Трещина

       Когда он грубо рванул её блузку, заставив пуговицы мелким дождём разлететься по всей комнате, она напряглась, не отводя безжизненного взгляда от потрескавшегося потолка. Схватив застёжку бюстгальтера, парень сломал её, а затем безжалостно расправился со школьной юбкой, и, наконец, Гермиона была полностью обнажена перед ним. Он с удивлением наблюдал, как её тело, мерзнущее от сумеречного холода, покрывают мурашки. Тем не менее, девушка лежала неподвижно, лишь хрупкие плечики тряслись и немного подрагивали. Он остановился, стараясь запечатлеть в памяти вид её обнажённого маленького тела. Довольно долго он любовался ею, нежно прикасаясь прохладными пальцами к мурашкам, бегающим по её коже. Её тело не было идеальным: невысокая, едва-едва доставала макушкой ему до плеч, однако девушка обладала стройным телом и длинными ногами; её грудь казалась бы маленькой на женщине средних размеров, но смотрелась достаточно большой для её маленького тщедушного туловища. Гермиона вызывала страстное желание защищать и оберегать её у многих парней и взрослых мужчин; она обладала изяществом и грацией газели, и в глазах многих она была прекрасна. Каждый раз, когда они сталкивались в извилистых коридорах Хогвартса, у него перехватывало дыхание от того, что она никогда не замечала тех похотливых взглядов, которыми её одаривали мужчины, и не осознавала дикую притягательную силу той красоты, которую несла. Он стал одержим. Как получилось, что его настолько возбуждала жалкая грязнокровка? Как получилось, что только она знала, как заставить его вскипеть от гнева и вызвать огонь желания, сжигающий его тело дотла? Как получилось, что она не обращала на него ни малейшего внимания и всё, что он когда-либо делал, так это только для того, чтобы заставить её заметить его? Как? Он задавал себе эти вопросы, с каждым днём становясь всё злее и злее, так и не получая ответа. Если бы она просто признала его присутствие и вела себя как любая другая девушка, он, возможно, избавился бы от душевной боли своей одержимости, но она не обращала внимания, заставляя его мучиться всякий раз, когда своей подпрыгивающей нелепой походкой проходила мимо него; запах её легкого ненавязчивого парфюма заводил его до чертиков, оставляя его со стояком на весь оставшийся урок. Это не оставалось незамеченным — многие девушки смотрели на него с похотью и со слабо скрытой завистью — на неё. Драко заставил её снять с него одежду — он слегка вздрагивал каждый раз, когда её нежные пальчики касались его горящей в возбуждении кожи. Он почти потерял контроль, но с виду оставался невозмутимым, наблюдая за ней тёмными, как грозовое небо перед бурей, глазами. В конце концов, он предстал перед ней полностью обнажённый, его внушительная эрекция колом маячила перед ней. Малфой толкнул девушку вниз, и, взяв её лицо в руки, с животной страстью впился в её пересохшие губы. Его ладони скользили по бархату её кожи, отслеживая тонкие мышцы спины. Татуировка резко выделялась на его запястье, и Гермиона, словно загипнотизированная, не могла отвести от неё взгляд. Девушка и Змея, Змея и Девушка.