Поединок разумов

      Работать Жнецом...       А кто еще кроме костлявого мог научить человека убивать себе подобных с такой эффективностью и изобретательностью, что Ирландская республиканская армия почла бы за честь завербовать его в свои ряды - как по происхождению,(14) так и по заслугам? Нельзя ведь было заявить, что талант кромсать людей как пептидные альфа-аминокислоты был у Алекса всегда, а вирус просто дал возможность этот талант развивать по мере необходимости?       А может, если бы он не боялся так за свою жизнь и попробовал себя в этом деле до Пенн-стэйшн, он бы понял, что в этом было его настоящее призвание по жизни?       Но нет, доктор Мерсер просто решил уйти на пару минут раньше, чем его устранит правительство, и забрать с собой побольше людей. Он надеялся лишь, что замолчать такой акт террора дядя Сэм будет не в состоянии, чтобы на власти посыпались неудобные вопросы со стороны мирового сообщества. Увы, маленькие вроде Алекса люди - важные, но отнюдь не незаменимые винтики системы, - во все времена могли с абсолютной свободой лишь распоряжаться, как им уйти из этой жизни.       Оказалось, что и на счет сего вопроса у одной вышестоящей инстанции было, кхм, "личное", непохожее ни на чье другое мнение.       Вирус поднял доктора Мерсера из могилы, спящими генами набил из него чучело и, не мешкая, всего через час пинком отправил в бой. Так торопился, что даже мешочек отрубей вперемешку с булавками забыл среди мастерского хлама отыскать и в голову своему творению вложить. Но, по крайней мере, все позабывший Мерсер обрел цельнометаллическое сердце и кипучую храбрость вместо крови - вирус оказал качественное воздействие на все области жизнедеятельности организма. И он превосходно этот эффект маскировал; хотя данное состояние было очень сложно назвать латентной формой, внешних признаков не было никаких. Достаточно хорошая маскировка, чтобы опытные сотрудники морга Гентек оказались одурачены, чтобы в их голове не промелькнуло и мысли, что объект исследований может очнуться. Да и на крайний случай Мерсер стал бы максимум бешеным зомби, как жители Хоупа или подопытные животные, а они с такими повреждениями и кровопотерей не выживали.       Раны на животе и в нижней части грудины коронеров, собственно, и заинтересовали больше всего. Куртка, жилет и рубашка Мерсера будто срослись с обнажившимся мясом, никак не реагируя на попытки их сдвинуть. И вот ученые уже собирались взрезать его не малым ампутационным ножом, а скальпелем, чтобы избавиться от фигурных струпьев, с обычной одеждой уже ничего общего не имевших.       Мерсер очнулся как раз к началу этого процесса - очень вовремя, надо добавить. Было бы как минимум комично, если ему пришлось сбегать из морга голышом, расталкивая охрану и выбивая по пути двери, брызгая сукровицей из поврежденного живота. Такой облик, принятый вирусом за стандартный в момент пробуждения, мог бы принести Алексу немало хлопот до тех пор, когда он научился его дополнять.       Но Мерсеру тогда было совсем не до смеха. Что-то из старых ассоциаций определенно пробудились вместе с именем, что он на себя примерил. Достаточно, чтобы понимать, что машины - это не железные самоходные телеги, а обыденное средство передвижения, и чтобы не шарахаться от самораздвигающихся дверей, но явно недостаточно для осознания себя. Что Алекс из себя представляет, где он, что здесь вообще делает - все это пропало в забытьи перепрошивки его мозга. Напуганный, не осознающий еще собственной силы, Мерсер умудрился прорваться сквозь карантин, совершенно не заметив, как сорвал с петель гермодверь сейфового типа и придавил ею пару охранников. Его гнали вперед паника и... и какое-то щемящее чувство - то, которое он позже расценит в качестве физического голода. Бак почти пуст, сигнализировало тело, срочно нужна порция энергоносителя в топку.       А тут как раз на "Черном ястребе" к зданию Гентек прибыл ходячий деликатес, в 69м еще именовавшийся "первым подразделением по борьбе с биохимической угрозой" - Черный дозор. Их миссия на вокзале уже давно была завершена - погибшие из-за штамма-убийцы люди были переданы Гентек, включая главного виновника. Оставалось только держать карантин, пока специалисты не отдрают до блеска помещения, и через пару дней можно было бы уже возобновлять рейсы и людей запускать. А с трупами в Гентек ничего не сделается, там и местная охрана сдюжит. Груда мяса она и есть груда мяса; чтобы Ходоком заделаться, как минимум полуживым надо быть, способностей к некромантии у штаммов "Света" отродясь не водилось.       Но командование в своих рассуждениях допустило ошибку, так что части бойцов пришлось срочно грузиться в вертолет и вылетать навстречу судьбе. Они вполне могли бы стать первыми ассимилированными Мерсером, но тот еще не успел распознать голод в спектре нахлынувших извне, хаотично переплетенных непривычных чувств. И хоть Алекс забыл, что его уже однажды расстреливали, он хорошо помнил, что предметы в руках этих людей - боевые винтовки, которые справляются с функцией нашпиговывания органики свинцом просто великолепно. Это был серьезный аргумент, чтобы проигнорировать бушевавший водоворот чуждых эмоций и забиться в угол, особенно после того, когда сопротивлявшиеся коронеры упали на землю с простреленными головами. Мерсера заметили. Ну и...       Как это безумно - вдруг узнать, что ты практически бессмертен, что кончина была лишь прологом в твоей истории. У Мерсера не было времени разбираться, почему на град пуль заместо болевого шока его тело отреагировало смутным чувством холода, и заниматься в целом самоизучением, прислушиваться к ощущению бытия новым собой - солдаты были настроены крайне недружелюбно и стрельбу открыли без предупреждения. Сегодняшнему Мерсеру это уже не казалось странным и диким. В конце концов, в случае Дозора смерть подозреваемого не была поводом для снятия с него всех обвинений. В тот раз Алекс просто сбежал, отбившись от преследующих его вертолетов подручными средствами. Как он понял почти сразу же, умозрительное бессмертие и сверхбыстрая регенерация не сделали его неуязвимым, и привлекать к себе лишнее внимание не стоило, если ему хотелось снизить риск до минимума. На этом спазм активности, которое смогло выдавить из себя незавершенное тело Алекса, окончился.       Он дополз, почти теряя сознание, до какой-то подворотни, и там, среди мусорных баков и куч всевозможного хлама, силы наконец оставили Мерсера.       Второстепенная перестройка заняла еще какое-то время. Алекс чувствовал себя, мягко говоря, нехорошо, а под конец и вовсе впал в коматозное состояние, когда организм принялся переводить подкожный жир в соли жирных же кислот, трансмутировать лимфатическую систему, как до этого накачивал новыми составами кости и укреплял мышечную ткань. Даже без знания этого, будучи усыпленным, Мерсер чувствовал, что человеком его можно называть с каждой минутой все с большей и большей натяжкой. Тому, что им непривычно, люди упрямо приписывают черты антропоморфизма - в плане стремлений ли, внешности. Но приписывать свой образ мыслей кому-то, кто способен отброшенным взрывом такси вертолет боевой сбить, только на основании внешнего сходства - это перебор уже. Хотя... Отдельные люди ведь в экстремальной ситуации на нечто подобное способны. Прыгать на недостижимую обычно высоту, тяжести огромные одной левой тягать... А постоянно не могут, иначе ведь человек все свои резервы внутренние раньше времени сожжет и будет закопан в сыру землю...       Откуда мне это только известно, вяло, сквозь дрему удивился Мерсер. Эти... воспоминания, их ведь в голове вообще не было, но при определенной крепкой ассоциации они проявились. Все равно что с полчаса назад такие спонтанно возникшие в голове мысли гнали его прочь, требовали затеряться в лабиринте мостовых и темного камня высоток. Затем - взобраться повыше, найти точку обзора. Выследить цели...       Матерь божья, он действительно бежал по гребаной стене. Словно всю жизнь только тем и занимался, что в клубах паркура мастерство оттачивал.       Данное... знание, как это делать, располагалось ниже уровня сознательного восприятия. Точно так же Мерсер не задумывался, как переставлять ноги, чтобы идти вперед по вполне себе горизонтальной плоскости. Стараться в данный момент это осознать было, как если бы у осьминога выпытывать, как он не путается в своих многочисленных конечностях - моллюск бы только покосился на испытателя прямоугольным зрачком и булькнул чернилами. А под всем наслоением восприятия информации, откуда эти мысли всплывали...       Там было что-то очень странное и еще в меньшей степени вопринимаемое человеческим рассудком. Что-то нейтральное, с чем Алекс определенно раньше дело имел, но не мог вспомнить, где же именно. Нечто настолько большое и независимое, отпускающее во внешние слои лишь тоненький ручеек информации...       Мерсер дернулся, когда пуля вошла ему в сердце, и уронил голову на грудь, бессмысленно тараща глаза в разные стороны. Позже он принимался гадать, что могло случиться, если бы в него не стреляли, а просто бездомный пнул, пропитым голосом требуя уступить законное место у мусорного бака. Хватило бы тогдашнему, ничего не помнящему Алексу цинизма и холодной выдержки, чтобы продолжить свой путь несмотря на убийство невинного? Или шок от содеянного срикошетил бы по его "чистой" личности с такой силой, чтобы он сбежал в ужасе, выбрался за пределы города и ничего в итоге не произошло? На этот и подобные ему вопросы ответ находился стандартный: нет смысла мечтать о том, что могло бы случиться. Эта ветка реальности была упущена, и не было ни единого шанса вернуться к развилке.       Когда дозорный повел дымящимся стволом винтовки, отворачиваясь и докладывая по рации об успешной ликвидации цели, сердце Алекса уже заткнуло течь, а сам он медленно поднимался на ноги. Теперь, после первичной и по большей части неосознанной настройки всех систем Мерсер был абсолютно уверен: чувство, которое не давало ему покоя все это время - голод. И голод стал просто зверским, еще хуже, чем во времена Великой Депрессии. Не в силах сдержаться, он метнулся к бойцу и попросту впечатал его головой в асфальт, разом свернув шею.       Еще несколько секунд спустя в переулке находились уже только Мерсер, как громом пораженный, валяющийся неподалеку автомат и несколько кровавых разводов на асфальте. Пулевые отверстия в одежде и оставшиеся раны исчезли буквально на глазах после убийства дозорного, а сам Мерсер чувствовал небывалый прилив сил. И если во время побега из Гентек его когтила паника - та же паника неопределенности и ненахождения выхода, которую он испытал во второй и последний раз, когда не смог поглотить Хеллера, - то теперь его просто ввергло в ступор. В дикий, неописуемый ужас.       Он только что буквально сожрал заживо Эрика Росса. Вместе с упаковкой и потрохами проглотил. Те же остатки восприятия, которые подсказывали, что вертолеты - не грохочущие железные птицы, а транспорт для местного спецназа, вопили о том, что это отнюдь не нормально. Это, как и скрывшиеся в спине щупальца, произведшие данную операцию, было в буквальном смысле чудовищно.       Но больше пугали даже не трансформации, столь резко изменившие пищеварительную систему - а в том, что пучок щупалец, превративших тело дозорного в бесформенную груду оплавленного мяса, некогда являлся кишечником, Мерсер даже не сомневался, - а насколько инстинктивно это произошло.       В голове Алекса в тот момент всплыли мысли, при прочтении которых постигающий его историю из книги наверняка бы закатил глаза. Свежо предание, проворчал бы он. Раз этот неосознанный порыв был в Мерсере запрограммирован, то и винить его личность за это нельзя. В чем он наверняка будет себя разубеждать, проговаривая, что вирус вынудил его питаться подобным образом, и раз он не способен оборвать свою жизнь, чтобы не отнимать чужие, то это его личный "злодейский" выбор.       Но вот в чем проблема: Мерсера привела в ужас отнюдь не моральная сторона вопроса. О ней развитый в тот момент не задумывался вообще. Право, и по прошествии семи дней, когда немного времени для раздумий образовалось, Алекс понял, что для него самого невелика разница, должен ли человек себя в такой ситуации ощущать виноватым или нет.       Мерсер вспомнил, что для людей, к коим он все еще себя причислял, значит интеллект. На то и дан разум гомо сапиенсам, чтобы обуздывать свои неосознанные порывы, тот минимум инстинктов, что со времен борьбы за выживание достался. Человек, который умирает в темнице от голода, отодвинет прочь кусок мяса, что предложит ему захватчик, погибнув хоть и побежденным, но не сломленным инстинктом выживания. Или возьмет в руки ядовитого паука, поборов врожденную эволюционную фобию...       Здесь же был тот голод, который Алексу по мозгам въехал своей мощью. Который заставил всей сущностью рвануться к источнику пищи, только и успевшему командиру последние слова адресовать. В фоновом режиме Мерсер услышал от коронеров не только свое имя, но и то, что он был из числа сотрудников "Черного света", причем ученые про проект знать ничего не хотели. Так неужели Гентек превратил его в безмозглую тварь, слепо подчиняющуюся инстинкту?       И чего еще теперь можно было ожидать, когда Мерсера в следующий раз закоротит? Желания на пляжи Калифорнии мигрировать от зимних холодов, до которых уже рукой подать, или порыва совокупиться с первой попавшейся девушкой в фазе овуляции? Как тут не поддаться страху за свое человеческое достоинство...       В противоположность его мыслям, голод подозрительно сбавил обороты, забился где-то на задворки сознания и желания броситься на приближающегося дозорного уже не вызывал ровным счетом никакого. Так что Мерсер в новом облике вырвал рацию у опешившего командира и размозжил ему голову абсолютно осознанно. Нельзя же было позволить, чтобы офицер принялся рвать и метать по поводу того, что заявленный объект куда-то пропал, а подчиненный пялится на него с видом тупым настолько, как позволяла ему это сделать маска и ПНВ.       С первыми поглощенными вернулась и боль. Мерсер всецело на своей шкуре почувствовал, каково это - сломать себе шею, а сразу через две минуты свалиться на землю с проломленным черепом. Впечатления были кратковременными, но удивительно емкими и реалистичными. В голову словно ввинтили раскаленные жерди, и на пике агонии Мерсер понял, что в здании Гентек его наделили еще одной фантастической способностью. Память и командира, и его подчиненного оказалась проштудированной в поисках интересующих Алекса событий, с ним связанных... Нет, скорее, Мерсер бегло пролистал воспоминания, как две книги, упуская большуя часть строчек ощущений и заметок на полях иероглифами эмоций, не уступающих по сложности древнеегипетским письменам. Он вычленил общую сюжетную канву и вчитался в необходимые ему эпизоды - так, в его памяти всплыло неясное знание, что у него вообще-то сестра имелась, которую эти дозорные без проблем схватили и держат теперь под домашним арестом. Маловероятно, что подозреваемый за ней придет, но родственные связи всегда играли слишком большое значение для людей, чтобы можно было их игнорировать как незначительное допущение. Из продуктивных бонусов - память дозорных наделила Мерсера помимо информации еще и боевыми навыками.       Охренеть, снова забрюзжит сторонний наблюдатель, охочий и до обыденности, и до зрелищ в одном блюде. Он бегает по стенам, он ест людей, а теперь еще впридачу кунг-фу знает!(15) Что бы еще на Мерсера понавесить, чтобы битва за Манхэттен превратилась в легкую прогулку?       На самом деле, конечно, все было не так просто, как вышло бы на бумаге. Может Гентек и сделал Мерсера сверхчеловеком, но управление новыми возможностями и телом явно хромало - не считая, впрочем, более-менее привычного бега, который по ощущениям на вертикальной поверхности ничем не отличался от обычного. Движениям же и приемам у Мерсера просто неоткуда было взяться. Вот и пришлось из памяти солдат формировать свой стиль на основе их рукопашного боя - того, что ведется в полной экипировке, в тяжелых бронежилетах, касках и разгрузках, превращенный в полуспортивную дисциплину. В реальности ситуация, чтобы два бойца на современном поле боя вступили в противоборство на кулаках, была мизерной, но Алексу столь бесполезный солдатский навык оказал большую услугу. С одной стороны, его тело являлось более тяжелым, более инертным; с другой, Мерсеру было легче чем людям - его реакции мышечных тканей были прямо-таки запредельными, а само тело не несло мертвого груза вроде брони. Все, что оставалось, так это адаптировать основные движения под баланс и возможности новой конструкции. Потом и вовсе можно было начинать "конструировать" свои удары и приемы, подгадывая, реакции какой группы мышц следует подстегнуть. Что-то вроде тоби ура маваси или разом ломающего шею апперкота не сразу стало получаться, но...       Но все это, пожалуй, было неважным. Как и в случае с голодом, Мерсеру гораздо больше беспокойства принес другой аспект проблемы, которая вызвала бы неоднозначную реакцию за-ним-наблюдателей. Его взволновало не то, что ловкому развитому с двуногой дичью оказалось разделываться как-то чересчур легко, а следствие, что за собой повлекла проблема.       Особенность работы мужчины, избравшего своей профессией кровопролитие либо во имя определенных метафизических величин, либо ради денег, состоит в том, что враг для солдата в большинстве случаев являет собой абстрактную мишень. Позиционная война почти всегда обязывает выпускать кучу боеприпасов - на подавление, по неясным теням, по перемещаюмся за броней транспортника черточкам. Очень немногие из тех немногих пуль (так себе каламбур...), что попали в цель, делают это при полном осознании стрелка.       У Мерсера же феноменальная живучесть делала его в ближнем бою едва ли не эффективнее, чем роту этих самых грантов-позиционеров. В том состоянии, что его обратил вирус, у Алекса почти никогда не возникало необходимости наносить добивающий удар. Он всегда перемещался вблизи от жертв, поскольку точно знал, что успеет прикончить их быстрее, чем мертвым окажется сам. Он всегда в подробностях видел, сколько крови выплеснулось из разорванной артерии и какого цвета были выпущенные кишки. Иногда он даже мельком заставал выражение смерти, если маска слетала с лица солдата. Покуда обычный военный терзался в приступах своего посттравматического синдрома и считал количество полегших от его случайной пули неясных теней, количество душ, им отнятых во имя защиты своей жизни и жизней близких, Мерсер истреблял безликих статистов чуть ли не в промышленных масштабах. Раз за разом он наблюдал, как в близости смерти черные куклы превращаются в живых людей из плоти и крови, вопящих от боли и фонтанирующих кровью. Тех же, кого Мерсеру пришлось поглотить, он и вовсе узнавал как лучшего друга - переживал их страхи и надежды, сомнения и верность долгу... Нельзя было сказать, что такие обстоятельства радовали Мерсера, который даже не мог понять, является ли устойчивость и даже некоторая черствость к многочисленным смертям его прошлой чертой или новобретенной с вирусом. И ведь чем дальше шел, тем хуже становилось. Глубже он вяз во всей этой бойне.       В начале из-за развернувшейся перед его глазами смертельной канители Мерсер действительно опасался, что попросту сойдет с ума. Но останавливаться и, как следствие, дохнуть от вражеских пуль он по-прежнему не собирался. Хотя бы из-за сестры.       В тот раз ему не пришлось на пути к Дане реки крови проливать - форма командующего позволила Мерсеру беспрепятственно пройти через все посты на Кристофер-стрит. Он уже начинал соображать, что полуосознанно копирует интонации офицера, отсылая подчиненных прочь, двигается в совершенно непривычной для себя манере... Когда он недоверчиво открыл свой разум новому потоку данных, туда начали приходить имена солдат, выданные им ассоциации за авторством командира, и Мерсер был вынужден признать: чем дольше он находился в шкуре этого человека в знакомом ему окружении, тем лучше узнает его личную историю, тем комфортнее чувствует себя в его шкуре. Если, конечно, не блокировать упрямое вторжение личной жизни поглощенного в твою собственную. А может, стоило бы? Он пока еще не мог полагать, как это аукнется в будущем...       Дану он в итоге вызволил и доставил в безопасное место - насколько она брата заверила. Сестра была, конечно же, поражена талантами, открывшимися в Мерсере, который у нее на глазах вонзил руку между ребер дозорного и раздавил ему сердце, но до стокгольмского синдрома(16) опускаться не стала. Недолго думая, она отправила его на поиски ответов к насущным вопросам в трамповский комплекс "Реналия", что располагался к востоку от Централ-парка. И Мерсер пошел - как телок на убой, к сожалению, позабывший про все хитрости и подставы, которые ему когда-то подбрасывала жизнь.       Дозорные, вероятно, оказались приятно удивлены тем, что принявший в себя дозу вируса ученый резко поглупел и таки сунулся в очевидную ловушку, а значит, приготовления оказались не напрасными. И этим окончательно подтвердили, что на фоне захвата Мерсера возможные жертвы среди гражданских - вещь абсолютно вторичная. Квартира, где они с Карен не только обсуждали нацарапанные на доске длинные молекулярные цепочки, но и попивали в объятиях друг друга горячий чай, оказалась опечатана и нашпигована взрывчаткой. Алекс как раз в недоумении подходил к фотографии бывшей, которую у него так и не хватило решимости снять со стены. Он не мог понять, что это за девушка, и что за непонятный запах фиксирует его разом обострившееся чутье. Были или нет в квартире следы обыска, Мерсер тоже не мог знать, ибо прежнюю обстановку в своей голове отыскать не смог, как ни старался.       Ну, с тех пор принадлежность данного аромата для Мерсера была легко установима. Емкости с напалмом. Плюс соединенные проводами пачки C4, которыми были облеплены стены, потолки и полы всех соседних квартир, жильцы коих были отправлены под дулами автоматов в пешее эротическое - в ближайшую гостиницу то есть.       Тогда его и впрямь чуть не поджарили. Пришлось мчаться за капитаном в гражданской среде, руководившим операцией, отряхивать пламя с себя на бегу, прямо как Гай Фокс нью-йоркского розлива. У Бельведерского замка, где в ожидании вертолета заняли глухую оборону морпехи, Алекс и столкнулся первый раз с армейской "Брэдли", с ее мощной автопушкой и станковым пулеметом. И знаете что? Оказалось, что даже бронированная техника не так уж страшна для одинокого человека, который может крутануть сальто с небоскреба и остаться при этом невредимым.       Капитан МакМаршалл, будучи опаленным в бронемашине, оказался не менее питательным, чем приготовленный на лагерном костре маршмэллоу.       Развитый не обладал на 100% признаками универсальной военной машины, это правда. Но какой еще вывод в то время мог сделать Алекс Мерсер, если за всю свою жизнь человек поднимается на один раз меньше, чем падает, а у развитого эти числа были равны? Как могут работать мускулы, носитель которых поднимает, не вспотев, военный грузовик и обладает достаточным инерционным моментом, чтобы его бросить? У Мерсера что, образовались титановые коленные чашечки, углеродно-волоконные мышцы и электроплазменная дуга, запитывающая сердце, что к этим мышцам перегоняет строительные материалы и кислород с такой эффективностью, что колибри по сравнению с ним просто черепаха? Дана сказала, что брат был главой проекта, и вирус разрабатывался под его началом. Гентек являлся ключом ко всему. Разве необходим был еще какой-то вывод? Мерсера превратили в уберменша - это очевидно. Быть может, он оказался в морге, поскольку эксперимент над разнюхавшим лишнее сотрудником провалился... по крайней мере, так посчитало начальство. Что бы с ним не делали, какие античеловечные операции не провели, именно этот вирус окончательно превратил фокусника-пройдоху из Омаха в волшебника страны Оз, Великого и Ужасного.       Вся жизнь осталась в прошлом, вместе с причитавшейся ей памятью. Теперь Алекс Мерсер являл собой прототип бесчеловечного оружия, созданного неизвестно кем и непонятно, для каких целей.(17)       Хотя, конечно, некоторые причитавшиеся ему силы были если не, кхм, "реальными", то относительно понятными на тот момент. Бег по стене, к примеру. Обыкновенные люди взбегают по вертикали на небольшое расстояние, пока сохраняется инерционный момент и, соответственно, трение между подошвой и стеной. Проблема в том, что вектор гравитации - возвращающей тебя к плоскости силы, - при отталкивании от стены не по горизонтали расположен. Но тут все, вроде бы, было просто. Намертво вгрызаясь в покрытие одной ступней, Мерсер пользовался голеностопом как рычагом, чтобы не оттолкнуться, но выкинуть свое тело вверх и вперед, цепляясь уже следующей ногой. Технически это даже не бег, так как момент, когда обе конечности от плоскости отделены, был мизерным, да и принцип был другой. Как если бы циркач должен был пройтись по манежу на одних указательных пальцах - чудовищные нагрузки, даже больше, если учесть возросшую массу тела. Но для сверхпрочных и притом гибких суставов это, по-видимому, проблемой не являлось.       Настоящей загадкой даже не умения подобные бегу по стенам были. Их совокупность была лишь проявлением настоящего чуда - молекулярных технологий, которыми вирус Мерсера снабдил. Он испытал глубочайшую растерянность, как только в его голове стали проявляться некоторые понятия его прошлой работы, сдобренные знаниями поглощенных ученых. У простого смертного отрежь кусочек печени, и клетки спустя время заголосят: непорядок, на оставшихся нагрузка стала большей, чем положено! Так что будем отбирать себе больше питательных веществ из кровотока, пока не доведем нашу численность до нормы! Это точная реакция на точно установленный критерий - частное включение механизмов эмбриогенеза. А вот организм Мерсера себя восстанавливал... чинился он отнюдь не так безмозгло. На Земле еще никогда не появлялось такой живучей твари. Заденешь подкожную дерму - соединительная ткань будет почти бесконтрольно множиться и оставит келоидный рубец как напоминание о ране. Оторвешь ящерице хвост - и новый будет хуже оригинала, пародией на него. Те ткани, органы, структуры, что формируются в материнской утробе или яйце, невозможно повторить в точности, когда организм уже завершает свой рост. Все органы, выращенные учеными искусственно в лабораториях, являлись лишь формой, в которую скульпторы залили питательную среду, поощряя ткани на рост.       Снаряд, выпущенный "Брэдли", Мерсеру левую руку оторвал. Не было смысла упоминать, что для отращивания новой за три секунды мощность должна быть, какой разве что ядерная электростанция обладает. Главным было не это.       Вирус обманывал морфогенез. Новая рука, вылезшая из плетения жгутов биомассы, имела с оригиналом фотографическое сходство.       И все это без каких-либо болевых ощущений. Если у людей ранение простреливает, только при успокоении раны превращаясь в ноющее, то у развитого холод появлялся и давил тем сильнее, чем больше энергии потреблял процесс заживления. Это был не вопль об угрозе, скручивающий кишки и не дающий двигаться дальше, ибо ты повредишь конечность еще больше, а скорее предостережение: "носитель, еще немного ты продержишься, но лучше закругляться и пополнить топливный бак". В плане нахождения своих телес сохранными это было весьма полезно. Выкосив пару дюжин морпехов голыми руками, почувствовал себя всемогущим и неуязвимым? Дыра в грудной клетке, проделанная 25-мм снарядом "Бушмастера", быстро собьет твой мальчишеский пыл, погрузив легкие в ледяное оцепенение. Весьма вероятно, что здесь имело место замещение сигнала. Это было бы логично: совсем заглушать ощущения нельзя, ибо любая синоптическая блокада нарушает функционирование метаболизма...       А может, это была и не имитация вовсе? Вдруг это были действительные ощущения, сопровождающие в микрообъеме ткани достижение температурой абсолютного нуля, когда из складок пространства организм был вынужден доставать дополнительную материю?       А может, под действием холода вирус хотел превратить соски Мерсера в новое оружие, обладающее невероятной прочностью, такой, что алмаз поперек кристальных слоев можно было бы резать. Это тоже нельзя отрицать. Ха-ха. Будь проклята радиация, заставляющая чувствовать себя по-идиотски даже его абстрактную сторону.       Помнится, Коллинз с Галлахером привезли с близлежащей АЭС Индиан-Пойнт радиоактивную воду из систем охлаждения, когда пришлось заживо вскрывать мисс Хэнсен. А потом решили не отставать от развитых-ученых и в порядке эксперимента принялись кипятить жидкость и употреблять пар в качестве веселящего газа.(18)       До сих пор исступленный смех этих двух славных вояк в ушах стоял. Были же времена, когда они все вместе искали истину и содействовали ищущим ее другими, менее радикальными способами.       Были же времена...       Нет, не могло оказаться, чтобы в таком продуманном воздействии оказалась виновата какая-то пробирка с красной жидкостью. Тут был как минимум целый комплекс мер и испытаний, как впоследствии на суперсолдатах. Мерсер окончательно уверился, что с ним это сделал Гентек. Больше было просто некому. Его уверенность только схватилась железными обручами, когда Дана откопала старые файлы с его личного компьютера, где была показана Грин - без сомнения, еще одна жертва экспериментов зловещей корпорации.       И Алекс, преисполненный самых мрачных дум, отправился на юг острова, в место, откуда он еще вчера бежал без оглядки. Его настроение немного развеяло новое открытие: Мерсер получил способность не только передвигаться бегом со скоростью гепарда, но и менять направление прямо в прыжке, а также почти что летать. Потрясающее, пьянящее чувство - абсолютный контроль своего тела. Рывки, глайд... Последнее было словно проксимити-полетом над гранями небоскребов в вингсьюте, позволяющим замедлить падение и разогнаться по горизонтали, хоть и ненадолго. Мерсер следовал профилю скайлайна, огибая здания и черной тенью перелетая с крыши на крышу вне подозрительных взглядов дозорных, контингент которых уже наводнял город. Выезд был пока еще возможен, но только после тщательной проверки и досмотра. Крамольная мысль сбежать прямо сейчас, пока о его способности перекидываться в любого человека никто толком не был осведомлен, таки промелькнула у Мерсера в голове, но он быстро ее отбросил ввиду невозможности бросить единственного близкого человека. Твердо решив, что обязан докопаться до истины, Алекс вышел на свои тогдашние крейсерские 60 миль в час и принялся сокращать дистанцию со своей основной целью.       И чем меньше становилось это расстояние, тем скорее развитый близился к ошибке куда более серьезной, чем принятие личности Мерсера за свою собственную. Хотя в военной сети уже метались угрожающие сообщения в духе "подтверждено наличие инфицированных на Манхэттене", ситуация была далека от критической. Рядом с Мерсером можно было совершенно безопасно стоять - его внешние жидкости вроде лакримоза и слюны не обладали инфицирующей способностью. Однако МакМаллен не зря назвал своего бывшего сотрудника бомбой с патогенным зарядом: штаммы в крови, выбитой пулями и близкой детонацией, успешно выполняли функции "Красного света" еще до того, как Мерсер синтезировал прообраз "Белого". Подразделения Таггарта быстро расправлялись с теми гражданскими, которые оказались заражены, бежали с территории разборок Мерсера и дозорных домой и там тихо сходили с ума, попутно кусая родных. Морпехи просто оцепляли здание, а дозорные, в свою очередь, начинали методично выбивать на этаже зараженных и "людей из группы риска". Немногочисленные вирионы чистого "Черного света" и вовсе сидели в телах погибших на Пенн и не отсвечивали. На улицах царило оживление большого города, нью-йоркцы в то время еще непугаными были... Головной болью военных был один только неуловимый Зевс, волей начальства получивший личное кодовое имя во внутренней сети ВС США и приоритет розыска №1.       Если бы Алекс не допустил еще одну ошибку, не пришел к Грин, все на этом и закончилось, быть может.       Увы, но у кого-то вся жизнь может превратиться в беспросветную последовательность ошибок, каждая из которых подталкивает к точке невозврата. Новый Мерсер был новой личностью, которую в ту пору формировали его враги. Не было почти времени, чтобы поделиться мыслями с единственным союзником, с тем, кого он считал сестрой - развитый просто давал отпор всем, у кого хватало глупости выступить против. И большинство ошибок были не им выдуманные, а подсмотренные у его главного врага - старого Мерсера, того, кого можно было обвинить и преследовать; достаточно было проникнуться чужим образом мышления и сделать его своим жизненным кредо.       Позже он поймет, что Грин точно знала о мерах безопасности Гентек, что она и не надеялась преодолеть их достаточно быстро, чтобы военные не успели отреагировать - пригнать вертолеты и расстрелять здание ракетами, к примеру. Почувствовав, как Мерсер направляется к центральному офису и убедившись в верности своих расчетов, она просто устроила выброс массы, убивший или инфицировавший всех на этаже - ученые потом подсчитают, что из хрупкой женщины взялось около сорока тонн биоматериала. Военные заблокировали этаж, дожидаясь тяжеловооруженной группы зачистки, а Грин, возведя опухоли-инкубаторы, с чувством выполненного долга (хотя для данного существа скорее подошло бы понятие "с фиксацией завершения приготовлений) вернулась к себе в клетку.       Потом прибыл маневр отвлечения, который она явно только и ждала, и Грин скрылась, оставив незаконорожденного "сыночка" на растерзание военным и своим приспешникам, не обделив напоследок материнской пощечиной и чередой пугающих образов в голове.       Что. За. Херь.       Представьте - совершенно незнакомый человек подошел к вам на улице и ударил, метя в челюсть. Огорошил вас беспричинностью своего поступка и болью. Если вы равнодушный невежда или убежденный драчун, то вы, не говоря дурного слова, тут же ударите в ответ, но большинство людей скорее громким возмущенным воплем потребует разъяснений: "какого хера, мудозвон?!" Легко было сказать, что Грин была безумна, и в ее "поэтическом" ассоциативном бреду - в том самом, что донимал современного Мерсера, - было не больше смысла, чем в ее поступках. Но даже если Алексу дипломированный специалист с крайне самоуверенным видом заявил бы, что Грин за сорок лет давно сошла с ума, он только покачал бы головой. Неуверенные ответы на свои вопросы Мерсеру еще только предстояло получить, но причинно-следственные связи начали формироваться еще тогда.       Грин не казалась безумной. Или, если вернее, потеря прежней человеческой личности была самым малым из проявлений той силы, что скрывалась внутри нее.       Как еще можно было объяснить, что вывалившиеся из коконов твари накинулись на Мерсера так слаженно, будто ими руководил беспристрастный тактический лог?       