Трещина

       Малфой сжал грудь девушки и нежно прильнул губами к её соску — маленькому и твёрдому от холода. Его мокрый язык касался то одной округлой груди, то другой, а затем медленно играл с ними, двигаясь вперёд и назад. Гермиона задыхалась от непривычных ощущений — ведь мужчины никогда не прикасались к ней так. Она обменялась парой-тройкой невинных поцелуев с парнями, но у неё никогда не было ни времени, ни сил, чтобы предаваться подобным утехам. Заметив, что девушка испытывает явный дискомфорт, Малфой широко ухмыльнулся. Грязнокровка — девственница, и многие парни и девушки знали об этом. Вспыхнувшее в крови тягучее, словно липучка, желание, заставило его внушительную эрекцию дёрнуться; он нетерпеливо потёрся о плоский живот Гермионы, и выражение испуга на её хорошеньком личике распалило его ещё сильнее. Его тонкие музыкальные пальцы поползли вниз по её бедру и коснулись каштановых завитков. Резко наклонившись, Драко с усилием потёр клитор, заставляя девушку сильнее прикусить губу — из неё хлынула алая кровь и тонкой струйкой побежала по щеке. Лизнув её вкусную, грязную кровь, Драко приглушённо заурчал, а её тягучий вкус взорвался у него во рту. Малфой грубо подтолкнул её маленькую ладошку к своему каменному стояку. На члене выступила прозрачная капелька, а сам он стал почти фиолетовым от количества крови, прилившей к нему. Когда Гермиона робко погладила его, длинный горячий палец Малфоя, в свою очередь, прошёлся мимо её тёмных завитков, чтобы глубоко вонзиться в её тёплую влагу. Гриффиндорка пискнула от страха, когда Драко пошевелил пальцами, сжимая и поглаживая её в ритме, от которого у девушки перехватило дыхание. Их взгляды скрестились: её — наполненный чистым неподдельным страхом, его — тёмной похотью и одержимостью. Губы некогда гордой гриффиндорки задрожали, а по её щекам стекали хрупкие бусинки слёз. Её крики только подстегнули его продолжить атаку. Драко слышал прерывистые мольбы грязнокровки о пощаде, её крики о том, чтобы он ушёл и оставил её в покое, и это только ещё больше разозлило его. — Я тебя не отпущу, — его охрипший голос был груб от страсти, и это заставило Гермиону прекратить свои бесполезные рыдания. Кинув быстрый взгляд на Драко, она увидела тёмный гнев, который мелькал на его насупившемся лице. Вздрогнув, девушка едва подавила крик, когда Малфой вдруг набросился на неё, хватая за руки и безжалостно заводя их за лопатки. — Обними меня и не отпускай. Иначе я причиню тебе боль. Её тело сотрясала настолько сильная дрожь, что Драко почти почувствовал себя негодяем. Его сильное тело придавило девушку, Малфой без малейшей жалости распял её руки на кровати. Он убрал волосы от её лица, утешительно потрепав гриффиндорку за раскрасневшуюся щеку, когда вытирал горькие слёзы. — Расслабься. Тебе понравится, грязнокровка. Её ответный взгляд ясно дал понять, что Гермиона не поверила ему ни на йоту. Во всяком случае, она начала трястись еще больше, заставив Малфоя отпрянуть в беспокойстве, думая, что у девушки начался какой-то приступ. Гермиона впилась в его плечи ногтями, заставив Драко зашипеть, когда острая боль раскалённой сороконожкой пробежала по его телу и спустилась вниз к его члену. Гриффиндорка жалобно смотрела на него, умоляя о свободе. — Пожалуйста…пожалуйста. Отпусти меня. Умоляю. Я умоляю тебя, Малфой.