Человек-паук. Сказка на ночь

— Человек-Паук встретил грустный Новый год в больнице. Ты вот была с мамой и папой, ананас мы украшали, шарики вешали. Ты была в гостях у бабули, у Марка с Олей… — И у кошки! Я с ней играла. — А Человек-Паук лежал в больнице совсем один все это время. У него тут много друзей, но никто к нему не приходит. Все восстанавливаются, отсыпаются, а Тоня еще и работает. Сегодня к Человеку-Пауку снова пришла консул Энн и говорит: — Извини. Я должна была помочь тебе продлить визу, но у меня ничего не получилось: во всей стране каникулы, и я не смогла пробиться никуда… Тебя вызывают в суд. (Человеку-Пауку разрешили быть в нашей стране до конца декабря. Но декабрь закончился, уже январь начался, а он все еще в больнице. Он бы и рад домой, да его из больницы не выпускают: он весь переломан.) Энн оставила Пауку коробку клюквы в сахаре и ушла. Говорит: — Извини. Твоя повестка в суд — вот она. Судья Человеку-Пауку скажет, что он должен немедленно сесть в самолет и улететь домой. Но это полбеды. Главная беда в том, что ему запретят приезжать, — и он больше никогда не сможет вернуться. Но он ведь не виноват! — Полицейский виноват! — Девятого января Человеку-Пауку нужно в суд. Сегодня пятое января — значит, через три дня. Человек-Паук подумал: так, голова у меня уже не кружится, ноги у меня срастаются, ребра тоже. В конце концов — я Человек-Паук или хрен собачий? Не могу я дольше валяться в больнице! Если я проваляюсь еще три дня — я вообще забуду, как ходить, и до суда просто не дойду. Еще немножко полежу — ни на что уже не буду годен. Надо бежать! Встал он с кровати. И зашатался. Он так долго лежал, что уже почти разучился ходить. А одна нога у него вообще не сгибается, потому что она в гипсе. И ребра зажаты в корсет. Вот он встал и поковылял по коридору — к кабинету дежурного врача. И говорит: — Мне нужно срочно решать свои проблемы в городе. Выписывайте меня из больницы! Дежурный врач говорит: — Слушай, да повалялся бы ты еще три дня тут! Подожди своего лечащего врача, он тебя и выпишет. Сделает тебе рентген, узи, все как надо… — Нет, — говорит Человек-Паук. — Мне срочно надо. Сделайте мне рентген сейчас. — Ой, да не буду я сейчас делать тебе рентген, — говорит дежурный врач. — Кабинет закрыт, и вообще мне сейчас не до того… Человек-Паук говорит: — Так возьми ключ и открой рентгеновский кабинет. Дежурный врач нехотя встал со стула, потянулся, снял ключ с гвоздика и говорит: — Ну пошли. И Человек-Паук поковылял за ним, держась за стенку. — Куда? — В рентгеновский кабинет. Там ему должны просветить кости специальными лучами и посмотреть: срослись они уже или нет. Если срослись — то гипс снимут. Если не срослись пока — то нет. Человек-Паук ковыляет за дежурным врачом. Сердце у него колотится, голова кружится, и дышит он с трудом. Но идет. Дошли они до рентгеновского кабинета. Дежурный врач говорит: — Ну, ложись на койку. Будем тебя рентгеном смотреть. Сделал снимок, проявил и говорит: — Да, нога у тебя срослась. А что с ребрами? Опа! И ребра срослись. Ну, будем снимать гипс? — Да, — говорит Человек-Паук. — Будем. Дежурный врач взял большую пилу и стал пилить гипс. — Человеку-Пауку больно? — Нет. Он пилит не Человека-Паука, а гипс. Распилил с большим трудом, снял гипс, снял корсет с ребер Человека-Паука. Встал Человек-Паук на ноги. Стоит и шатается, аж в глазах потемнело: совсем забыл, как стоять на ногах, — валялся все праздники на кровати. — Ну, спасибо, — говорит он. — Выписывай меня. — Да не могу я тебя выписать, — говорит дежурный врач. — Вот придет твой лечащий врач… — Всё, — говорит Человек-Паук. — Не могу я этого больше слушать. Мне нужно в общагу — дела мои не ждут. И пошел он в свою палату. Взял рюкзак свой, взял наушники, музыку, которую наш папа ему подарил, взял клюкву в сахаре от консула. И поковылял к туалету. Зашел