Во тьме заблуждений

      Она сначала показалась ему обычной маленькой девочкой, которая так старательно пытается быть взрослой. Когда друг впервые привел к ним в гараж свою младшую сестру, он решил, что это какая-то шутка, но, чем больше они проводили времени вместе, тем сильнее он испытывал любопытство. Рыжая девочка с гитарой, с подранными коленками, в черных юбках в сборку и странными свитерами, которые явно были ей не по размеру, казалась обычным сорванцом. — Подростки сейчас все странноватые, — сделал вывод он, и друг хмыкнул, загадочно улыбаясь. В его взгляде плясали озорные огоньки, но этому никто не придал значения. — Ты спешишь делать выводы о моей сестре. — Неужели? — он был готов рассмеяться ему в лицо, но всё же тактично промолчал.       Девочка приходила к ним каждый вечер, иногда что-то подпевала и наигрывала на гитаре, порой просто слушала их песни, закрывая глаза и думая о чём-то своём. Сначала он считал её самой обычной девочкой, да и разве было в ней что-то? Тем не менее его взгляд то и дело останавливался на огненно-рыжих волосах и зелёных глазах, с любопытством рассматривающих всё вокруг. Да нет, он тут же отгонял эти мысли. Слишком уж маленькой и ещё неумелой она ему казалась. — Может, погуляем? — однажды спросила она, откладывая гитару в сторону. — У меня не получается. — Значит, это повод работать ещё больше, — он раздражался: она каждый раз готова была прервать репетицию, лишь бы не повторять каждый раз один и тот же кусок, который за всё это время так и не прозвучал нормально. И зачем друг только притащил к ним свою сестру? Понятное дело, что женский голос мог добавить звучанию изюминку и яркость, но эта девчонка выводила его из себя. — Мы репетируем почти каждый день, иногда можно и сменить обстановку, — сказала она, укладывая гитару в чехол, и, не дожидаясь ответа, выбежала на улицу. Он выдохнул, пытаясь сдержать гнев. Несмотря на то, что у них была небольшая разница в возрасте — всего два года — она казалась ему самым настоящим ребёнком. И о чём можно говорить с малолеткой?       Большую часть времени он старался идти молча, пока она весело щебетала рядом. Он её почти не слушал, лишь на миг остановился, когда она настойчиво взяла его за руку. — Ты так и не ответил. — А что ты хочешь от меня услышать? — он вырвал руку и запустил её в карман джинсов. Не дай Бог его увидят здесь рядом с ней: её внешний вид и манера поведения уж точно не помогут ему вырасти в глазах приятелей и знакомых. — Почему ты начал увлекаться творчеством? — повторила вопрос она, и он мысленно чертыхнулся: ну что за ерунда? — Понравилось. — И всё? — Этого недостаточно? — Мне кажется, — абсолютно спокойно продолжала девушка, — далеко не каждый человек сможет себя реализовать в творчестве, даже при всём желании. У вас с братишкой это неплохо получается, но вы же делаете это для чего-то, должна же быть какая-то цель.       Он на миг задумался. Разговор начинал его раздражать, хотя он сам не понимал почему. Быть может, она невольно задела его больную тему, ведь на самом деле он и сам не знал ответа на вопрос. — Цель, как у всех, ничего особенного. — И тебе никогда не хотелось что-то донести до людей? У тебя довольно неплохие тексты, ты же не просто их с бухты-барахты пишешь? — Слушай, чего ты от меня хочешь? Я пишу, потому что мне нравится. — Но если ты делаешь это только для себя одного, тогда зачем вы всё пытаетесь вынести на публику, привлечь людей? — она улыбнулась, но глаза оставались серьёзными. — Тебе нравится одеваться так, я же тебе не задаю вопросов. Я не лезу к тебе с советами, что и как делать, ты делаешь что-то просто так. — Нет, — она, заметив его нарастающий гнев, попятилась назад, улыбка слетела с лица, словно её и не было. — И что же ты пытаешься кому доказать? Тебе почти семнадцать, а ты ведёшь себя как маленький ребёнок, который пытается казаться старше, чем есть на самом деле. Это раздражает и выглядит убого.       