрыв глаза, Пак отправился в царство Морфея, ощущая некое спокойствие. Хотя, это не возможно было назвать именно так... Как только Чимина с Юнги отправили в больницу, старшего сразу же отвезли в палату, сказав, что сейчас его нельзя тревожить, а Пака отправили домой. А что Чимин? Он не вернулся домой. Ведь кто захочет возвращаться туда, где теперь нет радостного смеха, или даже насмешек. Омега бы согласился на всё, только бы вернуть недавние пару дней, в которых они с братом были так счастливы и от этих мыслей так больно. Пак падает на колени и закусывает руку, чтобы не взвыть в голос, ведь эта тьма поглощает его, затягивает своими липкими руками на самое дно, от куда выхода нет, откуда выбраться невозможно, ведь дверей нет и никто не придёт ему на помощь, ведь самый важный человек в его жизни тоже поглощен в эту тьму... Когда Мин проснулся, хотя как проснулся, глаза только открыл. Зрение от долгого "сна" не было сфокусировано, он почувствовал холод. По силуэту парень понял, что открыта форточка и комната проветривается. Когда он решил встать; не тут - то было, он был прикреплен к как ему показалось "пиликающим ненужным коробочкам". Как жаль, что он не понимает, что они спасли ему жизнь. Он не помнит. — Чимин?! — Мин кричал разрывая горло. Лёгкие и горло нещадно саднило, а даже безбожно пикающие звуки оставляли огромные болевые режущие ощущение. Какого хрена творится? Мин скривился от боли. Сука. Почему так больно? Почему он в больнице? Что - то с омегой случилось? Что - то с ребёнком? Он не помнит, что вчера произошло. От этих мыслей слёзы потекли по впалым щекам. — Минни! — Мин прокричал это разрывая глотку в кровь. В палату вошли врачи, а в проходе стоял Чимин с опухшими от слез глазами, смотрящий на эту ужасную картину. Слёзы сами собой текли по щекам омеги, он даже не предпринимал никаких действий, чтобы их убрать. Парень просто стоял как вкопанный. Вот какого чёрта так больно? Чимин только одними губами шептал: — Юнги... — парень прислонился спиной к двери, чтобы не упасть, ведь ноги совсем не держали, как будто ватные. Когда Мин увидел у входа своего малыша, он стал сильнее вырваться, он должен его обнять, он должен с ним поговорить и всё обсудить. Он должен сказать как его любит. И их малыша. — Минни, — Юнги еле отталкивает от себя людей в халатах и протягивает руку к брату. Он не позволит больше ему плакать. Пак оттолкнулся от двери и начал двигаться в сторону брата. В этот момент кажется, что кроме них в комнате, да что там в комнате... в целом мире кроме них никого больше нет. Когда оставалось 2 шага, Чимин бросился в объятья брата, сильно сжимая старшего в них. Пак хотел передать как любит, как переживает за него. — Минни, — уже не хрипит, а шепчет брату на ухо, так как на большее его разодранное горло не способно. — Малыш, я так скучал, боже, — тёплое тело согревало не только его, но и его душу, не позволяя пасть духом. — Ты же мне расскажешь что случилось, так? — Мин поцеловал в лоб. Щеку. Скулы. Висок. Ушко. Носик. И наконец губы, держа младшего пальцами за подбородок. Пак отстранился от Юнги. — Т-ты ч-что, ничего не помниш-шь? — Чимин взял брата за локоть и посмотрел второму в глаза. — Мы шли в универ, ну как шли, ты меня нёс на спине... ! — Пак счастливо улыбнулся от этих воспоминаний. — Затем ты начал меня смущать, — омега вспомнил слова старшего и вновь покраснел. — А потом я услышал кашель и повернувшись, увидел как ты падаешь на асфальт, — глаза Чимина были на мокром месте, он прямо сейчас готов расплакаться. — Я так испугался з-за тебя, я думал... Ч-что больше не увиж-жу теб-бя... — и первая слезинка покатилась по щеке парня. — Хэй, Минни, не плачь, — Мин вытер большой ладонью слёзы с лица брата. — Видишь, я жив и здоров, — Юнги поднял голову Пака за подбородок, заставляя зарёванного парня посмотреть на себя. — Сейчас покажу, — и поцеловал. Так чувственно. Сладко и горько. Больно и нежно. Передавая все эмоции. Прикусывая губы, вызывая горечь воспоминаний. Оторвавшись от припухших и покрасневших губ, Юнги разорвал принудительно ниточку слюны соединяющую их лица и произнёс: — Если не веришь, могу показать уже сразу на койке, как тебе такой расклад, м, котик? — подколол в привычной манере, Мин хищно посмотрел и облизнулся брату. — Юнги~я... Я так скучал! — Пак сильнее обнял брата, что тот упал на больничную койку. Оторвавшись от альфы, омега скорчил недовольную рожицу и торкнулся ладонью живота. — Я кушать хочу, и вообще... — парень топнул ногой. — ...