Шок лучше всего переносится сидя. Похищенная (A Lonely Place to Die)
После случившегося на тренировке Легион целый день приходил в себя. Эрвин ходил мрачнее тучи, майор Зое заперлась вместе с Моблитом в своей лаборатории (я знаю, о чём вы подумали, извращуги, ги-хи) и начала усерднее работать над планом выздоровления девушки, не выходя из неё (лаборатории) ни на минуту. Из-за запертой двери были слышны лишь её возня, радостные восклицания, в след за ними, как правило, слышались разочарованные вздохи, и снова копошение. Иногда эту цепочку прерывали неудержимые крики перевозбуждённой учёной о новых заданиях для Бренера. Ривай практически не отходил от двери камеры Микасы. После того как девушка пришла в себя, она и с места то не сдвинулась. Лишь поморщив глаза, она открыла веки, осмотрелась и, заметив в решётчатом окне лицо капитана, бездумно уставилась пустым взглядом в потолок. Аккерман отказывалась от всего — еды и воды, что предлагали солдаты, посланные Смитом, ответов на вопросы психиатров и медиков. Ну, как отказывалась? Всего лишь продолжала смотреть в одну точку, не реагируя ни на что. И лишь когда капитан шумно и раздражённо, как ей показалось, оттолкнулся от стены, девушка проводила его взглядом. Леви и сам не понимал, почему он так злится. Микаса была ему никем, всего лишь очередным геморроем, новой головной болью, которую он мог решить в один миг, всего одним своим словом. Он не знал, что его сподвигло на согласие присматривать за ней, будто у него и без неё не было проблем (а их было ой как много). Но смотря на нездоровую бледность девушки, на её осунувшееся лицо, болезную худобу, хотелось взять и силой запихать в неё эту кашу, картошку, хлеб или что там ещё дают солдатом в столовой. Какой дурой надо быть, чтобы доводить себя до такого состояния? Нет, сумасшедшей! Ривай остановился и тяжело вздохнул. Сумасшедшей… Что это вообще значит? Больной? Да ведь вроде у Микасы ничего не болит… и на голову она не жаловалась. Безумный? Но что такого безумного в её действиях? Да, она говорит с собой, да, бьёт людей, не разбираясь, кто это. Да, немного жутко смеётся и невпопад. Но ведь он и сам иногда мысли вслух произносит. Хорошо, это не одно и то же, но та же Зое, частенько болтает с собой на какой-то своей волне. И никто её не считает сумасшедшей… относительно. Бьёт людей? Пфф… Леви и сам бы врезал кому угодно, если бы «самоубийца» кинулся с объятиями на него. А её смех это дело личное. Да вообще не жуткий он. Ну… раздражает конечно, однако иногда он и милым может быть. Почему люди стали считать всех, кто на них не похож странными, безумными? Разве им решать, что есть норма для этого мира? «О стена Сина, Леви! Неужели ты её защищаешь?» Капитан снова раздражённо вздохнул и осмотрелся. Сам того не понимая, он пришёл именно туда куда и хотел — к медблоку. Мышечная память дорогого стоит. Леви толкнул дверь и вошёл внутрь. В глазах сразу зарябило от обилия белого цвета и света в этом месте. До тошноты белоснежные стены, пол и потолок, кушетки, постельное бельё больничных коек мозолили глаза. Однако, Ривай всё-таки любил это место по-своему. Здесь всегда было чисто, можно даже сказать это самое чистое место из всех, что есть в замке (кроме кабинета мужчины, естественно). Но он пришёл сюда далеко не чтобы «подышать чистотой». Капитан огляделся, и сразу заметил шатенку, которую бинтовала какая-то молоденькая медсестричка, попутно намазывая её какой-то мазь. Огромная гематома покрыла её живот, скрывая за собой пресс. Конечно, он был не таким идеальным как у Микасы… «Чёрт! Я что каждого встречного буду с ней сравнивать?!» — Александра Браус? — мужчина прошёл вперёд, попутно беря в руки попавшуюся больничную карту рядовой, оценивая ущерб, что принёс за собой удар Аккерман. Девушка тут же подскочила отдавая честь капитану, морщась от сильной боли в районе телесного повреждения. — Так точно, сэр! — Вольно. Садись обратно, дисциплина это хорошо, если она не в ущерб здоровью моих подчинённых, — Леви, даже не обращая внимания на девушку, поверхностно прочитывал содержимое карты, мастерски разбираясь во врачебном почерке. Браус села на место, снова болезненно искривив мимику лица. — Что ж, Александра. Внутренние органы не повреждены, хотя могли бы, судя по тому какой сильный был удар. Пара дней и ты снова сможешь набивать желудок до отвала. Саша зарделась. Даже капитан знал о её небольшой (ха-ха как же, колоссальной) проблемке, связанной с едой. А ведь они даже впервые говорят друг с другом. Медсестра, быстро заканчивая свою работу, проскользнула мимо хмурого мужчины и выбежала в коридор. — Хорошо, перейдём сразу к делу. Как ты поняла я здесь не просто так. Мне нужна информация о твоей подруге, Микасе. — Информация? — Саша задумалась. — Да. Её прошлое, характер, предпочтение. Всё. — Ну… я её не так хорошо знаю. Она очень добрая, хоть и скрывает это. Заботится о других, сильно переживает за своих друзей и… О знаю! — Браус широко улыбнулась. — Вам надо спросить о ней Эрена. — Йегера? — Ривай нахмурился, вспоминая бесящее слащавое лицо зеленоглазого шатена. Что-то внутри неприятно кольнуло. Саша сделала вид, что не заметил его напряжённого состояния и сжатых кулаков капитана. — Ну да. Он ведь её брат! — с самым добродушным выражением лица ответила девушка. — Брат? — Ривай тут же вспомнил слова Смита в первый день знакомства с Микасой, которые он тогда пропустил мимо ушей. — Да, а Вы что подумали? — Ничего… — Леви холодно смерил взглядом девушку и вышел.***