Все звери боятся если не человека, то нового и доселе невиданного. Однажды получив отпор с использованием грохочущих палок, причиняющих нестерпимую боль, крупные хищники и детенышей своих будут учить опасаться двуногих. Минимальное количество живых существ готовы погибнуть сами ради гибели своего врага - так же, как и осуществить акт суицида, дабы прекратить нестерпимые муки. Инстинкт выживания у большинства слишком силен. Эти существа атаковали с такой яростью и самоотдачей, на которые был способен не каждый человек. Выглядели они под стать свирепости... Костистая пасть, в которой зубы смыкались подобно застежкам молнии. Рудиментарные ушные раковины, прижатые к голому черепу в нижней его части. Глаза прятались в тенях глубоких орбит. Голое бугристое тело, пропорциями отдаленно напоминающее соседей человека по семейству гоминидов. Даже не помня многих основ зоологии, Мерсер понял, что охотники шли на схватку с более ловким и живучим врагом отнюдь не инстинктивно, не ради сохранения популяции. Они были до абсурда неутомимы и безжалостны, в бою не ставя свою жизнь ни во грош.       Они были оружием, выведенным из людской породы и направляемым чьей-то холодной волей. Еще когда Мерсер летел вниз, будучи выброшенным из пролома на 51м этаже, в его голове промелькнула ассоциация с муравьиным роем. Но применимо к людям эта ассоциация казалось такой... неправильной. Мозг просто отказывался придумать условие, при котором эволюция могла счесть данный социальный уклад выгодным для позвоночных.       Намеченный Элизабет план осуществлен так и не был - она просто не смогла учесть все параметры по той же причине, что и Мерсеру пришлось вырабатывать приемы самостоятельно вместо того, чтобы разом скачать готовые: система не принимала Алекса за своего и не имела возможности просчитать его параметры. Ему удалось оторваться от военных и заманить чудовищ на спешно оборудованную станцию дозаправки. Как первосортный взломщик-форточник, Мерсер через грузовые панели залез внутрь, в закрытое пространство, где и разделывался с охотниками поодиночке, напоследок подорвав запасы топлива. Тратить на существ усиленный заряд фагоцитов организм отказывался, принимая подношение только в том случае, если враг уже был измочален и переломан. То ли в противном случае поглощение было бы невыгодно с энергетической стороны, то ли на родственный вид микроорганизмы, запросто разбирающие бронежилеты дозорных, реагировали менее бурно, но тело Мерсера было само себе на уме, функционируя по каким-то странным и подчас сюрреалистическим принципам.       Вот, например, украденные у охотников когти. Сознание Алекса в тот момент словно обрело материальность, оно струилось, завлекаемое информационным водоворотом - тем самым, что побуждал к действию каждый раз, когда в памяти ассимилированных обнаруживалось нечто важное. Только в этот раз поток вынес его в отдел инструментов, средств взаимодействия с окружением, в которое можно было обратить его тело для большей эффективности. Ладони Мерсера вспучились, зарябили краснотой язв и регенеративных стягов. Кости рук вытянулись, пальцы росли, обретая хищные контуры - кроме мизинца, который скукожился, а потом и вовсе отмер. Выступили шипастые суставы у кистей, а под темной грубой кожей напряглись прежде невидимые жилы, отсвечивая алым.       Много позже Алекс осознал, что часть систем его тела - в руках которые находились, - работала над новым оружием с самого момента пробуждения. Лишенные доступа к телепатической сети, они сопротивлялись другим химерическим системам, требующим подключиться, например, к калибровке все еще барахлящей эйдетической памяти, и упорно гнули свою линию. И когда обнаружился внешний источник генома, они невоспринимаемым человеком способом возликовали - проведенная работа позволила сразу же подключить новую конструкцию, без затрат времени на ее адаптирование. Такими уж они были созданы - способствующими успеху носителя независимо от обстоятельств, в любой ситуации... не считая тех случаев, когда вмешивалась инстанция совсем уж вышестоящая.       Единственное, что Мерсер сумел в ту пору понять - количество его системы умудрялись переводить в качество. При убийстве 15 человек они выбили достаточное количество выгодных комбинаций, чтобы когти могли обзавестись возможностью генерировать Шип земли... Все равно, если бы оригамист, собирая журавликов, в итоге сумел из бумаги сложить самурайский меч, ничуть не уступающий выкованному кузнецом.       И, опять же, пока Мерсер не освоил столпы этого процесса внутренней эволюции, ничего не было понятно как что работало, вынуждая полагаться исключительно на неосознанные порывы и мотиваторы. Система попросту не была рассчитана на пользователя, который с рождения не обучался ее языку. Точно такая же проблема у китайских горе-инженеров всплыла, когда они в семидесятых взялись делать нелицензионную копию какой-нибудь там немецкой пароварки. Образец-то перед глазами есть, да как его из своих деталей соберешь и к своим электросетям приспособишь, если не в курсе, какой механизм за что в "вундердампфбэд" отвечает? Пришлось азиатам для эффективного копирайта создавать мощную техническую базу - а после и до своих личных разработок недалеко было.       Эпидемия между тем стала пробовать Нью-Йорк на зуб. Грин какое-то время потихоньку обустраивалась, готовя плацдарм для наступления: в новостях промелькнуло массовое убийство в метро Западного Гарлема, необъяснимые исчезновения людей, а также обнаружение логовищ каких-то крупных хищников в канализации. Последнее с большой охотой было подхвачено желтой прессой, наперебой объявлявшей, что аллигаторы нью-йоркской подземки еще никогда не были настолько большими и злобными. Пара фотографий дерьмового качества прилагалась. Военные сохраняли многозначительную немоту, только зачем-то подгоняли к берегам залива еще больше дозорных и морпехов, а вверенный генералу Черного дозора авианосец "Рейган" взял курс на Гудзон.       Все газеты поперхнулись своими сенсациями, когда болезнь, что подтачивала недра города, резко вышла из инкубационного периода. Сразу в нескольких районах северного Манхэттена из подвалов и коллекторов потянулись вереницы Ходоков, стонущих, хрипящих, лица которых покрывали коросты и волдыри, будто любимой их забавой на Хэллоуин было ртом яблоки из кипятка доставать. Неклассические живые мертвецы споро набрасывались на людей, ломились в дома и застрявшие в пробке машины, числом продавливая то сопротивление, которое им пытались оказать тамошние копы и спешно вооружавшиеся граждане. Пуля в сердце убивала Ходоков не хуже, чем любое другое существо из плоти, и они вполне были способны истечь кровью, если повреждение не зарастало опухолью. Вот только от болевого шока, как и Алекс, они не страдали вовсе, нельзя было также отогнать их выстрелами. Напуганные люди, прильнув глазом к пляшущей мушке, выпускали всю обойму по приближающимся зомби, но те, даже будучи смертельно ранеными, упрямо двигались вперед, быстрым шагом или даже бегом сокращая дистанцию. Чаще всего они добирались-таки до стрелявшего - и на место загнувшихся в лужах инфицированной крови Ходоков вставала уже их жертва.       Это и была суть "Света" как самого опасного биооружия в истории. Не устраивать массовый геноцид, но обращать существ одной расы против своих же, пробуждать в них нечто близкое по духу, но отвратно-извращенное; что-то первобытное, вроде готовности прикончить даже своих родных и близких, вернуло жителей Штатов во времена гражданской войны, когда брат пошел на брата из-за боязни остаться в невыгодной позиции в сенате. Мысль о том, что однажды это произойдет, казалась мирно сосуществующим аграрному Югу и промышленному Северу фантастической, из области небылиц… но это действительно произошло, когда к власти пришел Линкольн с его декретом о новоприсоединившихся штатах, свободных от рабства. Первую вспышку впоследствии назовут таким же исключительным моментом, она затмит собою Башни-близнецы и вызовет в разы больше споров по поводу причастности руководства страны и к этой катастрофе тоже. Люди оказались в сумасшедшем, вывернутом наизнанку мире, который только в кино и можно было раньше увидеть - с загазованным рыжей взвесью воздухом, с живыми мертвецами, скребущимися в двери твоей квартиры, огромными человекоподобными тварями, вламывающимися через балконную дверь и утаскивающими тебя в сырые коридоры улья, чтобы там неторопливо сожрать или обратить в себе подобного. Прежние правила в этом мире не работали. Когда жена и дочь идут на тебя, выставив вперед обагренные кровью руки и поскуливая, большинству людей оставалось только поднести револьвер к виску или в панике начать ломиться в закрытые на все замки двери. Никто не знал, что теперь со всем этим делать.       А вот Черный дозор знал. Они-то прекрасно были осведомлены, что заразу эту вылечить нельзя. Ее можно было только отсечь, удушая голодом и выжигая, истребив таким образом всю скверну. Впрочем, столкнувшись с неизвестным типом существ, во времена Нулевой вспышки себя никак не проявивших, и имея уже целых двух партизанящих где-то на Манхэттене супермутантов, дозор не очень-то стремился распылять свои силы, дабы помочь людям. Пытающихся выбраться из очагов инфекции граждан встречали кордоны, огнеметы и стены под напряжением, а также мегафоны, что убеждали несчастных отойти от баррикад и вернуться в дома ради собственной безопасности. Почетная обязанность организовывать гуманитарные конвои и рейды зачистки была возложена на морскую пехоту, а так население было предоставлено само себе. Мародерство, анархия и истерия охватили заблокированные кварталы за каких-то три десятка часов.       И вот уже было объявлено военное положение. Бронетехника на Таймс-сквер, черные вертолеты между небоскребами, перекрытые мосты, введение карантина и стрельба по любому, кто рискнет приблизиться к выездам с Манхэттена. Президент Буш, уже готовившийся сложить полномочия и передать их новоизбранной главе Белого дома, Клинтон, был вынужден придержать свою должность на неопределенный срок. Грянули напыщенные речи и молитвы по всем доступным каналам. "Граждане... в час великой трагедии... сплотиться как никогда раньше... нашей великой нацией... тяжелые минуты... да поможет нам Бог!" Ну, как это обычно бывает.       Мерсер быстро передвигался по крышам верхнего Вест-Сайда, с неудовольствием констатируя, что речами Ходоки сыты не будут. Четверо таких тварей как раз доедали незадачливого ценителя классики, который вздумал прорваться на другую сторону улицы с бензопилой в руках. Позаимствованный из какого-то магазина или кладовки агрегат валялся неподалеку, ворча на холостых оборотах. Тогда Алекс только фыркнул, на бегу сталкивая кондиционер прямо зараженным на головы. Эти зомби... создания эти определенно могли бы стать поучительным примером для человечества, не зря Гентек так пристально интересовался порождениями вируса. Какой-то уникальной технологией поделиться. Например, терраформированием.       Вслед за Ходоками ползла биомасса, захватывая своими опухолями все большую территорию и адаптируя ее под мутантскую жизнедеятельность. И Мерсер тоже почувствовал, едва приблизившись к зараженным кварталам, как мир расцветает водоворотом образов и эмоций. Тронутая заразой часть города кишела жизнью - куда ни глянь, на здания взбирался багровый невод, призванный завлекать "чистых" в объятия коллективного разума. Стоило позвоночному вдохнуть безобидных, казалось бы, вирусных энзимов, исторгаемых в процессе терраформирования, как оно становилось частью этой сети - через его намерения и мотивации, через него как объект физической реальности и породивших ее мыслей налаживался канал связи, позволявший Улью держать объект в поле своего восприятия. В то время Мерсер понятия не имел, почему Грин тщательно взращивала Систему все эти годы и получала доступ не к одной, самой эффективной технологии, что сопровождала болезнь, а ко всем возможным. Алекс не мог не отметить, что по возвращению из зараженных кварталов связь с ними осталась. Словно ветра подхватывали разносчиков информации, заносили их в глотки людей - и начинался пеленг, на который вполне мог обратить внимания Мерсер.       Словно на этого... на вот этого человека из толпы приклеили мишень. Ты слышал что-то про него. Это именно он. Он может быть тебе полезен.       Убей его. Его знания станут твоими, заполнят пустоту внутри головы.       Я великолепно себя чувствую. Я убью их всех до единого. Я надеюсь, что они огрызнутся, дабы не забивать голову вопросами псевдоморали. Мне нужно больше...       Алекс вздрагивал и тряс головой, отбрасывая неудобные мысли прочь. Это был явно не какой-то сторонний голос, прозвучавший в голове неожиданно, как выпрыгивающий из коробки арлекин - его собственные мысли звучали таким образом. Чтобы вернуть себе память, Мерсер действительно отнимал ее у других людей, но навязчивость этой парадигмы становилась тем сильнее, чем больше времени проходило с последней ассимиляции. Почти такое же неосознанное и сильное желание, как голод в самый первый день, подчеркнувший нужды организма.       Мерсер твердо решил, что не будет ради удовлетворения голода ментального ловить случайных гражданских. Зомби и вовсе для этой цели не годились - в организм развитого зараженные вливались вообще без каких-либо сопутствующих эффектов, будто переходили в другое агрегатное состояние... Нужно было вытерпеть и доказать самому себе, что новоприобретенные инстинкты не будут иметь над Алексом власти, если приложить достаточное усилие.       Встреча с Карен Паркер заставила его почувствовать себя виноватым. Он вспомнил, что они вроде бы вместе работали, но Мерсер ничего не ощутил по отношению к Карен, не считая дискомфорта от нарушения совершенно чужим человеком его, Мерсерового, личного пространства. Алекс с горечью подумал, что, возможно, никогда не соберет из разрозненных кусков себя-прежнего целиком. Какие-то глубинные привычки могли остаться - Дана отмечала, что в плане манеры говорить и немногословности братец практически не изменился, - но прошлое, определяющие отношение к настоящему воспоминания все еще были потеряны. Карен продемонстрировала, как он думал, симпатию и радость от встречи, но Алекс не был способен от чистого сердца ответить ей тем же. Это выглядело так, будто их совместная фотография в квартире обязывала его любить против воли.       Алекс отстранился от Паркер еще и потому, что ее мозги пахли чертовски соблазнительно. Он пообещал вернуться с транспортом, чтобы вывезти девушку через кордоны военных, и выскочил за дверь, которая тут же с многочисленными щелчками оказалась заперта. Проклятье, а ведь чуть не сорвался... Борьба с навязанными установками отнимала гораздо больше усилий, чем Мерсер мог предположить, и он наверняка бы утер со лба холодный пот, если бы умел тогда имитировать эту типично человеческую реакцию.       В этот раз Мерсер тщательно проверил близлежащие дома и квартиры, прежде чем заглянуть в гости к своей бывшей. Но мелкая сошка Карен, видимо, Алекса уже не должна была интересовать с началом эпидемии - ни групп захвата, ни взрывчатки не обнаружилось. А может, дозорные решили, что второй раз подряд мутантское отродье в ловушку не полезет и смысла ее устраивать нет. Как бы то ни было, эта разведка была намного легче, чем та, что еще предстояла - на зараженных хаосом улицах легко остаться неприметным. Достаточно натянуть капюшон, который защитит не только от ветра и дождя, но и от мимолетных взглядов.       Красная Корона что-то меланхолично объявляла по внутренней сети блокпоста, когда Мерсер проник на территорию военных и уволок пилота БТР в его собственный транспорт, куда он как раз залезть собирался. Рычаги боевой машины не были привычны даже несмотря на записанный в голову курс муштровки бронероты; не было возможности целиком абстрагироваться от маски, которую носишь по умолчанию. С навыками стрельбы и рукопашного боя явно проще было, но Алекс вскоре освоился и, побубнив в рацию насчет выдвижения к точке эвакуации, направил "Брэдли" прочь, с каждой минутой все лучше управляя бронемашиной и даже не очень задевая припаркованные авто. Военные хватятся, конечно, что БТР и не думал на задание выезжать, а стрелок вовсе на базе остался, но Мерсер надеялся, что успеет вывезти Карен до того, как объявят план-перехват. В крайнем случае можно было пересесть в кресло перед автоматом заряжания и жать на гашетку...       Первый успех на поприще диверсионной работы настолько вдохновил Мерсера, что он всерьез подумал, не ставилось ли целью программы "Черный свет" выведение не сверхчеловека, но сверхдиверсанта. В самом деле, способность не прятаться в тенях, не скрываться от подозрительных взглядов, а спокойно разгуливать у всех на виду в чужой шкуре оказалась чрезвычайно эффективной. Возможность становиться своим среди чужих... Замещать вместо внедрения, одним махом идеально вписываясь в любую организацию, ведя себя в точности как сотрудник, похищая коды доступа ядерных боеголовок... Почти так же, как одна-единственная частица "Красного света" преспокойно обходила весь иммунитет, на борьбу с ней нацеленный, Мерсер чувствовал себя в силах добыть вообще любую информацию на планете. Что могло бы остановить Алекса? Датчики, что он впервые встретил у офиса Гентек? Слишком дорогие, да и эффективность их хромала. Тщательные проверки на микробиологические параметры? Ну да, возможно, есть системы, которые нельзя обойти, как и есть тюрьмы, побег из которых считается невозможным. Но у Мерсера диапазон воздействия был куда шире, чем у самого изобретательного заключенного! Всегда будет лазейка, куда можно просочиться, главное - лучшие свои карты раньше времени не раскрывать...       В его колоде появился между тем еще один туз: информационная сеть, идущие от которой порывы Алекс временами ощущал, обрела структуру и принялась расти. Про себя Мерсер назвал это психическое пространство Паутиной интриг. Как у себя дома Алекс ниточками связывал доклады и фотографии, пытаясь раскрыть подоплеку Гентек, так и в его голове воедино сплелись имена, названия, места, бессчетные ассоциации - все то, что могло вывести его на следующую цель для поглощения. Не было возможности обнаружить, где начинается эта сеть и где она обрывается: полная липких комков и перемычек, их соединяющих, паутина все тянулась, уходя в безбрежное пространство узлов, что были еще вакантны для заполнения. Каждый из них резонировал от контакта с мыслеобразом Алекса, рассылая по плетению слабое, но крайне назойливое эхо пустоты. Словно требуя, чтобы каждый человек, оказавшийся на Манхэттене в момент объявления карантина, в итоге попался в эту паутину. Мерсер выныривал из нее, не желающий испытывать все увиденное так же, как он поднимал все новые и новые слои чужого опыта - опытного командира Черного дозора, водителя БТР... Бесчисленные зрительные и тактильные образы, перетекающие друг в друга словесные ярлыки, хаотичное нагромождение эмоций - все это казалось Мерсеру опасным и манящим, как большая глубина. Он не мог быть уверен, что сумеет выбраться оттуда и сумеет не потерять себя... возможно, именно это и случилось с Грин?       Одно Алекс мог сказать наверняка: все представленные у него в голове процессы совершенно точно идти не могли на обычном носителе. Мозг развитого подвергся не менее радикальным изменениям, чем его тело. И вводить его в иной режим работы, как и давать отдых телу, нужда отпала - Мерсер не спал вообще, готовый выдвигаться к цели по первому слову Даны. Возможно, входные данные мозг обрабатывал и сортировал в фоновом режиме, благополучно избавляясь от мыслей-паразитов вне состояния сна... А может, ментальный хлам теперь вовсе не являлся продуктом жизнедеятельности ЦНС, так же, как... кхм, ну это понятно, нужда в посещении уборной тоже отпала. Того, кто съедает морпеха в тяжелой разгрузке за три секунды и не морщится, сложно упрекнуть в неэффективной работе пищеварения. Единственной его производной был выброс какой-то кисло-металлически пахнущей, но безвредной алой субстанции, выделяемой из суставных сумок во время бега.       А бегал Мерсер, надо сказать, с каждым днем все быстрее; на четвертый уже запросто обгонял автомобили самых отчаявшихся нью-йоркцев, грубо нарушающих скоростной режим. Реакция Паркер на эту и другие сверхспособности оказалось немногим более бурной, чем у Даны. В ту пору Мерсер списал отсутствие у девушки шока и желания забиться в угол от Алекса подальше на близость, не родственную, но какую-никакую исходя из того, что раньше их объединяло. Этим же объяснялось и ее согласие разработать лекарство, чему Мерсер был несказанно рад. Карен посылала его за тканями, сопровождающими разные стадии и направления действий "Света" - мутации людей в охотника, складированию и преобразованию бимассы ульем, - дабы вычленить, что есть общего между ними и трансформацией человека в то, чем Мерсер сейчас являлся. По-прежнему не тянущий на знатока генетики бывший лишних вопросов не задавал, и Карен быстро получала требуемые материалы. По ходу дела в Малой Италии Алекс попытался достать своего бывшего работодателя, отключив сеть вирус-детекторов, но МакМаллен уж слишком ценил свою персону, чтобы в явно зараженный район лезть. Не меньшей чем он наблюдательностью отличалась и иностранная пресса, так что газеты всего мира и интернет заполонили статьи, обвинявшие Штаты во лжи. Не мог один человек, как США заверяли, такую трагедию устроить - а если и мог, то где откопал такое биооружие? Это была не какая-то сто лет назад обещанная эпидемия птичьего гриппа, проявления вируса были смертельны слишком уж... изощренно. Сотни туристов, оказавшихся на острове в тот злосчастный день, бились в истерике и требовали встречи с посольствами. Представителям иностранных государств, Красному кресту и прочим важным делегациям указывали на дверь вежливые люди в черном. В Ираке группа солдат родом из зараженных кварталов Нью-Йорка дезертировала и угнала военный транспортник. Чтобы помочь своим близким, прячущимся по чердакам и погребам карантинной зоны, вояки под страхом смерти заставили пилота взять курс на родину. Они оказались сбиты уже через десять минут - без всякого предупреждения со стороны Рапторов-перехватчиков...       Мир охватывала паника. Никто уже не был уверен, что их любимый фильм ужасов не воплотится в жизнь стараниями еще одного сумасшедшего ученого в кожанке.       Впрочем, нью-йоркцам все одно жилось хуже. Всё новые кварталы оказывались тронуты биомассой "Красного света", всё больше охотников сновало между горящими зданиями, выискивая здоровых людей. В город пришли танковые соединения, дабы оградить пехоту от архиживучих тварей и принять на себя удары их когтей, также поддержка с воздуха в лице тяжелых боевых вертолетов подоспела. Абрамсы наравне с Апачами стали очень серьезной проблемой для Мерсера - крупнокалиберные снаряды и ракеты "Хеллфаер" рвали его плоть в клочья даже без прямого попадания. Пока его тело не "изобрело" кувалды и хлыст, от всех этих механизированных одиночек только и спасал Джавелин, ведущий огонь бронебойной ракетой с системой теплового наведния. Да, он и... еще кондиционеры. Такой метательный снаряд оказался весьма удобен против AH-64, когда винтокрылые машины настигали Мерсера на крышах. Спрыгивать вниз и ловить такси (вот это каламбур уже получше!), вздымать его в воздух было некогда - в ситуации, когда прибывала ударная группа, счет всегда шел на секунды. Так что юркий мутант просто подлетал вверх и запускал в вертолет металлический короб. Тот рубился в крошево винтом у его основания, воздушным потоком подхватывался и засасывался в маневровые движки. Лопатки турбин оказывались съедены в момент, так что одного-двух попаданий хватало, чтобы машина потеряла управление и врезалась в здание, огласив грохотом сдетонировавшего боезапаса район. От крупных же групп военных проще было спастись бегством, меняя облик в ближайшей подворотне. Даже Джавелин был так себе подспорьем против тройки бронированных стрекоз, пускающих тепловые ловушки и без зазрения совести расстреливающих одинокого развитого из М230 с максимальной дистанции. Вот против крупных мутировавших особей этот гранатомет, подобранный у ближайшего располовиненного солдата, оказался на удивление эффективным. Один выстрел - и охотник как минимум оказывался ошеломленным, роняя на асфальт клоки дымящегося мяса. Выстрел второй - и он уже становился калекой, неуклюже ковылявшим по направлению к Алексу. Сплошное удовольствие!       Поправка: нельзя было сказать, что Мерсеру в ту пору нравилось стрелять из гранатомета в кого бы то ни было.       Замечание: еще меньше Мерсеру нравилось, когда стреляли из гранатомета в него.       Элитный охотник за Бегущими, лучший специалист Черного дозора в этом плане Алекса просто выбесил. Первый и последний раз после своего воскрешения он недооценил противника, и это едва не окончилось... ну, тем же, что в итоге все-таки произошло с подачи Связного. Мерсер прикончил уже немало дозорных, чтобы чувствовать себя вполне в силах расправиться и с Кроссом, но в ограниченном пространстве улья, куда он залез по наводке Паркер, капитан задал ему хорошую трепку. Роберт не был силен, как испытываемые в то время суперсолдаты, но неуловимым движением уходил от практически любых атак Мерсера. Да и... так уж слаб он был? До Алекса впоследствии дошло, что для удержания 35-килограммового гранатомета MK19 на одной руке и ведения из него огня Кросс выглядел каким-то недокаченым. Конечно, ходили слухи, что Роберту был положен экспериментальный костюм, начиненный искусственными мышцами с запиткой от батареи - Боба Фетт(19) с абордажным крюком заместо джетпака вырисовывался, как мрачно шутили, судя по воспоминаниям членов его отряда, дозорные. Но нужен ли этот костюм был ему в действительности?       Кросс был опытным дуэлянтом. Очень опытным, а его обмундирование явно было заточено под сражение с подобными Мерсеру существами - быстрыми и предпочитающими ближний бой. Гранатомет, контролирующий поле боя на средней дистанции осколочными, шокер в 50 миллионов вольт, чтобы отгонять врага на эту дистанцию. Все говорило о том, что он привык встречать Бегущих лицом к лицу и захватывать живьем вместо того, чтобы при установлении их местоположения накрывать квадрат "Томогавком".       Вот только Мерсер уже понял, что его с Бегущими вроде Грин роднил один лишь только вирус. Слишком коренные были различия, чтобы списывать их на случайное действие штамма. Да, у Алекса еще не было брони, чтобы нейтрализовать шокер слоем диэлектрика; впридачу то ли отъевшиеся самостоятельно, то ли улучшенные ульем Ходоки бросались к нему со всех сторон, как регбисты к мячу, а отряд Кросса поливал свинцом на подавление.       Но Мерсер эти дни только тем и занимался, что улучшал себя - чего не было замечено ни у Элизабет, ни у предшествующих ей. Как говорится, почувствовав холодный ветер перемен, стоит не запахнуться от него в тулуп, а возвести ветряную мельницу - вот и Алекс, даже потеряв память, остался прилежным и жадным до знаний учеником. Инструмент, что ему достался и который можно было использовать для расчистки дороги к истине, оказался пущен в дело на все сто. Мерсер освоил множество подлых приемов и стал по-настоящему опасным бойцом, к встрече с которым Кросс готов не был.       ...или был, поскольку весь боевой настрой Алекса разлетелся, стоило капитану произнести фразу, которой он мог при других обстоятельствах себе разве что несколько лишних минут выторговать?       Знал ли Кросс про восстановление памяти по ключевым словам, про выслеживание людей по одним только ассоциациям, сочетаниям ярлыков, их сопровождающим всю жизнь, было последним, что занимало Мерсер на тот момент. Гентек и Дозор решили не рисковать; просто так Зевса, по-видимому, было убить нельзя - ни взрывом, ни еще чем-либо еще. МакМаллен и вовсе хотел живьем своего бывшего работника получить - думал, что при помощи разборки его на запчасти сумеет получить контроль над эпидемией. Какой сумасшедший эскулап, в самом деле, откажется от возможности заиметь перспективную биооружейную дубинку в свое распоряжение? Поэтому и решили Мерсера измотать, вколоть хитрый патоген и, таким образом, нейтрализовать. Боль от инъекции была... неописуемой. Все еще не Раздел, но очень близко. Не в плане продолжительности, к счастью.       - Я вам так скажу: человек, который жалуется на бесконечные судебные тяжбы при разводе, просто никогда не был уколот шприцом с раковой суспензией, к которой руку приложила его бывшая, - охотно поделился своими наблюдениями со все еще молчащей аудиторией настоящий Мерсер.       Конечно, Паркер не смогла бы создать лекарство от вируса, раз уж за 40 с лишним лет ученые не нашли способа ликвидровать его иначе, как прижиганием. Но так уж вышло, что нужда в десятках лет исследований и сотнях бесплодных попыток, чтобы наконец кропотливый труд увенчался успехом и молекулы сошлись в нужной комбинации, исчезла. "Свет", вырвавшись на свободу и выкормившись в генетическом разнообразии населения Манхэттена, представил поле непаханое данных перед ошалевшими от такого счастья гентековцами. На-гора они выдавали все новые решения к старым задачам - закончили сыворотку DX-1120, наскоро протестировали Кровотоксин, вывели штамм Ключ-опухоли...       И снова проявлялся старый вопрос - не была ли Грин как-то причастна к последней разработке? Она боролась с Алексом всеми доступными способами, так разве не могли ученые попробовать загрести жар чужими руками? Надо было только встать под знамена этой борьбы и направить ее в нужную область... А как еще можно было объяснить, что за нужными для патогена материалами посылали сам объект охоты, рискуя, что он заподозрит подвох? Почему нельзя было отрядить в зараженный квартал морпехов и ценой человеческих жертв добыть те же самые образцы зараженных тканей, но уже в рамках секретности?       Быть может потому, что напичканная рецепторами, терраформированная вирусом среда на Мерсера с его иными параметрами и реагировала как-то иначе? Ученые Гентек, облаченные в свои скафандры, чем только не занимались на улицах города. Систематизацией тоже, но дело шло из рук вон плохо: вирус не проявлял зависимости от стартовых условий и лишь частично оказывался под влиянием условий внешних. Его рейдерские захваты кварталов каждый раз протекали в разном темпе, как будто не закон минимумов(20) рост биомассы обуславливал, а вычислительный потенциал, хладнокровно направлявший заражение в необходимые точки. Некая самоорганизация решала, как развиваться конкретным особям и какой размер популяции будет необходим - еще до того, как ее проредят неблагоприятные внешние факторы!       Кем же был Мерсер? Нормой, которую вирус по воле Грин отторгал, или дефектной особью, такой же сверхудачной случайностью, каковой являлся "Красный свет" сам по себе?       Алекс вновь оказался сильнее, чем рассчитывали его мучители, и сбежал, привычно растворившись в лабиринте улиц. Опухоль "сожрала" его способность химерически изменять ткани, создавая и воспроизводя новые образцы вооружения, но те, что шли в конструкции стандартом, работали исправно. Маскировка струпьями и переложение поступающей извне органики в клетки своего тела тоже никуда не делись, по счастью. Не теряя времени, Мерсер отправился в восточный Гарлем, решив на время забыть про Кросса. В конце концов, он был просто еще одним солдатом. Гораздо эффективнее было бы нейтрализовать тех, кто ему этот треклятый шприц выдал, чем гоняться за слепым инструментом их воли ради осуществления мести. И потому ему нужно было срочно задать несколько вопросов доктору Паркер...       Тщетная надежда не оправдалась, в ее организованной на скорую руку лаборатории уже царило запустение. Презрительные слова капитана отнюдь не были блефом, направленным на дезориентацию Алекса перед схваткой.       Когда твоя вторая половинка - пусть ты не помнишь ее, пусть вы в прошлой жизни расстались, - предает тебя... что Мерсер должен был чувствовать, стоя в лаборатории и бессильно сжимая кулаки? Сожаление? Гнев? Теперь он понимал, почему с каждым его визитом Карен выглядела все более и более зажатой. Близился час, когда Паркер должна была бежать с такой поспешностью, что даже забыла свою любимую кружку. В ней еще оставался недопитый кофе...       Мерсер подошел к столу, беря тару в руки, рассматривая изображение с Гарфилдом на ее боку. В глазах мультяшки читалась леность и молчаливая насмешка, и Алекс сморщился, погружаясь в воспоминания, что его и Карен связывали - в те немногие, что ему удалось вызволить из серости амнезии. Всего день назад он думал, что девушка начинает бояться его, поскольку увидела на случайных записях в интернете то, что развитый вытворяет на улицах Нью-Йорка. Она могла начать задаваться впоросами, каковы его методы добычи информации... Мерсер рассчитывал, что если будет спокоен и обходителен с Карен, как с Даной, она поймет, что он, быть может... Алекс забыл ее, но надеялся... сам не знал на что надеялся.       Бабочки снова порхали у него животе, но на этот раз их крыльями служили бритвенно-острые лезвия.       Да, определенно, Мерсер испытал горечь разочарования - за Карен, с которой вышло все иначе, чем с сестрой. А еще за собственную глупость и непредусмотрительность. Ничему его не научил визит в свое жилище! Самоуверенный кретин! В порыве чувств Мерсер сжал кружку, так что в керамике с хрупаньем прозмеилась трещина, и кофе засочился наружу. Он должен был понять, что Карен не Дана, которую связывала с Мерсером очень сильная связь - родственная. Та связь, которая толкнет человека на любой необдуманный поступок. Вроде покрывания преступника... и даже не преступившего закон, а объявленного террористом, стоявшим тогда на первой строчке ФБР и Интерпола. Дана не могла подвести человека, который поддерживал ее на протяжении всей жизни, и которому она безгранично доверяла, да и Гентек с Дозором не вызывали у нее ни доверия, ни теплых чувств. А Карен...       Нет. Теперь он видел, что Паркер бы ему не доверилась по-настоящему, даже если он дал ей гарантию безопасности. Не было между ними такой близости, и МакМаллен наверняка хорошенько прокомпостировал ей мозги. А люди доверяют только персонам, имеющим в их жизни авторитет... Мерсер обязан был принять за аксиому, что в первую очередь будут давить через тех, кто был с ним связан.       Самобичевание и грусть совсем скоро уступили место чувству обыденности, с которой Мерсер сворачивал каждодневно шеи своим врагам. Теперь Карен в его глазах была просто одной из потрошителей в синих комбинезонах высшей защиты. Тех, которых Мерсер не считал зазорным пустить в расход по необходимости. Если она однажды смогла навредить ему, то сможет это повторить и в будущем... Алекс не мог быть уверенным, не занята ли доктор Паркер вместе со старыми коллегами по Гентек прямо сейчас новой сывороткой, раз уж старая не смогла свалить Зевса с ног.       Дотронувшись до нарыва на спине и убедившись, что он и не думал никуда пропадать, Мерсер быстрым глотком допил остывший кофе. Определенно, у становления ходячей алхимической лабораторией были свои плюсы - даже такой ничтожный фрагмент мозаики, как частицы слюны Паркер, мог найти свое место в Паутине интриг, приближая виденье целой картины.       Он выследит ее. Выследит, как и своего неуловимого босса, Реймонда МакМаллена. Никто из чертовых гентековцев не уйдет от сверхдиверсанта, выпущенного ими на свою голову.       И если Мерсер не обнаружит в себе достаточно милосердия к тому времени, когда найдет Карен Паркер, то она пожалеет, что выбрала не ту сторону.       Сильно пожалеет.       