в кабинку, закрылся на задвижку, переоделся в костюм Человека-Паука. Если его не выпустят из больницы по-хорошему — американским студентом Питером Паркером — то, слава богу, у него всегда есть костюм Человека-Паука. И паутина. Как раз закончились заморозки, потеплело на улице — чувствуешь, да? Паутина уже не будет на морозе ломаться. Переоделся он в Человека-Паука. Рюкзак на спину надел. Попробовал свою паутину: пш, пш! — стреляет. Нормально. Ну, хоть руки действуют. Ноги почти не действуют. Вышел он из кабинки. И как раз зашел в туалет его сосед по палате — один из тех, которые с ним не разговаривают. Видит — в туалете Человек-Паук! — Опа! — говорит мужик. — Эт хто такой? Человек-Паук с ним говорить не стал. Паутиной выстрелил за окно — пшш! — и улетел. — За пиццей? — Нет. У него нет денег на это, Звон. Летит он между высотными зданиями — ты вчера с папой видео смотрела, как он летит. Только он там летал весело, с улюлюканьем, а сейчас наш Человек-Паук серьезен и сосредоточен. Сейчас ему совсем не весело. Он летит в общагу, чтобы там заново учиться ходить. — А так он может ползать? — Ползать он может руками и ногами. Но ноги его сейчас не слушаются. А одними руками хрен поползаешь: не выдержат они твоего веса. Так что он сейчас только на паутине летает. От больницы до общаги не так уж далеко. На паутине Человек-Паук добрался за двадцать минут. Но в больнице он лежал, совсем не двигался, и тело ослабло. Он долетел до своей комнатки в общаге — уже весь в поту. Сердце бьется — кажется, из груди выпрыгнет. А сам сипит как паровоз, так выдохся. Влетел он в окно, шлепнулся на пол. Ему страшно. Он привык, что тело его слушается, а оно не слушается. Дополз Человек-Паук до своей койки, рухнул на нее, маску снял и лежит — пытается отдышаться. И думает: — Это ж в каком я паршивом состоянии! Ну да, кости срослись. Но я всегда был такой ловкий, такой спортивный! Прыгал высоко, бегал далеко. А теперь ни на что не способен — какой ужас! И тут заходит в комнату его сосед-китаец: — О, Питер Паркер! Ты вернулся из больницы? Тебя выписали? (Человек-Паук ведь на самом деле — американский студент Питер Паркер. Хорошо, что он успел снять маску! Сосед ведь не знает, что он Человек-Паук.) — Нет, — говорит Человек-Паук. — Я сбежал. — Как сбежал?! — А вот так. Через три дня у меня повестка в суд. После суда меня депортируют на родину и запретят возвращаться. А здесь — все материалы у меня по диплому… Я должен научиться ходить к тому времени, чтобы хотя бы дойти до суда своими ногами и рассказать всем, как было дело! Сосед говорит: — Удачи тебе. Удачи. Это дело серьезное. А у нас тут черт-те что творится. Ты в больнице хорошо спал? — Да, — говорит Человек-Паук. — Я там только и делал, что спал. — А вот мы тут, — говорит сосед-китаец, — совсем не спали в общежитии Главного здания. Никто не спал. Человек-Паук говорит: — Почему ж вы не спали-то? Чего вам не спалось? А китаец говорит: — Не давали нам спать. Все новогодние праздники под нашими окнами, не переставая, были концерты, шум, иллюминация, салюты, фаер-шоу… Приезжали какие-то певцы, пели под окнами для жителей столицы… Наплевать им, что в общежитии живут студенты, которым нужно готовиться к экзаменам, и что ночью у нас есть право спать! Человек-Паук говорит: — Почему же вы не жаловались? — А кому жаловаться? Нас никто не слушает. Ректор (это самый главный в Университете) только рад, что у нас под окнами концерты: ему за это организаторы дают деньги. — Но это же неправильно! — говорит Человек-Паук. — Он не хозяин Университета! Если студенты не могут в Университете учиться, зачем он тогда вообще нужен? И он очень разозлился. Встал с кровати и до самого вечера только и делал, что ходил по комнате туда-сюда, чтобы тело снова начало его слушаться. Так, как есть, — быть не должно. И с этим нужно что-то делать.