я сегодня так много волновался, что у меня голова разболелась, — Пак присел возле брата и услышал урчания желудка, недовольно цокнул языком. — Как так можно!? Я кушать хочу, а меня голодом морят, нелюди! — Ммм, Минни, а чего ты хочешь? — даже по голосу Мина было понятно, что в его словах был некий сексуальный позыв. Юнги и не пытается его скрыть. Он пытался донести до брата, что любит его, хоть тот и порядком любит потрепать ему нервы. Но Мин солжёт, если скажет, что его это не раззадоривает. В паху становится жарко. С последнего полового акта прошло порядком времени. Тогда у Пака была течка. Течка? — Минни, а что там с течкой? — Мин смущённо решил отвести взгляд, улыбаясь и смотря на живот брата. Он задумался. Пак расстроенно и обиженно посмотрел на старшего. Омега встал с койки. — Почему у тебя только одно на уме? Или вы все альфы такие? Вам бы лишь попользоваться телом, а дальше будь что будет! Неважно. — омега вытер рукавом подступившие слёзы. — Я не подстилка! Я же человек и тоже хочу любви-и... — на последнем Пак запнулся всхлипом и слезами, выбегая из палаты альфы. Ему сейчас очень больно осознавать, что он был простой игрушкой. Просто на время, не больше... — Минни, ну солнце моё, ты не так всё понял, я же пошутил, — Мин протянул Пака за талию и обнял, а тот уткнулся красным носом в впадинку ключицы альфы. — Ты пожалел бы будущего отца, успеешь ещё нервы мне потрепать на более большом сроке, — Юнги заливисто засмеялся, а после положил руку на животик Чимина и под ткань пробрался ощупывая теплоту. А после он сел на колени перед ним и поцеловал плоский животик омеги, нежно улыбаясь. Чимин заливисто засмеялся и посмотрел на альфу, ну как не простить такого милашку? Вот именно, никак. — Ю-юнги, а что мы скажем родителям... ? — тихо спросил младший. Этот вопрос волновал его уже давно, он не знает как отреагирует папа, а ведь их отец очень строгий. Пак невесомо проводит рукой по шелковистым волосам парня, перебирая прядки волос сквозь пальцы. — Минни, я попробую всё уладить. Даже если отец не пойдёт нам на встречу, я не дам тебя в обиду. Ты будешь жить счастливо в любом случае и я не дам тебе и повода для грусти, будешь всё время освещать меня своей улыбкой. — Мин поцеловал брата в лоб и погладил того по животику. — И не волнуйся наша кроха... а может и крохи не будут этому рады. — и посмотрел на счастливую мордочку омеги. Чим вновь засмущался, ведь раньше не видел такого ласкового и доброго брата. Это так мило, что улыбка появляется на лице младшего и притянув к себе старшего, омега нежно целует второго в губы. — Я не буду больше волноваться, честно, — обещает младший. — Но я всё равно очень хочу кушать. — омега надувает свои губки и жалобно смотрит на старшего. — Точно, прости меня, совсем забылся, — Юнги не хотел сейчас, когда вроде всё наладилось напрягать младшего и заставлять чувствовать его дискомфорт. — Сейчас, Минни, я спрошу у медсестры, а ты посиди пока тут. — Мин поднял омегу как самое хрупкое в мире существо на руки, на самом деле так и было, и аккуратно посадил на койку, боясь неверным касанием навредить брату. Чимин только кивнул и увидев уходящего брата, расстроился. Но он понимал, что Юнги делает это для их малыша и для самого Пака. Чим начал рассматривать палату старшего и ничего интересного не увидев, лёг на больничную койку, погружаясь в царство Морфея. Когда Мин пришёл с вкусно пахнущим супом, брат уже спал. Мин умилился этой картине. Скоро его омега станет папой, а ещё сам как ребёнок, которого надо защищать от этого ужасного и грязного мира. Он поставил тарелку с едой на прикроватную тумбу и подошёл к койке, в которой уже во всю сопел брат, не стесняясь слюнявить Мину подушку. Юнги поцеловал Чимина: в нос, щёки, глаза, виски, лоб и на сладкое - в губы. После, поправил одеяло и сел рядом, нежно перебирая волосы младшего. Чимин проснулся от приятных поглаживаний по голове. Парень сонно приоткрыл свои глазки и сладко потянувшись, тепло посмотрел на брата. — Когда тебя выпишут из больницы, мы обязательно пойдём в кино. Я сто лет там не был. — Пак был доволен своей идеей. Ведь он ходил в кино только с друзьями и то, пару лет назад. У Пака вообще никогда не было парня, это его