— Госпожа Ветровоск неважно себя чувствует? — Думаю, я вынужден с тобой согласиться. — Надо же. Хочешь чая? — Что? — Ночь скверная. Коли нам предстоит провести ее на ногах, я поставлю чайник. — Неужели ты не понимаешь? Она может выйти отсюда кровожадным вампиром! — О. Что ж, в таком случае... Лучше встретить ее с чашкой доброго чайку в животе, чем на голодный желудок. Терри Пратчетт. Хватай за горло!
Микаса пробыла без сознания три дня. Dr. Коулсон зарегистрировал экзогенную гипоксию — кислородное голодание, возникающее как реакция на низкое содержание кислорода (простите автора за тавтологию). Плюс, уже ослабевшая своё прогрессирование пневмония. На самом деле — ничего страшного, однако врачебная помощь была необходима. Всё это время ей ставились уколы, проводились различные кислородные терапии и некоторые другие медицинские мероприятия. Это приносило свои плоды — девушка стала более-менее нормально дышать, цвет лица перестал быть таким болезненно бледным. А Леви оставался всё таким же злым… За три дня замок начал блестеть не хуже королевских бриллиантов, архивы и библиотеку в кои-то веки привели в надлежащий вид, солдаты повысили свой боевой и медицинский уровень на две, а то и три ступени, пожарная тревога отрабатывалась пять раз на дню… Итак, на третий день беспамятства Микаса приходит в себя. Первое ощущение — боль. Голова раскалывалась, словно переспелый арбуз, а в висках будто что-то тянуло. Девушка глухо простонала и открыла глаза. Мир тут же поплыл, ей пришлось проморгаться, чтобы сфокусировать взгляд. И первой её мыслью было: — Кто покрасил в камере потолок? Боль снова пронзила больную головушку, брюнетка громче застонала и схватилась за голову. Сбоку послышалось шевеление. — Аккерман? Ты очнулась? — тихий голос донёсся до ушей словно из-под толщи воды. Микаса аккуратно повернула голову и столкнулась с острым изучающим взглядом серых ледяных глаз. — Господин капитан? Где я? — она осмотрелась под обречённый вздох начальника, не понимая его реакцию. Она была в какой-то комнате, очертания которой смутно помнила. Девушка лежала на довольно широкой и шикарной кровати. Комната где собственно стоял этот предмет мебели была выполнена в неброских нейтральных тонах. По левую руку от кровати стояла тумбочка, чуть дальше — два шкафа. По правую — стул вместе с Риваем. Капитан сидел у большого окна, которое должно быть днём пропускало приличное количество света в помещение — Аккерман отметила, что сейчас был глубокий вечер, или ранняя ночь. Сейчас же комната освещалась лишь свечой на той самой тумбочке. В стене напротив от места лежания брюнетки была дверь. — Помнится, в последний раз ты назвала меня на «ты», что изменилось сейчас? — Микаса снова посмотрела на шатена, который в свою очередь одарил её колючим взглядом. — Где я… — заторможено повторила свой вопрос девушка, не совсем понимая суть слов Леви. — Ты в моей комнате, — спокойно ответил капитан, пожимая плечами а-ля так и надо. — После всего случившегося я просто не мог оставить тебя на попечение этим олухам. — Я вернусь в камеру? — Нет, — опять этот лёд в голосе. — На меня снова наденут смирительную рубашку? Ривай не отвечал, продолжая всматриваться в лицо брюнетки. Её короткие волосы смешно торчали в разные стороны из-за постоянного пребывания хозяйки в вертикальном положении, глаза были красными и опухшими, а вид в целом вызывал жалость к юнице. Ривай еле подавил желание обнять эту сумасшедшую девицу до хруста костей. К слову, Микасе не совсем понравилась игра в гляделки, она опустила глаза и начала разглядывать идеально белое одеяло, погрузившись в себя. Она стала искать там отклики своих голосов, но от них не было, не было ни следа, ни даже отголоска. — Нет, — хриплый мужской голос снова выдернул её из головы. Аккерман вздрогнула и