Он развернулся и направился в обратную сторону, сам не понимая, что на него нашло. Обычные безобидные вопросы почему-то раздражали, выводили из себя, хотя он прекрасно понимал, что ничего такого в них не было. — Дурак, — сказал он самому себе и развернулся, чтобы попросить у девушки прощения за свои слова, ведь не хотел обидеть её, но набережная уже опустела.       День не задался с самого начала: то ли будильник не зазвонил, то ли он просто встал не с той ноги. Сонный и недовольный, он шёл по улице, и всё вокруг раздражало, напоминало о вчерашнем неудачном вечере. Услышав вдалеке гитару и чистый женский голосок, он остановился, на миг задумался. Ненавязчивая, но плавная мелодия — первое за день, что смогло заставить его улыбнуться. Он шёл за звонким голосом, точно загипнотизированный, надеясь увидеть, кто же творит такие чудеса.       Повернув за угол, он немного опешил: пела рыжая девчонка с гитарой, в белых кедах, чёрной юбке в складку и серой толстовке с непонятной чёрной надписью. Вокруг неё столпились люди, кто-то проходил мимо, кидая на неё презрительные взгляды, кто-то останавливался, как и он, чтобы просто послушать песню, многие кидали деньги в чехол.       Закончив играть, девочка мило поклонилась и принялась собирать деньги. Он застыл, не понимая, стоит ли ему подходить к ней или лучше просто исчезнуть. Ответ нашёлся сам собой: девушка закинула гитару на плечо и отправилась в сторону автобусной остановки.       Лучше бы он вчера ничего ей не говорил. — У тебя талантливая сестра, — сказал он, придя на репетицию. Её всё ещё не было, друг молча уселся за барабанную установку и кинул любопытный взгляд: — Ты только заметил? — Не знаю, — он пожал плечами. Настроение было паршивое. Хотелось просто остановить время и хорошенько всё обдумать. С утра вчерашняя ситуация казалась ещё ужаснее: он повёл себя как последний кретин и прекрасно понимал это. — Она придёт? — А ты хотел бы, чтобы она пришла? — друг насмешливо выгнул бровь, и тот готов был громко выругаться. — Она хорошо поёт, — только и сказал он, отворачиваясь. Несмотря ни на что, она пришла, по-прежнему верная себе в своём стиле, как обычно, взялась за гитару и молча играла, стараясь не замечать сочувственно-виноватые взгляды солиста. Он же так и не мог оторвать от неё глаз, пытаясь понять, что же в ней такого особенного? Рыжие волосы? Зелёные глаза? Эта детская наивность. Она в этот раз уже не плакала и не жаловалась на то, что болят руки, пальцы, стёртые в кровь когда-то, уже заживали. — Я хочу, чтобы ты спела это, — сказал он, доставая из папки слегка помявшийся листик с написанным от руки аккуратным почерком текстом. — Я? — переспросила она, не понимая, он молча кивнул. Ему хотелось признаться ей, что вчерашние слова были сказаны со зла, но, чем больше он об этом думал, тем сложнее было решиться на разговор.       Она молча сложила текст в папку и снова ускользнула из гаража со скоростью света, брат нахмурился, но вопросов задавать, к счастью, не стал.       Репетиции продолжались ещё месяц, до концерта оставалось совсем немного. Он не хотел выглядеть слишком вычурно, поэтому обошёлся простыми джинсами и чёрной футболкой с ненавязчивым принтом. Он не относил себя к какому-то определённому социальному слою или субкультуре, просто обычный человек, умеющий неплохо рифмовать слова и исполнять свою же музыку.       