первый опыт, как и первая влюбленность. Он мечтает целоваться с своим парнем на последнем ряду в кино, как все парочки. — Ммм и для чего же, а? — Мин просканировал его тело пошлым взглядом, облизывая свои не очень пухлые, но от этого не менее охуенные губы. Мин Юнги, у тебя недотрах. Ну или тоска по Чимину. Ну или два в одном, так сказать, приобрёл Чимина - остальное в подарок, и моральный ущерб не выплачивается в виде новеньких нерв, да и вернуть нельзя чудо - омегу. Но он и не хочет. Поэтому сейчас целует младшего за ушком и обнимает за тонкую талию, ведя руками по изрисованным синяками бокам. Пак тихо постанывает на ухо брату. Он был бы не против поразвлечься с старшим, но боится. — Ю-юнги нас могут ус-слышать. Аахх... — Чимин смотрит пронзительно и в самое сердце, что аж мурашки по коже. Затем переводит взгляд на пока ещё плоский животик и грустнеет. — А ещё мы можем навредить ребёночку... — поджимает пухлые губы в линию. — Минни, ты вроде бы умный омежка, и биологию хорошо знаешь, что случилось? — На самом деле Мин с самого начала понял, что Пак почему-то боится. — Если бы ты был на месяце 8, я тебя и пальцем не тронул бы, ну если конечно врач разрешил, то можно было бы, но без безбашенных скачек. Но сейчас там только горошинка и ей ничего не повредит. — сказав это, он оставил засос на ключице, смакуя молочную кожу. — Минни... Ты меня боишься? — Мин посмотрел на Пака. Он сильно нервничал, ладони потели и он с силой сжал их в кулак, из-за чего костяшки побелели, а ногти впились в мягкую плоть. Он закусил губу. Он боялся услышать то, чего ждал меньше всего. Паку обидно. Обидно до глубины души, что Юнги так думает о нём. Как будто внутри что - то оборвалось, что - то важное. Разве Чимин дал усомниться в себе? Разве он как - то показывал что боится брата? Разве он оттолкнул его? Пак не мог понять, чем заслужил эту неуверенность. Чимину не понять. Он смотрит в такие уже родные глаза, но не видит там и грамма шутки, и от этого ещё обидней. Омега пытается не подавать виду как ему больно, просто улыбается треснуто. — Прости... Я домой пойд-ду... — Пак опускает голову и сильнее кутается в кофту. Мин искусал все губы. Он вроде и не хотел отпускать брата, но вроде и понимает, что тому нужно время. — Пожалуйста, позвони когда придёшь, — поникшим голосом, сквозь сжатые челюсти проговорил Мин. — И прости за сегодняшнее, тебе похоже было не приятно. — свои же слова обливали душу кислотой, заставляя сгореть в собственном соку. Когда у них пойдёт всё по правильной дороге? — Да, ты прав, мне было неприятно и больно. И сейчас тоже... — ответил тихо Чим, но достаточно, чтобы услышал альфа. Собрав все свои силы, Пак поднимается с койки и покидает палату брата. Он как будто задыхается, нужно скорее выйти на улицу. Но даже там, это удушающее чувство не покидает парня. Чимин идёт маленькими шажочками, направляясь к дому. Паку сейчас плохо и первая мысль, что посетила парня, когда он переступил порог комнаты, позвонить брату, как и просил старший. Но Чимин не будет Чимином, если не сделает все на оборот. Омега достаёт телефон и полностью выключает его. Разувшись, парень зашёл в комнату к брату, завалился в его кровать и начал жадно вдыхать его парфюм через подушку. Поспать омега так и не успел, ведь желудок издал вой кита. Пак встал и поругавшись под нос, пошёл на кухню, чуть не упав на лестнице, но вовремя схватился за перила. Нервно выдохнув, омега все же добрался до холодильника, но открыв его, убедился, что там "повесилась крыса" . Взяв деньги и ключи, парень поторопился пойти в магазин, хоть он не хотел покидать квартиру, но малыш с ним не согласен. Поэтому через минут 5 Чимин уже подходил к продуктовому. Зайдя в магазин, Пак сразу направился к вредной пище, но вспомнил, что такое ему нельзя, пошёл за фруктами и сладостями, ведь не смог себе отказать. Купив все что нужно, парень начал возвращаться домой, наблюдая за парочками, что так мило держались за руки и влюбленно смотрели друг на друга. Пак тоже так хотел, он даже начал завидовать и сильнее сжимать ручку пакета. Но в следующую секунду на глазах наворачиваются слезы, ведь у них так никогда не будет. Пак глотает этот ком и обняв живот рукой, пошел к дому. Вернувшись к квартиру, Чимин разувшись, сразу направился на кухню. Положив пакет на стол, омега стал вытаскивать свои покупки и переносить