… Как только его фамилия слетела с её пересохших губ, Драко дёрнулся, возвращаясь в сидячее положение. Сердито взглянув на девушку, он опустился на колени. Устроившись на её бёдрах, Драко мазнул эрекцией по её телу, оставляя влажный след. — Никогда не произноси моё имя, грязнокровка! Сердитое шипение слизеринца заставило Гермиону вздрогнуть и удивлённо посмотреть на него; она попыталась отстраниться, приподняв колени, но Малфой не зря занимал место ловца в команде — мгновенно схватил её за бёдра, пресекая любые попытки побега. Его руки оставляли лиловые синяки там, где он прикасался к ней. Драко наклонился и с нежностью провёл юрким языком по её округлой груди. Его язык путешествовал вниз по её телу, вдоль грудной клетки к пупку, где подлый слизеринец окунул его в углубление. Гермиона извивалась, тщетно пытаясь избежать прикосновений, но его тяжёлое длинное тело погребло её под собой. Драко погладил девушку, заставив ахнуть, когда неизведанные ощущения пробежали по её телу. Услышав слабый вздох грязнокровки, Малфой грубо пошевелил пальцами, добавляя второй палец. Она была потрясающе тугой — напряглась, когда он добавил второй палец, заставляя его издать хриплый стон изнеможения куда-то в область её щеки. Его обжигающее дыхание коснулось её лица и шеи. Гермиона тихонько хныкала от боли. Даже от двух пальцев ей было больно — она никогда раньше не трогала себя, всегда занималась учебой и помогала одноклассникам. Прикосновения насильника стали нежными, но не менее страстными. Поглаживая девушку, его пальцы сжались в каком-то месте, которое разом выбило все ненужные мысли из кудрявой головы непокорной гриффиндорки. Она не знала как, но каким-то образом её маленькие ладошки теперь сжимали его руки, её тело извивалось под ним, когда Драко доставлял ей удовольствие своими ловкими пальцами. Гермиона ахнула, и стон вылетел из её рта, когда Малфой потёр клитор. Переизбыток чувств сделал её голос хриплым, словно у течной кошки. Но несмотря ни на что, гордая гриффиндорка пыталась скрыть звучащие в её стоне звуки удовольствия. Тем не менее, чем быстрее его пальцы двигались, тем быстрее её тело тёрлось о его.  — Прекрати… — Гермиона пыталась остановить слизеринца, чувства разрывали её на части, но его ловкие пальцы коснулись какой-то особо чувствительной точки, заставляя девушку испытать первый в своей жизни оргазм. Она закричала, молотя маленькими кулачками по его массивной груди, когда от блаженства перед её глазами вспыхнули яркие звёзды; её ногти оставили злые красные отметины на его руках. Когда Малфой приподнялся и с усмешкой посмотрел на неё, по его бледному лицу расплылась самодовольная ухмылка. Гермиона рассматривала его, пока слизеринец медленно убрал от неё пальцы, которые покрывали бело-алые полосы. Глаза девушки удивлённо расширились, когда Драко с явным наслаждением облизал пальцы, его влажный язык пробежал по ним, а глаза закатились от удовольствия. Малфой издал приглушённый стон. Склонившись над своей беззащитной жертвой, Драко с жаром впился в её губы, бесцеремонно врываясь в её рот и давая Гермионе ощутить её собственный вкус — терпкий — удовольствия и тягучий — её девственности. Дёрнувшись в отвращении, девушка порывисто отвернулась, не в силах понять вкус. Драко взглянул на неё, мрачно усмехнувшись. — Слабачка. Только посмотри, я ещё не начал, а ты уже таешь в моих руках. Гермиона кинула злобный взгляд в ответ, попытавшись отодвинуться — его язвительный комментарий подстегнул её и дал мужество бороться против него. Сузив глаза от ярости, видя столь ярое неповиновение, Малфой отвесил девушке размашистую пощёчину, заставляя гриффиндорку вскрикнуть от боли. — Никогда не смей отдаляться от меня! Драко грубо схватил Гермиону, одним сильным рывком раздвинув её колени; когда он потянул её к себе, она толкнула его в грудь, и размахивая кулачком, заехала точно по аристократичному малфоевскому носу, в результате чего хватка Драко заметно ослабла. Воспользовавшись