Она же накрасила губы ярко-персиковой помадой, навела чёрные стрелки, делающие глаза ещё более выразительными. Черно-белая футболка в полоску, чёрные облегающие брюки и подтяжки, аккуратно уложенные рыжие волосы и чёрная шляпа — всё это казалось ему непривычным, но цепляло взгляд. Он то и дело оборачивался на неё, испытывая странную смесь эмоций. И, хотя она долгое время казалась ему ребёнком, зелёные глаза смотрели на всё с удивительной проницательностью и осознанностью. Она не была глупой, просто какие-то мысли оставляла для себя, не стремясь их высказывать. И как он раньше этого не заметил?       Когда она вышла на сцену, зал на миг замер, все взгляды были направлены только на неё. Она, в свою очередь, обернулась, ища поддержки друзей, и, встретившись взглядом с ним, слегка улыбнулась. Он видел лишь дрожащие коленки, оставалось лишь надеяться, что она справится со своим страхом. Наконец, до публики долетел её звонкий чистый голос, и он мгновенно расслабился: девушка не казалась неуверенной внешне, хотя он прекрасно понимал, что она всё ещё волнуется. Петь для такой публики, зная, что пришли послушать именно тебя непросто, он сам однажды испытал это.       Незаметно маленькая инфантильная девочка с гитарой превратилась для него во взрослую уверенную в себе девушку. А может, она такой и была? — Она просто потрясающая! — друг прижал сестру к себе, и та невольно опустила глаза, смутившись. Девушка боялась смотреть на него и, что-то пробормотав, убежала в комнату. — Она… действительно классно спела. Я даже не ожидал. — Я тебе говорил, что у меня талантливая сестра. — Да… — согласился он рассеянно. — Слушай, а эти песни на улице, этот образ?.. Я её недавно чем-то обидел… — Она копит деньги, хочет, чтобы мы с ней наконец-то сделали ремонт в квартире, родители давно хотели. У неё раньше была мечта — купить новую гитару и выступать на публике, создавать что-то своё. — А сейчас мечты уже нет? — он старался не выдавать заинтересованности, но голос слегка дрогнул. Друг, казалось, этого не заметил и спокойно пожал плечами: — Мечта есть, денег нет.       Она ещё оставалась в комнате, пытаясь найти среди этого хаоса свои вещи. — Не это ищешь? — он указал на белую футболку, лежавшую на диване, и она робко кивнула. — Я хотел извиниться. Я наговорил глупостей, мне надо было… — Ты просто выражал своё мнение, разве нет? — Нет, не со всем. Я так думал, но… — Но что? — девушка развернулась к нему, и он вновь забыл все заготовленные слова, встретившись с ней взглядом. — Я отнёсся к тебе предвзято, видимо. Просто… я не понимаю, как это происходит. Ты не похожа на остальных. Вроде и обычная, но что-то не так. — Он мысленно проклинал себя, не понимая, что за ерунду говорит, но её это, кажется, развеселило. Она улыбнулась, и он выдохнул, ощущая, как разряжается обстановка. — Мне просто нравится быть такой. Ты спросил, что я хочу этим показать другим людям… И самой себе в том числе. Что можно быть таким, каким ты себя хочешь видеть, можно сочетать разные вещи так, как нравится тебе, а не другим. Не бояться каждый раз осуждения и делать то, что хочется. Разумеется, в пределах уголовного кодекса. Но ты понимаешь, что я имею в виду.       Он кивнул. Она переодевалась, отвернувшись к стене, и он невольно возвращался к её длинным рыжим волосам и белоснежной коже. Особенная. Она не боялась, вела себя так, как хотела сама, и в одном её облике сочеталась утончённая женственность с поражающей решимостью.       Он знал, что её мечта сбудется. Теперь точно сбудется: он сделает всё, лишь бы подарить ей такую возможность. И, наверняка, откроет для себя много нового в этом удивительном простом человеке.