все в холодильник, оставив банан и йогурт, которые в скором времени оказалось в желудке Пака. Чиму было скучно и жутко интересно, звонил ли ему брат или нет, поэтому не переборов свое любопытство, младший включил телефон и удивился, ведь Юнги и вправду звонил. Немного посомневавшись, Чимин нажимает кнопку вызова, но трубку никто так и не поднял, это заставило очень сильно волноваться младшего... Мин рвал на себе волосы. Жадно дышал. Сука. Опять всё пошло не так. Мин со всей силы сжимает край подушки, а после кидает её в стену. Скоро должен позвонить Чимин, ведь он всегда слушал старшего, ведь так? Но когда он не слышит любимой песни стоящей на звонке, он настораживается и с удивлением смотрит на часы. Парень уже давно должен был быть дома. Может забыл позвонить, он обычно такой растерянный и задумчивый. Тогда он сам звонит. Гудки - гудки и противный писклявый голос автоответчика о сообщении после звукового сигнала. Вот сейчас он испугался не на шутку. Он обязан пойти за ним. Но его не отпустят. Мин выглянул из окна. 4 этаж. Не плохо. Юнги сглотнул вязкую слюну, не каждый день он прыгает с 4 этажа. Но ничего - перетерпит. Правда может сломать пару конечностей, а может "посчастливится" голову свернуть, но главное прыгнуть, ведь так? Он не может оставить одного Чимина. Он слишком ранимый и беременный. Он любит его и их маленького кроху. Конечно ему предстоит ужиться с загадками своей омеги, но он вытерпит. Он любит своих малышей. Поэтому для него это не испытание. Он берёт простыни и как в американском боковике или комедии спускается по ней как по веревке, но она не слишком длинная поэтому он "долетает" только до 3 этажа. Ну ничего, дальше своим полётом. Он прыгнул.. Знаете, то самое противное чувство, когда с разбегу приземляешься на пол? О да, каждому такое знакомо. Тело пробивает отнюдь не приятной дрожью, заставляя накрыться свирепыми мурашки и разнося боль по нервам словно ток по проводам, эпицентром которой является неудачная приземлённая нога. Да, а вот Мину было куда в разы больнее. Ноги он вовсе не чувствовал после крышесносной волны боли. Он поморщился и скорчился на траве. Руками он охватил ноги. О да, было ужасно. И позвать на помощь он не мог, ибо станет лишь хуже и он не сможет пойти к брату. Надо лишь немного отдохнуть и всё пройдёт, а после он пойдёт дальше, ведь так? У Чимина сердце не на месте, он как чувствует что что - то случилось. Быстро обувшись, Пак побежал в больницу. Все в больнице смотрели удивлённо, а некоторые пытались даже остановить парня, так как больница это вам не поле, но Чимину было все равно на них, он бежал со всех ног к этой злощастной палате, которую только с утра покинул. И открыв дверь как и предполагалось, брата там не было, а телефон лежал на тумбочке. Омега выбежал в коридор и начал звать врачей, но они лишь говорили, что пациент никуда не выходил, тогда молоденькая девушка подошла к окну, чтобы посмотреть не гуляет ли парень на территории больницы, но охнула и отодвинулась от окна, а Чим быстро подбежал и посмотрел вниз. "Тудум"... Отдало бит сердце... Парень схватился за голову, а в горле столько слов и боли. Нужно спросить "Зачем? На кого меня покидаешь?!", но Пак и этого не может, он как рыба, то открывает, то закрывает рот, а с глаз текут слёзы. "Зачем ты так со мной?" крутиться на языке и тело отдаёт холодной дрожью. Чимин опускается на ледяной пол и рыдает взахлёб, ведь на большее не способен, ведь он бескорыстный, ведь в такой трудный момент он не может помочь самому дорогому человеку на свете. — Прости... — единственное, что смог сказать парень. Голова болела от сильного болевого шока. Блять. Всегда так. Чтобы он не делал, всегда всё становится хуже. Блять. Блять. Блять. Он увидел его. Своего Ангела. Либо Мину и правда что-то в голову ударило, либо он увидел брата над головой. Глаза сузились от яркого света и хотелось их закрыть и спать. Да, Мину всегда хочется спать. Он хочет объятий и нежных поцелуев в кровати. О нет. Что?? Его малыш плачет. Нет. Нет. Это всё из-за него, да. Он опять всё испортил. Он опять расстраивает брата. Нет. Он снова заставляет его волноваться. — Прости. — только это и смог произнести парень. А Пака уже не было видно в окне: он упал и бился в конвульсиях от боли расцветавшей ядовитым цветком в груди, сдавливая внутренности и оставляя без воздуха. Без Юнги...