случаем, девушка прытко вскочила с кровати и побежала в тот край комнаты, из которого появился её мучитель. Малфой сердито зарычал; Гермиона едва достигла середины комнаты, прежде чем одним ловким рывком он перехватил её. Потянув девушку за спутанные каштановые пряди, он с силой бросил её на кровать. Он беспощадно наносил удар за ударом, крики боли и ужаса эхом отдавались по комнате. Излив свой гнев, Малфой сжал острые коленки девушки и раздвинул их, устроившись между ними и прижимаясь к ней своим каменным стояком. Гермиона в ужасе рыдала, крича от страха и безнадежности. Драко водил членом вверх и вниз по её щели, недовольно шипя всякий раз, когда её хрупкое тело сотрясалось и дёргалось в конвульсиях. Драко грубо приподнял бёдра девушки, а затем одним безжалостным рывком вонзился в неё; комнату наполнили мучительные крики боли. Ладони Гермионы подбитыми птицами трепетали вокруг его головы, когда она сидела у него на коленях, а он глубоко вколачивался в неё. Багровая кровь девушки обильно стекала по его члену, покрывая его бёдра и капая на потрёпанные простыни. Малфой застонал от головокружительного ощущения тесноты. Тихие всхлипы Гермионы приятно щекотали его ухо, и её горькие слёзы бежали по его щеке, капая на грудь. Распахнув глаза, Драко посмотрел на девушку. Встретившись взглядами, они смотрели друг на друга, прежде чем вдруг ледяная хмарь его серых глаз потемнела и Малфой резко двинулся, ещё глубже проникая в податливое тело. Когда он вонзился в неё, не оставляя ей времени, чтобы приспособиться к его размеру, его дыхание ускорилось, а Гермиона прикрыла глаза, тихо плача, когда его член скользил внутри неё, вызывая боль, растёкающуюся жидким мёдом по всему её телу. Малфой приподнялся на предплечья, качая девушку туда-сюда, словно безвольную куклу; c каждым ударом он врывался в неё, прижимая её мягкие округлые груди к своей безволосой твёрдой груди. Гермиона слабо вскрикнула, задыхаясь, когда его толчки стали грубее. Но Драко дышал глубоко и ровно, двигаясь всё быстрее и быстрее. Один его толчок был настолько грубым, что лиловые синяки начали формироваться на внутренней стороне её бедёр. Её безмолвные крики становились громче, а боль — неизбежнее. Хриплые стоны его удовольствия превратились в рычащие, звериные звуки вырывающиеся из его рта и касающиеся её тела. Малфой закинул её ноги вверх, сгибая хрупкое тело так, чтобы Гермиона ощутила его член полностью. Гермиона почувствовала, что он балансирует на грани, она тихо умоляла, просила его не изливаться внутрь неё. Злая ухмылка расплылась на его тонких губах, глаза девушки расширились от ужаса, когда она поняла, что он не собирается повиноваться. — Это единственное, для чего ты годишься — вот кто ты для меня… Драко кончил, издав хриплый рык. Он сполз вниз, всё ещё находясь внутри девушки, придавливая её маленькое хрупкое тело своим и делая невозможным любое её движение. Когда он лежал, переводя дыхание, Гермиона тихо всхлипывала. В комнате всё ещё звенели её крики боли, страха и раскаяния. Малфой мягко коснулся её губ своими, словно в издёвку над своими предыдущими «ласками». Он шептал ей на ухо, что никогда не отпустит её, что он никогда не позволит другому мужчине прикоснуться к ней. Он шептал ей о том, что она очаровала его и это была целиком и полностью её вина, что он стал одержим ею. Он шептал, что надеется, что ей понравится подарок, который он ей оставил. Он воздавал хвалу её телу, интеллекту, её хрупкой красоте. Тихий шёпот, его губы касаются её ушка, его горячие поцелуи обжигают щёки, но она никогда не признает его шёпота или его поцелуев. Она будет просто смотреть на трещину на потолке.