удивлённо посмотрела на его источник. — Что «нет»? — На тебя не наденут смирительную рубашку. — Какую рубашку? — девушка округлила глаза и стала судорожно вспоминать, что это за рубашка такая, и почему её должны надеть на неё. Леви лишь снова вздохнул, позволив шальной мысли о том, что стоит нарушить слово и всё же воспользоваться услугой этого элемента одежды пробраться в его голову. Пока он взвешивал все «за» и «против», Микаса, как ни в чём не бывало, встала с койки и направилась к двери. За раздумьями мужчина не сразу понял, что причина его мыслей уже отсутствует в его кровати. Но он поздно спохватился, лишь и успев выкрикнуть: — Куда ты собралась, отродье?! — Погулять, — послышалось уже из кабинета спокойный голос девушки. Выговорить ей всё то, что он думает о её самовольстве и приказать вернуться на место Леви уже не успел — дверь в кабинете тоже хлопнула, оповещая его о том, что Аккерман уже преспокойно шатается в коридоре штаба.***
Микаса ритмичным, но не совсем быстрым шагом двигалась по бесконечным коридорам корпуса. Промёрзший камень холодил её голые пятки, от чего ноги, да и все остальные части тела покрывались мурашками, но это только нравилось брюнетке. Она снова чувствовала себя живой. Голоса больше не разрывали голову, это жутко радовало и печалило одновременно. Без них было как-то пусто… Но так легко!!! С этими мыслями Аккерман чуть ли не вприпрыжку двигалась дальше по штабу, наугад сворачивая в повороты. Этот способ ни разу не подводил её, она никого не встречала по пути, полностью наслаждаясь тишиной. А за окнами ещё и первый снег пошёл, девушка уже готова была просто умереть от счастья. Но, как выяснилось, всё же без знания плана лучше не гулять по неизвестным местам. После очередного поворота девушка чуть ли не впечаталась с размаху в Ханджи и Жана. Троица остановилась и просто глупо пялилась друг на друга. — Ээээ… доброй ночи… — Аккерман никак не рассчитывала встретить по пути людей, ведь ей казалось, что комендантский час уже объявляли. — Микаса? Что ты… что ты тут делаешь? — Зое непонимающе хлопала ресницами, пока не менее ошарашенный Кирштайн просто пялился на девушку. Дело в том, что на брюнетке ничего кроме рубашки капитана и не было. Ткань еле доходила до середины её бедра (именно из-за длины этого элемента гардероба она сделала вывод, что принадлежит он Риваю). — Ээээ… я не Микаса, — девушка сделала наиболее глупую и беспалевную улыбку. — Я призрак умершей в этом замке принцессы, которая здесь безутешно бродит в тоске по своёму возлюбленному портному-пьянице, с которым ей не разрешил быть вместе её отец-король, который убил её возлюбленного портного-пьяницу, чтобы он не мог быть вместе с его дочерью, дух которой теперь в тоске по своёму возлюбленному портному-пьянице безутешно бродит по этому замку, в котором её отец-король убил её возлюбленного портного-пьяницу. Глаза Ханджи полезли на лоб, а сама женщина стояла в полнейшем ауте и старалась переварить эту информацию. «Я конечно знала, что безумие и гениальность — практически одно и тоже, но…» Микаса вполне довольная собой решила по-тихому смотаться и обошла майора и солдата. Но в это время в коридор влетел Леви со скоростью голодного кота, бегущего за мышью. — Я те щас покажу «призрак принцессы»! Мужчина резко развернул опешившую девушку и молниеносно закинул её себе на плечо. В нём бились два желания, одно страшнее другого. Первое кричало о том, чтобы хорошенько наказать сумасбродную девицу, а вторая… Ну… в общем и при том и том варианте ей бы пришлось несладко. Капитан со своей ношей быстро растаял в коридорах штаба. Микаса даже препираться и пытаться освободиться не стала, лишь изредка отдёргивала задирающуюся рубашку. А в коридоре ошалевшими взглядами провожая странную парочку остались стоять Ханджи и Жан...