Мерсер покинул Гарлем, пока Кросс не раструбил о своем провале, а Красная корона не отправила ударную группу в этот район, и направился к сестре. Та крайне обеспокоилась нездоровым видом братца и отправила его в больницу. Не затем, чтобы записаться на прием, конечно - при виде болячки Алекса тамошние Уокеры(21) все как один расчехлили бы ружья.       Госпиталь Святого Павла был практически пуст, как и остальные медучереждения на острове. Напуганные люди сидели по домам, вызывать скорую не решаясь: на любой звонок в "чистом" квартале об ухудшении самочувствия теперь выезжал Дозор, а из их рук далеко не всем удавалось выбраться живыми. Местные эпидемиологи и врачи, наплевав на постановления Гентек, от которых помощи не дождешься, самостоятельно отправлялись в путь на частные вызовы, а их коллеги кустарными методами пытались выяснить, с чем город имеет дело. С материалом же для опытов проблем не было: морги были переполнены, и на такое баловство Черный дозор смотрел сквозь пальцы. Только на входе дежурили солдаты, следившие, чтобы врачи сохраняли стерильность, да чтобы мертвые не встали, как Мерсер. Случай, конечно, был единичным, но слишком уж неприятным, чтобы не предупреждать его повторение.       Доктор Регланд оказался человеком недюженной выдержки - осиновым колом или нательным крестом отмахиваться не спешил при демонстрации Алексом симптомов заражения, ровно как и звать на помощь дозорных. Помогло и то, что все касавшееся Зевса движение в городе обошло Брэдли стороной - он узнал в Мерсере сотрудника Гентек, но и только. Как он сам сказал, его гораздо больше взволновали последствия терракта на Пенн, чем его истоки. Оно и было видно; заведующий моргом как раз препарировал очередного Ходока, подстреленного на ранней стадии заражения. Сразу поняв, что именно этот молодой человек ответственен за все неудачи Черного дозора по ходу эпидемии, негр что-то прикинул и вызвался помочь. В конце концов, Дозор с ним связывало одно щекотливое дело, и Мерсер в силу своих возможностей как раз мог это дело разрешить.       Концепция R0 - расследование начала эпидемии, создание культуры, на которую бы вирус не реагировал, ради изучения его механизмов воздействия, - оказалась попросту бесполезна во время Первой вспышки. Когда зараженный уже через полчаса готов "добровольно" кусать всех подряд, распространяя вирус все дальше, военные медики попросту не будут поспевать за его темпами мутаций. Грин же, первоисточник всех нелатентных штаммов, пряталась где-то на зараженных территориях, и обнаружить ее не было никакой возможности.       Единственное, что осталось в распоряжении Гентек - это пациент Ноль с Пенсильванского вокзала. Вернее, те несколько пациентов, которым не посчастливилось оказаться рядом с Мерсером, включая двух из четырех агентов Дозора. Они просто умерли в течение десяти секунд, истекая кровью изо всех отверстий в теле, даже не думая подниматься в виде Ходоков. Выбив из пары причастных офицеров дух и воспоминания, Мерсер пронюхал, что тела эти МакМаллен отправил своему бывшему, но очень уважаемому коллеге Брэдли, что покинул Гентек в 92м. Такое самоуправство, дело ясное, не могло понравиться генералу Рендаллу. Здесь вообще столкнулись два противолежащих начала: сумасшедший безопасник и сумасшедший эскулап, оба те еще максималисты. Один - жестокий и упрямый вояка, стремящийся ликвидировать угрозу любой ценой... и не важно, что он понимал под "угрозой" что-то другое, в непривычном рядовым людям смысле. Второй, МакМаллен, видел в Регланде возможность получить беспристрастный и профессиональный взгляд со стороны. В этом конфликте методов тела с Пенн оказались утеряны: посылку для Брэдли перехватили дозорные, да так и бросили мертвецов на базе в восточном Гарлеме, когда войска потеснили приспешники Элизабет.       Хорошо, но чем могли тела тех, кому повезло меньше - или все-таки больше? - Мерсеру помочь? И что мог такого сделать с телами Регланд, что не могли бы теперешние сотрудники Гентек, раз МакМаллен материалы ему доверил? Когда Алекс, сидя вполоборота, сухо проинформировал доктора, что намерен получить с его "заказа" хоть какую-то для себя выгоду и батрачить из благородных побуждений не намерен, Брэдли только поправил очки, меряя развитого спокойным взглядом.       - Реймонд сообщил мне по телефону, что погибшие на Пенн были инфицированы "Черным светом"... Однако их случай отличался от всех проведенных испытаний. Держатель маркера, как назвал его доктор Мерсер... то есть вы, у них оказался заполненным. Первые же тесты это выявили, - Брэдли развел руками, облаченными в защитные перчатки, и потянулся за скальпелем. - Я был генным терапевтом и, с вашего позволения, весьма неплохим, так что...       Алекс молчал и продолжал сидеть на табурете, ожидая услышать продолжение. Регланд явно первый раз препарировал живого пациента, который безо всяких болеутолителей никак не реагировал на сам процесс, а потому волновался, обрывая фразы, чтобы подрезать очередную жилу. К тому же, ему следовало беречься патогенной крови и всепожирающей лимфы Мерсера.       - Я был ответственен за генотерапию... Показали бы мне сегмент кода, дали то, чем надо его заменить без последствий, и я бы уж что-нибудь придумал. Реймонд надеялся, мне будет что сказать по поводу "маркера". Почему он вообще оказался заполненным и каким образом это произошло...       Что-то громко чавкнуло в опухоли, и Брэдли, выругавшись, отбросил прочь еще один оплавленный скальпель. Алекс только вздохнул. По возвращению в морг опухоль вызвала еще один приступ чудовищной боли, так что Мерсер потерял сознание. Когда он очнулся, над ним нависали не целящиеся из винтовок дозорные, а все еще один Регланд. Это было неплохим знаком... наверное. Пожалуй, пока что было можно Брэдли довериться. Он производил впечатление уверенного в себе человека, истинного последователя клятвы Гиппократа. И, судя по всему, он уверился, что Мерсер был способен дать бой всей этой заразе куда лучше военных, и что Алекс вполне подходил на роль вакцины Пастера.(22) Вот и прилагал усилия, чтобы поскорее вернуть его в строй. Уже неплохо.       - Это химерическое образование, - бормотал Регланд, продолжая исследовать опухоль. - Если ваши... ощущения... верны, то оно должно ненамного отличаться от внутренних ваших образований. Вероятно, обычно между ними установлено шаткое равновесие: они не атакуют, но продавливают друг друга в плане "экономики". И сейчас я вижу, что опухоль в противовес им ведет себя очень агрессивно. Запускает корни все глубже, - его словам снова вторил шелест раздвигаемой плоти. - Она не слушается общего... управления, опять же, по вашим словам, и мгновенно возвращается на уже отвоеванный фронт, стоит мне удалить какую-то ее часть. Если ваше тело "забыло", как изменять код отдельных тканей и сопротивляться агрессии, то... возможно, использовав оригинальный "Черный свет"... то есть, этот "Свет" с заполненным "держателем", я заставлю вас вспомнить, как это делается... или же...       Мерсер под бормотание Регланда, уже снявшего перчатки и отложившего инструменты в сторону, едва не задремал, почти что вспомнив, как это делается. Вяло выразил интерес односложными фразами, когда Брэдли предположил, что в Гентек хотели из Зевса создать рассадник антивируса. В итоге они договорились отправляться, как только Алекс угонит танк, выдерет из него всю следящую электронику и подменит бортовой номер на один из ранее уничтоженных. Как и в случае с Карен, должны были они обернуться прежде, чем Красная корона заподозрит, что доклады морпехов о бесхозно раскатывающем по Манхэттену танке - это неспроста.       Но, как известно, люди полагают, а вирус... сказать так, чинит всевозможные препятствия к осуществлению этих положений. Грин ощутила, как Рэгланд копается в мертвых телах, так что с самого начала операции зараженные толпой повалили к базе. Каким образом она могла это понять, если трупы не являлись Ходоками с какой-никакой мозговой активностью? Ведь до обычных опытов военных ей было как Дозору до судьбы гражданского населения... Мерсер уже через пять минут отстрелял все раскиданные по базе "Джавелины" и переключился на карабин. Такое внимание со стороны Грин все-таки подтвердило: Брэдли мог произвести то, что не способны были прочие ученые Гентек. Как не заклинал его Мерсер, выбивающий разжиревших Ходоков, поторапливаться, на крайний случай просто забрать образцы тканей с частицами "Черного света", Регланд самозабвенно продолжал греметь пробирками, выполняя одному ему понятные манипуляции.       Защитный экран Алекс таки отстоял, но это уже не имело значения. Грин так обеспокоилась, что Мерсер вновь обретет свою силу, что была вынуждена раньше времени раскрыть свой козырь, лишь бы вынудить Брэдли прекратить свою работу. Здание вздрогнуло, когда нечто монструозное, издававшее визг раскатываемой бульдозером свиньи вторглось в пространство базы. Мерсер с Брэдли бежали прочь от опасности, а земля все дрожала вокруг них, несущие конструкции кренились и утробно стонали. Едва они втиснулись в спасительное пространство бронемашины, едва танк взревел дизелем и со всей возможной сноровкой рванул вперед, как прямо по курсу тронутый биомассой асфальт треснул, фонтанами пыли и щебня взметнулся к крышам домов. Огромный багровый червь взрезал землю, подобно королевской кобре встал в стойку и угрожающе развел челюсти.       Как можно из человека в принципе такое вылепить, раздраженно думал Мерсер, задавая танку новый курс и пересаживаясь в кресло наводчика. Охотники были предательски похожи на то, что стало их основой. Зараженные собаки, кошки, крысы и волнистые попугайчики вовсе на Манхэттене не появлялись, в первые часы своего существования пополняя растущую повсюду монокультуру. Но эта тварь... не была она похожа на "обычного" мутанта. Кто-то скажет, что и гусеница не больно на бабочку похожа, да только в какой эволюционной доктрине могла существовать мутация, низводящая высшее позвоночное в разряд кольчатых червей за одно поколение?       Тот же кто-то скажет, что в той, где человек уже через час начинает обгонять автомобили, но... нет, решительно не верилось Мерсеру, что твари эти от людей произошли. Если так, то Алекс бы встретил их в тот же день, что и охотников. Все новые и новые мясные сколопендры-переростки между тем вылезали из подземелий, где Грин готовила их к штурму города. Свистели в воздухе автомобили и куски арматуры, запускаемые в транспорт двух бывших гентековцев. Танк петлял по улицам Гарлема, на прямых участках пути рассылая в тварей осколочно-фугасные снаряды, но на смену разорванным в клочки червям приходили целые, прямо как грибы после дождя... или головы Ларнейской гидры, на месте каждой отрубленной. На улицах "чистых" кварталов воцарилась паника, подкатывали танки и гудели вертолеты, вопили сирены пожарных, скорой помощи, прочих экстренных служб, что до сих пор оставались в строю. Уже совсем недалеко от госпиталя одному из подземных чудищ почти удалось вывести машину из строя, ударив массивными рогами в корму, но движок, даже будучи поврежденным, до пункта назначения все-таки дотянул. Черви выскакивали неожиданно, надеясь пробить днище танка, и все же, если судить по низкой результативности этих выпадов, Мерсер их переигрывал. Сцепив зубы, он гнал Абрамс вперед, выписывая неожиданные маневры и резко сворачивая с подозрительных направлений. И если раньше какие-то... инстинкты? стартовые установки? помогали Алексу, словно подсказки, расставленные на пути, то теперь дорогу выбирал он сам, впитав опыт поглощенных и научившись перелагать его на новые ситуации.       Пусть Грин контролирует поля боя. Пусть контролирует хоть каждую пядь земли, пусть с подачи людей отнимет последние его силы - Алекс вернет их себе все, пользуясь одними лишь механизмами, что он мог заполучить у военных. Приспособится к новой ситуации и одержит верх.       Брэдли его злобно-оптимистического настоя явно не разделял, так как выбрался из танка и скрылся в госпитале так быстро, словно за ним по пятам Рональд Макдональд с топором гнался. Только и бросил напоследок, что ему нужно закончить начатое.       Кстати о забегаловках, организм нашептывал, что за прошедшие сутки истосковался по плоти и мозгам сочных дозорных. Пока доктор работал, стоило подкрепиться, иначе следующей жертвой невольно могла оказаться персона куда более важная для Алекса, чем палачи в черных разгрузках...       - Все сложнее, чем я предполагал, - без предисловий объявил Регланд, когда сыворотка была завершена. - Гентек взяли из экосистемы вируса сборку из спящих последовательностей, что имела более высокий приоритет маркера, чем в "Черном свете" с заполненным держателем. Мне удалось... убедить штамм с Пенн освободить его и получить замену в лице маркера опухоли. Получить и расписаться, так сказать.       - Каким образом? - не выдержал Мерсер.       - Что?       - Каким образом вы произвели эту операцию в кратчайшие сроки? Насколько я знаю, мое исследование длилось...       - А разве вы поймете? Вы уже вспомнили соответствующие разделы генетики? - приподнял брови Регланд. - Скажем так, я был весьма хорош в своем деле. И до сих пор имею при себе необходимый багаж знаний, хоть и пользовался им в последний раз... не сказать чтобы недавно.       Мерсер промолчал, не найдя что ответить, и Брэдли продолжил изъявлять свою взвешенную позицию:       - Сейчас вы можете провернуть тот же трюк, что и Гентек, но в обратном направлении. Я проверил измененный "Черный свет" на тканях зараженных. Он размножается и подстраивает под свои нужды клетки, в отличие от своей "чистой" версии, но крайне неохотно: "Красный свет" не пускает его на свою территорию и со временем вовсе вытесняет, намекая, что его вмешательство не требовалось. Если же удастся найти ткани с шаблоном мутации, содержащим хотя бы половину маркера опухоли, то в такой среде он размножится намного быстрее, создав достаточный объем клеток, схожих с теми, из которых состоит часть вашего тела. Скорость зависит от...       - Доктор, давайте короче, - обреченно махнул рукой Алекс, наливая себе из-под крана стакан воды и залпом выпивая. - Вы были правы, я мало что пойму на текущий момент.       - Таким образом, "Черный свет", как ваш штамм-первооснова, в подходящей ткани быстро создаст клетки, которые нейтрализуют энзимы, заставляющие остальных химер думать, что опухоль тут босс - как это сделала сыворотка Гентек с вашим... "централизованным управлением". Причем создаст достаточное количество, чтобы разом обработать всю опухоль. Мы понизим ее приоритет, и ваше тело быстро с ней расправится, не оставив и следа для возможного рецидива...       Брэдли объяснил ему задачу: найти человека, над которым вирус работал так, что забор спящих последовательностей произошел минимум на 50% как в маркере опухоли - подходящего генотипа охотника то есть, произвести укол и плотно закусить. И отпустил Алекса, вручив инъектор с подозрительной жидкостью. Мерсер в начале отнесся к подарку... с недоверием, лучше всего сказать. А что, если это был еще один вредоносный продукт Гентек? Ладно, там увидим, подумал Алекс. Если это в самом деле отравой для Зевса являлось, то на прочих вирусных тварей она должна была не хуже действовать, и вряд ли Регланд стал бы Мерсера убеждать сначала на охотнике проводить испытания... Одна проблема оставалась: как этого самого охотника найти? Вероятно, это было бы проще простого, если Мерсер догадался создать подключение к разуму Улья, как день спустя.       Пришлось снова обращаться к людским технологиям, ввиду того, что свои, "природные", барахлили. Гентековцы как раз испытали модификацию детектора, позволяющего отслеживать конкретный тип вирионов по заданному образцу. Нужен он им был для каких-то экспериментов в зараженных кварталах... Оригинальных детекторов было два типа. Стационарный - такой, что на горбу своем не утащишь, - регистрировал заражение как раз по инфовирионам. "Красный свет" не переносился по воздуху, но его латентные носители информации высвобождали на слизистой генетический материал. Вопросы "почему они безвредны" и "зачем вообще процесс данный шел" не давали ученым покоя, но даже не зная всей подноготной, они сумели на скорую руку соорудить датчики, работающие по аналогии с методикой ПРЦ-анализа. Полимеразная цепная реакция спор "Красного света" проявляла себя в тестовой культуре много быстрее, чем у обычных вирусов. И чем больше в радиусе действия находилось источников инфовирионов, тем больше их размножалось в детекторе, тем быстрее шло опознавание. Что же касается легкого детектора, мобильность которого позволила установить его в дронах и сделать частью снаряжения суперсолдата, то он был направлен конкретно на выслеживание зараженных по выделяемым ими специфическим химикатам. Некоторые из этих "отработанных" веществ выделял и Мерсер. Детектор второго поколения, самый дорогой на текущий момент, тоже был тяжелым и сохранности ради размещался в вертолете. Всяко лучше, чем раскатывать с ним и орущими учеными в грузовике по кварталу, удирая от стаи охотников... Оставалось лишь подменить пилота "Черного ястреба" с детектором непосредственно перед вылетом на задание, в процессе его выполнения выкинуть яйцеголовых и второго пилота за борт, загрузить в детектор часть сыворотки и закончить поиск, пока базировавшиеся на "Рейгане" F-18 не будут подняты по тревоге из-за угона уже воздушной техники.       Да-да, хотя доставшийся напарник поначалу спрашивал, стоит ли отменить рейс, раз капитан Маркус Грей так неуверенно поднимает "птичку", всю свою жизнь возившийся с пробирками ботаник в рекордные сроки прокачал навыки вождения до уровня "военный пилот винтокрылой авиации экстра-класса". Хвала особо удачным извращениям в науке! До этого Алекс и не думал учиться летать: одинокий вертолет, несмотря на огневую мощь, был бы слишком уязвим перед превосходящими силами военных, а высотки Манхэттена так и норовили перекрыть обзор. Да, Апач мобилен, но хорош как раз в расстреле быстроногого Зевса. Он не подходил для задач, которые Мерсер обычно перед собой ставил. Но теперь задачи изменились, и пришлось в очередной раз приспосабливаться.       По избавлению от попутчиков, поиск нужной водонапорной башни на территории Купер-вилледж много времени не занял. В Регланде же Алекс перестал сомневаться, как только вколол в изрядно побитого охотника инъекцию: произвела она на мутантскую плоть прямо-таки оздоровляющее действие. Подлечившись, монстр тут же пустился наутек, так улепетывая от Мерсера, словно был ужаленной в пятку кукушкой-подорожником, разве что "бип-бип" на поворотах не выдавал(23). Понукаемый Грин, он стремился удержать Алекса от множившихся в его теле клеток высокого приоритета, уйти под защиту ближайших ульев. Да вот только скорость развитого уже вплотную приблизилась к болидам Формулы-1, и Мерсеру ничего не стоило отсекать тварь от сородичей, раз за разом врезаясь в нее и нанося стандартными кулаками не опасные, но довольно ощутимые травмы. В тщетной надежде на массовку из жирных Ходоков, которых и на окраинах зараженных зон можно было встретить порядком, охотник все-таки был вынужден вступить в бой у Твидова суда. Ну, в этом не то чтобы мало имелось смысла: раз Грин не могла точно просчитать данные Алекса, пусть и ослабленного опухолью, то случайность могла и сыграть ей на руку. Выбор все равно не особо велик был; военные знатно проредили гидр во время их погони за горе-исследователями, так что армия инфицированных была занята зализыванием ран.       Мерсеру стоило бы при возведении своей собственной Системы вспомнить этот пример и не испытывать на своей шкуре, что план, основанный на случайности, всегда будет терпеть фиаско.       Ходоки запоздало бросились на Алекса, ошалело хватавшего ртом воздух, но оказались раскиданы по сторонам новым проявлением его внутренних механизмов, что уже застоялись без дела. Результатом ассимиляции охотника стала не только пропажа опухоли, в мгновение ока сожранной опомнившимися химерами, но и явление новой Формы. Маркер опухоли, забранный Алексом из вирусной экосистемы, в его родном "Черном свете" открыл доступ к вирусному снаряжению, которое со Второй вспышки считалось уже стандартом для развитых. Скрещенные с его собственными разработками - накопленным немалым потенциалом эволюции, который химеры не преминули сразу же потратить, - Броня и Клинок были готовы, чтобы защищать своего хозяина и расчищать ему дорогу.       Напоминающая обмазанный цементом скелет, скрещенный с защитным костюмом сапера, средневековым доспехом и панцирем краба одновременно, она позволила буквально пропитанному окислителем Мерсеру не бояться огня. Шлем, образовавшийся из черепа после того, как нижняя челюсть слилась с воротником, покрывала россыпь сенсорных ямок: большая цепочка сенсоров слева пеленговала цель, а малая для правого сектора следила, куда можно перенаправить удар Клинка. Словно а́мпулы Лоренцини(24), эти органы чувств позволяли вслушиваться в психическое пространство Манхэттена - так же, как в теле ската ампулы имитировали часть внешней среды. Она даровала защиту от неблагоприятных внешних факторов и позволяла видеть, откуда эти факторы летят, без участия уязвимых глаз. Броня сделала Зевса воистину стойким.       Формой скорее кинжал профиля Боуи, чем меч, бесцветно-серый с красными прожилками, балансировкой Он напоминал топор, так что о фехтовании, дело ясное, речи не шло. В Нем не было гибкости, но не было и хрупкости, и масса была порядочной, позволяя умелому носителю использовать его для самых разных ситуаций - от тяжелых пробивающих ударов до быстрой шинковки всего, что попадалось на пути. Клинок сделал Зевса воистину смертоносным.       - Еще у него с самого начала два острых сегмента-противовеса было, которыми очень удобно спину между лопаток чесать... - припомнил Мерсер, сплевывая очередной комок радиоактивной сукровицы.       И Броня, и Клинок имели ряд недостатков; в частности, тяжелое на тот момент обмундирование сковывало движения, уступая своей компоненте, Щиту, в мобильности. А изматывающие Когти были способны похвастать куда большим контролем удара и не могли войти во врага так глубоко, что пришлось бы тратить драгоценные секунды на их высвобождение. Да и вести преследование или в толпе работать было с ними сподручнее.       Но когда Мерсер в броне с клинком наперевес начинал двигаться по улице, где в едином клубке сцепились военные и порождения вируса, все это уже становилось неважным. В этом случае Алекс оставлял позади себя только кровавое месиво. Его не могли остановить ни пули, причинявшие лишь холод запреградного поражения, ни бронетехника, экипаж которой получал сотрясение мозга от одного удара плечевым щитком в борт с разбега. Объединенные с Зевсом, две новые конфигурации становились настоящим стихийным бедствием. Непреодолимой яростью природы, подвластной только року. Ничто из тогдашних средств и зараженных, и людей в крупных потасовках не было способно противостоять абсолютному чемпиону Эволюции.       Который между тем уже начал чувствовать себя на разворачивающейся на просторах Нью-Йорка пирушке как в родной стихии. Так что он вернулся... за добавкой.       Увы, самопровозглашенные гнетущего форса ради эпитеты (как и слова в целом, что он выкрикивал в отчаянии, пока его сестру уносили прочь) не помогли Мерсеру, когда Вожак вломился на конспиративную квартиру. Гигантская тварь - два охотника, невероятным образом сросшиеся спинами, с двойными костями в конечностях и двумя позвоночниками, - схватила Дану на удивление аккуратно и кинулась прочь, увлекая Мерсера за собой, как он когда-то уводил охотников от здания Гентек.       Грин выследила его. Это точно была ее инициатива - это существо, как и гидры, не могло являться плодом воздействия штамма и сопутствующей мутации. Новые локальные сервера Грин, такие же, какими являлись Ульи, были не выращены, но построены Матерью из готовых компонент. Очевидно, Грин пришла к выводу, что раз людям удавалось давить на Мерсера в плане психологических связей, то это с большой вероятностью может получиться и у нее. Сколько охотников и гидр она ни отправила, Алекс расправился бы со всеми, а ее главное оружие было как раз из-за Мерсера недоступно. Так что... как бы ни был Мерсер осторожен с тех пор, как Красная Корона направила на поиски Даны войска, сколько он ни кружил по городу, сбрасывая даже намеки на хвост по возвращению в район, охотник-вожак достал их. Монстр не стеснялся охаживать ведущего преследование Алекса шоковой волной, что впоследствии достанется Буянам, и созывать все новых рядовых охотников. Несущаяся по улицам города толпа протеина, разумеется, не могла не привлечь внимания армии, и морпехи с дозором радостно подключились к общей неразберихе. Мерсер уже почти настиг тварь в районе замороженной стройки, когда беспилотник навел на всю свору удар артиллерии. Воздух наполнил свист реактивных снарядов, мощные разрывы сотрясли конструкцию, и она принялась складываться, заволакивая все вокруг дымом горящего покрытия. А когда развитый очухался, вылез из-под завалов, вожака, дело ясное, уже и след простыл.       Лишь дважды за все эти восемнадцать дней сознание Алекса было затоплено яростью, покрывающей взор красной пеленой безрассудства. Липкий, бросающий в дрожь страх преследовал его не раз, стоило встретиться с чем-то, категорически разнящимся с привычным укладом жизни. За сжатую в лапе чудовища Дану. За свою собственную жизнь, когда по милости вертолетчиков первый раз улетел с крыши, но с изумлением понял, что выбитые из шеи позвонки встают на место через какие-то секунды, стоило голове поцеловаться с асфальтом. За электронный таймер бомбы, грозившего активировать ее прежде, чем остров выйдет из критического диапазона... Но гнев, самый худший его подвид, что порождается бессильем, был вызван, не считая суицидального-кретина-мать-его-Таггарта - когда Мерсер увидел, что его билет на трапезу к совсем не свадебному генералу ускользает буквально из когтей, - лишь провалом на стройке.       Мерсер потерял свой последний моральный ориентир - ту, ради которой стоило быть осторожным. Сказать, что он тогда разозлился не на шутку на военных, по вине которых Дана, возможно, уже была мертва, значило не сказать ровным счетом ничего. Умом Алекс впал в исступление, ему хотелось кричать во всю глотку. Он жаждал убивать. Обычно развитый старался быстро исполнить задуманное и сбежать, не обременяя себя лишними жертвами и повышенным вниманием дозора. Но в тот день ни один экипаж и ни один отряд, что вояки отправили на перехват Зевсу, не вернулся в пункты базирования.       Мерсер разорвал их всех до единого, и он испытал мрачное удовлетворение от процесса. Его клинок был таким острым, тяжелым и притом прочным, что запросто пробивал гомогенную танковую броню, и новую игрушку хотелось пустить в дело.       О, ну уж нет, Алекс и раньше-то героем себя не считал. Так вышло, что разумные враги Мерсера не обладали фантастическим запасом живучести, а наносить каждому несмертельный удар времени никогда не было. Уберы не шли в счет: не рассчитаешь свой удар, не вырубишь такого молодчика до бессознательного состояния - и он-то уж с тобой церемониться не будет, мигом рухнешь на землю с размозженным позвоночником.       С самого своего пробуждения Мерсер убивал людей. Он не мог позволить себе проиграть из-за вшивого морализаторства. Его отказ убивать означал бы, что Дана останется без защиты, а сам Мерсер без источника информации, и смерти от такого пацифизма с эпидемией вровень будут только расти, как снежный ком. Алекс не мстил, не сражался, не бился честно на ринге, а методично устранял любую угрозу выполнению текущей задачи, без сантиментов, всеми доступными способами, что изобрели и люди, и вирус. Но и вершащим хладнокровную казнь над дозорными его назвать нельзя было. В конце концов, быть палачом - это немалое искусство. Сделать чистое рассечение и одним махом перерубить сухожилия, мясо и кости в шее дилетанту не по зубам будет. Мерсер же не избавлял людей от жизни чисто и безболезненно, он рвал их на части, так что мышцы фонтанировали кровью, а кости обращались в порошок. Растирал хитиновыми жерновами, вырывал трахею из глотки, обойдя со спины. Кромсал "дружественным" артиллерийским огнем, натравливал друг на друга ложными вводными, давил, взрывал, расстреливал - просто награждал пинком, от которого люди вписывались в ближайшее здание с неприятным хрустом, в конце концов. Алекс никогда не жалел тех, кто по собственной воле или воле вышестоящей бросал ему вызов. А что до рук по локоть в крови...       Ну, это не такая уж была и проблема, если руки эту кровь всасывают. Он знал, что в их телах полно энергоносителя. Они знали, дорогу кому преграждают. Так что каждый просто получал то, что ожидал. Мерсеру казалось как минимум странным сначала иметь сознательную решимость убить, а потом терзаться из-за этого. Разве нельзя заранее решить, стоит ли запятнание себя кровью того, что ты получишь взамен, и только потом осуществить задуманное? Если ты собирался защищать свою жизнь с самого начала, зачем плакать после убийства, жалея, что сумел победить тех, кто сам пытался вгрызться тебе в глотку?       Почему Алексу вообще стоило задавать себе подобные "большой ответственности" вопросы? Тем более, никогда понятно не было, в каком смысле она может быть "большой" и что за диапазон моральных установок эту "ответственность" включал...       - Потому что так работает совесть, автобиограф ты наш, ответил бы читатель, - буркнул настоящий Мерсер. - У личностей с меньшим по протяженности выдающимся жизненным эпизодом вроде как имеется способность задавать себе неудобные вопросы и испытывать дискомфорт от формирования ответа на них. Но ты ведь у нас не способен сделать какой-либо вывод окромя принципов работы своего тела, пока сама Эволюция не заедет тебе кувалдой промеж глаз?       Нет, нельзя было сказать, что Мерсер совсем уж не был в курсе, каково это - вести сражение с противником не из плоти, крови и даже не из металла, а с невидимой, неуязвимой Совестью, которая людей более тонкой душевной настройки хватает обыкновенно за горло, вгоняет их лицом в землю, выкручивая руки за спиной и шипя на ухо "Мы еще только начали".       Конечно, армейских ему не было жаль ни капли. Может, если бы они добросовестно выполняли свою работу - негуманную и жестокую, заключающуюся в карантине зараженных вместе с людьми из "группа риска", настоящей, а не липовой чернодозорной, - Мерсер и испытывал бы при их ликвидации жалость. Потому что все это было бы не лишено смысла: всех подряд выпускать нельзя, проскочит группа лиц, выдав укусы за полученные в перепалке раны - и отвоевывай у инфекции уже новый квартал. Изоляция всего неизвестного, подозрительного и потому потенциально опасного с последующим изучением - прямая задача войск биозащиты. Будь Алекс на месте гражданского, он бы точно не смирился со своей участью, не прекратил бы сопротивление, но он бы не считал действия нормальной армии ужасно нечестными по отношению к своей персоне. Если в твоем квартале возник очаг заражения... Это все равно, что обвинять теорию вероятности в том, что именно в твой дом разрядилась молния. Не поставил громоотвод, не вывез вовремя семью - это только твоя вина.       Но это работало, только если РХБЗ предпринимали бы адекватные действия. Эти же черные уебки... Чем дальше, тем больше у Мерсера создавалось впечатление, что они всего лишь флегматично сдерживали инфекцию, не давали ей распоясаться слишком уж сильно. Что-то здесь было нечисто, Дозор побеждать вирус не слишком и торопился. С подачи черных даже морская пехота и нацгвардия маялись дурью, бесславно складывая головы на периметре или вовсе пополняя ряды зараженных, угодив в засаду охотников. Так что... быть может, раз их поступки лишь приближали неотвратимую смерть, то из рук Алекса она могла стать разумной платой военным за собственное бездействие. А тот, кто любит порассуждать на тему "неизбежного зла" и невиновности вояк в том плане, что они лишь следовали приказу стрелять на поражение, быстро бы переобулся, когда его родные и близкие попадали на землю с простреленными головами, не выказав ни малейших признаков инфекции.       Загвоздка была не в жизнях военных, а в том, что Мерсер обнажал оружие не только когда ему угрожали. Он частенько наносил удар первым, и зачастую... временами его жертвами становились и простые гражданские.       Алекс пытался. Он... честно старался их не трогать, руководствуясь каким-то оставшимся смутным чувством "правильности". Даже однажды вытащил группу человек из горящего дома и отвез их под видом пилота БТР за кордон, как свою бывшую. Но если Мерсер сосредоточивался на цели, то весь мир вокруг него исчезал, и проблемы обывателей становились просто незаметны на фоне хаоса, в который Зевс обращал улицы Манхэттена. А в случае, если развитый все-таки оказывался поблизости от простых людей... это было не к добру. Не только потому, что дозорные вели огонь из крупнокалиберных орудий, даже если Мерсер находился среди толпы, но и из-за личной инициативы. Например, тот случай, когда он задавил молодую мать в автомобиле на пересечении седьмой и тринадцатой авеню. Танк выехал из-за угла, и гусеницы зажевали машину прежде, чем Алекс отвлекся от охотника, его преследовавшего. Пустовало ли детское сиденье или нет - он так и не увидел в смотровую прорезь... Когда время поджимало, Мерсер вообще гнал танк по зараженным улицам не разбирая, кто по ходу движения - очередной зомби или мародерствующий гражданский, только периодически врубал гудок и чертыхался про себя: "Прочь с дороги, идиоты! Есть у вас глаза или нет?!" Еще Алекс, к примеру, не раздумывая швырнул машину прямо с сидевшими в ней копами(25), когда его настиг "Черный ястреб". А когда вертолет уклонился и открыл огонь по скрывшемуся в небоскребе развитому, ради маскировки и энергии прикончил уборщика, что еще оставался на этаже.       Именно так. Мерсер пожирал гражданских, когда голод активировал свою глушилку разумности и сдерживаться уже не было сил. Утаскивал в темную подворотню какую-нибудь опустившуюся бродягу с транспарантом "Конец близок", словно маньяк-насильник, и там приканчивал, чтобы выправить сердечный ритм да скрыться от вертолетов, уже почти выбивших из Алекса всю массу подчистую. Наслаждался он убийством невинных? Отнюдь нет. Страдал Мерсер по этой причине? Снова нет.       Его... беспокоили такие вынужденные меры. Определенно беспокоили, но и только. Алекс сочувствовал тем людям, что оказались его трапезой или попали под горячую руку дозора, ведущего на развитого охоту, но не сострадал им - не испытывал то, что можно назвать душевной мукой. Он не был, в конце концов, монахом, который закрывается в пещере и сидит, медитируя и постясь, отгородившись от внешнего мира, лишь бы никого не задеть. Тогда еще не был. Стоило ли пленять себя иезуитством и убиваться из-за гражданских, в то время как военные гибли от его рук десятками? Коли так, Мерсер просто мог бы кинуть любому человеку карабин со снятым предохранителем, затем показать ему свои когти. А потом со спокойной совестью поглотить, когда человек в панике открыл бы огонь. Если у жертвы храбрости достало бы спуск вдавить, конечно. Это был еще один аспект, по окончательному возвращению памяти Мерсеру вызывавший у него чувство тоски и гадливости. Как же легко смотрится мир в представлении амнезии... Тот, кто в тебя стреляет - твой враг, его необходимо убить. Тот, кто предоставляет информацию и убежище - твой друг, его необходимо защитить. Остальные вовсе неважны. И эта концепция не так уж сильно разнилась с обычным людским мировосприятием, только многого не учитывала. Например, как меняется это восприятие в реалиях измененного тела...       - "Бойся того, чтобы убивать хладнокровно, не уподобляйся конструкту. Не воспринимай необходимость отнять жизнь как должное. Ты логос, а не заточенный под войну механизм. Можешь уважать своего врага, но ненавидь своего врага. Изничтожай его со всей яростью, на которую способен. Направь свои положительные эмоции на раскаяние смертями невинных, которыми ты жертвуешь, и на то, чтобы приласкать важных тебе людей", - задумчиво произнес Алекс, обращаясь к статическому шипению в динамиках. - Возможно, такие слова надо было изложить в трактате "Путь развитого". Хотя... хотя без разницы, что-то подобное, только другими словами, наверняка было уже написано кем-то из великих. Да и как в глаза своим ученикам потом смотреть, если ты собственному кодексу последовать не мог... ни его деструктивному, ни созидательному началу?       Действительно, новое тело было таково, что сигнала, как если бы следовало отдернуть руку от кипятка, не было - лишь предупреждения холодом, когда организм уже загибался при критической нехватке массы. Таким образом, процесс уничтожения противника для Алекса стал обыденным - чуть ли не экономической гонкой прироста и расхода энергии. Требовался исключительный расчет затрачиваемых на конкретное действие сил и контроль своего нового тела, но не сила воли, позволявшая обыкновенно людям преступить через лишения. Чувства остановились.       Мерсер не гневался. Его враги не были в силах сделать хоть что-то, что могло вызвать у него эту непродуктивную реакцию - максимум раздражение при попадании в голову. Безо всякого берсеркерского настроя, молча он расправлялся с каждым, кто имел глупость встать у него на пути. Гнев мог сослужить людям хорошую службу, заглушив боль и придав сил в критический момент, но не развитому.       Мерсер не сострадал. Ему совершенно не было разницы, каким образом добывать сведения. Он сносил не колеблясь как ульи зараженных, так и блокпосты военных, эвакуировал на вертолете спецгруппы лишь затем, чтобы получить доступ на базу и убить их вместе с остальным персоналом, и защищал конвойных до тех пор, пока они могли отвлекать зараженных на себя. Мерсер был подобен заряду химиотерапии, введенному Большому яблоку. Жалко ли реагенту разрушать не только вредоносные раковые образования, но и само тело в процессе? Милосердие могло сберечь жизни других, но не развитого.       Не свирепствующий и не сожалеющий, Мерсер мог истекать кровью, чувствуя, как впившиеся в тело пули пожираются лимфой, а нанесенные охотниками страшные раны безо всякого лечения за секунды стягивают края. Алекс ослабевал, но никогда не прекращал движение к цели. Он был способен выкрутиться из любой расставленной военными подлянки и мог, подпитываясь все новой добычей, бесконечно долго убивать вирусных чудовищ.       До тех пор, пока из-за первых он не потерял сестру, и Мерсеру не захотелось стать одним из вторых.       В этом смысле момент не стал точкой невозврата - такой, каким вышло знакомство с Флинтом и Отум. Но он воочию продемонстрировал, что Алекс не вполне мог совладать со своими чувствами, когда затрагивалось нечто, имеющее для него важность - что он способен лишиться всякого социального табу и стать озлобленным животным, каковым поначалу считал любого зараженного окромя себя. Мерсер вышел из себя не в силу глупости или неврологической дисфункции... и это вполне могло бы послужить ему подсказкой касательно трагедии, имевшей место на Пенсильванском вокзале. Однако в тот день кое-как вернувшие себе былую упорядоченность мысли Алекса занимала сестра. Монстр не убил ее, не раздавил во время погони лапой, способной смять танковый корпус... Невероятно, но было похоже, что Дана нужна была ему живой.       Еще до "взлома" разума Улья Мерсер благодаря памяти ученых и личным наблюдениям задавал себе вопрос, как умудряются зараженные кооперировать свои действия и как они вообще способны военным сопротивляться. Почему они впадали в цепенение при уничтожении Улья, прежде чем спешно скрыться с улиц и начать перегруппировку сил? Из-за чего отдельные особи, пойманные Гентек, не демонстрировали того же уровня кооперации, что они проявляли в группах? По какому сигналу опухоль в "сторожевых" водонапорных башнях распознавала, что приближается неприятель, и запускала цикл пробуждения охотника? "Безмозглые муравьи" умудрялись скрываться от превосходящих групп зачистки, формировали собственную экосистему и вольготно располагались во все новых районах города, просачиваясь через бреши защитных кордонов и "партизаня" в городских джунглях. Как там Таггарт говорил? Операция сдерживания в городе с такой плотностью населения - гиблое дело, особенно когда тебе не позволяют в полной мере на инфекцию давить. Но все равно, это было похоже, как если бы муравьи в отместку за потравленных сородичей прогрызли железную трубу, пока хозяин в душе находился, и сварили его кипятком. Звучит фантастически, но инфицированные что-то похожее и проворачивали благодаря своим методикам. Возможно, церебральные их процессы и были примитивны, но технических средств дети "Красного света" имели предостаточно, и они не гнушались использовать самые подлые и смертоносные из них - никакое существо в мире до 2008го не было способно погнуть ствол танкового орудия после того, как этот самый танк его осколочно-фугасным угостил. А охотникам такое было вполне по силам. Вот только самостоятельно или по инициативе Грин они это делали? Алекс на тот момент понятия не имел, но подозревал, что город оккупировала не просто болезнь, действующая по давно выработанным природой алгоритмам. Это было составное целое, единый организм... И это вполне соответствовало правде, разве что Мерсер не мог знать, что компоненты вируса не теряются безвозратно при уничтожении носителя.       Самостоятельно или под бдительным руководством сверху Вожак, похитив сестру Алекса, продемонстрировал следование цели, достаточно сложной, чтобы назвать это планированием, а не инстинктивным действием. А планы... планы для множества обыкновенно разрабатывает лидер, выбранный, чтобы его направлять.       Так значит, это был действительно единый организм... который находился под управлением некоего центра силы? Но если так, то получалось, что Грин по-прежнему была личностью? Способной рассмотреть психологическую связь как сильный побудительный фактор, способный завести Мерсера в ловушку?       Ультиматумов в духе "придешь, или она умрет" в записке, сброшенной ему на голову вороной, что огромными стаями беспорядочно кружили над зараженными кварталами, Алекс решил не дожидаться. Он обратился к Регланду, уже зарекомендовавшего себя как надежного пособника в борьбе с эпидемией. Немного подумав, доктор рекомендовал для начала найти любого другого Вожака и присвоить его нейронные кластеры. Если с зомби ничего не выходило, так как они, вероятно, являлись всего лишь приемниками сигнала, то сам приближенный к Грин транслятор мог что-то и дать.       Первый блин вышел комом. Заманить-то сплав двух охотников в закрытое пространство AE-1 Мерсер заманил, дав себя изрядно потрепать и вызвав у Грин потребность добить развитого одной из своих "элитных" боевых единиц, да вот рассоединить конструкцию не вышло. Сил не хватило - вожака изрядно покалечило, но Мерсер сам едва сбежал с территории базы. Обычные-то охотники наносили серию ударов, по истечению которой на Алексе живого места не оставалось, а этот очаровашка и вовсе ему ноги с частью таза умудрился откусить. И это притом, что Мерсер проводил спарринг в броне! Похоже, челюстями нижнего рта Вожак создавал давление не хуже, чем самые мощные промышленные прессы. К счастью, перед своими сородичами у Зевса по-прежнему оставалось как минимум одно преимущество: он всегда имел возможность отступить и до смешного быстро регенерировать, попутно вырабатывая новые меры противодействия. Игрушки военных и вовсе по сравнению с ним находились в стагнации - они были неизменны, перестроить себя под новые нужды не в состоянии были. Пока сконструировалось новое поколение более мобильных танков для городского боя, срок ожидания достойного противника исчислялся бы десятком лет, не говоря о том, что старые пришлось бы утилизировать. В арсенале же Мерсера с каждым днем только прибавлялось приемов и способностей. Хлыст, напоминающий своим наконечником хелицеры паука-сольпуги, чтобы заарканивать врага, воплощенное в кувалдах ручное землетрясение, концентрация мышечной массы для точечных ударов, разрушительные атаки по площади... Передвигаться благодаря многочисленным улучшениям Мерсер по полю боя тоже навострился, контролируя территорию "хлопушками", "ядрами" и прочими телодвижениями, которые разве что в гонконгских боевиках увидеть можно было. Так что и до Регланда он добрался гораздо быстрее прежнего, решив поинтересоваться по ходу перекуса, не найдется ли у доброго доктора еще совета-другого.       Самое интересное, что у Регланда снова нашлось решение. Или, если быть точнее, он развил свою прошлую теорию: Вожак мог послужить проводником в инфополе зараженных, но для такой системы "связи" наверняка требовались какие-то аналоги военных кодов доступа. Которых у Мерсера все еще не было - он был способен различать лишь пеленгующихся Паутиной интриг людей, но не самих зараженных. Грин со своей опухолью взломала его физический носитель, раз уж не могла взять дистанционный контроль, и Мерсер вылечился от нее, устроив подмену. Исходя из этого...       - ...если способ показал себя эффективным один раз, то почему бы не попробовать еще? Вполне возможно, что Маркер, или Ключ, может послужить уязвимостью в системе и для подключения к Улью, - пробормотал Регланд, задумчиво глядя на кадры двойного охотника, что он повесил на стену морга рядом с другими представителями зараженных. - Опять же, по вашим словам, изменения в организме из-за опухоли были не только в плане клеточной войны, но и нервном... эээ, ментальном управлении телом. Раздобудете коды перезаписи - взломаете протоколы и сделаете связь с ульем стабильной хоть на какое-то время, пока не удастся отыскать нужного охотника-лидера - того, которому потворствовал его командир. Но времени у вас будет немного. Эти существа вряд ли так просто берутся под контроль случайным, пусть и разумным, зараженным. Если их ведет Грин...       - И откуда такая опять у вас уверенность, а, док? - понуро вздохнул Алекс. Он был готов исполнить любое действие, каким бы бессмысленным оно ни выглядело, лишь бы вернуть сестру, но Брэдли снова удалось его удивить.       - Назовите это... интуицией, - пожал плечами Регланд, по-прежнему не сводя взгляда с Вожака. - Я бы сказал, что здесь просматриваются определенные параллели...       Брэдли еще посетовал, что не один Мерсер развивал себя - создаваемые Грин средства вроде Вожака все активнее сопротивлялись химической агрессии нарушителя. Посоветовав действовать жестче, патологоанатом Алекса задерживать не стал, и вернулся к своему привычному занятию - потрошению зараженных в поисках чего-нибудь эдакого. Этот человек вел с болезнью войну на своем собственном фронте, даже не думая опускать руки... и как знать, быть может, фронт Алекса давно уже оказался прорван, если бы не тот отслеженный Даной звонок от директора нью-йоркского Гентек к Брэдли. Все еще его в чем-то подозревать было бы черной неблагодарностью.       ...или все-таки разумной предосторожностью, это смотря с какой стороны глядеть.       Мерсер вернулся на AE-1, рассчитывая выследить Вожака по горячим следам, и обнаружил, что покалеченный охотник уже устроил лежбище и регенерировал, даже не думая удирать от базы подальше. Возможно, Грин снова ошиблась в расчетах, сделав установку, что развитому достанет ума не искать врага в том же месте, где Алекс его оставил. А может, она в самом деле хотела, чтобы он вычислил местоположение Даны и пришел за ней... может, считала его такой же "ассоциативной" личностью, как себя, и ради этой его ипостаси создавала некоторую видимость сопротивления. Понять ход мыслей этого существа было непросто даже спустя столетия.       Четвероного "офицера" он попробовал съесть на этот раз с особой жестокостью и все-таки выполнил тестовое подключение к Улью. Разумы в нем ощущались... смутно. Как тлеющие головешки. Чтобы раздуть пламя, Алекс решился испытать средство, предложенное Регландом. И оно сработало! Кодировки Ключа действительно оказались уязвимы для Мерсера, пока перезаполнялся Держатель, в чем он убедился, вдоволь набив свой череп свежими морпехами - теми, кто скрывал свои укусы или на которых попала зараженная кровь.       И вот уже психическое пространство объемное, не только необъятно широкое как Паутина, разверзлось перед Зевсом. Элизиум весьма недружелюбно среагировал на вторжение в него пользователя стороннего софта. Достаточно было направить внутренний взгляд на какую-нибудь его компоненту, как она вспухала, и мгновение ока асимметричный вихрь запутывал Мерсера, увиваясь вокруг него огненными узорами. Как лодчонку в бурной горной реке, Алекса бросало среди этих простейших, на грани разумного единиц, все стремясь его увлечь в ту невидимую передачу, что на глубине его собственной души вела в нечто неописуемое и независимое.       У этих существ действительно оказался роевой интеллект. Отклики, распределение вычислительных мощностей - все эти вымыслы фантастов Мерсер ощутил на собственной шкуре, вынужденный держать свою сущность в узде, не давать ей распасться в Улье на отдельные комочки Паутины. Но какова была природа этой связи? Неужто исследователи NJIT просто искали не там, где следовало, и в измененных вирусом мозгах балом заправляла всамделишняя телепатия?       В организации коллективного разума Алекс, используя частичку уже присоединенного к себе Вожака, отыскал другого, которого недавно вела сама Мать - великая привелегия, вызвавшая в мозгу твари ощущение гордости и эйфории. В том смысле, который был применим для подобных не-личностных существ, конечно. Все, что нужно было теперь, так это вычленить сигнал, отследить конструкта по нему в мире реальном, срезать с него кожу по кусочкам и поглотить.       Извини, просто эволюция. И очень, очень много личного, ошибка ты пьяного акушера, зло подумал Мерсер, выкручивая массивную голову Вожака из тела, как лампочку из патрона, по ходу дела расправившись со всей его свитой. Еще одно путешествие сквозь череду настораживающих образов - и Алекс уже точно знал, куда тварь затащила его сестру.       Дана не висела, приклеенная биомассой в каком-нибудь канализационном коллекторе, одном из тысяч, в котором Мерсер бы ее нашел лишь спустя год-другой. Она находилась в наиболее защищенном и потому очевидном месте - в центральной ставке Грин.       Черный дозор уже пробовал штурмовать библиотеку Батлера - у них-то никаких сомнений не возникало, что Грин прячется именно там. Они видели в ней хоть и ценное, но безмозглое животное, как и любой зверь старающееся схорониться в самом надежном из всех доступных укрытий. А Элизабет... она, вероятно, понимала, что ее захотят снова взять в плен. И потому безбоязненно создала прочнейшую броню для окрестных ульев, вычленив из доступных сознаний, что военные в таком случае не станут применять бункербастеры, снаряды с урановым сердечником или какое-то другое проникающее оружие из опасений задеть ее саму. Обычные фугасы крайне плохо справлялись с биомассой нового типа, а бомбить напалмом, по-быстрому заморозив соответствующую конвенцию, военные не рисковали: еще, чего доброго, при такой застройке половина острова выгорит... что и произошло через год с небольшим. А ведь вирусная биомасса боялась огня. Или, если вернее, не совалась туда, где было в достатке ограничивающих объемы кислорода стихий; воды Гудзона, к примеру...       - Ладно, насчет воды - та еще шутка, - поморщился Мерсер. - Кому угодно стало бы понятно, что этому имелось более прозаическое объяснение. И нет, не в том было дело, что по ходу воскресной литургии пасторы массово вышли на берега Гудзона и произвели благословение воды... а был ли на ней Гуэрра? Вроде нет, его от прочих церковников отличало... много чего на самом деле.       В плане же огня модификация Абрамса оказалась удачным решением - передвижной арсенал аэрозоль-боеприпасов нового поколения выжигал биомассу, ввергал ее в шок и заставлял ползти прочь от адского жара. Скачок давления завершал дело, обрушивая подточенные массой несущие конструкции и запекая стройматериалы до хрупкости стекла. Едва заполучив опытный образец термобарического танка, или "трехзалупника ТБТ", как его втихую обозвал рядовой состав по числу пушек, командование наконец-то решилось на крупную боевую операцию. Операцию, которую Мерсер никак не мог пропустить. Алекс занял место наводчика в одной и машин сопровождения; танки и пехота создали вокруг западного Гарлема непреодолимое кольцо, как когда-то в Хоупе - даже в подземельях были усилены посты. А затем конвой при поддержке авиации двинулся вглубь зараженной области, методично выжигая Ульи и, по задумке Таггарта, заставляя Грин рассредоточить силы вместо того, чтобы бросить все на оборону главного здания. Откуда же полковнику было знать, что военные Грин вовсе не интересовали, и она снова ожидала одного только Мерсера?       Эй, чокнутая Лиззи, ты там меня заждалась уже? подумал Мерсер, привычно управляясь с рукоятками наведения M256. Может, конечно, это ты меня приручить горишь желанием, а то в моих привычках нагрянуть внезапно, сердце особо не приготовишь...(26) Надеюсь лишь на то, что раз я не с пустыми руками заявлюсь, впечатления от встречи будут сглажены. Все любят нежданные подарки...       Он проверил шприц, спрятанный под псевдокомбенезоном танкиста, и снова без команды вжал гашетку. К удивлению водителя, заряжающего и командира экипажа, меткость их напарника в тот день была прямо-таки феноменальной, он умудрялся выбивать относительно мелкие органические цели каждый раз прямым попаданием, если только охотники не прыгали с крыш на броню, стремясь отодрать у Абрамсов люки. Так что ничего странного, что когда именно это и произошло с ТБТ после атаки гидр, приказ перегруппироваться и занять место убитого наводчика прозвучал именно в рации Мерсера - в той, что он экспоприировал у танкиста перед поглощением. Алекс продолжил рвать в клочки охотников и гидр на куда более грозной для органики боевой машине, уничтожил очередной улей, в развалины которого тут же устремились группы захвата, и произвел обстрел центрального Улья, так что с него пластами облезла пронизанная венами подпитки монокультура. Более нужды в каждодневных шарадах Алекса не было. Экипаж даже стандартное "ЧТО ЗА ХЕРНЯ?!" выпалить не успел, когда их наводчик прозмеился через выломанный люк наружу и одним прыжком влетел в дыру, образовавшуюся над крыльцом.       Внутри кое-что оставалось неизменным: знания буквально были складированы вдоль стен библиотеки Батлера. Только раньше они были записаны на сушеной целлюлозе буквенным кодом, а теперь - в кодах молекулярных, невероятно сложных для мозга обычного человека. Микроклимат, правда, изменился не в лучшую для книг сторону, явно не соответствуя правилам хранения: было сыро и жарко, что-то постоянно капало, светилось, урчало и подрагивало. Нет, похоже было, что здесь читательский билет не выдадут даже такому настойчивому посетителю.       А вот вытурить взашей - это сколько угодно, тем более, что Мерсер грубо нарушил относительную тишину, с грохотом проламываясь сквозь внутренние стенки. Доктрину Крепости никто не отменял; стоило Алексу вломиться в жилище Грин, как его с самыми серьезными намерениями встретила отборная дюжина охотников во главе с Вожаком и свитой из многочисленных Ходоков. Стоило немалых трудов прорваться в главный читальный зал... лишь затем, чтобы увидеть свою противницу спокойно прохаживающейся по библиотечным мосткам.       Она теперь с нами       Я причина всего       Так уж вышло, что эти фразы посеяли сомнения в разуме Мерсера на срок недостаточно долгий, чтобы он озаботился их разрешением... вовремя. Конечно, если бы это была автобиография или роман, в коих принято, чтобы противник не разрушал планы действующего лица и довольно редко расставлял собственные ловушки, все было бы с самого начала кристалльно ясно для тех, кто следит за историей. Как досадно, что в жизни настоящей препятствия возникают не в силу каких-то грандиозных причин и не затем, чтобы в конечном итоге преодолеться, дабы достижение цели пошло своим чередом!       Так что Грин хотела сказать на этот раз в своем бреду? Если она все-таки была суть разумная личность, то зачем настораживала врага и рисковала раскрытием своего плана? Или в том и был ее замысел, чтобы убедить Мерсера в бессмысленности своих действий? В какой-то мере ей это удалось. Как же ошибался в очередной раз Алекс, полагая в гордыне своей, что лишь он единственный среди мутантов, не считая Парии, наделен разумом, единственный, кто способен осознать, что из себя вирус представляет... А все принцип достаточности, еще во времена Аристотеля утверждавший, что усложнять и раздувать теории, яйца выеденного не стоящие, может любой псевдоинтеллектуал. Якобы настоящее мужество и гениальность нужны, дабы отринуть перегруженные данные и вывести ту концепцию, что отличается изяществом, опираясь на как можно меньшее число неизвестных переменных. "Грин была наделена интеллектом гения и разумом ребенка, и ее направляли лишь расплывчатые инстинкты, прописанные в ее мозгу вирусом для собственного распространения, как бешенство усиливает слюноотделение и повышает агрессию" - каково, а? Ведь все гениальное обязано быть простым, до которого непросто додуматься. Так Алекс и сказал потом Кроссу: не имел он понятия, с чего Элизабет такое отчудила. Наверное, сыграл свою роль фактор случайности, который люди извечно пытаются отрицать, выдумывая приключившимся несчастьям оправдания в виде черных котов. Ну и ладно, Грин все-таки чокнутой была, правда? Почему кэп тогда ему по лицу не врезал за слова эти о своей матери - вопрос не меньший.       Ну, коли так, то Мерсер, будучи обкорнанным бритвой Оккама, и вовсе являл собой... что? Эксперимент зловещей корпорации, не иначе. Не живым же воплощением "Света" он представлялся, в конце концов.       - Это было бы реально смешно, если не оставляло горькое послевкусие, - заметил современный Мерсер.       Понимание того, что Алекс до Пенн лучше разбирался, где следует использовать безумные теории, еще только предстояло. А пока Мерсер, выхватив шприц, заканчивал оценку своего противника. В объятья друг друга они с такой жесткой страстью кинулись, что воротник, ремни и матовая чернота одеяния Грин пришлись очень даже к месту. Элизабет в кои-то веки продемонстрировала скорость и контроль тела не худшие, чем у развитого, но тут мелькнул тусклой вспышкой стеклянный цилиндр... Образцы опухоли у Регланда оставались, так что выделить ее заражающую способность и снабдить маркером вариации "Черного света" с тел Пенсильвании снова оказалось для Брэдли делом какого-то дня. Алекс рассчитывал при помощи сыворотки покончить с Грин или существенно ее ослабить, раз уж их генетические установки конфликтовали. Это оказалось... плохой идеей. Просто еще одной из многих совершенных им ошибок.       Выкрасьте мою броню в сине-красный и назовите Спайдерменом, с содроганием подумал Алекс, окидывая взглядом возвышающегося над ним монстра. Так вот что будет, когда одна из химер в теле когда-нибудь вздумает отпочковать свой интеллект от цельного и отправится гулять сама по себе...       Грин была скорее архитектором, в отличие от Мерсера-декоратора. Надстроить, перестроить, преобразовать - в этой стези он становился все большим специалистом, но Элизабет... силой ее мысли биомасса принимала любые формы и функции. И когда она получила разархивированную часть того, что нес Алекс, того, что он утаивал от Грин своими блокировками, Мать мигом обернула это против агрессора. Своего Верховного развитого она не создала, это процесс другой сути был, но для воплощения его оружия вылепила форму, прямо как гидр и Вожака.       Грин создала Верховного охотника из "сырой" первоосновы за секунды, озаботившись в процессе лишь тем, какую боль ей причинил шприц и растущая в горле опухоль. Вот на что было способно вычислительное суперядро, от личностной оболочки которой остался один только несвязный бред.       И началась такая боевая хореография, в какой Мерсер доселе участия не принимал. Противник ему достался серьезный: Грин сосредоточила в Верховоде наиболее эффективные из умений Алекса, так что земля угрожала не только гидрами, но и смертоносным пронзанием Шипа. Клинком и когтями органический голем и вовсе размахивал как заведенный, попутно призывая в читальный зал все новых миньонов Грин. Жару поддали как всегда вовремя подоспевшие армейские... На ранения существо вообще никак не реагировало - самые серьезные раны, что удавалось Мерсеру нанести, в мгновение ока стягивались воедино, будто куски глины. По счастью, Верховный оказался довольно неповоротлив - все-таки комбинация тяжелого вооружения и мобильности была прерогативой исключительно технологии развитого, - и уязвим к оглушению. Некоторая дифференциация тканей и нервный узел у него должны были быть, раз его дезориентировали удары по черепу... В конце концов Мерсеру удалось измотать голозадого оппонента, а затем в кровавую кашу размозжить его тело, используя кувалды. Схватка была окончена, и Зевс, как всегда, был единственным, кто покидал поле боя на своих двоих.       Понятно ведь, в чем здесь соль была? Охотник в виде лужицы куда-то уполз, а Грин вовсе на четвереньках сбежала, подражая рядовым порождениям вируса. Да... она именно сбежала, просто оставив Дану и даже не думая шантажировать Мерсера ее жизнью.       Это уже было лишним.       Дану брат оставил на попечение доброго доктора Регланда. Не считая большого числа гематом из-за безумных скачек в лапе охотника, травм или токсического шока у нее не обнаружилось, как и следов заражения; состояние в целом было стабильным. Пришлось оставить думы о том, что же все-таки произошло в библиотеке, на недельку-другую: среди военных масс уже шли разговоры, что Манхэттену недолго осталось и вот-вот остров взлетит на воздух. Уж Таггарт постарался, чтобы у солдатни возникло такое впечатление, в красках расписав провал операции в Батлере - надеясь, что генерал оставит бесплодные попытки контроля и пощадит жизни неподготовленных к такой войне морпехов. Наивный. "Исполни приказ, или можешь не возвращаться" - так ему Регланд тогда ответил?       И тут на сцену вышел Связной. Очень вовремя, надо сказать, он контакт свой наладил, а то все источники информации у Мерсера закончились и пришлось бы охотиться самому, теряя время. Регланд протянул ему карту телефонных сетей Нью-Йорка, присланную Брэдли по почте, с отметками в нижнем и верхнем Ист-Сайде, а также в Сохо. На этом было все.       Мерсер не торопясь оценил обстановку у первой точки доступа. Вроде ловушкой не пахло, слишком уж много гражданских - столько на "сопутствующие потери" не спишешь в разовом порядке, да и патрули ближайшие далеко находились. Это были просто... телефонные будки. Звонок на мобильник, закрепленный под дном одной из них, пришел, стоило Мерсеру только приблизиться, и развитый в ходе разговора окинул недовольным взором ближайшие дома. Кто бы это ни звонил, он явно имел доступ к системам городского видеонаблюдения...       Связной начал говорить что-то про Хоуп и о том, что Зевс является воплощением вируса, но Мерсер с гораздо меньшим скепсисом отнесся к его данным о новых противовирусных средствах, испытываемых Черным дозором. Да, эпидемию необходимо было остановить, но Мерсер бы не смог этому потворствовать, если по ходу дела его самого прикончили. Такую информацию нельзя было игнорировать.       По прибытии с командой эвакуации в Бэттери-парк, куда развитый наведывался однажды, Алекс просочился на собрание офицеров. Держащий речь как раз заканчивал ту ее часть, где успокаивал слушателей обычными фразами "операция полностью под контролем, ни о какой зачистке населенного пункта не идет диалога в Красной короне". Зачитав генеральский приказ пресекать любые паникерские настроения среди личного состава, он перешел к самому интересному - вскорости на борьбу с эпидемией должны были развернуть экспериментальные средства. Мерсер уже наткнулся в воспоминаниях Ламмонса на пару суперсолдат, которых он на своей "пташке" доставил в город с военного полигона Саратога Спрингс. Алекс, будучи неосведомленным, что он сам был причастен к их созданию, только подивился: неужели Черный дозор тоже ударился в мародерство и обчистил все магазины спортивного питания в Нью-Йорке?       Затем у него начало першить в горле - тем сильнее, чем более явно в зале проступала багровая взвесь, и окружающие дозорные начали нехорошо так буравить визорами покашливающего бойца. Вовсе не потому, что вирус решил вдруг усилить имитацию застарелой аллергии, разумеется.       Кровотоксин не зря был внешне похож на то, что являлось отходами жизнедеятельности Алекса. Каким бы эффективным не был метаболизм зараженных, как мало энергии впустую не отдавали их мышцы, даже организм развитого выбрасывал то, что считал лишним и невыгодным для дальнейшего запускания в дело - в частности избытки кислот, солей и по большей части оксидов железа. Сгенерировав какой-то синтетический аналог этого набора веществ и разбавив их механизмом спор инфовирионов, Гентек разработал состав, который блокировал транспортную функцию клеточных мембран - аналог альвеол Зевса накапливал жидкость и распухал до тех пор, пока не лопался. В качестве бонуса из-за проблем с легкими Кровотоксин ограничивал поступающий извне окислитель, вынуждая организм сжигать свою массу. Это вещество оказывало воздействие только на те ткани, с которыми непосредственно контактировало, а не разносилось по всему организму, поэтому его концентрация сохранялась намного дольше, чем если бы оно просто усваивалось "лимфой" Алекса и выбрасывалось в тепловые контуры. И действовало крайне избирательно - на здоровых организмах споры свой состав не высвобождали. Для зараженных же, испытывающих вечную потребность в кислороде, этот яд грозил стать тем же, чем для набитых в газваген людей являлся выхлоп. Быть может, охотники массово нацепили бы противогазы, но из-за всех этих рецепторных систем Кровотоксин недурно травил приверженцев "Света" и через кожный покров, выводя из строя их мускулатуру.       Будто мало Алексу было почувствовать себя жертвой нацистов - неизменно облаченных в черное! - как к нему уже несся первый суперсолдат. О, эти рестлеры-биомеханоиды заставили его понервничать, пока не научился справляться и с уберами. Вечная проблема реализации экзоскелетов, отсутствие достаточно мощных и компактных источников электричества, была решена в их лице. На руках универсальный преобразователь тканей, так зачем пытаться создать механический каркас, раз появился вариант усилить то, о чем давно позаботилась природа? Можно просто отключить режим энергосбережения у человека, нарастить мышечную массу и нагрузку на позвоночник кое-как сгладить сервоприводами! Для последних вполне сойдет аккумулятор ненамного больше автомобильного, закрепленный на поясе, который надо будет почаще подзаряжать. И вот уже в вашем распоряжении солдат, способный влёгкую поднимать боеголовку ракеты и отправлять ее в полет без движка. Поглощать таких громил было противопоказано: они были прямо-таки накачаны Кровотоксином, им не причинявшим ни капли вреда. Вирус просто стимулировал рост тканей и увеличивал нужные органы, в том числе подгонял сердце для новых объемов крови, но не предоставлял ни одной из своих уникальных технологий... Неудивительно, что все уберы первого поколения ненадолго пережили Первую вспышку.       Алексу от знания того, что его противник и так обречен на гибель, легче не стало бы. Опять закрытое пространство, кругом чертов газ, со всех сторон летят пули, серия за серией ударов от убера - будто стальным ломом гвоздил, с каждым хуком вбивая в Мерсера все новые ледяные глыбы...       Алекс выкарабкался из западни, как и прежде. Больше никаких промедлений, никакого страха, никакой пощады - только движение вперед со сжатыми зубами. Найти и прикончить Грин, перебить этим хребет эпидемии, вырвать из МакМаллена правду о себе вместе с мозгами "босса". Как можно скорее, чтобы минимизировать жертвы среди мирного населения и устранить угрозу Дане с Брэдли. Связной Алексу в этом поможет, дозированно скармливая информацию. Если у него есть данные, которые раз за разом подтверждаются и существенно помогают в нелегких буднях Зевса, а проведенная разведка не выявляет ловушки, то какая нахер разница, что он остается анонимом?       Так, Мерсер саботировал распыление Кровотоксина в южном Манхэттене, дабы вояки начали бояться, что он станет угрозой их главному предприятию, и кинули все силы на штурм Таймс-Сквер. А приготовления те еще требовались: после того, как ее крепость пала, Грин превратила центральный Нью-Йорк в смертельный лабиринт. Охотники перекрыли воздух, и ни одна вертушка не могла спуститься между небоскребами. Ее сразу сбивал мутант, выскочивший из темных развалин высоток, так что доставка по воздуху отпадала. Метро было забито ордами зараженных, спустившимися в подземелья за укрытием от ржавого облака. Закидать все бетонобойными, опять же, не было вариантом из-за риска уничтожения Матери. Единственным шансом выкурить Грин для Таггарта было набрать из своих бронерот мощный кулак и доставить запасы Кровотоксина по земле, одновременно продавливая по периметру зараженный район.       В тот день Мерсер, облачившись в шкуру командующего штурмовой группой, первый раз опробовал себя в эффективном менеджменте. Под его чутким руководством, сформированным вливаниями танкистов и личным опытом в боях с зараженными, отряд прошелся до Таймс-Сквер раскаленным утюгом, оставляющим от зараженных лишь агонизирующее месиво плоти. Грин старалась остановить группу на подходах, но черта с два ей Мерсер бы позволил разнести насосный агрегат. Пусть-ка попытается эту незатейливую дрянь без какого-либо следа дезоксирибозы обернуть против применявшего!       Организовав оборону на площади и запустив помпу, Мерсер засел за баррикады, наравне с остальными солдатами приготовясь отстаивать целостность установки. И инфицированные не заставили себя долго ждать, полезли из своих нор - ну точно муравьи, которых водой заливают. Осада Таймс-Сквер вышла чуть ли не более героической, чем Виксберга:(27) на головы дозорным десантировались охотники, набегали толпы Ходоков, Вожаки вытесняли бронетехнику с узких боковых улиц, летели во все стороны гильзы, шлейфы гранатометных и артиллерийских снарядов, перебитые конечности... Скучно не было никому, масштаб битвы действительно впечатлял, хоть Мерсер и дозорные встречались уже с ее составляющими.       Но никто кроме Алекса точно готов не был к моменту, когда наружу выбралась сама Грин.       