Трещина

       В комнате царил пробирающий до костей холод, окна во внешний мир отсутствовали, а единственным проёмом служила дверь, скрытая чарами и заклинаниями, перемещающими её с места на место. Это делало невозможным для человека, обитающего в комнате, найти даже дверную ручку. Облезлые половицы и убогую обшарпанную мебель освещала тусклая лампочка — её свет отбрасывал тьму вдоль белых стен, создавая таинственные тени, обитающие только в детских кошмарах и фильмах ужасов. Он страстно посмотрел на неё; она отвернулась, уставившись на белые стены. Её лицо застыло безжизненной маской, лишённой всякой надежды. Хрустальные капельки слёз стекали по её бледному измождённому лицу, подчёркивая её усталость и хрупкость. Она отказывалась смотреть на него, зная, что это именно то, чего он жаждал больше всего. Она отвернулась от него. Свернувшись калачиком, девушка тихо всхлипывала про себя, когда он проводил длинными пальцами по выступающим косточкам позвоночника и с обожанием ласкал её ноги. Он застонал. Взяв девушку за плечи, он с силой развернул её спиной к себе, со злостью обхватывая её лицо длинными аристократичными пальцами — оно почти полностью скрылось в них. Она вспомнила, как другие девушки болтали о его пальцах, хихикая над тем, как его руки доставляли им удовольствие, о том, каким потрясающим пианистом он мог бы стать с такими изысканными руками. Все девчонки постоянно твердили о том, какой он потрясающий — идеал мужчины, который своей ослепительной красотой сводит всех с ума. Она думала иначе. Она ненавидела его страстью тысячи горящих солнц. Само его существование причиняло ей боль. Бледный — всё в нём было бледным: кожа, глаза, волосы… но только для неё. Для всех остальных он был образцом совершенства: аристократичное лицо, острый подбородок с чётко очерченной линией челюсти, делающей его изысканным и придающей ему особый шарм; когда он шёл, его тело двигалось чувственно, с такой грацией это смотрелось бы нелепо и слишком женственно для другого любого мужчины; прямые волосы, короче отцовских, но достаточно длинные, чтобы притягивать взгляды окружающих, вызывая у них страстное желание запустить пальцы в его платиновые локоны; широкоплечий, способный обхватить девушку полностью сильными руками и заставить её чувствовать себя в безопасности и защищенности; его плечи выглядели достаточно широкими для того, чтобы вселить страх в любого мужчину, который осмелится бросить ему вызов. Его худое жилистое тело делало его похожим на пловца — высокий, с сильными, как у футболиста, ногами. Всегда появлялся на людях в дорогой изысканной одежде идеально подходящей ему — он был совершенством. Девушки постоянно уделяли ему внимание, флиртовали с ним, посылая ему знойные взгляды и пожирали его глазами. Но его это никогда не волновало, он никогда не оглядывался назад и никогда не бросал пылких взглядов в ответ. Вместо этого он с презрением взирал на мир холодными глазами, ни на что не обращая внимания. Не реагируя. Ледяная хмарь его мятежных серых глаз делала его неприступным — они всегда оставались безразличными. Как молния, вспыхивающая время от времени в бушующем шторме, его глаза ярко загорались только в её присутствии. Не то чтобы она не замечала этого. Она никогда ничего не замечала в нём, за исключением того, что он был близок к тому, чтобы сместить её с места лучшего ученика класса. Всякий раз, когда это происходило, она смотрела на него своими тёмно-карими глазами, наконец-то обратив на него внимание и признавая факт его существования. Но это никогда не длилось долго. На следующий день она выполняла столько заданий, что никто другой не смог догнать её. Но только не он. Никогда. Её губы не реагировали на его жадные поцелуи, он пил из них, словно умирающий от жажды из благословенного источника. Он слегка отстранился, начертив пальцами невидимую линию на её щеке. Её глаза были похожи на тёмные блюдца, до краёв наполненные мраком — в них плескался липкий страх. Он снова нежно прильнул губами к её губам, довольный тем, что она что-то почувствовала к нему. Коснулся юрким горячим языком её шеи, с наслаждением прижавшись носом к пушистым волосам, с упоением вдыхая её аромат. Он укусил её за шею, заставив дрожать от страха. Парень изучающе посмотрел на неё, поймав ответный взгляд; она отвернулась. Он устроился так, что его длинное тело вытянулось вровень с её, его лицо лежало на подушке, он снова впился в девушку глазами. Она не отводила от него взгляд, отмечая про себя маниакальные пугающие искорки в его серых глазах — тёмное обещание боли.