Тем временем в столовой — Придурок! Это из-за тебя Микаса сошла с ума! — Завали пасть, лошадиная морда! Или я тебе кулак в жопу вставлю! — Нарываешься?! Сейчас я преподам тебе урок мелкий придурок! — Да, ну. Только не убеги потом к мамочке после того как я приукрашу твоё лицо! — Ребята, да хватит вам, препирательствами мы не поможем Микасе! — Конни вот уже полчаса пытался разнять вместе с другими выпускниками 104-того корпуса Эрена и Жана. А раньше хватало лишь одного взгляда небезызвестной брюнетки как все сидели по углам, молясь, чтобы за ними не пришла смерть в облике азиатки. Кирштайн и Йегер снова устроили на пустом месте скандал, и вот, пытаясь вмазать друг другу побольнее, они держали друг друга за шиворот. — Конни прав. Прекращайте! — но даже Криста не смогла разнять уже двух дерущихся. Зато огласивший столовую мощный удар двери о стенку и появившийся в проёме раздражённый капитан смог. — Кирштайн, Йегер! Что происходит? Вмиг все встали по стойке смирно, дрожа от пронизывающего взгляда Ривая. Мужчина молча обвёл всех взглядом останавливая его на Эрене. — Эрен, Армин, за мной, — шатен исчез так же быстро, как и появился, оставляя за собой недоумевающих рядовых. Шокированный Арлерт полминуты пялился в то место где только что был капитан, не понимая, чем он ему насолил. Но делать нечего и дрожа от страха, блондин на пару с другом зашагали вслед за капитаном. А в столовой ещё долго висела тишина.***
Дальнейшие дни не приносили никакого успеха. Леви много узнал о прошлом Микасы, о ней самой. Он даже стал понимать, от чего она сошла с ума, сочувствовал ей, хоть и считал, что она была слаба. Не слабее чем другие, но до него ей было далеко. Именно из-за этого, какие инстинкты призывали помогать ей, оберегать. Он всё чаще спускался в подвал, но девушка так и не двигалась. Она всё также лежала на спине, бездумно смотря перед собой. Но был один раз, когда Ривай заметил блестящую дорожку на её виске. Девушка не плакала, совсем нет. Но она даже не отдавала себе отчёт в том, что иногда из глаз непроизвольно текут слёзы. Редкие, но текут. Сидя в своём кабинете, капитан думал о словах Йегера и Арлерта, анализировал каждую деталь их рассказа. «Она испытала сильный шок в детстве, когда на её глазах убили её родителей. После этого Микасу словно подменили» Воспоминания Ривая резко уносят его в другой день. «Рывок, удар. — Господин капитан… ударил меня?» Это момент когда она перестала говорить несколькими личностями одновременно. «— Микаса, что с тобой? — НЕТ! МОНСТР! НЕ ТРОНЬ МЕНЯ! Капитан! Господин капитан, помогите! Пожалуйста! Я не хочу к монстру! ПОЖАЛУЙСТА! Я ЧЕСТНО ВЫЗДОРОВЕЮ, БУДУ ВАС СЛУШАТЬСЯ! ПОЖАЛУЙСТА!» После этого она вообще не двигается. Может… Леви резко поднялся с кресла, чуть ли не бегом рванув в сторону подвала. По пути ему попались измученная Ханджи, недоумевающие кадеты, придурок Эрен. Всё и все слились в бесконечную серую массу, и лишь одна дверь стала для него существовать, стала маяком. Неожиданно ворвавшийся в камеру капитан сильно шокировал девушку, отчего та впервые за три дня двинула, опершись на локтях. От внезапно поразившей его идеи, Ривай был просто неудержим. Мужчина подлетел к девушке и, схватив её за предплечья, стащил с кровати. — Дерись со мной! От резких движений девушка чуть пошатнулась, но капитан продолжал её держать. — Что? Что Вы говорите? «Работает!» — Дерись! — Леви оторвал от девушки руки и резко направил удар ей в грудь. Мышечная память сработала отменно, и она успела выставить блок, хватая его за кулаки. Не давая ей передышки, Ривай снова и снова наносил удары, которые в свою очередь блокировала Микаса. Рывки, выбросы, нападения. Ничего не понимая, она лишь отбивалась, даже не пытаясь контратаковать. В последний момент капитан нанёс удар в сторону лица Аккерман. Девушка резко развернула голову, ошарашено смотря на кулак мужчины. На какое-то время Леви замер, потом спокойно отпустил руку. Ноги девушки подкосились, и она стремительно полетела вниз. От приветствия с полом её спасли все те же крепкие руки капитана. Микаса тяжело дышала, Леви же будто бы и не дрался полминуты назад. Он спокойно смотрел на жмурящуюся девушку. Истощённое тело больше не могло поддерживать хозяйку в вертикальном положении. Мужчина аккуратно усадил её на койку. — Теперь… ты будешь есть? Микаса удивлённо продолжала смотреть на совершенно спокойное лицо мужчины перед собой. Чтобы она не упала, он продолжал поддерживать её, даже сидя. — Да… я бы поела. Леви уже и забыл когда в последний раз так широко улыбался.