Какого же здорового конструкта матушка собрала на этот раз, недовольно подумал Алекс, когда емкости Кровотоксина опустели, а земля вокруг подозрительно задрожала. С порядком обгоревшего театра Парамаунт уже дождем стекла сыпались, а знаменитый Хрустальный шар грозил рухнуть вниз второй раз подряд. Натуральное землетрясение в кульминации своей обернулось фонтаном искрошенного асфальта, и посреди Таймс-сквер в пылевой завесе расцвела гигантская Раффлезия Арнольди.(28) Чудовище все лезло наружу, разгрызая слои цемента и дорожного покрытия, вырастая на мясистой трехсоставной ноге до уровня десятых этажей. Воистину, тварь превзошла ожидания даже Мерсера, который пробормотал недоуменно-утвердительно, запрокинув голову в шлеме командира и поддельном зеленооком ПНВ: "это Грин... Элизабет Грин..." Нечто огромное, точно по Фрейду фаллическое с вульвой на верхушке, к человеческой породе точно не относилось. Оно покачивалось над опешившими бойцами, склизкое и истекающее соками всех консистенций и расцветок, будто разжиревшая статуя Свободы на перекрестке мира, если и отражая идеалы народа США, то... даже подходящего эпитета не найти какой его части. Оно светилось изнутри, пульсировало, заставляя небоскребы вокруг жалобно звенеть уцелевшими стеклами... Затем колоссальное создание развернулось в сторону развитого, до хруста пластика вцепившегося в рукоять гранатомета. Грин уставилась на него своим обычным безучастным взглядом, скованная в головной части голема, как муха, попавшая в желе. Секунду-другую она смотрела на развитого, после чего вся конструкция с рокотом запустила телодвижения, весьма схожие с накоплением заряда для Залпа щупалец.       Второй после себя самого враг Алекса наконец-то лично вышел на поле боя, дабы использовать свою последнюю попытку. Она вылезла в своей ходячей башне ужасов, желая прихлопнуть назойливого Зевса, заполучить его столь необходимую эссенцию и скрыться, понеся гибель всему живому. Ставки были высоки как никогда, но страха перед невиданным чудищем у Мерсера не возникло, лишь удивление в духе "такого дерьма я за предыдущие 15 дней еще не видел" проскочило.       Ну давай поскачем в ритме вальса, сухо подумал про себя Мерсер, снаряжая в джавелин очередной заряд. Думаешь, меня испугал твой компенсирующий карнавальный костюм? Нисколько, даже не надейся. А вот ты в отчаянии, Лиззи. Выставила весь свой резерв, выложила на стол все свои карты. Под моим началом полсотни отборных головорезов, для которых каждый день как последний, а что у тебя осталось? Ты и твой жирный бампер-придаток? Не знаю, осталась ли в твоих протравленных инфекцией мозгах хоть толика понимания, что значит "бояться"... Алекс вжал спуск и послал в гиганта первую ракету, этим давая отмашку своим подчиненным, но тебя, дегенератку всратую, я это чувство заставлю испытать в полной мере.       Грин в долгу не осталась - волна фагоцитов первым же выбросом слизнула не менее половины дозорных, переживших осаду, но не успевших занять укрытия. Альфа-гидра стреляла фосфорецирующими сгустками нейротоксина, прохаживалась по Таймс-сквер потоком арматуры, словно выброшенной смерчем, с хрустом давила подобравшихся ближе солдат-подрывников... но то было сопротивление обреченной. Когда подоспели группы осады, Мерсер просто взял командование на себя, рассредоточивая войска, накрывая и так уже потрепанного конструкта массированным огнем. Нанесение пронесшимися где-то над городом F-18 ракетного удара довершило дело - с утробным стоном монстр завалился набок, вздыбливая перепаханный асфальт и обдавая людей цементной шрапнелью.       Голиаф преклонил колени перед Давидом, имевшим в своем распоряжении лишь дальнобойные средства, но это был еще не конец. Скинув обличье командира, Мерсер коршуном налетел на подранка, кромсая биомассу и пытаясь вырезать Грин из кокона до того, как ее попытается отбить Черный дозор. Узконаправленный заряд Критической боли - и вот первоисточник "Света" была выброшена из чрева альфа-гидры, дезориентированная, жалкая, измазанная в крови и какой-то непонятной дряни. Не говоря дурного слова, Мерсер сомкнул пальцы на ее шее стальной хваткой, повалил Элизабет на землю и ударил по лицу.       Потом снова.       И снова.       И снова - до тех пор, пока мелкие частицы крови не заполонили воздух, и трепещущие щупальца не вырвались из тела Алекса, уже не в силах сдержаться от близости такого генетического разнообразия.       Память Грин... он не нашел в ней то, что искал. Только неясные тени просочились через Мерсерово сознание, как песочный замок сквозь пальцы ребенка, пытающегося отстоять свое творение у моря. Что-то с Элизабет было не так, чем-то она отличалась... Да и знал ли Мерсер, что необходимо искать? Что он вообще надеялся найти в дебрях остаточных эмоций? Не темную же, в самом деле, рогатую фигуру, громоподобным гласом вещающую: "Ты снова подвела нас, Элизабет. Мы даем тебе последний шанс, не используешь его - вернешься обратно в Адский чертог. Возможно, у этого молодого обезьянина лучше выйдет исполнить предначертанное..." В таком случае Грин можно было бы никуда и не уходить, с развитием эпидемии Манхэттен все больше превращался в отдельно взятый круг Преисподней. Зарево пожаров, ползущая по земле кровавая масса, демоны, терзающие плоть грешников, кругом безмозглые фанатики, желающие вырвать твое сердце и съесть его без прожарки - набор вырисовывался полный.       Может, примитивный разум Грин горел ненавистью к Рендаллу? И постепенно чувство это, мучавшее ее на протяжении почти полувека, разрослось до желания отомстить всему роду человеческому? Алекс ведь различил в памяти Элизабет значимые для нее моменты, про которые говорил Связной - мелькнул Хоуп, отбирающие у матери дитя военные и командующий всем этим парадом новоиспеченный генерал. Неужели злопамятность - это все, что осталось от ее человеческой оболочки? Тоже хлеб, на самом деле, у гидр, охотников и прочих зараженных вообще нельзя было ничего выцепить без подключения к Улью. А что касалось ребенка... Ха, а ведь МакМаллен рассуждал, что только Пария способен остановить зарвавшегося развитого. Предвкушал битву между двумя титанами, да вот незадача - сын Хоупа исчез без следа в недрах Минобороны.       Мерсер уже видел ребенка мельком, в воспоминаниях причастных к проекту "Крестоносец" людей. Мог разве что сказать, что позывной "Зевс" не очень-то вязался с "Изгоем", так что, наверное, и вояки не видели между ними ничего общего... Плевать.       Плевать на самом деле, как их обоих назвали и почему именно эти ярлыки выдали; плевать, сколько людей, звавших их таким образом, попытается остановить Зевса. Их можно устранить. Лишить функциональности. Привнести ими еще один клочок ясности в эту бескрайнюю Паутину интриг. Останавливаться и размышлять Алекс будет потом. Нужно работать над новыми целями.       И у Мерсера после смерти Грин был чертовски хороший кандидат на первую строчку этого списка.       Связной откуда-то вызнал секретные предписания, адресованные офицерскому составу на случай захвата объекта "Зевс". Увидев, что его бывший подчиненный творит на улицах города, МакМаллен предпочел забиться в недра Гентек, но если бы ему удалось достать кусочки Зевса... А уж органический терминатор, плененный целиком - такой соблазн стал бы явно выше инстинкта самосохранения, если Мерсер что-то понимал в эксцентричных эскулапах. По совету того же Связного он устроил налет на фабрику, занятую производством Кровотоксина, и первый раз всерьез подкорректировал свой метаболизм. К яду-то у него уже иммунитет развивался полным ходом, но дозорные этого знать не знали, и потому показания датчиков были трактованы как "Выброс по нулям, ублюдок скопытился, пакуем его и к шефу".       Не подняв тревоги, выбраться из экспериментальной камеры, в которую была помещена Грин после переезда, оказалось куда менее затратно по усилиям, чем придется приложить сейчас. В конце концов, тогда люди имели возможность мониторить намного меньше параметров Алекса, да и плазменные распылители над душой не нависали. Тихой сапой он прокрался в смежное помещение, свернув по пути шеи оставшимся дозорным, и, надо сказать, очень вовремя это сделал: МакМаллен в ходе подготовки к вскрытию засек его пропажу из объективов камер. Ученый мигом схватился за пистолет; предыдущий случай явно научил его, что отправившиеся погулять трупы, сбрызнутые "Черным светом" - это не к добру. О, Реймонду ли было не знать, как Мерсер отличается от Грин. Такое существо, способное стать отмычкой ко всей системе, нельзя было выпускать из поля зрения, как в плане практическом, так и из соображений осторожности. На 51й этаж уже поднималась команда зачистки, но Реймонд таки успел рассказать Мерсеру часть правды - так, как он ее хотел понимать. Затем директор приставил табель к подбородку и нажал на курок, оставив Алекса проходить пять стадий принятия неизбежного в одиночку. Довольно подлый ход, на самом деле.       Мерсер искал крайнего, кого можно было обвинить в своих бедах, преследовать... Ну, он его и нашел на свою голову. Как там у Пого говорилось?       Мы встретили врага. Он - это мы сами.       МакМаллен верил в великое будущее "Красного света". Много у него было ботанских мечтаний про поединки сверхлюдей и прочих "мы хотели во всем разобраться, это вы, нехороший такой, все испортили". А вот Мерсеру, будучи еще сотрудником Гентек, перспективы рисовались куда более угрожающие. Правительство США, заполучив латентный "Красный свет", могло бы держать в заложниках всю планету, включая собственных граждан. Тотальный механизм контроля: заразить всех безобидным штаммом, в случае неповиновения отключить "Красный свет" у людей определенного генотипа и выпустить методом агента в толпе свет уже "черный" из пробирки. Моментальная смерть всех недовольных в узком диапазоне. Любой только зачатый ребенок, способный состоять в армии потенциального противника, уже будет нести в себе спящие частицы вируса. Любой специалист на вражеской ракетной базе упадет головой на панель управления уже через 10 секунд после того, как крошечный пластиковый дрон сбросит в вентшахту капсулу. Лояльные же люди даже в толпе задеты не будут - у них-то "Красный свет" будет обеспечивать надежную маскировку от штамма-убийцы. Геополитика будет упразднена как явление, наступит коллапс международных отношений.       Но что хуже всего, ученых... разработчиков этого монстра пустят в расход по завершению проекта. Это уж наверняка. И поскольку их руководитель уже добился существенного успеха, то, изъявив желание выйти из проекта, он одним неразглашением не отделается. Прилетит ему свинцовая "бутылочка", непременно прилетит уже через пару дней... Слишком уж любят перестраховываться эти ребята в черном, судя по раскопанной сестрой информации.       Так в приступе острой паранойи думал Мерсер, разрабатывая свой план по добыче образцов вируса. На первый взгляд задача казалась невыполнимой. В помещениях "Черного света" велся строгий учет всех реактивов и образцов, доступных исследователям: даже воду из крана системы отмеряли, с учетом небольшой погрешности записывая, какая масса была получена. Сколько ты забрал, столько и должен вернуть в весы-держатели, коими были снабжены все аппараты от пробирочных стоек до электронных микроскопов. В противном случае через десять минут включится предупреждение бдительным ребятам из Дозора, и тебя в лучшем случае заставят писать многостраничные объяснительные. Эти же два охранника в каждом блоке следили, чтобы сотрудник не пронес в помещение неучитываемую тару из того же кафетерия или не совершил каких-то подозрительных манипуляций, плюс видеокамеры, покрывавшие рабочие места каждого ученого. У Мерсера точно не было бы десяти минут, чтобы выбраться с образцом за пределы офиса. Выход с 40го по 50й этаж был нарочно затянут: приходилось идти через несколько постов с досмотром и рентгеном, турникеты, шлюзы с кодами доступа, пересаживаться на другой лифт. И, конечно, на первом же из этих барьеров по отлавливанию недобросовестных элементов пробирку у Мерсера, с которой он планировал либо найти укрытие у какой-то раскопанной Даной подпольной группы, либо удариться в бега и искать политического убежища, отберут.       Решение нашлось исходя из личного опыта Алекса в тихом саботаже проекта. Мерсер являлся руководителем "Черного света" и был одним из немногих, кто имел возможность видеть всю картину целиком. Никто не может предупредить то, что глава проекта будет недобросовестно выполнять обязанности: он должен носить, как и все, защитный костюм, проходить проверки, отчитываться о каждой капле использованного вещества, выдавать какой-никакой результат или хотя бы продвижение в текущей работе, но все равно... все равно мало кого волнует, чем он конкретно занимается между квартальными отчетами. Мерсеру удалось создать препятствия в реализации намеченного плана, чего не заметили даже его подчиненные - слишком уж на них давил Черный дозор. Исходя из этого, спасением Мерсера должен был стать человеческий фактор.       Дана плотно поработала над винтиками, что скрепляли неподкупную военную машину, и уяснила довольно занимательный факт. Рядовой состав Дозора был безжалостен. Люди, которым было нечего терять и не из-за кого бояться, закаленные нейролингвистическим программированием - одна речевка "Мы сожжем даже себя" чего стоила. Некоторые из них и вовсе были преступниками, амнистированными в обмен на свою службу... с офицерами же ситуация была иной. Их преданность покупалась разными путями: были среди командиров люди, знакомые с понятиями чести и долга, как Таггарт, были немногословные профессионалы вроде Кросса, желавшие применить свои умения на практике, были охочие до денег или безраздельных полномочий... Капитан МакМаршалл, начальник охраны головного офиса, в число этих людей не входил - был он просто еще одним цепным псом Рендалла. А вот его заместителя Уорда,(29) которого потом расстреляют при сопротивлении аресту, купили надеждой. Дане удалось обнаружить в монолитной броне Гентек психологическую уязвимость: сын тогда еще капитана морской пехоты был рожден с каким-то вялотекущим, но неизлечимым заболеванием. Как Мерсер во время Второй вспышки склонит на свою сторону Коллинза, так и Дозор с 99-го, зачислив вышколенного профессионала в свои ряды, принялся кормить его баснями, что исследования Гентек в области генной терапии могут способствовать выздоровлению ребенка. Главное добросовестно обеспечивать безопасность этих самых исследований... Что еще оставалось делать несчастному отцу, когда элитная контора предложила "сделать мир лучше для наших детей"? Конечно, его купили этим с потрохами, Уорд делал свою часть работы по охране здания и не задавал лишних вопросов. Почему вооруженный конвой привез сюда в заполненном физраствором баке странного вида девушку, к примеру.       Мерсер долго не решался на личную встречу с капитаном, анонимно посылая ему нарытые Даной материалы и письма "шепчущего" содержания. Но в итоге, когда дозорный парой коротких фраз на записке, оставленной в условленном месте, все-таки согласился на встречу, Алекс был вынужден "забыть" очистить временную директорию на личном ноутбуке. Его, конечно, на следующий день заставили утомительно расписывать собственный проступок, даже МакМаллен добродушно пожурил и посоветовал взять выходной, раз ценный сотрудник становится рассеян. Но крамола была необходима тем вечером, чтобы представить Уорда перед самыми непривлекательными фактами, сделать контрольный выстрел. Да и сестре пригодились те файлы в первые дни эпидемии... о, нет. Они ведь все сделали только хуже.       Еще одна проклятая развилка, на которой был выбран неверный путь. Если бы не те документы и фотографии, Дана, быть может, и не отправила брата в здание Гентек...       Вот чем они здесь занимаются, капитан, посмотри - разбрасывал Мерсер распечатки перед Уордом на встрече с ним в Бэттери-парке. Вглядись хорошенько. Вот что они делают с человеческим геномом. Эти их слова про новейшие биотехнологии, способные сделать жизнь людей лучше - всего лишь пустышка, прикрытие для игр МакМаллена. Это не мистификация вроде ГМО-продуктов или рептилоидов, это всамделишная угроза всем, кто связан с проектом. Думаешь, тебя пощадят - расходный материал, только повыше рангом? Ты думаешь, они сделают для сына исключение и создадут чудесное новое лекарство, над которым другие конторы тщетно бьются уже пару десятков лет?       Мне показать тебе еще раз, сколько людей и каких людей они отправили на тот свет ради своих проектов?       Но я... я, почти всемирно известный генетик доктор Мерсер, еще могу помочь тебе. Тебе и сыну. Ты знаешь, на что уже способна моя сыворотка DX-1119, способная ценой быстрой смерти самого задохлого дистрофика превратить в двухметровую груду мышц. Она не поможет твоему сыну - пока что нет. Направление слишком радикальное. Это им нужно данное направление... но не мне.       Помоги мне, капитан. Помоги достать образец самого первого моего творения, вынести его за пределы лаборатории, бежать в Евросоюз или вовсе в страны третьего мира. Люди должны узнать о том, что происходит в застенках самого демократического государства на земле. А если не выгорит глобальное раскрытие, все равно однажды твоему сыну по почте придет пробирка с прозрачной ампулой. Как знать, быть может, она и во всемирной аптечной сети появится, но просить столь многого у судьбы чересчур жирно будет.       Твой сын сможет ходить без опаски и проживет долгую, счастливую жизнь. Даю слово.       Конечно, это не являлось точными фразами, что были произнесены тогда в припортовом кафе, но общий смысл был именно таков. Вместо ответа Уорд поднялся с непроницаемым лицом, оправил строгий костюм-тройку, из-за которого он промелькнет в памяти развитого еще одним безликим агентом Дозора, и неспешно удалился. Алекс сидел как громом пришибленный и таращился на свой латте, заказанный лишь ради столика - кофе он отродясь не пил. О чем ученый вообще думал? Уорд может и не рядовой палач, но если капитан пойдет на саботаж, его по завершению расследования вычислят и казнят. В бега он удариться точно не сможет: жену и сына не оставит, и с собой их брать не будет... Ночь для Мерсера выдалась бессонной. Уже не было рядом в постели умницы-Карен, чтобы поделиться с нею мыслями и сеансом успокаивающей ласки. Алекс прикидывал, стоит ли прямо сейчас покидать в чемодан вещички и рвануть из "Реналии", прежде чем в дверях руки заломают SWATы.       Ему достало храбрости поутру вернуться в офис. Все было на удивление спокойно... до тех пор, пока он не встретил в коридоре Уокера. Облаченный в стандартную униформу Черного дозора, только с другим шлемом и вкраплениями грязно-серой ткани, он смерил доктора огоньками визора и прошел мимо, сделав едва заметное движение стволом карабина в сторону камер наблюдения. А в ежедневнике Мерсера, что он хранил на приписанном ему столике в кафетерии - свободной, по словам Карен, от "злобных черных высасывателей счастья" зоне, - поджидал сюрприз: крошечный клочок бумаги с минимумом информации.       Блок 51-1А 9 октября ровно в 15:08 у вас 63 секунды без камер датчика караула       Неделю спустя в назначенный срок Мерсер находился на этаже 51, в одном из герметичных помещений для манипуляций с образцами, добытыми из заключенной стеклянной клетки. Как раз неподалеку находился отсек обычный, где через 31 день МакМаллен уже потирал руки, предвкушая, что удастся вытянуть из теперь уже окончательно бездыханного тела Алекса. Мерсер сказал Карен, гремевшей неподалеку пробирками в таком же костюме 4го уровня защиты, что она может отправляться на давно упущенный обед. Паркер вскинула брови, оторвала взгляд от Грин на экране видеонаблюдения, доступ к которой получила недавно - даже это не изменило ее отношения к Гентек. Проигнорировав укоризненное "Ты же знаешь, директор настаивал на работе в парах", Мерсер указал бывшей на шлюз санобработки и пробормотал, что все уберет. Оставшись в одиночестве - не считая поглядывающих на него охранников, - Алекс отвернулся от докучивливых надсмотрщиков за стеклянной стеной и, когда лампочка на камере ему подмигнула, быстро и четко исполнил задуманное.       Только безумец в шаге от смертельно опасных реагентов будет вскрывать ланцетом свой костюм биозащиты на рукаве и цедить в пустую пробирку кровь из вены... но Мерсер действительно сделал это. Мешковатый пластиковый скафандр укрыл его телодвижения со спины от дозорных, а помехи оставили в недоумении следящих за мониторами, которым Уорд наверняка позже гарантировал проверку всех систем. О датчике избыточного давления в костюме Алекса капитан тоже, по-видимому, позаботился заранее - тот даже не пикнул, когда произошла разгерметизация. А Мерсеру... ему только и оставалось, что уповать на крайнюю неохоту штаммов "Света" разноситься воздушно-капельным путем: вне питательной среды эти мелкие паршивцы долго не жили, оборачиваясь молекулярным мусором. "Черный свет" тоже нуждался в кормовой базе. Специализированный состав взять было нельзя - запищат проклятые весы, а вот свой, природный физраствор... Мерсер взял крошечную дозу замороженного "чистого" вируса, такую, что входила в допустимую погрешность, добавил ее к своей крови и заткнул пневмопробкой. Вот так, множься на здоровье, век бы тебя не изобретать. Алекс спрятал контрабанду в карман костюма, подтер небольшой кровяной потек на рукаве и собрался выйти шлюз, как экран монитора привлек его внимание.       Элизабет Грин смотрела прямо на него.       Обыкновенно сидящая неподвижно, уставясь невидящим взглядом вперед, подопытная смотрела в камеру на верхушке стеклянного куба - будто точно уверена была, что по ту сторону находится кто-то для нее важный. Оставалось немногим более пяти секунд до того, как снова ожила бы камера, и Мерсер за эти мгновения понял... смутно подумал слишком многое. Сразу после того, как Грин наклонила голову набок, и пробирка в кармане на секунду-другую стала ощутимо горячее.       Тогда и был подписан с Элизиумом договор кровью в одностороннем порядке. Своим действием Алекс неосознанно завещал превратить то, что от него останется, в Зевса. Доктор Мерсер... он не мог знать, что в тот момент произошло. Но он был хорошим аналитиком, а этот взгляд Грин был слишком уж красноречив для безмозглого существа. Мерсер не понимал, что стало с добытым образцом "Черного света", но сомнение насчет того, превращает ли он теперь инфицированного в неподвижную груду опухолей, металось в его рассудке до самого расстрела на Пенн.       Почему же Грин согласилась на сделку?       Ответ на этот вопрос Мерсер вывел сразу по восстановлении памяти, касающейся данного эпизода. Заглянув в глаза Грин, он увидел там родственную душу. В тот день на 51м этаже в мозгах Алекса промелькнула первая за три месяца умиротворенная мысль: "Господи, да она просто устала от всего этого". Она хотела оказаться подальше от здания Гентек. И, боже правый, как же Мерсер ее понимал! Элизабет поняла это из его крови - вирусной магией ли, телепатическим копанием в генетической памяти, квантовой спутанностью, - называйте как вздумается.       - Вот ведь что человеку под действием регулярного стресса брякнуть в его голову может, - процедил Мерсер, у которого отчаянно зачесалась переносица, но хватка лабораторного модуля мешала осуществить желаемое. - Жалко ему Мать стало, видите ли. Эмпат херов. Да не было никакой родственной души, она просто использовала случайно подвернувшийся под руку человеческий материал, как до этого человечество на протяжении четырех десятилетий использовало ее. Все честно. Не нужно быть суперкомпьютером, дабы понять, что раз установленный порядок экспериментов над тобой был нарушен, то нарушитель вскоре в могиле окажется. И как знать, не прольется ли на эту могилу пара капель измененного "Черного света"... Я бы так же поступил, риск вполне оправданный.       Когда камера включилась, Мерсер для вида еще поработал на месте и ушел в растерянности, с трудом подавляя желание оглянуться через плечо, потому что был уверен - Грин все смотрит ему вслед с монитора. А она принялась ждать, когда созданный в обход регулярного порядка телохранитель вернется. И она попытается убить его - потому что в вирусы, способные на честные сделки, способны верить только безумцы, коим Алекс и являлся в незначительной степени. Он же гением был, а между гением и сумасшедшим, как известно... то-то и оно.       Выйдя из санобработки, дозорных в блоке Мерсер уже не застал - капитан отозвал их, указывая на скорую смену или что-то в этом роде. Обыск из раза на раз не приходился, но несчастливый шанс вполне мог выпасть, так что это было весьма кстати. Мерсер снял костюм, залепил все еще кровоточащую ранку пластырем и вышел в коридор, где в одной из слепых зон камер его ждал по-прежнему немногословный капитан. Пробирка перекочевала к Уорду в карман разгрузки, и каждый отправился своей дорогой: Мерсер после демонстративного, на камеру, обыска капитаном через посты на нижние этажи, а Уорд в блок, с "внеочередной проверкой по поводу помех в системах видеонаблюдения". Для ликвидации следов, дело ясное - в частности прохудившегося костюма. В кафетерии по Алексу наконец-то ударил откат совершенного. Руки тряслись, в висках неприятно стучало. Он едва не расплескал кружку с чаем. Колегам и взволнованной Паркер сказал, что переборщил с антидепрессантами. Выслушал несколько дружеских подколок по поводу дальнейшего развития этой зависимости у доктора и мысленно послал шутников непечатным слогом.       Он все еще считал про себя критические десять секунд "Черного света" и чувствовал на себе пристальный взгляд Грин.       Вечером 24 октября 2008 года(30) Мерсер, оставив позади давно прошедшую внутренний пост Карен, стерев большую часть своих записей и переодевшись, широким шагом настиг Уорда, поведал ему о том, что происходило в данный момент с сестрой. Капитан без промедления объявил тревогу и повел Алекса в технический отдел, где грузовой лифт сторожили очередная пара дозорных. Те было заартачились, когда у Мерсера не нашлось соответствующей карты доступа. Однако уордовское "Это приказ, рядовой. У нас угроза утечки этажом выше, и доктор должен уйти прежде, чем опечатаем здание. МакМаллену не понравится, если его лучший сотрудник на проверке загнется", произнесенное тоном, не терпящим возражений, заставило их выпалить "Сэр!" и бегом кинуться выполнять предписания на случай прорыва. Пока офис Гентек превращался в разворошенный муравейник, заговорщики спускались вниз, и капитан теми же короткими, рублеными фразами инструктировал Мерсера. Вести себя спокойно, действовать быстро. Уезжать из страны только теневыми путями. Не соваться в аэропорты и вокзалы даже в случае их открытия - схватят моментально. В случае раскрытия захватить заложников и привлечь как можно большего внимания прессы. Требовать не транспорт, а проход с заложником к любой случайной машине в подземных гаражах. Не подходить к окнам без крайней надобности и без живого щита, работают снайперы.       Мерсер слушал вполуха, ошеломленный скоростью, с какой разворачивались вокруг него события, далекие от предпочтительных. А еще он смотрел на пробирку, которую ему отдал Уорд. За две недели зараженная кровь и не подумала свернуться, осталась стабильной. Можно было бы посетовать, что не выдалось случая проверить, что же с ней произошло - датчики заголосили бы о неучтенной массе... Но Уорд, пыхтящий банками фильтров, и раскрывшиеся на погрузочной площадке створки лифта быстро выдернули Мерсера из сферы познания, заставив спрятать образец в карман куртки.       - Выбирайтесь к своим за город, у вас не более часа. Потом все перекроют. Удачи, доктор, - капитан сунул ему карточку с контактными данными и нажал на кнопку закрытия дверей. - Не забудьте о своем обещании. Удачи и прощайте.       Мерсер стоял перед схлопнувшимися створками и держал в руках карточку, по которой он бы смог найти сына Уорда. Капитан понимал... не питал никаких иллюзий, что его не пристрелят сразу же, как только проведут параллель между "Замечен с доктором Мерсером. Говорили о работе" и сегодняшним выводом в обход постов. И все равно согласился, подкупленный надеждой.       Родительская привязанность - великий движитель и изменитель судеб. Не правда ли, полковник Рукс?       Мерсер уронил карточку на асфальт и поспешил к воротам. Его догнала Карен, прошедшая все проверки до объявления тревоги и покинувшая здание одновременно с Алексом. Холодная враждебность к ней... Затем автомобильная пробка и Пенн стейшн. Агенты в гражданской среде, одного из которых развитому удалось найти и поймать в сети Паутины интриг - тех самых, что подарили ему путевку в загробную жизнь, - имели вводную, что Мерсер собирается применить украденный образец как оружие. Раймонд Винсон недоумевал, почему в таком случае доктор не разобьет пробирку на людной улице, а упрямо пытается уйти. Хочет привлечь к себе больше внимания и забраться в более людное место?       Нет, доктор Мерсер вовсе не собирался уничтожать человечество или, в частности, тех немногих людей, что могли попасть в зону действия "Черного света". Алекс был полон решимости разоблачить правительство, но уж точно не таким малоэффективным и опасным для себя способом. Предать же свою страну... Еще с детства со всех билбордов Мерсеру задорно подмигивали надписи, указывающие, как важно стать хорошим гражданином. Однако если его чему-то и научили учебники и исторические пособия, то это что в критический момент цивилизации всегда были необходимы мерзавцы, способные отважиться на то, о чем не подумал бы кто-то другой. Мерсер до последнего надеялся, что ему удастся выбраться из Нью-Йорка и связаться с антиправительственной группировкой, возможно, взять для этого в качестве заложников пассажиров пригородного поезда. А вот его прежде рациональное начало металось в панике, вереща, что это конец: слишком быстро фора Алекса ушла в ноль. Провал по всем статьям. Каюк. Пиздец. Хочешь повеселить Элизиум - расскажи ему о своих планах, как говорится.       Доктора Мерсера взяли на прицел, и последняя надежда рассыпалась в труху, как с полчаса назад он удавил в зародыше надежду капитана Уорда. Страх ушел по большей части - Алекс понял, что уже обречен; стоило ему только опустить пробирку на землю... Остался лишь гнев, вызванный неудачей. Правда, которая должна выйти наружу, пусть даже ценой жизней невинных - это последнее, о чем Алекс Мерсер думал. До вступления на мраморную лестницу правда еще занимала его... помимо переживаний за свою жизнь. Но в тот момент разум Алекса, уже осознавшего, что остался у него лишь единственный вариант, заполнила только одна мысль-следствие.       Вам нужен вирус?! ПОЛУЧАЙТЕ!!!       Пенсильванский вокзал стал точкой отсчета, а вовсе не побег Грин. Алекс Мерсер по доброй воле выпустил в мир самое страшное биологическое оружие из когда-либо созданных - Зевса. Чудовище в его шкуре, которое, будучи отрезанным от Улья, ошибалось раз за разом и подводило город к критической черте. Раны, должные стать смертельными, лишь отсрочили запрограммированный Грин процесс. Трансформацию в повелителя мертвецов, который живее всех живых, синтез и энергетические процессы у которого идут лучше, чем у кого бы то ни было.       Потому что Маркер, что Регланд обнаружил в вирусе тел Пенсильвании, был его собственным. Полученным из крови Алекса Мерсера. Набранным так же, как заполнял Держатель "Красный свет", но который принципиально считался неспособным это делать в штамме-убийце. Он и был смертелен - для всех, за исключением одного-единственного человека.       Вот так и получается: не ты создал "Черный свет". Это "Свет" создал тебя.       Не было никакого зловещего плана правительства. Основную боевую единицу вируса выпустил ты... бывший ты, посчитавший себя вправе жертвовать людьми. Переполненный яростью настолько, что лишь похищение сестры и сбегающий Таггарт смогут переплюнуть этот случай. Ты не сверхчеловек и даже не сверхдиверсант, в которого якобы директор МакМаллен тебя превратил.       Ты просто жалкая подделка Мерсера. Некого больше искать, чтобы воздать ему по заслугам, некого обвинять. Ты думаешь, что поймал зверя за хвост, поворачиваешь за угол... а хвост все тянется, снова скрывается за углом, за которым твой собственный зад оказывается.       Но и это еще не все. Ты Зевс - подделка Мерсера, совершенная настолько, что сам себя за оригинал принимаешь, выцепив крупицы данных из оригинальной программной оболочки. Но и Зевс - подделка подлинного Верховного развитого, и система-то гораздо разборчивее, чем ты сам, за своего не считает, помощь тебе предоставляет только в случае взлома и незарегистрированного подключения, а память исходную и вовсе в архив заключила от греха подальше.       Парень, ты подделка в квадрате. Вот ведь досада, а?       Кому ты такой нужен, самовольный и беспамятный, не могущий вирусу помочь распространяться, да еще и ложный сигнал выдающий, так что Мать вынуждена своими силами обходиться, даже носа за акваторию Гудзона не способная высунуть без ключевой способности развитых - внедрения? Много ли толку от тех же птиц или возможности пройти по дну Гудзона, не отталкиваясь и не вылетая наружу подобно ракете, если при открытом заражении на материке люди просто долбанут ядерным зарядом?       И когда ты проникнешь тихонько в штаб-квартиру Гентек, обойдя новенькие детекторы и системы слежения - так, как Матери не хватает возможностей, - она будет ждать тебя. Двери закроются, люди внутри окажутся один на один с двумя чудовищами, и ты на своей шкуре почувствуешь, какими средствами располагает эта погруженная в апатию леди. И когда ты, тайный нарушитель, будешь стучаться своим жалким умом в просторы сущности великой и всезнающей, пожирая ее будущих членов, Мать приложит все усилия, чтобы изгнать тебя как можно быстрее - выкинуть за порог с теми крупицами познания, что тебе повезло украсть. Без сомнения, от такого отродья постараются избавиться при первой же возможности и в плане физическом, и ментальном.       Потому что не Пария является Отверженным, а ты.       И что ты теперь собираешься со всеми этими озарениями делать, Зевс? Может, сразу заглянешь в ближайший магазин хозтоваров? Хоть он и разграблен, но веревка с мылом там определенно найтись могут. Повисишь часок-другой на суку - быть может, что-то и прояснится в мозгах. Может, осознаешь впридачу, что мрачный ботаник неспроста превращен был в универсальную военную машину, но для великого дела создан?       - ...ну да, например, разнести город со всем его населением два раза подряд, - вздохнул Мерсер, рассеянно подмечая, что дроны уже сравнительно длительное время не выполняют свои прямые обязанности, в том числе по уборке камеры.       Вины за деяние своего прошлого воплощения Мерсер не почувствовал, только принял, что с этих пор все не сможет быть как раньше. Извечной дилеммой Состояния Измененного Сознания - можно ли винить новый разум в преступлениях, которое совершил стертый разум в этом же теле? - он тоже не поставил себе целью задаться. А была ли, как всегда, разница? После инцидента на Пенн в новом теле действовала новая личность, а не прошлое имя. Неважно как он себя называл, от Мерсера-ученого вообще немного осталось. Его новые воспоминания записывались на чистый лист без учета предыдущих, и когда Алекс восстановил целиком свою старую версию, многие из них уже ощущались... не так, как положено собственным воспоминаниям. Хотя, конечно, повадки были весьма схожи. В том числе и по отношению к человеческому ресурсу - старый Мерсер, выпустив Зевса из бутылки, косвенно приговорил полмиллиона нью-йоркцев плюс три десятка на вокзале прямым действием, а Мерсер новый - всего каких-то 1842 человека, но зато своими собственными руками. Первый знал многое и направил тезку по стопам хаоса, второй не знал ничего и слепо тыкался в стены возведенного предшественником лабиринта, лажая все больше и больше. Поди разберись, какой весовой категории на Страшном суде зачтется.       