Muhtesem Raziye

Тёмная ночь укрыла своим черным покрывалом в узоре из бледно-серебристых звёзд величественный Стамбул, как ревнивый муж укрывает чадрой свою прекрасную жену от посторонних взглядов. Полная луна неспешно проплывала по небосклону, любопытно заглядывая в хижины бедняков, дома более состоятельных граждан и дворцы османской знати. Конечно, она не могла обойти своим вниманием и дворец ТопКапы, шпили которого возвышались почти до самых небес. Мягкий рассеивающийся свет озарил роскошные покои Махидевран Султан, которая пребывала в состоянии беспокойного сна. Черкешенка инстинктивно иногда поглаживала ладонью свой ещё совершенно плоский живот, обтянутый шелковой тканью ночной сорочки. Она знала, что её солнце уходит за тучи, его заменяет новое светило – обладательница золотых волос и пронзительных синих глаз. Махидевран долго плакала, долго сходила с ума – последней каплей стало кольцо,которое она хотела получить в подарок на известие о беременности,но получила лишь ожерелье, пока заветное украшение покоилось на руке русинки. Лишь то, что в внутри неё теплится новая жизнь, придавало сил. Грустная улыбка, похожая на усмешку больше, скользнула по красивому лицу Весенней Розы, которая вскоре поймёт: нужно ценить то, что имеешь, ведь потеря обернётся горькими слезами, оставляющими лишь пустоту после себя. Вдруг во время "между волком и лисицей", часа этак два ночного времени хрупкое тело Госпожи прорезала адская боль: будто тысячи кинжалов воткнулись в её живот, заставляя корчиться на широком ложе. Махидевран билась в оковах собственной слабины, пробуя утихомирить боль. Она свернулась на постели, хриплым голосом прося стражу о лекаре. Ощущение теплой жидкости, стекающей по сорочке, по бедрам, испугало ещё больше: на ватных ногах, госпожа дотянулась до свечи, зажигая её. Красный. Цвет войны, символизирующей кровь пораженного и гордость победителя. Алая субстанция медленно пачкала золотую и белоснежную ткани, без слов говоря о фатальности произошедшего. — Где же лекарь, где он?! — в этот момент старенькая Адаля Хатун прошла в покои госпожи. — Очень...очень болит. — жалобно произнесла Махидевран,прижав ладонь к животу и кивая на алую кровь. Лекарша стихийно быстро осматривала госпожу, и из её уст вскоре послышались роковые слова. — Мне очень жаль, госпожа. Ребёночек ваш...в раю.— в этот момент у Махидевран началась истерика. —Уйдите все!Оставьте меня, все,все, я кому говорю! – извиваясь в руках лекарши, пытавшейся влить в неё успокоительное, кричала султанша. Она громила собственные покои так, что взглянув на них со стороны можно было подумать, что здесь произошло вражеское нашествие или землетрясение. Как сомнамбула, молодая женщина вышла в просторный коридор прямо в ночном одеянии и пошла куда глаза глядят. Ей хотелось пойти к султану, чтобы разделить с ним горечь потери, к Валиде,чтобы получить её бесценную поддержку — но она просто переставляла казавшиеся ватными ноги, не разбирая пути. Вдруг издалека взор серо-голубых глаз заметил выдающуюся и высокую фигуру Александры, той, что забрала у неё в с ё. Она забрала её любовь и даже символ прошлой любви, она — убила её дитя, заставив Махидевран сходить с ума от ревности и душевной боли. Взаперти своего горя Махидевран не видела никого и ничего перед собой теперь, кроме врага. Изящные руки вдруг цепко схватили Александру, мешая ей продолжить путь. — Тварь! Гадюка! — Что я сде-? — не успела договорить испуганная такого напора девушка, как получила сильный удар по лицу. — Это из-за тебя я ребёнка потеряла... — послышался хриплый от долгого плача голос Гюльбахар. Не помня себя, она опрокинула русинку на мраморный пол. Хюррем была выше и крупнее матери старшего наследника, но злость и горе придавали Махидевран невиданных сил. Удары беспорядочно сыпались по лицу, по телу Александры, ногти вцеплялись в лицо, в волосы той. Махидевран остановилась, лишь поняв, что Хюррем перестала сопротивляться, её лицо залито кровью. — Госпожа! - вдали послышался испуганный и противный до ужаса голос Гюльшах. Увидев избитую наложницу и султаншу, ей показалось, что это дурной сон, неудачная шутка. Но нет... сколько бы она не моргала, не протирала глаза, вид не менялся. — О, Аллах... - хатун не думала о благополучии Александры, её очень беспокоило, что мать наследника в таком ужасном состоянии, и, что самое страшное, её может ещё кто-то увидеть. Этого допустить нельзя. Нельзя! У Гюльшах не было другого выхода, кроме как подхватить султаншу под её хрупкие плечи и увести подальше от этой беды, даже не заметив идущих ей на встречу Сюмбюля и Нигяр. Женщине это труда не составило, её госпожа была очень легкой. Даже слишком. Будто вес чего-то важного и светлого был потерял, осталась только оболочка в виде приятных черт лица, шелковых каштановых волос и хрупкого тела казалось бы без изъяна. Гюльшах не понимала, почему Махидевран побила какую-то наложницу. Неужели из-за кольца? Только уложив икающую от переизбытка слез госпожу на кровать, она поняла истинную причину. От ужаса служанка закрыла рот рукой. Жалость к матери Шехзаде разрывала Гюльшах, ей самой хотелось начать плакать, но она должна быть сильной. Если не она, то кто?! Кто поможет Махидевран Султан? Может быть лекари? — Стража! - не долго думая, крикнула Гюльшах, — Позовите лекарей! Живее! Тем временем избитая Александра лежала в коридоре. Её лицо опухло, в некоторых местах были кровоподтёки. От боли она не могла даже шевелить губами, чтобы позвать на помощь. Слава Всевышнему, Сюмбюль и Нигяр буквально наткнулись на наложницу. Они хором охнули от увиденного. Александру было не узнать. Сюмбюль взял русскую на руки и куда-то понёс, Нигяр побежала за ним: — Сюмбюль-ага, надо лекарей позвать.. — Какие лекари, Нигяр Калфа?! Жить надоело? Махидевран Султан ничего не будет, а нам головы отрубят. — Что же тогда делать? – Симбюль кивнул служанке в сторону, чтобы она направлялась туда, пока он нёс не самую легкую наложницу в гареме.