Пять дней в Вайтране

      Мика собирается на дежурство — застегивает гамбезон, надевает на него легкую кольчугу без рукавов и чешуйчатый кожаный панцирь, заправляет за шиворот косу. Обрезать бы её, мешается, мороки много, да жалко. Волосы у Мики красивые — пышные, русые, длинные. Хотя сама она — широкоплечая и плоскогрудая — больше похожа на парня, особенно после того, как надевает на себя все части положенной вайтранской страже формы.       Напарником у неё сегодня снова Эсболд. Он уже старый для стражника, раздражительный и ворчливый, а в сырую погоду ещё и прихрамывать начинает на левую ногу — какая-то старая травма колена — но считается самым опытным из всех. И ходят они теперь не по Торговому району и не у храмов, а по Равнинному, справа от ворот, там где на кривых узких улочках теснятся дома городской бедноты. Патрулировать их было зачастую и опасно, и неприятно, и раньше Мика думала, что командир Кай так наказывает её за какую-то провинность. Однако потом выяснилось, что её, наоборот, считают «перспективной» и «натаскивают» теперь на самых сложных участках. Мика даже написала об этом матери в Ривервуд.       Они с Эсболдом спускаются вниз, где уже собрались остальные стражники, расходящиеся сегодня на ночное патрулирование. Получив краткий инструктаж — ничего нового — и традиционное пожелание спокойного дежурства, они надевают шлемы, разбирают со стоек щиты и оружие, а затем, наконец, выходят из казарм на улицу.       Ночь стоит летняя, теплая, светлая, не нужен даже факел, но это такая же часть их униформы, опознавательный знак, как и выкрашенный желтой краской щит с головой коня. Люди должны знать, что ты стражник, видеть тебя издалека. А иначе какой смысл?       Двенадцатый час уже пробил, но народу на улицах много, словно никому не нужно завтра на работу. В основном молодые люди, собираются группками, что-то горячо обсуждают, смотрят волками. Вайтран вроде и старается держаться в стороне от войны, а всё же и тут нельзя не заметить, как она на всех повлияла. Город, как и весь Скайрим, тоже разделён на две части — Братья Бури и Империя, Серые Гривы и Сыны битвы, Талос и Талмор, неды и меры, левые и правые… И каждый готов с оружием в руках доказывать, что правый — это именно он.       — Идите домой! — говорит Эсболд каким-то не слишком трезвым молодчикам из очередной шумной компании на углу Синельной и Коровьего переулка. — Нечего вам по ночам ошиваться. Дождётесь, введёт ярл комендантский час.       — Как введёт, так и посмотрим. А пока мы в своём праве.       Мика идёт сквозь опускающуюся на Вайтран ночь, высоко неся зажжённый факел. Он разгоняет тьму, он должен напоминать простым людям о том, что в этих стенах у них есть защита, есть те, кто придёт на помощь, кто прибежит на крик: «Помогите!». По крайней мере, Мика чувствует себя именно так. Она — защита. Она — страж. Она — это факел и щит. Ей хочется поделиться этим чувством с Эсболдом, однако Мика знает, что тот видит всё гораздо приземлённее и, скорее всего, просто высмеет её.       Несмотря ни на что, дежурство проходит спокойно, за исключением того, что когда у «Питейной Хердана» им приходится разнимать пьяную драку, кто-то, не разобравшись, крепко приложил Мику по шлему. Хотя вообще стражу в Вайтране уважают, и стараются лишний раз не связываться, не то, что в Рифтене.       Со вторыми петухами они делают перерыв и заходят в трактир, чтобы пропустить по кружке эля и немного перевести дух. Пока Эсболд сидя за стойкой лениво перекидывается словами с Видриком-трактирщиком, Мика разглядывает полупустой зал — за дальним столом группка запоздалых пьянчуг, два каких-то мутных бретонца что-то тихо обсуждают в уголке, а ближе к выходу расположилась средних лет женщина в откровенном наряде со скучающим выражением на сильно нарумяненом лице. Может быть, одна из «козочек», поджидающая клиента. Хотя, надо признать, что место для этого она выбрала не самое лучшее.       — Если хотите, мы можем проводить вас до дома, — на всякий случай предлагает ей Мика, когда они проходят мимо, но в ответ получает только недоумённое фырканье.       Им остается совсем немного до конца дежурства — небо уже начинает светлеть — когда они выходят на Поле Берси. Пересечь его, пройти между кузней Авальда и Домом трёх братьев, потом свернуть направо к мелочной лавке, и по прямой к Воротам, от которых до Казарм рукой подать.       Поле Берси — это на самом деле небольшой пустырь между двумя складами, который используется местными как свалка, так что Эсболд просит её поднять факел повыше:       — Засрали всё, говнюки! Последние ноги себе переломаешь, блт…       Последнее слово он проглатывает, и Мика удовлетворённо улыбается про себя. Она не любит, когда люди ругаются, и Эсболд тут не исключение. Так что ей пришлось с ним серьезно поговорить (и не один раз), но вот теперь она пожинает плоды.       Однако несмотря на все предосторожности она всё-таки спотыкается обо что-то и падает. Факел выпадает у неё из рук, укатывается в сторону и почти гаснет.       — Твою ж мать! Ты цела там?       — Цела. Только вляпалась во что-то. Посвети, а? — просит она. — Хоть отряхнусь.       Эсболд идет к факелу, наклоняется и вдруг замирает. А затем громко и отчетливо произносит:       — Вот блять. Иди сюда.       — Чего такое-то?       — Сама посмотри.       Она подходит к Эсболду и не сразу замечает, что там, куда указывает его палец, из-под куска какой-то мешковины торчит… рука? Лапа?       — Ну-ка, подержи, — напарник вручает ей факел, а сам кряхтя опускается на корточки и, подобрав с земли какую-то деревяшку, аккуратно откидывает ткань, обнажая верхнюю часть тела аргонианина. Он лежит, упершись мордой в землю, демонстрируя всем желающим проломленный затылок.       — Вот блять, — повторяет Эсболд, и распрямляется. — Пиздец, приехали… Теперь тут до утра торчать, труповозку ждать. Рапорт писать…       Он недовольно вздыхает, а Мика хмурится — видимо, им предстоит ещё не один разговор…       — Недавно лежит, — продолжает Эсболд, осматривая труп. — Не окоченел ещё. Хотя с этими ящерицами хер проссышь! И чего его к нам понесло? Сидел бы в своих болотах…       В свете факела тёмная чешуя аргонианина мягко светится. Мика садится на корточки и рассматривает глубокую рану на шипастой голове, множество мелких порезов на кистях и предплечьях — защищался? — темные подтёки крови, мелкие острые зубы в приоткрывшейся пасти… Может, его убили ещё во время их дежурства? Может, как раз тогда, когда она, раздуваясь от гордости, представляла себя щитом закона, оберегающим мирных жителей?       — Ну, что? Давай факел, беги к этим засранцам из Зала, пускай присылают свою телегу. Я здесь постою.       Мика покорно вздыхает: раз кто-то из них должен остаться с телом, а кто-то бежать за труповозкой через половину города — то выбор очевиден. Хорошо хоть обратно довезут на телеге — лошади, принадлежащие Аркею, и лошади, принадлежащие ярлу — единственные, которым можно гадить на улицах Вайтрана.       В Казармах они оказываются спустя несколько часов после рассвета. Мика уже буквально валится с ног, однако нужно ещё задержаться, чтобы написать рапорт для Кая. Зевая, она сидит за столом, пытаясь как можно яснее изложить на бумаге путающиеся мысли.       — Ну что, закончила? — подходит к ней Эсболд.       — Вроде, да, — Мика протягивает ему исписанный лист бумаги.       Он быстро пробегает по нему глазами, удовлетворенно кивает, а затем вдруг хлопает её по плечу:       — Знаешь, ночная жизнь — она не для всех. Но ты молодец. Справляешься.