Кто бы ни прочел его автобиографию, он бы не смог сказать, кто являлся настоящим доктором Мерсером после Пенн. Для существа, способного присваивать чужие нейронные кластеры и перенимать свойства своих жертв, понятие личности становится не менее расплывчатым, чем грань между гением и безумием. Одним только усилием воли переключая логические связи в мозгу и подкачивая нейротрансмиттеры, новый Мерсер уже становился иным, чем привык себя видеть его создатель. Только координатное начало могло напомнить некоторые стандарты, которые, впрочем, тоже могли быть изменены в рамках естественного формирования личности. Сначала Алекс забыл себя, был безвольным мальчиком на побегушках, выполняющим то, что ему более просвещенные люди говорят. Затем, осознав себя и побывав в эпицентре ядерного взрыва, стал рассеянным мыслителем, не знающим, куда ему, такому исключительному, приткнуться. А потом был вынужден играть целое множество ролей перед действующими лицами пьесы, что сам и затеял. Для кого-то он приберег маску покровительствующего и милосердного постчеловека, для людей вроде Кенига - эксцентричного исследователя, для рядовых развитых - того, кто обладает безграничной властью и может ею поделиться с приближенными. А, ну и маску хихикающего дегенерата с манией величия для одного темнокожего сержанта морской пехоты тоже забывать не стоило. Пожалуй, только в течение недели после начала Второй вспышки новому Мерсеру было позволено быть самим собой. В остальное же время он был переменчивым...       Прямо как вирус, способный менять свой генокод в рамках одного поколения.       Я - это вирус, сказал он на восемнадцатый день Кроссу, считая минуты до вызова транспорта к "Рейгану". Если считать выражение за образное, то нисколько и не погрешил против истины. И если читающий автобиографию подумал бы, что в связи с этим у Мерсера были какие-то проблемы, то этот кто-то невнимательно читал строки предыдущие.       Какая нахер разница была, кем он теперь являлся?       Что он должен был сделать, когда переоткрыл все касавшиеся прошлого истины? Сдаться и дать себя потрошить? Начать выдумывать себе и себе-прошлому оправдания, которые его куцые остатки морали никогда бы не сочли за удобоваримые? Уйти в монастырь или станцевать расово ирландский степ? Когда ты понимаешь, что умер... ну, еще когда над твоим городом вот-вот поднимется ядерный гриб, невольно начинаешь мыслить чуточку глобальнее. Три из пяти стадий неизбежного Мерсер пропустил, сразу же перейдя от первого пункта к финальному - смирению. Хватило с него за эту пару недель нравственных терзаний. Черед торга и уныния еще наступит, и доктор погрузится в них аж на 14 месяцев, а сейчас он вычеркивал МакМаллена из списка и искал среди доступных следующее имя.       Среди дозорных, находившихся в тот день рядом с МакМалленом, не повезло оказаться офицеру, что проводил перекрестный допрос Карен Паркер на следующий день после его побега из морга. Арестовали ее практически одновременно с инцидентом на вокзале,(31) и девушка, к чести сказать, отпиралась довольно долго, игнорируя обвинения, что она могла задержать доктора Мерсера, но не стала. Затем пришел черед обвинениям в сговоре, и Паркер заметно приуныла. Но тут явился хитрый лис МакМаллен, показал интригующее видео и как по нотам его расписал. Он выбил сколько-там-футовую дверь и убил много людей, Карен. Хороших людей, обеспечивавших нашу безопасность, Карен. Он уже не человек, Карен. Помоги нам, и мы поможем тебе, Карен.       Ты была в безопасности с самого начала, Паркер. За тобой следили в зараженной зоне, и я вовсе не спасал тебя, вывозя оттуда, коротко подумал Алекс, сидя на крыше после второго по счету побега из Гентек и наблюдая за дозорными, патрулирующими квартал. Ходоки после смерти Грин растеряли былую мозговитость, немало их было отстреляно, и на зараженных трупах пировало воронье - такое же зараженное и безмозглое. Остатки Ходоков прятались наравне с выжившими жителями, на глаза группам зачистки стараясь не показываться - удивительная и притом небезосновательная солидарность гоминида с его менее распространенной версией. По-прежнему лезла на стены и фонарные столбы биомасса, расползаясь от действующих ульев, но и она вилась уже по инерции, неупорядоченно, перекрывая саму себя, как виноградные лозы к свету.       Мерсер поднялся на ноги и замер ненадолго, принимая решение. Похоже, скоро эпидемии настанет конец. Зараженных будут добивать, и все разговоры об отступлении Дозора - не более чем слухи. Убийца, чудовище, террорист... Мерсер в самом деле оказался всем этим. Что для такого отброса стоило оборвать еще одну жизнь - той, которая знает о нем слишком много, которая вполне в силах еще не раз испортить ему жизнь и жизнь тех, кто ему дорог?       Тот командир, которого поглотил Мерсер в поисках Карен, вел поиск ее для допроса в зараженном квартале. Он не знал, что Карен уже была завербована и имел ложную наводку - только узкому кругу лиц были сообщены настоящие данные о Паркер, чтобы информация не просочилась к Зевсу, неведомым образом сумевшему вывести свою сестру из окружения. Карен находилась под наблюдением в своей квартире... Когда она обнимала его, не пыталась ли навесить жучок, который в качестве инородного тела обнаружила и съела лимфа, а Мерсер этого даже не заметил, не до конца разобравшись, какое чувство что обозначает? Так же, как не понял, что учащенное сердцебиение - признак не радости от нежданой встречи, а страха?       Да, Карен безумно боялась, когда обнимала Алекса, но она была вынуждена показать свое дружелюбие. И Мерсер проглотил столь привлекательную наживку, уверенный, что раз квартира не была нашпигована опять взрывчаткой или группами захвата на худой конец, то никакого подвоха здесь быть не может. Паркер успешно заполучила его доверие, подкупив надеждой на лекарство, а затем подставила под удар Кросса... Исключая те неприглядные эпизоды, когда инстинкты или амок брали над Мерсером верх, по ходу эпидемии он придерживался одного принципа. Одного простого правила, распространявшегося на всех без исключения, если угодно, по законам военного времени.       Сделаешь мне больно - я сделаю больно тебе.       И Мерсер последовал этому принципу - он собрался навестить Карен и принести ей страдание. Офицер не знал, где именно находится конспиративная квартира агентов Дозора, что занимала Карен, но Паутина интриг получила достаточно информации. Проанализировав все обрывочные данные, психическое пространство выдало адрес в восточном Гарлеме, по которому Алекс мог обнаружить Паркер с очень высокой вероятностью. И развитый, спрыгнув с крыши, отправился прямо туда, где его ожидала очередная помеченная цель - прочь от здания Гентек на север. Через деловой центр, в направлении, противоположном тому маршруту, по которому двигался патруль Дозора. Эти солдаты получили лишь отсрочку; рано или поздно им будет отдан приказ выдвигаться в место, где буйствует Зевс. И последствия новой встречи будут куда серьезнее, чем прятки по укрытиям из-за рухнувших с неба пятисот килограммов органики в другом конце проспекта.       - Он здесь... в здании... - упавшим голосом прошелестела Карен, когда старый лифт сдался и от натуги, вызванной тяжестью Мерсера, отказался вести пассажиров дальше, погрузив их в полумрак аварийного освещения.       - Мне ли не знать, - коротко согласился Алекс, наклонившись вперед и принимая свой привычный облик.       Какое-то время слышалось лишь прерывистое дыхание Паркер, так и не отважившейся повернуться к оборотню, что все-таки настиг ее. Зевс пришел, чтобы поквитаться. Надеяться было не на кого. Даже если он проник в убежище скрытно, воплотившись в одном из дозорных, в этом крохотном закутке ни один солдат не успеет прийти ей на помощь. Никто не помог бы Карен, никто в лифтовой шахте не услышал бы ее быстро прерванный крик. Девушка снова вздрогнула, когда Мерсер, недовольный затянувшейся паузой, заговорил снова:       - Ну же, доктор Паркер? Разве постоянное ожидание меня в гости не заставило вас обзавестись оружием? Хотя бы перцовый баллончик иметь под рукой? - Мерсер, уперевшись рукой в стену лифта и нависая над сжавшейся Карен, отбарабанил пальцами по металлу нехитрый мотив. - Было бы совсем славно, если вы прямо сейчас от отчаяния попытались меня атаковать, и я смог бы выпутаться из очередного морального кризиса, сохранив свой второстепенный этический принцип непострадавшим. Так есть баллончик у вас? Нет? - развитый поморщился, думая над тем, стоит ли воплощать в жизнь свои лицемерные фантазии о гражданских и снятом предохранителе; тем более, карабин дозорного все еще находился в его правой руке. - Что же мне тогда, с вашего позволения, предпринять?       - А-алекс... - чуть слышно произнесла Карен, сглотнув.       - Моя дорогая, для вас я уже давно Зевс, полагаю, - сухо заметил Мерсер. - И давайте как-нибудь обойдемся без вымученных оправданий. Меня интересует только один вопрос, прежде чем мы закончим. Вы хорошо знали старого Мерсера, до того, как он погиб на Пенн-стейшн. Можете сказать, в чем наши различия проявляются наиболее ярко? Не считая, конечно... - с урчанием его рука превратилась в Когти, прорезая металл и заставляя Карен издать нечленораздельный звук сквозь сжатые зубы. - ...этого. Вас толкнули на этот поступок одни лишь только мои убийственные способности? Или отпугнуло что-то помимо них? То, как я разговаривал, держал себя с вами? Я потребовал от вас нечто отвратительное и неприемлимое? Я угрожал вашей жизни? - по мере перечисления Мерсер повышал голос, так что Карен окончательно сжалась в углу лифтовой кабины. Выдохнув, Алекс уже ровным тоном окончил череду вопросов:       - Как повел бы себя в таком случае старый Мерсер? Как поступил, если бы узнал, что некогда близкий человек его предал? Просто хочу понять, насколько мы с ним солидарны в данном вопросе.       - Алекс, я не... не...       - ...не могу ничего сказать по существу. Не так ли, доктор Паркер? - раздраженно пробормотал Мерсер. Он вполне смог бы оградить ее от Дозора, как позаботился о том, чтобы убежище Даны не засекли патрули. Алекс хотел еще добавить, что не понимает, почему Карен не попросила его о защите, но тут же осадил себя. Сестру Мерсера похитило исчадие прямиком из ночных кошмаров, и он ровным счетом ничего не смог с этим поделать... Дерьмовый из него выходил защитник, если это не касалось собственной шкуры.       - Ты... похож на... себя, - выдавила из себя Карен. Дорожки, прочерченные слезами на ее щеках, тускло поблескивали в свете аварийного освещения. Затем она судорожно добавила:       - Похож очень сильно... Он... он был бы в ярости.       Тогда почему она предала? Ведь Карен любила его когда-то таким, каким он был. Разве то, что Мерсер теперь имел возможность порвать на части любого, кто косо посмотрел бы в ее сторону, было плохо? Алекс никогда не угрожал ей, только просил о помощи. Она думала, что он ее использует, а потом сожрет, как остальных? Да, вероятно, тут была замешана банальная ксенофобия... Плевать, что притворявшийся другом обычный человек может нанести урона не меньше, просто воткнув нож в глаз и хорошенько перемешав содержимое черепной коробки, плевать, что нужно бояться не того, что выглядит страшным, а способного выглядеть миролюбиво враждебного разума. Люди всегда будут трепетать перед непривычным, тем, что не укладывается в их мировоззрение... Как сам он в начале был в ужасе от собственных ненормально богатых возможностей.       - Интересно, она бы осталась на моей стороне, если узнала, что я с тех пор умел вытворять своим членом? - невесело усмехнулся Мерсер, вглядываясь в объектив записывающего устройства. - Вы как думаете?       Алекс тогда закрыл глаза и скривился, чем вызвал еще один испуганный вздох Карен. Сможет ли он после всего произошедшего не воспринимать людей и события как объекты анализа, если вообще найдется возможность вернуться к привычной жизни?       В ретроспективе Карен повела себя... предсказуемо. МакМаллен основательно запудрил девушке голову, и ставка на Гентек показалась ее человечески-нормальному восприятию куда более выгодной. Это ее не оправдывало, конечно же. Паркер осталась все таким же смотрящим в рот вышестоящему чину механизмом. Она знала слишком многое. И если Мерсер отпустит этот безвольный инструмент, в будущем его снова возьмут под крыло гентековцы, снова заставят взять враждебный по отношению к Алексу курс...       Вместо ответа Мерсер раздвинул створки двери и, уперевшись когтями в перекрытие, играючи опустил застрявший между этажами лифт вниз. Тросы протестующе скрипели, но в отделение холла кабина вошла надежно.       - Раз так, я - точно не он. Я не злился, да и сейчас не злюсь, - вздохнул Алекс. - Назовите это, кхм... досадой за потраченные впустую усилия и время. Не я обеспечил вашу безопасность, вытащив из зоны, кишащей инфекцией. Не мне вы обязаны жизнью, доктор Паркер... не мне и лишать вас ее. Бегите, - и развитый махнул стволом карабина в сторону выхода. Затем, поставив вернувшей себе прежний вид кистью на предохранитель, вовсе бросил оружие на пол лифта, так что ошарашенная Карен дернулась - тут же замерев на месте, точно трепетная лань в свете фар.       - Я выразился неясно? Пошла прочь! - в сердцах рявкнул Мерсер.       И Карен метнулась прочь от чудовищного порождения вируса, через холл, где по углам неподвижно лежали дозорные со вспоротыми животами и раздавленными грудными клетками - и ни единой стреляной гильзы не поскакало по полу, отброшенной ее туфлями. Через распахнутую дверь Паркер выбежала на улицу. Уже смеркалось, с крыш ближайших построек свисали столь же неподвижные, обагренные кровью часовые, следившие всего с полчаса назад, чтобы Ходоки не приближались к убежищу. Последние уже давно просачивались в этот квартал, одну из немногих "буферных" зон на севере Манхэттена. И в опустившихся на улицы сумерках за Паркер сразу же увязалось несколько отвратительных существ - тех, что осмелились подобраться к зоне ответственности Дозора. В истерике Карен неслась по переулкам, как ей казалось, все еще преследуемая темной фигурой, не отстающей ни на шаг. Пропадающей, стоило только девушке перевести дыхание и мазнуть по ней взглядом, будь ее местоположением крыша дома, верх перевернутой фуры или темный проем в стене. Зомби между тем неумолимо сохраняли дистанцию. Вылетевшая прямо на Карен зараженная, судя по запятнанному сукровицей костюму, бывшая офисная работница, вцепилась ей в одежду. Каблуки Паркер переломала еще в самом начале погони, теперь пришел черед пиджака. Кое-как вырвавшись из объятий твари, исцарапанная, забрызганная кровью и растрепанная, визжащая от страха Карен припустила дальше.       А Мерсер, свесив ноги с крыши, наблюдал за всем этим и, подперев кулаком подбородок, забивал свою сверхпродуктивную голову всякой чепухой. Теми же Ходоками - под это понятие попадали все безвольные особи, выполнявшие приказы Бегущих, служившие частью вирусной экосистемы и не имевшие серьезных мутаций. Ладно, допустим, они сами охотятся, являются по совместительству легкодоступным источником пропитания для биомассы и охотников, но какова была первооснова их социальной роли? В каких условиях она могла развиться в то, что Мерсер видел сейчас? Кем они были изначально - примитивными распространителями, сосудами болезни, или все-таки обманками, пушечным мясом?       Пример, который разворачивался перед глазами Алекса, лишний раз подтверждал, что в стае Ходоки становились умеренно сообразительными. Прямо сейчас они использовали самую настоящую групповую тактику, загоняя Карен и стараясь направить ее в тупиковые переулки. Та офисная зараженная и вовсе на засаду тянула, чего от толпы искореженных вирусом аутистов уж точно ожидать было нельзя. Мерсер уже знал, что под пристальным вниманием Грин Вожак был способен даже на более сложные и осмысленные действия, но создавалось впечатление... такое, пожалуй, что Элизабет видела только общую картину и корректировала ее широкими мазками, либо изредка точечно подправляла. Она не верховодила в стандартном режиме каждой особью, как марионетками на привязи. Да, с ее смертью зараженные поумерили боевой настрой, но Ходоки, обделенные подсказками, коими тот же Мерсер снабжался, и раньше были вынуждены обходиться своими силами. Собираясь вместе, они... будто создавали отдельный информационный сервер. Лучше и не скажешь. И это явно повышало значение единичной особи для популяции в целом. Значит, понятие индивидуальности тоже для них сохраняло какой-то смысл?       Учитывая охотниче-задорный настрой шустрых зомби, Карен недолго оставалось пробегать, если бы за углом не обрисовался патруль Черного дозора.(32) Кто угодно из гражданских, что оставались еще в этом районе, при встрече с палачами Рендалла попытался бы как можно скорее удрать, наученный горьким опытом. Но не глупышка-Карен; она по-прежнему видела в Дозоре и Гентек друзей. Надо было видеть изумление на ее лице, когда дозорный, только выбивший с напарниками ее преследователей, поднял табель, так что черная точка дула уставилась Карен в переносицу. Мерсер приземлился как раз в тот момент, когда звук выстрела резанул по барабанным перепонкам, и бездыханное тело девушки упало на асфальт. Бойцы даже не сразу заметили, что на улице возникла еще одна фигура в черном. Уничтожив их и попутно выяснив место базирования очередного командира, Мерсер собрался покинуть Гарлем. Оставалось еще одно незаконченное дело в Сохо... Алекс даже не смерил напоследок взглядом труп своей бывшей, посчитав развязку истории в кои-то веки справедливой.       Предателю - предательская пуля.       Ранним утром Мерсер наведался к последней точке доступа - на всякий случай, вдруг Связной еще не исчерпал свой запас мобильников и откровений. Так и оказалось: таинственным незнакомцем оказался капитан Кросс, о котором развитый уже и думать забыл. Хотя первым порывом Алекса была готовность к новой схватке, нельзя было сказать, что его особо удивила личность информатора. Он уже давно подозревал, что какой-то высокопоставленный офицер Дозора тайно действовал вразрез с планами начальства и ловко пользовался жадностью Алекса до любых тайных досье, заставляя его выполнять то, что Мерсер и так собирался делать. Да, Мерсер никак не ожидал, что его бывший враг отважится раскрыть себя, но отнесся к его персоне по обозначенной причине довольно спокойно.       А вот что вызвало в его голове целую бурю противоречивых эмоций, так это быстро и четко обрисованная Кроссом ситуация. Явно неладное что-то творилось в королевстве Датском... Полковник Таггарт поднял мятеж, и вовсе не потому, что недостаточно вызубрил девиз Черного дозора. До него просто дошло, что генерал вознамерился стереть город с лица земли даже в том случае, если Дозор за один день разом обезопасит оставшиеся очаги инфекции. Естественно, бравый вояка сломался, как Уорд. Одно дело - погибнуть вместе со своими верными солдатами, отдавая честь звездно-полосатому флагу, за Родину, когда понимаешь, что твоя смерть приблизила победу для остальных. Но подобная бессмыслица выбила Таггарта из колеи. Сжигать самого себя забавы генерала ради ему явно не хотелось.       Рендалл... что с тобой не так, мать твою? лихорадочно думал Мерсер, принимая из рук капитана карту с нанесенными на ней точками базирования воздушного флота. Я самолично день-два назад взорвал пару ульев, которые собирались инфицировать соседние кварталы, а твои гуталины позорные даже не почесались! И теперь, когда все можно окончить за несколько дней, ты подорвать остров собрался?       Если образ мышления генерала в тот момент Алексу был непонятен, то мотив Кросса казался вполне разумным. Он подумал, что его бессмысленно и беспощадно пустят в расход по завершению операции "Красная линия", как и Таггарта - только и всего. Капитан за свою жизнь стал опасаться настолько, что ради ее сохранения пошел на сделку с тем, кого было предписано уничтожить при малейшей возможности. Кросс выдал ему очередной список целей - остатки вертолетного дивизиона, на котором полковник собирался вывезти людей за пределы острова. Предателем-то Таггарта генерал объявил, но президент Буш приказал министерству обороны не вмешиваться в раскол Черного дозора. Мол, раз они настолько чрезвычайно уполномоченные, что последние дни на Манхэттене вообще черт знает что творится, то пусть сами и разбираются. В поддержке Дозору отказать, предоставить возможность окончить операцию так, как им нужно, собственными средствами. На это и был рассчет Таггарта: при единовременном вылете подшефная Рендаллу морская авиация не сумеет подбить всех, не менее трех пятых людей должны были уйти в безопасную зону на территории залива, где их встретила бы регулярная армия и поместила беженцев в карантин. Для Кросса виденье ситуации было иным: заметив, как крысы бегут с корабля, Рендалл мог принять решение немедленно сбросить ядерную бомбу, даже если это повредит стоящий на якоре авианосец. Пришлось брать ноги в когти и соревноваться с "Черными ястребами" в маневренности. Если вояки, добровольно запершие себя на острове с Зевсом, теперь надеялись так легко от него отделаться, то они за предыдущие 18 дней не усвоили, насколько опасным может быть химерик на знакомых ему охотничьих угодьях. Хоть по ходу эпидемии Мерсер оттачивал свой разум в концентрации на определенной цели, оказалось, что и мультизадачность вполне может быть его коньком. Ни один из вертолетов Дозора, что разлетались кто куда подобно испуганным воронам, не достиг земли иначе, как грудой обугленного металлолома.       Затем пришел черед штурма центральной ставки Таггарта, что размещалась на базе в малой Италии. Тут уж Мерсер позволил себе развернуться во всей красе. Ничто уже не могло спасти полковника, даже если Мерсер, как раньше, был бы разборчив в средствах. Не было у военных больше подкреплений и поддержки с Рейгана; оставалось лишь забиться в нору и ждать, пока придет твоя очередь. И конец этот все близился...       Тук-тук, господин полковник. Сателлит злобного брата Святого Николая у твоих ворот, безрадостно отдавались в скованной шлемом голове Алекса мысли, пока он совершенно не таясь приближался к скопищу вирусных детекторов, постов и военной техники. Ты был плохим мальчиком, Иэн, очень плохим, и одумался слишком поздно. Не обойдешься ты углем, твой праздник обернется в крах - союзник Крампуса, он здесь, ввергать чтоб в ужас, тьму и страх. Рождественский идет кошмар к тебе с помощником своим...       Алекс передернул затвор M249, снаряженного трассирующей лентой, и открыл огонь, чеканя шаг в броне, медленно сокращая дистанцию с базой. Игнорируя полетевшие в ответ пули, он заставлял Дозорных нырять в укрытия, решетил легкобронированную технику, дронов и огневые точки. Мерсер подцеплял хлыстом сгоревшие корпуса машин и прикрывался ими от огня вертолетов, тут же посылая в воздух в качестве метательного оружия, порхал с одной стороны улицы на другую, уклоняясь от танковых снарядов, и по-прежнему рассылал трассеры веером из ручного пулемета. Он давил, решетил дозорных, прокручивая в голове пришедшие на параллельный срез сознания дрянные ассоциативные рифмы до тех пор, пока не раздался вой снарядов реактивной артиллерии, и Мерсеру пришлось ускорить темп, чтобы выйти из зоны поражения.       Ну же, Таггарт, разве я недостаточно твоего внимания привлек? с досадой думал Алекс, бросая опустошенный M249. Тебе все мало?       Развитый, сложившись в плотный хитиновый шар, отрикошетил от соседнего здания и в прыжке просто выбил кувалдой одну из несущих колонн вместе с солидным куском стены, отчего база содрогнулась до основания, а в неповрежденных секциях зазмеились трещины. Неважно сколько времени это займет, Мерсер все равно доберется до намеченной цели - рано или поздно. Иногда нужно будет просто затратить чуть больше усилий, чем для предыдущего объекта его пристального внимания. Каждый барьер, который поставят перед ним недоброжелатели, только даст Мерсеру стимул перейти в более сильную форму. То, что нас не убивает, как говорится... Его травили газом, расстреливали из систем залпового огня, пытались зажевать порождения Грин, ломали прочнейшие кости столько раз, что за точной статистикой пришлось бы лезть в глубинные слои памяти. Но развитый каждый раз назло всем выживал и становился только более подготовленным для грядущих испытаний. Запас массы Мерсера разросся до таких размеров, что он за один присест мог бы проглотить десантный отсек "Глобмастера" - и он чувствовал, что это далеко не предел. Скорость бега достигла потолка, после которого наступал критический перегрев и износ мышц, но она и так была весьма впечатляющей. Волокна мускулатуры Алекса стали таковы, что в своей бронированной форме он мог приподнять танк с полным боекомплектом, вцепившись в его пятидесятитонную корму. Мерсер стремительно сократил дистанцию как раз с таким Абрамсом, который практически в упор фугасом по Зевсу собирался пальнуть, кувалдами ухватился за основание ствола и с визгом заклинивших сервомоторов повернул башню, сдвигая прицел на базу. Произведенный выстрел заставил полететь во все стороны бетонное крошево, а здание с утробным гулом просело еще немного. Мерсер, рыча от натуги, отодрал у боевой машины башню, чувствуя одновременно, как по спине высекают искры злющие свинцовые пчелы, выпущенные бойцами. Уклонился от гранатометного выстрела и раздавил голову подобравшемуся на дистанцию рукопашной суперсолдату, просто обхватив ее кувалдой и сжав. Ха, выкуси, вейтлифтер ублюдочный! Да пусть Штаты хоть всю армию теперь пригоняют с новенькими экспериментальными единицами - плечо вперед, навстречу пулям, клинок назад, готов удар!       Именно так Мерсер на поле боя и выглядел снаружи - тяжеловооруженным рыцарем смерти, неоспоримым аргументом в пользу органических военных технологий. А между тем его внутренний мир составляли сплошные потемки; не смятение, но... очень схоже. Зачем он продолжает двигаться - только ради жизни сестры, которую знает по украденным вопоминаниям, и ради своей собственной жизни? Что он будет делать, если все закончится благополучно? Есть ли вообще смысл двигаться вперед, если Мерсер уже на столь многие вопросы навесил ярлык "Плевать" и "Какая разница"? Изнутри Алекс видел себя как ворох неразрешимых на первый взгляд проблем, над которыми никогда не было времени размышлять. Он анализировал всех и каждого, оценивая с каждым днем все успешнее свойства, потенциальную выгоду или степень угрозы, но вот самого себя... Даже ближайшая сущность, которая вернула Мерсера в этот мир, стояла за гранью его понимания. Все эти вирусные технологии, составлявшие его тело полуразумные химеры, из-за которых даже в самом себе нельзя быть уверенным... Если они далеко не так бездумны, как обычная человеческая плоть, то насколько естественна для них преданность носителю? Это тоже можно взломать и переписать, как опухолью пытался сделать Гентек? Как можно доверять их подсказкам и втиснутым в череп инстинктам, если у Мерсера не будет возможности отличить правильный ход истории, что внутренние летописцы для него избрали, от неправильного? Конечно, Алекс существенно освоился и сблизился с новыми компонентами, выработал отсутствующие кодировки, стал ощущать их необходимыми и естественными... но временами он чувствовал себя, как бы лучше сказать, подчиненным определенной идее... нет...       Зараженным(33) чуждыми познаниями.       - Зараженным... - современный Мерсер покатал это слово на языке, словно дорогое вино, закрыв глаза и разве что не облизываясь. - Да, самое что ни на есть подходящее слово, исходящее из "разить", "сокрушать". Становишься целью неведомой и нежданой силы, от которой не денешься никуда. Она тебя настигает, выдалбливает внутри твоей сути гнездо, искажает то, что по периметру идет... Ворочается неспокойно, задевает острыми шипами внутренности, которые уже подгнивать начинают. И подчинить ее себе, сделать неотделимой частью организма... ой как это непросто, проще гораздо накормить, лишь бы затихла. Она и утихнет... до следующей кормежки.       Все силы, форсированные этим занявшим в Алексе место паразитом, все обостренные чувства разом вскипели, когда из множества прорех в базе выплеснулись языки пламени, а ворота гаража оказались снесены скачком давления. Старый трехдульный знакомый, ТБТ выкарабкался из развалин здания и взял курс на Брулинский мост, даже не пытаясь открыть огонь по Мерсеру. Похоже, Таггарт в корпусе танка находился в гордом одиночестве и уже пересел в кресло пилота.       Ладно, это было неожиданно, определился Алекс, чувствуя, как раздражение от возникшего в последний момент препятствия становится тем больше, чем дальше удаляется танк от развитого, подбитого случайным снарядом. Ты назло решил опровергнуть, что для меня теперь не бывает неудач, исключая те, что я за таковые сам не считал? Стоит почувствовать себя хозяином положения, как вы снова провал для меня готовите?! Не выйдет! Только не на этот раз! Все больше распаляя себя, Мерсер небрежным взмахом клинка обезглавил еще одного настырного суперсолдата и кинулся в погоню. Погнал прямо за танком, прорываясь сквозь блокпосты и грудью встречая ракеты, которые пачками запускали бунтовщики Таггарта с жилых высоток. В автобиографии можно было бы вставить красивый жест; например, откровение, что прыгнуть выше головы ему удалось из-за прозвучавшего в мозгу голоса Даны: "Не сдавайся, я верю в тебя, ты всегда будешь моим братом..." Ну что тут можно сказать, при виде замаячивших из-за домов массивных колонн моста у Алекса в голове действительно начала пульсировать безрассудно-алым одна мысль:       НЕ УЙДЕШЬ, СУИЦИДАЛЬНАЯ ТЫ СВОЛОЧЬ!!!       Таггарт, опытный офицер, точно не мог питать иллюзий, что ему дадут пересечь Бруклинский мост без последствий. Он лишь хотел отвлечь на себя как можно больше внимания, чтобы хотя бы часть солдат могла переправиться в Бруклин и Статен на вертолетах, которые не оказались разломаны Мерсером, и на паромах. Полковник для Рендалла все-таки оказался важнее, чем мелкие сошки... F-18 даже сделали несколько заходов, обстреливая термобарическую модификацию AG-ракетами и прохаживаясь по нему огнем автопушек, однако танк все невозмутимо пер дальше. Его дополнительно укрепленная броня имела смысл только в боях против зараженных, увеличивая нагрузку на движок и снижая маневренность со скоростью до минимума. На настоящем поле битвы такую машину быстро бы заклевали солдаты с противотанковым оружием, однако все они сейчас были на стороне Таггарта, и брони оказалось достаточно, чтобы танк остался относительно невредимым. Палубные истребители отступили и легли на дальний круг, чтобы подорвать мост, как только транспорт полковника на него заедет. Тут-то, когда Таггарт оторвался от своих подчиненных, Мерсер и насел на него. Груз был слишком ценный, чтобы самому пытаться вывести машину из строя, а вырвать поставленный заново люк все никак не удавалось: стоило уцепиться за броню, чтобы выколупать Иэна из рокочущей консервной банки, как Мерсера непременно сбивал прямой наводкой кто-нибудь из дозорных, оставшихся с полковником до конца. Но в итоге ему удалось забраться внутрь и в тесном пространстве бронемашины превратить Таггарта в фарш. Истребители, засекшие, что семидесятитонное чудо военной промышленности замерло у въезда на мост, а люк его откинут, покружили немного над городом, а затем ушли на отбой.       Память Таггарта... здесь снова что-то было нечисто. Рендалл слушать ничего не захотел, когда полковник умолял скомандовать отступление и разобраться с вирусом "дистанционно". Но когда Грин оказалась мертва и заражение теоретически можно было бы обуздать, генерал собирался именно это и сделать, только куда более радикальным оружием, чем "Томогавки" и вертолетный точечный обстрел. Словно... словно преступник, подчищающий улики. Как будто со смертью Грин вся операция "Красная линия" разом потеряла смысл. Богатую почву для конспирологического бреда это рождало, на самом деле: руководитель проекта, МакМаллен, был убит, как и центр силы, коим являлась Грин, возведенная ею система загублена... Эксперимент обозначен как проваленный, в исходниках больше не было нужды, так что заразу можно было выжигать окончательно - все по заветам Черного дозора образца 2010го года, нового поколения, того, что возникло не в последнюю очередь благодаря Мерсеру.       И снова Алекс оставил все несостыковки и подозрения на "когда припечет". Он выбрался из танка, прикончил свидетелей своего забега и связался с Кроссом. Пока они выжидали у радиовышки в контрольной зоне Сохо время, положенное на транспортировку арестованного, и смотрели, как армия отстреливает последний боезапас и покидает город, Кросс попросил Зевса рассказать свою историю. Странная просьба, но почему бы и нет? После восемнадцати дней молчаливой борьбы и срыва чувств на Таггарте Алекс невольно ощущал в себе потребность выговориться. Мерсер и выдал капитану как раз тот вариант истории, что больше всего для автобиографии подходил: сжатый и емкий, с выверенными, пышущими пафосом репликами, будто самого себя пытаясь убедить в значимости своей истории. Затем Мерсер принял облик полковника, Кросс застегнул на нем наручники и грубо втолкнул на борт "Ястреба" с генеральским приоритетом полета. Винтокрылая машина поднялась и в сумерках заскользила над водной гладью, прочь от чадящего дымом пожаров Манхэттена, с его закопченными стеклами небоскребов, развалинами вместо жилых домов и тысячами оборванных жизней.       Но Мерсер не оглядывался на истерзанный остров, он смотрел вперед - там, на борту плавучей крепости, его дожидался последний ответственный за всю эту разруху. Время пришло. Отступать некуда, позади - сестра, док... ну, еще Кросс до кучи, но в случае его смерти Мерсер уж точно плакать не собирался. Они были союзниками поневоле, не более.       Алекс прикрыл чужие веки, прислонившись к трясущейся перегородке и по-прежнему видя перед глазами габаритные огни "Рейгана". Все ближе и ближе к логову врага... Нет, никаких больше непродуктивных эмоций. Зевс был создан для этого - выслеживания, внедрения и уничтожения с причинением максимального ущерба в случае раскрытия. Сейчас предстоят необычные обстоятельства, но работа будет для развитого самой обыкновенной.       Он непременно справится.       Транспорт прибыл, и платформа опустила вертолет в трюм. Авианосец снимется с якоря, выйдет в море... еще через каких-то пару часов к Нью-Йорку подлетит смертельный груз. Третье боевое применение ядерного оружия за историю человечества - хотя по факту уже четвертое, - накроет раскаленным облаком город, полностью испарив деловой центр и убив излучением еще прорву людей в остальных боро. И Мерсер, искоса поглядывая на внутреннее убранство "Рейгана", сразу увидел нечто, сильно разнившееся с представлением убитых им военных о стандартном вооружении авианосцев.       Язык гидры ему в... куда пролезет, в общем; расположившийся в тележке-контейнере продолговатый предмет вызывал скорее желание грязно выругаться, чем отпустить остроту. Алекс едва удержался от того, чтобы немедленно скинуть маску военнопленного. Это была B83 с изменяемой мощностью до 1,2 мегатонн, уже взведенная, со вбитыми кодами активации. Одно подверждение ответственного лица - и все, отсчет пошел.       Тут внимание Мерсера плавно перехватил генерал собственной персоной, близость мозгов которого заставила забыть о бомбе, способной превратить Манхэттен в месиво из арматуры и фонящего расплавленного бетона, и напрячь мышцы для броска. Алекс рассчитывал, что Рендалл хотя бы пару слов напоследок молвит своему бывшему сослуживцу, но не угадал: генерал с непроницаемым выражением на лице поднял пистолет, стоило Кроссу отчитаться об операции. Так что удивление и порыв отшатнуться весьма натуральными вышли. Регланд снова показал себя человеком дела, а не изящной словесности, каковым был МакМаллен, так что лже-Таггарт был застрелен без суда и следствия. Дозор вообще был скор на расправу, и его командующий исключением не являлся. Капитана он куда радушнее принял... в начале. Еще один короткий обмен фразами - и табель оказался нацелен уже на Роберта. Капитан был прав насчет своей участи, так что партия Мерсера оказалась куда более выгодной. Алекс как раз решил, что самое время вступить в игру, поднявшись с дыркой в глазнице на ноги и распугав этим техников в ангаре - да Рендалл, будь он неладен, успел каким-то образом активировать бомбу. Черт его знает, в кармане он пульт прятал, а рукой единственной так ловко наловчился за сорок лет орудовать, что Гудини мог составить конкуренцию?       - А ведь можно было бы на крайний случай обыскать или в зубах потом поковыряться на предмет ядерного брелока, все равно после сброса бомбы еще секунд восемь до цепной реакции оставалось, - задумчиво протянул Алекс. - Или спросить у него самого надо было? Старый говнюк как раз собирался что-то прокряхтеть напоследок, быть может, завещание хотел огласить, но мои щупальца обычно засасывали не пережевывая...       Память генерала наводнила голову Мерсера многими ключевыми событиями, что составляли хоупский инцидент, дополняя подлинную историю городка. Однако до самого интересного он добраться не успел - развитого прервал Кросс, принявший обличье Верховного охотника.       Вот же упрямец, только и подумал обреченно Мерсер, глядя на приближающегося к нему гуманоида, что доставивил немало проблем в обители знаний. Первый раз не вышло суицид реализовать, так теперь снова перебежать дорогу мне вздумал.       Была объявлена шестиминутная готовность.       Самое смешное, что даже спустя долгие годы Алекс не мог предоставить самому себе однозначных доказательств, являлся ли Кросс Парией изначально, или это был всего лишь конструкт, укравший тело и сознание капитана в ходе эвакуации, подобно тому, как "Черный свет" подчинил себе доктора Мерсера. Все бывшие коллеги, которых поглотил Алекс, называли Грин ключом к генетике - машиной, которая без устали штампует новые вариации штаммов. Старший сержант Марк Хогтон присутствовал при разговорах МакМаллена и Рэнделла, из которых становилось ясно, что среди Бегущих не было мужчин. Кроме того, МакМаллен позиционировал Зевса как нечто кардинально новое, продукт спящих последовательностей, который вирус либо еще не демонстрировал, либо выработал уже после "Карнавала-два".       Что же такого было особенного в Грин, в чем здесь замешано было отсутствие двуполости у Бегущих, и чем Пария отличался от Зевса?       Ну, Пария являлся чем-то, что Мерсер посчитал даже более непонятным, чем самого себя. Чем-то отличным и от королевы улья Грин, и от рожденного в неволе элитного стража-Зевса, который обмазывался чужими энзимами, чтобы сойти за своего. Пария был ребенком, который в ходе проекта "Крестоносец" оторвал голову своей собаке и прикончил несколько людей - и никто не имел ни малейшего представления, как ему это удалось. Изгой не просто маскировался. Если Мерсер прятался от поверхностных взглядов из соображений, что в основных узлах доступа на объекты детальный анализ крови не будет проводиться из-за длительности, то Пария вообще не имел ни одного признака заражения, как и отличий от самого обыкновенного ребенка. И если Кросс был лишь самоуверенным конструктом, а Отверженный все бродил где-то по свету... Если он скрывался, то Мерсеру пришлось бы всю страну - нет, весь мир пришлось бы ассимилировать, чтобы точно ответить на этот вопрос. Да и то не факт. Скорее Алекс от переедания скончался раньше, чем процесс разархивирования хотя бы части этой памяти оказался завершен.       Было, впрочем, и кое-что, указывавшее на Кросса в качестве Парии, который присвоил "оружейные" силы Верховного охотника, пришедшего к последнему оставшемуся в живых хозяину. Роберт в ходе службы наверняка подвергался сотням проверок как лицо, многократно контактировавшее с вирусом, и особенности Парии позволяли бы спокойно эти тесты обходить. От тех даже еще более неопытных, чем Грин в Хоупе, Бегущих он вряд ли мог заполучить хоть какие-то технологии для противостоянию Мерсеру, так что... да, у него в распоряжении оказалось только то, что мог предоставить Верховный охотник. Отличалась регенерация: в библиотеке Батлера конструкт принялся собираться заново сразу же после того, как Алекс его размолол. В луже оставшейся от него монокультуры что-то переливалось и булькало, но Мерсеру тогда некогда было всматриваться - он был озабочен состоянием Даны и принял это за обычное копошение массы, вроде той, которая покрывала помещения библиотеки. На "Рейгане" же оказалось достаточно отсечь существу голову, чтобы оно упало на взлетную полосу и больше не шевелилось - в то время как оригинальный Охотник с ракроенным в кашу черепом быстро очухивался и вновь атаковал.       А когда щупальца вонзились в поверженного врага и обратили его в универсальный энергоноситель, Мерсеру не удалось считать и клочка памяти. Не было даже неясных образов, как при ассимиляции Грин, не было отголосков зова Улья, вытянутых из того же Вожака, который не должен был уступать конструкту в ментальной напряженности. Лишь... пустота встретила Мерсера на месте Кросса. Даже сил новых ему не прибавил тот акт фагоцитоза.       Словно Алекс, прикончив Изгоя, вернул себе то, что и так ему принадлежало.       Нулевой полезный выход от схватки обернулся для Мерсера большим разочарованием. Он лишь впустую истратил кучу усилий, стремясь как можно скорее уничтожить своего врага и выиграть лишние секунды времени. В ход пошло все - масса опустошительных атак, страшные режущие удары хлыстом на дистанции, куски покрытия взлетной полосы, начиненные Кровотоксином авиационные бомбы, тушки Апачей, которым не посчастливилось найти место на этой плавучей крепости. Да, все подручные средства, что попадались под руку, были хороши для создания преимущества над более сильным врагом в той же мере, что и силовые приемы. Шприц Ключ-опухоли, Верховного охотника и породивший, был таким подручным средством - без него Мерсер бы не рискнул сунуться в библиотеку, где его почти наверняка ожидала ловушка.       Однако на "Рейгане" у Мерсера уже не было времени решать, насколько безрассудно он вступает в схватку. Алекс не задумался о своем шансе уцелеть ни на мгновенье. Сидя на загривке чудовища, он бил Изгоя по основанию черепа, бил в исступлении, отлетал прочь, клинком шинкуя летящие ему вслед залпы щупалец, высасывающих массу. Попытался разорвать Роберту глотку, используя в качестве гаротты хлыст, а затем скинуть тварь в море, ударив тщетно пытающимся вырваться из хватки Мерсера "Ястребом", что был доставлен из ангаров очередным подъемником. А обезумевшие вояки долбили по ним обоим из всех стволов, рискнули даже паре истребителей скомандовать на взлет с поврежденной полосы. Столько раздражителей, столько требующих внутреннего сосредоточения деталей... Невозможно передать словами ощущения, которые длились в сознании Мерсера только долю секунды и сменяли друг друга той ночью лихорадочным калейдоскопом. Жаркая схватка вышла, что уж говорить.       Торопился, концентрировался, превозмогал... а что по итогу? Кросс был съеден с особой жестокостью, уцелевшие вояки драпали на вертолетах во все стороны, а таймер продолжил тикать - Рэндалл позаботился о том, чтобы прихватить с собой в ад побольше народу. Все его слова про знание кода деактивации... блеф это был натуральный, отчаянная попытка выкупить свою жизнь. На бомбе было выставлено минимальное время, а функции продления и отмены блокированы с высшим приоритетом. По завершению схватки три с половиной минуты оставалось у Мерсера, который камнем свалился в ангар и неверяще уставился на зеленую надпись панели управления. "Ошибка доступа".       Что можно сделать за жалкие три минуты с ядерной бомбой? Не проглотить же, как он поступал с другими своими проблемами?       Оказывается, в экстремальной ситуации "Черный ястреб", рабочая лошадка спецподразделений армии США, позволит умелому пилоту сделать довольно многое. Надо лишь оттащить боеприпас весом более тонны к подъемнику, наскоро перевязать его цепями от ангарного крана и, врубив генеральский приоритет полета, топить полный газ. Так Мерсер и сделал - привычно переключая тумблеры с наиболее сосредоточенной миной, которую только позволяло воспроизвести его оригинальное лицо, он увел вертолет прочь от точки базирования. Системы ПВО, развернутые на берегах Гудзона, заснули в этот самый темный час ночи, и винтокрылая машина беспрепятственно вышла из акватории Нью-Йорка в залив. Девятьсот футов над уровнем моря, скорость на пределе, впереди бескрайний черный океан, поблескивающий в свете полной луны, под днищем болтается ядерный заряд, который обычно крепится в пазах стратегических бомбардировщиков... Незабываемые впечатления на всю оставшуюся жизнь.       Мерсер превосходно знал, что этот рейс означает его неизбежный и абсолютный конец. До того, как войти на Пенсильванский вокзал, он готов был упрашивать какого угодно бога, чтобы его засекли чуть позже, молить об отсрочке - и спасение как часть проклятия было даровано ему. Теперь отпущенный срок подошел к концу. Сражение было выиграно, функционирование развитого потеряло свой смысл. Он победил их всех - Грин, Рендалла, Кросса, МакМаллена. Здоровые и инфицированные, заведовавшие этой катастрофой управленцы отдали Мрачному Жнецу свой долг сполна. Теперь был черед Мерсера заплатить оставшуюся часть долга, безвозвратно уйдя в пустошь немоты и забвения. Хотелось бы верить, что Алекс, жертвуя жизнью за своих близких и многих невинных людей, искупит грехи прошлого и достигнет нирваны в Раю, но... страх перед непостижимым, который испокон веков заставлял людей выдумывать ободряющие сказки про жизнь по ту сторону, давно уже оставил Мерсера. День на четвертый Первой вспышки, пожалуй. Да, какая-то часть ужаса, вызванного инстинктом самосохранения и ожиданием взрыва, занимала Алекса за штурвалом "Ястреба", хоть он и научился заглушать его, отфильтровывать прочь.       В тот момент... ему просто хотелось оставить все как есть. Совсем небольшую щепотку страха, разочарования и жалости к самому себе. По мере развития эпидемии Мерсер лишь считанное число раз был уверен, как поступить правильно. Ошибался с фатальными последствиями он гораздо чаще. Но смерть ради чего-то, что казалось ему важным... наверное, это будет не так уж и критично для окружающих.       Да, Мерсер был готов умереть снова. Однако это не значило, что ему этого хотелось до безумия. У него еще сестра из больницы не выписана, книги по генетике заново не прочитаны, мировой рекорд по прыжкам в высоту книгой Гиннеса не засчитан, апартаменты в "Реналии" не отремонтированы, забор не покрашен, охотник не отдан в школу дрессировки... Поневоле начинаешь жалеть, что в смертный час рядом с тобой нет никого, кто поймет тебя, не даровав прощение за грехи, но и не осудив за них же. Того, кто единственный во всем свете выслушает твой сбивчивый рассказ об ошибках и упущенных возможностях, и заключит в милосердные объятья. Мерсеру подобный единоверец очень даже скрасил бы последний полет.       А Бог... если этот старый дурак и правда существует, у него и так весь мир в жалобщиках. Разве у него найдется время еще и заблудившегося в коридорах чужой памяти мутанта выслушивать, которого он знает от силы восемнадцать дней?       Алексу безумно хотелось, чтобы его кто-нибудь услышал. Если бы он понял, что не одинок посреди равнодушного, по-осеннему холодного океана, ему достало бы спокойствия, чтобы рука, вцепившаяся в джойстик, перестала трястись при выходе Нью-Йорка из критической 15-километровой зоны. Чтобы сознание, не знающее, на каком из мимолетных осколков мыслей остановиться, заполнилось уравновешенным Я УСПЕЛ.       Пускай наблюдатели смеются. Пусть считают, что они лучше сломленного, вывернутого наизнанку, жалеющего себя сверхчеловека на пороге гибели. Мерсер искренне желал в тот момент иметь знакомство хоть с одним таким логосом, который дошел бы до этой же точки и сохранил рассудок трезвым.       Лебедка по нажатию кнопки сбросила цепи, и бомба, с шумом и брызгами вонзившись в гладь Атлантики, пошла ко дну. Мерсеру удалось развернуть "Ястреб" на обратный курс, но, дело понятное, выбраться из эпицентра он уже не успевал. Пережить ядерный взрыв ему явно не под силу было... однако назло голосу разума Алекс решил, что попытаться все-таки стоило. Если уж бороться, то до конца. Последний командовавший этим парадом хаоса всегда успеет умереть, как Алекс думал изначально про Регланда. Вся ночь еще впереди.       - "Остался еще один чип"... - поморщился Мерсер. - Нет, серьезно, в кабине "Ястреба" было сложно не почувствовать себя почти невозмутимым T-800, спускающимся в чан с расплавленным металлом. Жаль, на авианосце Даны не было, чтобы ей в качестве прощания большой палец показать. Момент, что называется, упущен; после Второй вспышки уже не больно хотелось с ней какие-то дела иметь и вообще сестренку назад возвращать.       Алекс уже переживал изощренные ранения, несовместимые с жизнью. Ему, к примеру, полностью отрывало голову, так что тело размахивало клинком подобно механической игрушке; еще грудь проламывала насквозь свая на строительной площадке, обрушенная артиллерийским огнем, а спину выворачивало наружу прямым попаданием фугаса. Но детонация ядерного заряда в непосредственной близости - это был качественно иной уровень.       Винтокрылой машине без предупреждения чудовищного пинка словно дают. Все вокруг тонет в ослепительной вспышке, когда "Черный ястреб" вместе с пилотом переходит в газообразное состояние. Ты не улетаешь на миллисекунду в радиоактивный трип, хотя, знай ты тогда об этой особенности своего организма, мог вполне решить, что именно так дела и обстоят в посмертии. Миллионы градусов по Цельсию в эпицентре оказываются столь же быстрыми, как и проникающее излучение.       Мрак окружает тебя.       Александра Мерсера более не существует.       Если бы Алекс мог... он бы определенно постарался описать свое состояние. Но место, в котором он тогда осознающим себя обнаружил, попросту не находило хоть какой-то ассоциации в его памяти. Не было ничего, с чем сравнивать, не было возможности прочувствовать, изъяснить свое восприятие через ранее пережитое. Это не было зеркальное отражение привычного Алексу мира, только черно-белое вдобавок. Он не был прикован цепями к гигантскому куску скалы, сброшенной с Олимпа. Это была не россыпь мерцающих колонн на бескрайних просторах ледяных пустошей, омываемых океаном из жидкого азота. Даже не отсутствие каких-либо ощущений, сам факт которых позволил бы вспомнить о футуристических камерах сенсорной депривации, в которой вычислительную мощность его мозга могли зарезервировать для дел великих и страшных.       Одно лишь только необходимо было...       Мне ненавистна смерть, ибо это единственное, что человек не способен пережить на своем веку, сказал как-то вечно молодой юноша из рода Греев.(34) Довольно логично прозвучало, учитывая, что жизнь и смерть во все времена обозначались как величины, стоящие в разных углах мироздания. Безмерно связанные, неотделимые друг от друга, но притом несовместные.       Можно испытывать ненависть к какой-либо вещи, но любой предмет осознаваем, бесцветно думал Мерсер в воцарившейся кругом пустоте. Кроме смерти. Ее ненавидят, от нее отрекаются и ее не признают, потому что... поскольку она - то единственное, что разум не способен понять... и обдумать. Человек не способен понять, что он умер, даже в пределе времени, близком к нулю.       Вот что Мерсер испытывал тогда, рыская меж диких мыслей, доселе никогда не приходивших в его голову. В пределах охватываемого им пространства царил грандиозный провал, рядом с которым пробелы его собственной памяти были ничтожны. Разум требовал от Алекса прекратить мучать себя концепцией несовместных величин, озаботиться вопросом собственного нахождения, но в посмертии... доводы разума там казались слишком уж незначительны. Потом иные водовороты эмоций закрутились в его душе. Мерсер погиб, но, быть может, сумел бы вырваться из этой слепящей пустоты. Это мог оказаться сон, вестник коматозного состояния, а... вертолет что, успел отлететь намного дальше, чем эпицентр ядерного взрыва?       ...понимание непонимаемого.       Едва он вспомнил, едва только думать начал о себе как о личности, некогда имевшей тело, способное погрузить мозг в транс комы, как пришло и подобие ощущения. Словно... будто Мерсер разделил судьбу горняка, которого заживо похоронило в раскопе: масса породы давила, давила так, что не продохнуть. Боль пришла в то же мгновение. Ощущать в физической оболочке эту неохватную умом, вяжущую бесконечность было все равно, что собственными руками в каждую часть тела раскаленные гвозди забивать. Нет... много, много хуже. Во всех направлениях и измерениях, заключая в каждом нейроне, каждой молекуле свое пронзающее действие, растягивались к Алексу сквозь тьму паттерны неописуемой боли, кривящейся в судорогах гомеоморфных преобразований.       Если это место не было Адом, то Мерсер не знал, что еще осмелилось бы им называться.       Харон, где место Мерсера в лодке твоей? Не "Ястреб" ли за неимением лучшего послужил Зевсу транспортом в мир загробный?       Мерсер попробовал убедить себя, что его человекоподобный разум способен отключить восприятие боли. Он помнил, как боль замещалась в его нервной системе другой информацией в зависимости от того, какие рецепторы вовлекались в процесс запуска ощущения. Алекс жаждал прийти к состоянию холода, погрузиться в его морозное умиротворение, но тщетно. Боль возникала в надуманном теле словно ниоткуда, стелилась без единого спада, не вызывая привыкания и возможности абстрагироваться. Равнодушие оставило Мерсера; ему хотелось плакать и смеяться, в ярости кричать и шептать злостные обвинения, умолять и грозить - и все это одновременно. Так он и стенал неразборчиво в пустоте, рычал во тьме самым жутким из призраков, не понимая, что происходит и где он находится. Агонизируя, развитый плелся куда-то вперед, не направляемый хоть каким-то ориентиром.       Лишь раз Мерсеру послышалось, как над его головой разносятся стенания кого-то другого. Этот кто-то находился совсем рядом, но тут же бесследно исчез в пелене безволья. Как бы ни звал его Алекс, уцепившийся за этот внешний, точно не произведенный его обратившимся внутрь сознанием, незнакомец пропал без следа. Возможно, его напугало отчаяние, в бездну которого был вовлечен Мерсер. Развитому казалось, что он движется бесцельно вот уже вечность. Он готов был на что угодно, лишь бы быть услышанным. Схватить это промелькнувшее в сумерках тело, попасть в живые руки такого же, как он, мертвеца, стиснуть его в своих слабых от агонии объятьях… Алекс, жалкий и молящий о пощаде, будет обещать помощь и клясться в верности, да что угодно! Все, о чем он думать себе запрещал до своей смерти! И причина такой разительной перемене настроений крылась в... изъятии? Алекс явно ощущал недостаток... чего-то... в этом причиняющем непрерывную боль месте. Быть может, неизвестный тоже искал что-то, чего не мог понять? Могли ли они найти это вместе?       Нужно было как-то прервать это броуновское движение, хаотичное путешествие из ниоткуда в никуда. Мерсеру... нужен был луч света в этой вечной тьме. Система координат, позволяющая отталкиваться, мыслить в привычных... декорациях. Даже уравнения теории струн, описывающие материю на самом базовом уровне - ничто для человека, не знакомого с их описательной сутью. Нужно было направить поток сознания в привычное русло. Это было настолько естественным порывом, что даже здесь, в обители вечной неупорядоченности и мысленной разобщенности, Мерсер не сумел до конца забыть...       Город.       Знакомый образ. Привычная картинка в его голове. Тысячи дверей в тысячах домов. Стоит приоткрыть одну, и голос соседа врывается в твою голову - и если ты заявился без приглашения, то чаще всего раздраженный.       А если открыть все двери до единой?       Из чернильной тьмы выступил Манхэттен - с его голубоватым отблеском высоток и пряным дымом пожаров в инфицированных кварталах. Сияющий двумя оттенками остров в беспросветной тьме. Мерсер узнал это скопище бесконечных переходов хаоса в порядок и наоборот, стоило только мраку расступиться, привнеся в его поле зрения первые робкие краски. Неожиданно Алекс осознал, что он все это время стоял на одном месте, в переплетении яркого и тусклого, в буферной зоне малой Италии, по-прежнему не понимающий, что именно ему нужно. А вокруг...       Мерсера раздирала в клочья несметная толпа силуэтов... нет, безликие тени уже обрели индивидуальность. По большей части мужчины, военные и гражданские... они выбегали из-за дверей ближайших подъездов, магазинов и подвалов, набрасывались на развитого, как тонущие люди к единственной уцелевшей лодке. Боль стала еще более опустошающей и лишающей воли. Раскаленный жар рук… терзающие ногти и рвущие зубы… они раздирают плоть, вытягивают жилы… выдавливают глаза, стаскивают капюшон и скальпируют череп... растаскивают его по кусочкам... Медленная, мучительная смерть среди толпы, и она даже не думала прекращать существование Мерсера.       Душегуб! Похититель! бросались к нему все новые перекошенные лица и сверкающие глаза, как тогда, у Твидова суда. Вор! Отродье! Нет... Нет, оставьте! Оставьте меня...       А беснующееся скопление теперь казалось не таким уж незнакомым и однородным. Мерсер узнал командира Черного дозора Чарльза Перри без маски, что руководил захватом Даны - его развитый, пожалуй, лучше всех изучил из числа поглощенных. Он и старался больше всех, пытаясь руками вырвать у Алекса нижнюю челюсть, висящую на одних только обрывках мышц и кожи. И многие, многие другие терзали вполне по-обыкновенному лопающуюся плоть Мерсера - те, которых он обращал в прах, чтобы забрать их суть, их воспоминания о прежней жизни и умения, способные изменять мир вокруг них. Те, на трупах которых Алекс мародерствовал, выбирая идеи с тайными мыслями и утаскивая их с собой в плетение Города, оставляя их растерянными... незавершенными...       Теперь же в Паутину интриг попался он сам. Все триумфы Мерсера над слабыми людьми обернулись поражениями. Они пытались отобрать назад то, что он присвоил - кусочки, которыми Алекс дополнил собственный мир. И он никак не мог им помешать, беспомощный и смертельно уставший.       Нет-нет-нет, они не могли быть живыми! Они не могли страдать там, в одиночестве, их личности были уничтожены, как загублен мог быть куст прекрасных роз, но сорванные бутоны продолжили бы цвести какое-то время! Он просто скопировал данные с их жесткого носителя и приспособил под свои нужды! Это были просто призраки, предсмертный радиоактивный бред, доли секунды которого растянулись в вечность! Это так, не иначе!       Но что-то подсказывало Мерсеру, что все это было взаправду. Его оболочка соскочила с ядра и отправилась в свободное плавание, беззащитная вне своей целостности среди двух сотен поглощенных. Их вопли оглушали. Они нашли его по тем частицам, что Алекс вбирал в себя, отщипывая по кусочку от ассимилированных. Он убивал, чтобы заполучить больше. Его украденное у Элизиума превосходство позволяло это делать на грешной земле, но здесь его надуманные привилегии стали... ничем. Он обернулся просто еще одним логосом, одним из многих. И каждый поглощенный, вцепляясь в Мерсерову суть, пробуждал в нем боль собственного расставания с привычной формой, лишь взращивая отчаяние и тщетность попыток сопротивляться. Как не вспомнить горькие слова Фауста: Какой я бог! Я знаю облик свой. Я червь слепой, я пасынок природы, который пыль гло...       НЕТ!!!       Алекс решал, чью жизнь отнять - кому жить, а кому умереть. Он был сильнее их, он побеждал их. Разве он не мог совсем ничего сделать теперь? Неужели его нынешнее незавидное положение - плод того, что Зевс возводил все больше препятствий между этим... местом и своим разумом, не пытаясь прислушаться даже тогда, когда Грин с ее информационной блокадой ушла на покой? Стоило ли воссоединиться с ней, как он принял новые технологии как неотъемлимую часть своего организма?       Почему Алекс не мог убедить их, что он их друг? Где Грин? Быть может, ее опыт позволил бы выяснить, как приструнить это никчемное стадо! Или же...       Рэндалл, проскрипел Мерсер оставшимися у него зубами. Мы в прошлый раз не договорили, чванливый ты самодур.       Среди линчевателей он заметил и генерала. Тот тоже пытался добраться до своего убийцы, но ему мешали другие поглощенные, ввязавшиеся в информационный поток. Однорукий Пит определенно... сохранил что-то в неприкосновенности от Мерсера. Что-то очень важное, то, что заставило пожилого мужчину в глазах Алекса полыхнуть багровым, очерчивая вокруг генерала круг, откликавшийся в других сознаниях. И в развитом тоже - он зажег в нем огонь жизни, пробудил прежний хищнечески-эволюционный настрой. Боль превозмочь Мерсер был не в силах, но у него снова появилась уверенность, что от него зависит хоть что-то. Он подобрался, насколько это было возможно для человека, раздираемого на кусочки, когда увидел, что по-прежнему самоуверенный генерал подбирается ближе.       Ты мне все до конца расскажешь! хрипло рявкнул Мерсер, собрав последние силы и рванувшись из хватки мучителей к генералу. Все без утайки!       Растерянные нежданой выходкой жертвы, что была окончательно затравлена, поглощенные не сразу сумели оттащить его от Рэндалла, и Мерсер своим шансом воспользовался сполна. Он вцепился изрядно прореженными зубами Питеру в глотку, скрюченными пальцами вырвал из нее несколько кусков, отбрасывая все ненужные подробности.       Где ты прячешь самое важное, вздорный старик?       Мерсера овеяли волной боли, от которой новые глаза грозили вылезти из орбит, и потащили прочь, но дело было сделано. Генерал упал на землю, пытаясь зажать единственной рукой страшную рану, и его память начала расцветать в Алексе, засочившись алой субстанцией из уголков рта.       Основные эмоциональные порывы Рэнделла остались теми же, что Мерсер собирался узнать от него на "Рейгане" - то, что в наибольшей степени занимало Алекса на тот момент и могло пригодиться для решения поставленной задачи. Сдержать угрозу на манер хоупского инцидента, заблокировать ее, ликвидировать сопутствующие угрозы, захватить ценные трофеи вроде Грин с ее ребенком... Будущий генерал мог покончить с инфекцией, пока она была беззащитна, но не стал по причине своего "солдафонства"...       Теперь же перед Мерсером раскрылись не только дальнейшие поступки Рэндалла, но и причины его действий - будто откровения, льющиеся перед исповедником накануне казни.       ...Питер был вынужден оборвать мысли о новеньких генеральских погонах, врученных ему накануне, поскольку военного ввели в комнату, где его дожидались крайне важные персоны. В хорошо освещенном зале не было никаких теней, чье призвание было бы скрывать лица присутствующих, как невесело предположил Рэндалл в начале. Ну, судя по тому, через что ему пришлось пройти, дабы в помещение попасть, эти люди совсем не хотели, чтобы хоть кто-то знал о текущем заседании. Они молча смотрели на Рендалла из-под нахмуренных бровей, и новоиспеченный генерал не мог припомнить ни одного из этих лиц в правящем аппарате... или высшем военном руководстве. По этой же причине Питер решил не отдавать честь, как ему и советовали.... В крайнем случае можно было сослаться на потерю руки, которую все еще мучили фантомные боли.       "Хоуп, Айдахо, был лишь жертвенным ягненком. Необходимой жестокостью". Ваши слова? без предисловий поинтересовались у него.       Где он находится? Кто все эти люди? Для Рэндалла было весьма затруднительно догадаться. Где-то в Вашингтоне, но точно не генеральный штаб - по крайней мере, комната не содержала никаких на то намеков. По бокам залы шкафы с пишущим оборудованием, в центре - стол с многочисленными телефонными аппаратами, за котором эти пятеро расселись... скверное дело, скверное. Череда странных вопросов одаряла его все новыми и новыми замешательствами, пока они не добрались, наконец, до сути.       Да поймите вы... Я тоже в тот момент думал - все это чушь ботанская, мясная гнусь. Но потом я поразмыслил над увиденным...       Нет, вы не видели в Хоупе того, что видел я. И ее ребенок - его вы тоже не видели. Что было исходником штамма, если он на такие фокусы способен?       Не можете или в принципе не способны предоставить такую информацию?       Господи, да, я жалел, что не завалил эту рыжеволосую суку! И только сейчас понял, как нам повезло! При помощи нее можно хотя бы понять, на что вирус способен! Если бы я убил ее тогда, мы не имели возможности подгототься к тому, что может в будущем случиться!       Уже двое человек мертвы в ходе "Крестоносца"! Двое! А объекту нет и четырех месяцев!       Вы не сможете ее удержать в карантине. Эта зараза... она разумна. Нет, я не смеюсь. Сколько бы вы не возвели барьеров, она найдет уязвимость. Сколько не будете перекрывать лазейки, она просочится через новые открывшиеся, как прошаренный бюрократ. Она анализирует. Выжидает. Вы сами знаете, что вирус три года почти себя не проявлял!       Наивно. Тигр прыгнет вам на спину, и прыгнет непременно. Уж лучше повесить себе маску на затылок, чтобы встретить его лицом к лицу. Лучше дать ей повод, как в Хоупе. Если этого не сделать, она затаится и все равно нанесет удар - но уже тогда, когда вы не будете готовы.       Да, нужен будет остров для изоляции. И люди... достаточно людей. Но пока у нас времени достаточно, эта срань долготерпима. Форт Детрик вполне подходит для своей роли.       Рэндалл испытывал злость на чинуш, неспособных увидеть каких-то очевидных для него истин. И много позже - злость на МакМаллена.       Я предупреждал вас, доктор. Вам было сказано: получите вы своего "ключника"! Но тела с Пенн - собственность Черного дозора! Больше никакого самоуправства!       Вот уж не думаю. Она все-таки нашла способ выбраться. Привлекла человека со стороны. Вашего человека, док. Перед ними сами будете отвечать.       К этому дню мы столько готовились. Помоги нам Господь, если мы не сумеем захватить Мерсера...       Мерсер стоял посреди улицы, заваленной иссеченными трупами тех, кто совсем недавно пытался забрать у своего убийцы им причитающееся. Его полуметровые когти были обагрены кровью - вырезать этих беззащитных людей было плевым делом, он сам не заметил, как это произошло, настолько привычными и естественными казались имевшие место действия. Мучение сошло на нет.       То состояние, что Алекс впоследствие назовет Разделом, закончилось много раньше положенного, но ему хватило сполна этих криков, издаваемых логосами, когда они вытягивали из него всю душу. Конечно, абсорбируя из людей знания, он упускал многие неважные для себя моменты - время сна, приемы пищи, детство и прочая обыденность... но те же навыки управления техникой и муштровка, позволившая Мерсеру стрелять не хуже самого бывалого из солдат и приобрести опыт боевых операций, растянулись как пережитые не на один год. В пять часов непрекращающейся пытки их явно нельзя было вместить...       Прошло чуть более пяти часов - Мерсер вдруг понял так ясно, словно все это время отсчет вел по несуществующему хронометру. Умом он понимал, что его разум принял новую устойчивую конфигурацию, и какие-то ощущения, сопровождавшие "обычное" мировосприятие в качестве выбранного, должны были воскреснуть в памяти Алекса. Но он по-прежнему не мог осознать, что служило источником этих перемен, как люди обыкновенные лишь срывают плоды технического прогресса, не видя его сути. Алекс больше не мог притворяться, будто является хозяином положения. Что должно быть сделанным из того, что сделать не в силах Мерсер, дабы выбраться из этого причудливого места?       Он получил ответы на другие свои вопросы, менее насущные. Очень яркие ответы, лучше и не находить бы которые вовсе. Голос Рэндалла уже затих, но столь отчетливый след оставил в голове, что Алекс удивлялся, как он все еще может удерживать себя от погружения в самоанализ. Невозможные постулаты громоздились пред его внутренним взором, подобно тому, как за порогом сплошная стена ливня удерживает человека в доме, в пространстве уюта и сухости.       Значит, что-то там было и от заговора? Не из-за одного только желания США целый мир под своей стопой при помощи вируса держать? Рэндалл до последнего оттягивал момент с перевозкой Грин, хотя МакМаллен уже настаивал...       Какой-то... некий зловещий план правительства все-таки существовал, просто он не включал конкретно Мерсера. Нелепые действия Черного дозора во время эпидемии были направлены на создание контролируемого хаоса. Они собирались уничтожить остров почти сразу после смерти Грин. Хотели убить два миллиона американцев и облучить еще восемь, чтобы спасти оставшиеся двести сорок миллионов. Вполне разумный размен... на что?       На то, чтобы вирус собрал свою жатву, завлек в свое инфополе десятки тысяч людей и еще долго не стал бы беспокоить человечество? Дело в отсрочке?       Александр Мерсер умер, но из ума еще не выжил. Всю свою жизнь он верил в материальное - к примеру в то, что от спрыгнувшего с крыши человека ничего не останется. Не будет ни чудесного спасения, ни реинкарнации в новом теле. Алекс никогда не верил в потустороннее - в выдуманное, чтобы пугать детишек, щекотать нервы любителям всевозможной необъяснимой паранормали или заставлять дураков отдавать свои деньги. Теперь же подобные вещи окружили его плотным кордоном, не дающим прорваться в привычную реальность.       И они по пережитому опыту как назло виделись столь всамделишними. Разумные боевые вирусы, заговоры правительства, полеты в воздухе без видимых средств, телепатия, потустороннее измерение... Мерсер ведь не сошел еще с ума от пережитой боли... правда?       С нее могло статься на самом деле, обычным сие мучение точно не являлось. Еще Зевс - тот, что был из числа небожителей, - отправляя орла клевать печень Прометея, отлично знал, что боль необходимо чередовать с минутами отдыха, ибо любые чувства имеют склонность притупляться. И довольствие, и страдание должны сменять друг друга, и чем продолжительнее одно из этих ощущений, тем ярче переживаем пик второго. Боль же, которая терзала Мерсер, была постоянной, иссушающей саму душу и с хрустом перемалывающей ее в пыль. Страдание ни в какую не хотело ослабевать.       Оно вернулась на секунду-другую в самом меньшем своем проявлении, когда Мерсер ощутил колющее прикосновение на щеке.       Белый ворон клюнул снова легонько, привлекая внимание мужчины. Только был он свечением с ноткой тепло-оранжевого на плече - и вот птица уже взлетала все выше, описывая круги над Алексом и домами поблизости, яркой вспышкой посреди черного неба. Он полетел на север, над чередой инфицированных проспектов, и Мерсер словно завороженный последовал за птицей. Вирусная экосистема разрасталась перед ним; город-организм кишел жизнью - куда ни глянь, по его артериям бродили люди, таращась на проходящего мимо Алекса. Они стояли, покачиваясь и безучастно оглядываясь по сторонам. Спускались в метро и канализационные туннели, как в связующие артерии, в сотни километров извилистых проходов. Выглядывали из домов только затем, чтобы отвернуться и медленно отойти от окон. Садились в брошенные автомобили, не пытаясь их завести... Лишь ворон пробуждал в них хоть какой-то интерес, но когда один человек попытался схватить птицу, опустившуюся слишком низко, он с беззвучным криком вспыхнул и исчез, рассыпавшись тут же развеянным ветрами алым прахом.       Подходя к Центральному парку, у Улья, где давеча его привил Кросс, Мерсер увидел среди остальных людей Грин. Ее было сложно не заметить: за женщиной следовала целая толпа народу, словно послушники за настоятелем. Она говорила с ними, жестикулировала эмоционально, и они молча внимали... Это было совсем не похоже на ту Элизабет, которую Мерсеру довелось запомнить, но выглядела она абсолютно так же. Что она делала так далеко от библиотеки Батлера? Заметив Алекса, Грин умолкла и, ничуть не переменившись в лице, провела свою группу мимо. Величавое пренебрежение старой противницы ничуть не задело Мерсера - оно натолкнуло его на еще одно чувство, что возле Улья стало особенно заметным. Развитый опустился на колени и приложил ухо к поросшему биомассой асфальту.       Что-то зрело в глубине Города. Что-то... независимое, огромное и могучее, порождавшее мощный гул. Неужели Мерсеру было знакомо, каково это - ощущать его? Мерсер не знал, что думать по поводу данного отзвука. Так житель средневековья вслушивался бы в гудение метро под землей - приближающееся невидимое нечто, доселе неизведанное, но располагающее огромной силой. Ворон нетерпеливо каркнул, и Алекс отправился дальше за своим проводником.       Птица привела его к знакомым уже апартаментам "Реналия" и, поднявшись до верхних этажей, залетела в пролом, откуда выносился ветром жидкий дымок. Алекс, обогнув еще какую-то невозмутимую девушку, за которой, правда, шла лишь пара-тройка человек, приблизился ко входу в здание. Швейцар не поприветствовал его, как прежнего доктора Мерсера, только рассеянно отряхивал ржавую пыль со своей ливреи. Распахнув стеклянные двери, Мерсер вошел внутрь - и сразу же оказался в своей квартире. Внутренняя поверхность стен была закопчена и мягко освещалась идущим снаружи солнечным светом. Небосвод уже не был космически-непроглядным, по нему бежали кучерявые облака... Резкий контраст с разгромленным убранством квартиры лишь добавлял небу пластмассовой искусственности. Мерсер оттолкнул со своего пути почти целую книжную полку и вышел на середину комнаты. Боковые стены были окольцованы цепочкой пробоин, за которыми виднелись несколько емкостей с резко пахнущим гелем, над которым поднимался пар. В остальном помещение было совершенно пустое и выгоревшее.       Алекс почувствовал себя как дома.       - Привет, Мерсер.       Мужчина в черной куртке стоял у пролома, глядя на нетронутый вирусом, гудящий энергией и людской суетой город, и узор на его спине полыхал багровым. Ворон сидел на оплавившемся из-за напалма камне по соседству, чистя белоснежные перышки. Взглянул на Мерсера лукаво розовым глазом-бусинкой - и сорвался со своего насеста, быстро удаляясь в сторону Гудзона. Мужчина обернулся к вошедшему. Его глаза тлели болезненными угольками, да и сам вид... все равно что в зеркало смотреться, где ты сам изображен, но видок отображается какой-то совсем чахлый.       - Долго же ты сюда добирался, собрат по разуму.       - Вполне недурственно первый Раздел завершился. Да, закончил я его почти профессионально, - кивнул самому себе Алекс, откровенно скучающим взглядом обводя поутихшее в плане вибраций пространство камеры. - А что до мелких огрехов, вроде следований за всякими подозрительными пернатыми... ну, всегда найдется человек, который сделал глупость большую, чем ты. Мог бы, например, собраться воедино нарциссом, влюбленным в свою темную сторону, и устроить веселый селфцест... вроде того, когда вытащил с того света Роланда. Зачем я его вообще возвращал? Надо было ведь только парой слов перекинуться...       - Ты ждал меня? - вскинул брови тогдашний Алекс. Враждебных намерений копия пока не выказала никаких, так что Мерсер решил придерживаться своего основного этического во время эпидемии. Правда, Кросс-охотник заставил Алекса всерьез сомневаться, не стоило внести кое-какие правки в это руководство к действию.       - Не ждал, а скорее... предполагал твое появление, - кивнул клон. - Подумал, что если я существую здесь, значит, должна была появиться и вторая компонента. Для тебя это не так очевидно.       Они немного помолчали, после чего Мерсер, поморщившись, спросил:       - Это, наверное, до ужаса глупый вопрос, но кто ты такой?       - Я - это ты, - с достоинством ответствовал мужчина. - Но людям столь ненавистно осознание того, что они не уникальны и заменимы, что, полагаю, ты непременно выдумаешь для меня какой-то другой ярлык. И я даже знаю какой.       - Зевс... Ты знаешь, что я думал об этом, - пробормотал Мерсер, присаживаясь на корточки и выуживая из горы обгорелого хлама лишь чудом уцелевшую фотографию, где был изображен он в обнимку с Даной. - Но если я - это ты, а ты - это я, то в чем разница? Не считая этой твоей... иллюминации.       - В том, что я никогда не стал бы задаваться таким вопросом, конечно же, - хмыкнул Зевс, словно озвучивал нечто само собой разумеющееся. - Но есть пример куда более конкретный. Когда ты вышел из отключки неподалеку от Кристофер-стрит, почему решил спасти Дану? Ведь все, что ты о ней знал тогда - жалкие обрывки памяти командира... братских чувств не было и помине, не так ли?       - Я верил полученным воспоминаниям и помнил, что значит иметь сестру. Она должна была что-то значить для меня. Очень многое значить.       - Ну, а я потому спас, что Дана могла помочь нам понять, кто мы такие. Получение от нее сведений - цель намного более определенная, - пожал плечами Зевс. - Итог нашего решения один, причины достижения этого итога разные.       Совсем немного времени у Мерсера ушло, чтобы припомнить свои недавние концепции и безапеляционно заявить:       - Ты - техническое средство, выполняющее определенную программу. Олицетворение химер. Оборудование, все еще непривычное какой-то части моего рассудка, способное натянуть на себя любую программную оболочку.       - Я вижу, мы начинаем понимать друг друга, даже будучи зейгированными из нашей общей личности, - удовлетворенно кивнул Зевс.       - И с этих пор ты всегда будешь вторым голосом в моей голове? Значит, я зря жаловался на одиночество в кабине "Ястреба"... - с неудовольствием протянул Мерсер, из-за чего удостоился вопрошающего взгляда от двойника. Впрочем, Зевс почти сразу же опроверг его сомнения:       - Не зря. Там я составлял общее целое и выделен быть не мог... разве что тебе этого очень сильно уж захотелось. Но, видимо, вот-вот сдетонирующая боеголовка не такой уж и весомый повод, а? - неопределенно Зевс помахал кистью руки в воздухе. - Можешь не переживать за сохранность своего рассудка, я разумен в привычном для смертного смысле лишь до тех пор, пока ты считаешь меня таковым.       - Самое странное раздвоение личности, о котором мне только доводилось слышать, - проворчал Мерсер, вешая фотографию на оплавленный гвоздь в стене.       - Не так уж много мы с тобой и слышали в этой области. Но все можно наверстать, - резонно заметил Зевс. - Как я уже говорил, препятствием моя персонификация тебе не станет, я имею значение, лишь пока мы находимся здесь.       - "Здесь"? Где мы, собственно, находимся? - вскинулся Мерсер, стоило затронуть тему, волновавшую его с самого начала. - Это то, что случается с человеком после смерти?       - Я знаю об этом не больше, чем ты. Опыта в подобных материях пока маловато, - ответил химерик, буравя Алекса своими светящимися глазами. - Да и вообще, этот вопрос за один присест явно разрешить невозможно. Немного обкорнать бритвой Оккама - и вовсе получится, что это бред в нашей голове, протекающий в испаряемом мозгу за долю секунды...       - Не напоминай ты мне об этой чертовой бритве, - Мерсер еле подавил желание закатить демонстративно глаза. - А если ее не использовать вовсе?       - "Элизиум" в качестве обозначения - вполне неплохой ярлык, тут я с тобой согласен... как и всегда, - Зевс вздохнул, опираясь на выломанную наружу часть стены. - Что же касается его функции... ну, существование Рая все еще остается под вопросом, зато теперь мы точно можем быть уверены, что Ад существует. И пускают в него только по VIP-пропускам. Так себе привелегия, как по мне.       - Чем проще путь который ты выбираешь, тем незавиднее твоя участь, - задумчиво протянул Алекс. - Чем больше облегчаешь себе жизнь в мире реальном, тем дольше страдаешь в посмертии.       - Вестимо, так.       - Не понимаю, - упрямо возвестил Мерсер. - Если это... измерение? Если его нельзя увидеть, как и тебя, подобно микромиру, и можно лишь составить модель через наши чувственные образы... почему тогда я не могу отключить боль, как одно из этих чувств? Почему она непременно должна была меня преследовать?       - Как знать? Может, в отношении этого здесь нет свободы выбора. Если только так постановила местная самоорганизация...       - То есть Дьявол?       - Как ни называй, а ему могло прийтись по вкусу это зрелище - обезумевшая толпа накидывается на уверенного в собственных силах меня, как фанаты на рок-концерте, пытающиеся отобрать хоть клочок одежды своего кумира на память.       - Ты тоже был во тьме непонимания? - удивился Мерсер. - Это тебя я слышал в ней, как самого себя?       Зевс нахмурился и скрестил руки на груди, ясно выражая собственную позицию.       - Я ничего не слышал, когда находился там. Ты встречал что-то помимо собственного непонимания? То, что могло звучать?       - Да.       - Не думаю, что встречаться с кем-либо помимо своей рациональной сути, порожденной вирусом, здесь, вне времени и пространства - это хорошая идея, - подчеркнуто серьезным тоном сказал Зевс. - В следующий раз лучше иди в противоположном направлении. Мы должны быть здесь единственными, кто может слышать друг друга взаимно.       - Хотелось бы надеяться, что следующего раза не будет.       Они снова умолкли - нет, выдумали, что замолкли. Мерсер привык не лгать себе, не удовлетворяться надуманными причинами и принимать правду, какой бы горькой она не была. Но факт оставался фактом: как можно было бороться с Дьяволом на территории, где сам он правит бал, Алекс не представлял. Только если предварительно уйти с нее и рассмотреть со стороны, что Нечистый из себя представляет. Была ли у них с Зевсом такая возможность?       - У меня было намерение покинуть это место. Ты не против? - неуверенно спросил двойник, и Мерсер охотно согласился.       Они вышли в дверь его квартиры и вновь оказались у парадного входа, среди парковок и шумных автомагистралей, под сенью старого железнодорожного моста. Швейцар посмотрел на обоих владельцев квартиры добродушно и... даже как-то заискивающе?       - Посмотри, - перевел Зевс взгляд на спешащих по своим делам прохожих, которые, тем не менее, вторили швейцару, рассматривая их. - Каждый из них теперь на своем месте, знает для чего предназначен.       - Не слишком увлекайся фиксацией происходящего. Ворон улетел к восточному берегу, - указал направление Мерсер.       Они быстро добрались до автострады, что опоясывала остров широким кольцом, и, миновав портовые районы, приземлились у набережной, где у мобильного поста связи стоял одинокий "Брэдли".        - Что мы будем делать дальше? - безо всякой суеты Мерсер оглядел вполне исправную боевую машину.       - Ты ведь знаешь, каков будет ответ?       - Конечно. Причина у тебя другая, но разве это важно?       - Для существа вроде тебя - того, кто действует, исходя из величин, способных меняться в рамках одного уравнения, - важно, - ответил Зевс. - А я... что касается меня, то мог бы пробыть в этом месте еще немного. Может, у меня и нет твоих качеств, чтобы продержаться здесь долгое время... Но, по крайней мере, я смогу похвастать, что когда Элизиум перебродил и успокоился, я не исчез в небытие вместе с ним.       Они пошли дальше, спускаясь с проезжей части к воде. Бесконечные складские постройки сближались и расходились с ними со всех сторон. Гомон чаек и запах морской воды действовал почти умиротворяюще. Проводив взглядом идущий по Гудзону паром, оба они посмотрел вниз, на темную водяную гладь.       - А если бы у тебя здесь был выбор? - спросил Мерсер, ощущая где-то неподалеку знакомый уже гул. - На чьей стороне ты предпочел бы находиться?       - Мы оружие, - Зевс сложил ладони и сделал ими режущее движение по воздуху. - Лезвие по определению останется на линии раздела.       - Но разве рука, держащая меч, не обладает волей? Разве не могут быть различны причины, по которым она может его поднять?       - Для того, кто оказывается ею разделен, разница уже невелика.       - Нет. Ты тоже это чувствуешь, - с затаенным упрямством провозгласил Алекс. - Это... имеет значение. Что-то спит под Городом... Лезет своими щупальцами за его пределы, тянет их под покровом залива. Что-то грандиозное. Находиться на его стороне было бы не отвратительно, но... очень неуютно. Как оно может ощущаться древним, как сам мир, если ему максимум 40 лет?       - Нам всего 18 дней, - заметил Зевс, - и мы уже весьма хороши в своем деле. Что бы это ни было, оно за сорок лет научилось много большему. Думать на языке вероятностей... Ощущать то, что мы видели как тьму и беззвучие, в качестве смысловой нагрузки.       Вода неожиданно посветлела, стала прозрачной, бледно-голубоватого оттенка. В глубине этой чистейшей, как в пещерных озерах воды, медленно передвигались огромные тени. Мерсер оцепенел, но Зевса его реакция мало взволновала.       - Оно могло бы научить нас столь многому. Дать небывалую власть в обмен на наше с тобой служение, - проговорил двойник и печально улыбнулся. Радужки Зевса потускнели, став почти такими, как в то время, когда вирус еще не преобразовал сетчатку и не превратил глаза в злые раскаленные точки на хмуром лице. - У нас еще есть время на размышление, но рано или поздно оно начнет искать. Вряд ли ты жаждешь, чтобы оно обнаружило нас здесь в подобном состоянии и сочло враждебным элементом.       Они все еще стояли у воды. Во рту у Мерсера пересохло. После небольшой паузы он, не выдержав, поделился своими ощущениями:       - Оно не зовет нас. Просто... существует само по себе, беспристрастное и взирающее. Будто считает, что мы лишь снимся ему.       Мерсер согнул колени и коснулся воды. Сердце его отчаянно забилось, когда тени принялись двигаться в такт кругам, что побежали по недвижимой глади Гудзона от его ладони. Мерсер зачерпнул воду и поднес к лицу небольшое ее количество. Это была цветовая гамма вероятностей, потревоженных от короткого взаимодействия с сутью Алекса. Перемешивалось в этой прозрачной субстанции отдаленное будущее - вплоть до невероятного, где он вместе с Грин завоевывал новые планеты и народы. Он видел бесчисленные варианты собственного шествия сквозь Вселенную...       - Это лишь тени упущенных возможностей, - вывел его из созерцательного транса Зевс. - Не туда смотришь. То, что их отбрасывает, приближается сверху, а не снизу грядет. И шум этот приземленный - скорее гул от идущего на посадку гигантского самолета, заставляющий дрожать пыль под ногами.       Мерсер резко выпрямился и запрокинул голову, роняя капли воды с ладоней. Мысль его вновь натолкнулась на непонимаемый ответ и отшатнулась, словно он коснулся раскаленного куска брони, что составляла остов догорающего танка. Нет, это просто нелепость была какая-то, вся его роль как предводителя обновленного человечества - это что-то ребяческое...       - Если эти возможности упущены... но с первым-то этапом мы справились? Думаешь, мы убедили его, что достойны вернуться, заставили Элизиум поверить, что мы - новое обновление ядра? - спросил Мерсер, завороженный открывшимся видом, при одном воспоминании о котором он в будущем начнет искать впереди опасный, полный тьмы обрыв.       Небо казалось теперь одним из полотен Пикассо: среди облаков прорезались столпы переливающегося антрацита. Хоть и ярко-алые, но кажущиеся космически холодными струи газа бурлили и вились вокруг этих многоступенчатых конструкций, как будто исполинских размеров рука накрыла акваторию Гудзона, тянула к земле свои жадные пальцы. Эти образования причудливо изменялись, стоило хоть на долю дюйма сместить голову - они расцветали тягучими отростками, набухали и бросали в глаза блики ослепительной красноты. Они едва заметно, но неотвратимо стелились к земле. Во всей Вселенной не нашлось бы силы, которая могла остановить эту величавую и грозную поступь. Пожар, которого не видывал еще мир человеческий, вспыхнул бы в Городе, стоило ему коснуться земли.       - "Поглотив тебя, переживу даже ядерный взрыв". Да, вероятно, теперь только мы являемся обладателями полного пакета прав, - спокойно ответил Зевс, также обозревающий взбурливший небосклон. - Этот мир может отпустить нас, впервые мы с тобой принадлежим только самим себе... Хотя я не уверен, что его можно убедить хоть в чем-то.       - Почему?       - Потому что, хоть мы ему и не принадлежали, оно не сделает для нас никаких выводов и не сравнит наши аргументы. Оно просто будет знать.       Мерсер видел светлое пятнышко на восточном берегу. Мосты все еще стояли открытыми в этом незахваченном пламенем вечного разрушения, спокойном и гудящем привычными энергиями Городе. Он с Зевсом мог бы добраться до того берега без проблем. Оно не стало бы их задерживать... до поры до времени. Как море в затишье перед бурей, Город давал их с Зевсом суденышку выйти из его вод в открытое плаванье.       - Светлый отблеск на том берегу, - Алекс развернулся и пошел назад, к посту связи. - Я хочу найти ее.       - "Ее"? Думаешь, это Мать?       - Очень похоже. Если бы... нет, все-таки не совсем то.       Это сияние - тот же свет, что сопровождал ворона, - было в то время единственной путеводной звездой, определяющей движение к цели. Откуда этот свет взялся, как и его проводник? Явился ли он из других, таких же бесконечно удаленных от привычного реальностей, как Элизиум? Единственным способом это выяснить было его достижение. А тех, кто утверждает, что нет нужды лезть в доменную печь, дабы узнать, как там плавится металл, просто не подгоняла нависшая над Городом сущность - пусть не откровенно враждебная, но заставлявшая трепетать телом и окостеневать мыслями.       - Тогда решено! - Зевс догнал Алекса и запрыгнул в люк с таким воодушевлением, будто садился в красный кабриолет, способный унести навстречу закату.       - Ну что, ты поведешь? - глухо донеслось из недр боевой машины. - А я как всегда буду показывать оптимальную дорогу. Направлять твои эмоциональные порывы в продуктивное русло, если угодно.       Мерсер залез внутрь "Брэдли", ничуть не удивившись тому, что его сопровождающий исчез, как кролик в шляпе фокусника. С чувством какой-то затаенной ностальгии Алекс взялся за рычаги управления и вжал педаль, направляя порыкнувающий дизелем БТР к Бруклинскому мосту. Стремительно, словно найдя наконец недостающее звено мыслительной цепочки и пропустив через нее мощный разряд, Мерсер вынырнул из ледяных глубин этого промежуточного восприятия. Мороз перехватил дыхание; Алекс почувствовал себя так, будто из последних сил цепляется за края гигантской проруби. Он подтянулся и встал на ноги, дрожа от холода, прекрасно понимая, что это была лишь очередная модель по-настоящему испытанных им чувств. Развитый оказался...       Перед Городом.       Нет... это был уже не тот сюрреалистический мир, что был рожден скованным болью разумом. Мерсер стоял на Батской набережной - именно там, где он видел огонек белого света, и Большой Нью-Йорк расстилался перед ним в ночи именно таким, каким Алекс его запомнил.       Люди не могут полностью доверять своим чувствам: сделаешь пару вдохов с безвредной, казалось бы, пылью, что вовсю фонит радиацией - и человека вскорости не станет. Он уже труп, но даже предположить этого не может... Алекс же с недавних пор не имел достаточно оснований, чтобы безоговорочно доверять даже самому себе. Но... ему той ночью почему-то не требовалось своих феноменально обостренных чувств, вроде видения людской сути на расстоянии или инфракрасного визора, чтобы понять... Манхэттен перед ним - самый что ни на есть настоящий.       Как же он оказался здесь?       Мерсер помнил до мельчайшей детали все, что сопровождало его в последний путь. Мышечное эхо, подсказанное пилотами, до сих пор сотрясало его поджилки, требуя при отказе двигателя перевести "Ястреб" на авторотацию. Алекса должно было испарить сразу после этого, но вот же Мерсер стоит - дышит, двигается, хмурит брови, будучи погруженным в рефлексию!       Быть может, он ассимилировал в свои скрытые резервы всю энергию ядерного взрыва и телепортировался на исходную позицию, отмеченную инфовирионом? Не то, что бы он всерьез оценивал правдивость такой версии, но вирус за эти 18 дней преподнес столько сюрпризов, опровергающих привычные законы физики, что эта теория казалась достаточно безумной, чтобы быть правдой. Да и в округе электричество никуда не делось, словно не было волны ЭМИ...       Мерсер прикрыл глаза, в раздражении на себя самого поджимая губы. Нет, глупостью было даже мельком думать о подобном сценарии. За его спиной в пределах прямой видимости висело задымление, ядерная реакция никуда не впиталась и высвободила безумный объем энергий. Причем бомба недостаточно глубоко ушла под воду, чтобы эта энергия была поглощена водами атлантики. Манхэттен же... остров полыхал не только заревом пожаров, но и иллюминацией в тех районах, что не были захвачены вирусом и обесточены - приземный ядерный взрыв крайне слабо влиет на малочувствительные контуры.       А что до маяка-инфириона, который мог вполне распылиться, пока Мерсер направлял вертолет прочь от города...       Провалиться ему в бездну Тартара! Неужели его способности к регенерации были таковы, что Мерсер мог восстановиться до оригинала из мельчайшей своей частички?!       Невозможно. Его резервная копия, существуй она в реальности, не могла включать все до последнего момента - эти частицы непременно оказались бы испарены в эпицентре ядерного гриба вместе с хозяином, их породившим. И конечно, хоть плотность молекулярной записи настолько высока, что имелась возможность сохранить все данные мира, 1,7 зеттабайт чистой информации в жалких 4х граммах ДНК, этого явно было недостаточно, чтобы вместить в себя хотя бы слабое подобие настоящего человеческого интеллекта. Развитый не мог поглотить или воспроизвести душу, только украсть образ и некоторые обрывки памяти...       Или все-таки мог?       Что, если вся эта психическая канитель была не просто чередой галлюцинаций? Элизиум... это в самом деле ментальная подоплека разума Улья, а Грин жила в своих "детях"? Такая особо изощренная вариация квантового бессмертия?       В Городе умозрительном Алекс познал более глубокие и зрелые чувства, чем все, что раньше улучшал в нем вирус. Может быть, безумно коммуникабельные микроорганизмы просто сделали его более чутким к тому, что и так находилось рядом все это время? Искусственный по природе, вирус помог настроиться на слабый, но подлинный сигнал из окружающего мира... Это было случайное, но чертовски удачное средство, выпестованное людьми?       Значит, это действительно так? Нет, должно быть, погибни Алекс тогда на улицах города - ничего бы не вышло. Только Грин добилась бы своего... Лишь информационные мощности Элизиума были достаточны, чтобы обеспечить возврат Мерсера в мир живых...       Теперь он... вспомнил, если можно так выразиться, как существовал какое-то время в виде одноклеточных, что были получены из ползающих посреди всевозможного мусора на пристани бактерий, в которые встроился вирион. С грехом пополам они принялись втягивать в себя гниль и прочие питательные вещества, собирали их до тех пор, пока не явилась... прилетела птица..?       Масса стала критической, исторгла ткани из самой себя, как раньше при активации любого его умения. И вот Мерсер стоял здесь, на территории Бруклина, ничуть не изменившийся - словно не было шестью часами ранее суицидального полета в добрую память майору Конгу.(35)       Он полностью вспомнил себя, Александра Джея Мерсера. Он думал как он, но уже не являлся им.       Он мог встретить на Батской набережной первый в своей новой жизни рассвет, и это было бы символично. Наверное. Но Мерсер лишь побрел в раздумьях прочь, и рисунок на его куртке вспыхивал двумя стилизованными орлами, став меткой принадлежности собственного хозяина. Затем и это тусклое свечение растворилось в огнях Бруклина.       Кажется, когда-то было сказано "Чтобы поумнеть, умереть недостаточно"... Однако, как бы это абсурдно ни звучало, ядерный взрыв подвел черту в принятии Мерсером текущего себя. И итог в виде трех положений подведен мог быть отнюдь не утешительный.       Первое: урон, который нанесли Нью-Йорку и его обитателям ошибки Алекса и ошибки его предшественника, был немыслим. Тысячи людей мертвы, а сколько еще погибнет до того момента, как заразу придушат и выжгут на корню? Выпадение радиоактивных осадков неизбежно затронет Гудзон. Хорошо, если сумеют на годовой вывоз организовать в наступившем хаосе хотя бы больше половины населения.       Второе: правда, которую он открыл, привела только в расстройство чувств - прямо ложись на землю и копай себе могилу. Изменилось ли что-то в Мерсере, когда он узнал о своей ответственности за происходящее? Возможно... Алекс явно чувствовал в потемках своей души присутствие чего-то, что не наблюдалось прежде. А может быть, он не обрел, но потерял это нечто. Совесть? Нет... скорее неясная, практически неощутимая добродетель.       Третье: такой личности, как старый Мерсер, больше не существовало, а была лишь... копия, подделка в оболочке таких же жертв вируса. Уже в тройной степени подделка: его второе тело было сожжено. Все равно, что спалить вековой дуб, но отрезать у него веточку и вегетативно ее отрастить до векового исполина. Или все равно, как если бы жили двое близнецов: один умер, а второму стерли память и внушили по фотографиям, что на самом деле он - его погибший брат.       Алекс хотел бы думать, что он - прежний Мерсер, с его устойчивым положением и пониманием "кто я" в этом неспокойном мире. Но умом развитый понимал, что является лишь монстром в человеческом обличье, который забрал память Мерсера. Он Зевс - чудо науки, с превеликим мастерством разработанное и собранное, отличное от оригинала настолько, что парадокс Тесея(36) для него уже вовсе не неразрешим. Корабль, переделанный в танк-антиграв с возможностью неограниченной трансформации и накаченный под завязку ядерным горючим, не может даже в эмоциональном плане считаться "прежним" кораблем, в этом не было никаких сомнений. Под кожей его росли интеллектуальные системы, резервировавшие какую-то часть мозга под свои нужды. Хотя бы из-за них Мерсер уже не мог быть уверен в том, что он - логическое развитие его образа шестичасовой давности. Каким же его вернули в этот раз с того света?       Личностью Зевс вышел меньше чем Мерсер. Но телом и помыслами уже чем-то большим... Изменяющим. Копирующим. Перенимающим. Александр Джей Мерсер, ограниченный и бесполезный, бывший генетик, погиб, будучи придавленным к земле сильными мира сего, а на его месте явила себя свету, жила и думала сверхнадежная и абсолютно точная машина. Что она могла найти интересного в мире после всех этих бесконечных битв на улицах обреченного города? Быть может, история нового Мерсера только начиналась по завершению его основных функций? Быть может, ему была ниспослана трагедия, достойная пера великих философов прошлого?       О, ты даже не представляешь, как близко подобрался своими мыслями к истине той ночью. Я приготовил столько увлекательных аттракционов, скалозубно ухмыльнулся бы Мрачный Жнец, закидывая косу на плечо. В прошлый раз ты меня развеселил, теперь же я вернул тебя отнюдь не по своей прихоти. Ты умер повторно, доктор, но так и не раскаялся. Не пожелал разобраться даже, какой страшный грех совершил, превратив себя в эту богомерзкую тварь. Очистительной силы пламени, которое окутало тебя в ядерном пожаре, недостаточно для искупления. Большой Босс хочет, чтобы ты пошел по стопам великих смертных, возжелал стать повелителем мира, добился в этом небывалых успехов - и потерял все до последней нательной псевдорубашки. Даже самого себя.       А Мерсер... он той ночью отложил все касающиеся его проблемы в долгий ящик - кем были те люди, перед которыми Рэндалл отчитывался, что предпринимать в случае ментального голода, который непременно вернется, как отреагирует правительство на разрешение ситуации в Нью-Йорке... и многие, многие другие.       Единственный вопрос, который имел значение для Мерсера, холодной осенней ночью возвращавшегося в свою островную обитель, была его сестра. Он обязан был вернуться к ней; от чистого сердца желал убедиться, что с Даной все в порядке. То, что она была тем единственным человеком, судьба которого волновала Алекса, поднимала ее важность для него прямо-таки до астрономических значений. Потерять сестренку снова, как тогда, во время налета Вожака... Он не хотел даже думать о том, что было бы, если он пережил спонтанную детонацию прямо на "Рейгане", а Манхэттен... вместе с Даной... нет.       Мерсер найдет ответ на другие беспокоящие его вопросы, найдет без сомнения. Только позже. На самом деле, при его-то специфике поиска ответов множество этих вопросов можно было заменить всего одним, равнозначным по сумме.       Кто станет следующим? Пояснения к главе (14) Неканон, о происхождении Мерсера вообще ничего в серии сказано не было, однако внешне он весьма схож с Киллианом Мерфи, так что в фан-клубе бытует мнение, что у него ирландские корни. Возможно, разрабы актером и вдохновлялись при ваянии модельки. (15) Очевидно, Алекс каким-то образом приобщился к "Матрице" - не обязательно за бытие доктором Мерсером. (16) Стокгольмский синдром - психологическая ситуевина, результатом которой становится то, что жертва начинает жалеть или оправдывать своего угнетателя, например, захватившего ее в заложники террориста. Ну знаете, как в финале "Возвращения джедая". (17) Практически прямая цитата с коробочки игры. I did it just for lulz. (18) Ради этого эпизода и будущих частей сразу оговорюсь, что практически все события Prototype 2 в данном фанфике каноном не являются, так как располагаются "за кадром" приключений Хеллера. За канон можно считать только имена развитых и события, которые связаны непосредственно с Хеллером. (19) Боба Фетт - охотник за головами из Звездных войн, эпизодический персонаж, тем не менее, снискавший огромную популярность. ИЧСХ, был зохаван НЕХ, как и канонический Кросс. (20) Сиречь рост ограничен ресурсом, представленным в наименьшем количестве, а скорость роста контролируется наименее благоприятным условием. Ну это как в анекдоте: появляются девушки - пропадают деньги. (21) Доктор Уокер - персонаж классических американских сказок, конкретно здесь отсылка к "Как доктор Уокер преподал судье урок вежливости". (22) Луи Пастер провел один из известнейших случаев вакцинации, когда в ребенке, покусанном бешеной собакой (что на тот момент считалось смертным приговором), вирус не завершил свой инкубационный период и отступил. (23) Роад Раннер, один из мультяшек Луни Тьюнз, отнюдь не является страусом. (24) А́мпулы Лоренцини - орган чувств у нескольких отрядов рыб, отвечающий за электрорецепцию и достигающий наибольшего развития у хрящевых рыб. Позволяют улавливать электрические поля и замечать чрезвычайно малые изменения в их напряженности, заполнены желеобразным проводником. И нет, в этот раз шуток не будет, может, как-нибудь в другом примечание. (25) Да-да, это те самые детективы из комикса по первой части. Ибо нехуй канон ломать, стереотипы ходячие! (26) Мерсер вполне осознанно ссылается на диалог Маленького принца и Лиса - то ли вспомнив самостоятельно, то ли подсмотрев у кого-то в памяти. (27) Осада Виксберга - переломный момент гражданской войны США. Что-то помимо того, что это было эпическое побоище, жителям Этой Страны знать и не обязательно для понимания ситуации. (28) Раффлезия Арнольди - самый большой в мире цветок, произрастающий на островах Малайского архипелага, видом и запахом напоминает гниющее мясо. Им еще создатели покемонов вдохновлялись, ага. (29) Капитан Уорд - целиком и полностью выдуманный персонаж. Мой вариант похищения пробирки, конечно, тоже белыми нитками шит, но хоть какую-то логику содержит, без своего человека в охране любая попытка Мерсера разбилась бы о первого же дозорного, надевающего на руку перчатку для, гм... "глубинного досмотра". (30) Дата "смерти" Алекса канонична, ее можно рассмотреть на кадрах видеонаблюдения в ролике, где Рендалл толкает речь про выбитую им дверь. Понятно дело, что всем насрать, но иногда я могу не городить отсебятину и стать очень даже принципиальным фанбоем. Тем более, что более-менее реалистичный таймлайн старался выстроить. (31) Технически, это не отклонение от канона, а другая его трактовка, так как точной даты, когда Дозор с МакМалленом пощипал Карен, не существует. Да и то, что она сразу просит обычного по ее мнению Мерсера-задохлика пригнать военный транспорт, как минимум странно... хотя все-таки не так странно, как агент ЦРУ, заставляющий чернокожего парня из гетто угонять для него истребитель вертикального взлета. (32) Неканон, однако многое указывает на то, что первоначально та девушка во вступительном синематике первой части являлась Карен Паркер. Точно так же, как задумывалась интрига с бессознательной Даной, а Кросс задумывался Парией, однако разрабы в итоге вставили сбоку припека канонического, но от этого не менее рандомного Высшего охотника, в результате чего и Пария, и Дана заделались "невыстрелившими ружьями". Короче, Радикалы делали твисты, состоящими в отсутствии твиста, до того, как это стало Звездными Войнами 8... мейнстримом то есть. (33) Так как Мерсер разговаривает на английском, то в оригинале он использует "Infested", имеющее смысловой оттенок "заражен" и "переполнен, кишмя кишит" одновременно. (34) "Портрет Дориана Грея"? OF COURSE!!! (35) Майор Конг - персонаж антимилитаристского фильма Кубрика "Доктор Стрейнджлав, или..." Да-да, из той самой знаменитой сцены с родео на ядерной бомбе. (36) Парадокс Тесея - известный философский диспут, пытающийся разрешить вопрос, в каком случае при замене составных частей объект остается "прежним".