— Это диктаторский режим какой-то: ты должен взять отпуск, ты должен получить удовольствие, ты должен наслаждаться жизнью...
— Плохо ты, видать, знаком с диктаторским режимом.
Теория большого взрыва (The Big Bang Theory)
Сегодняшнее повествование начнётся с утра. Обычного ничем не примечательного утра.
В этот день на удивление ярко светило солнце, учитывая, что на дворе был конец ноября. Зимы как таковой в застенье не было, снег лежал только в конце января — начале февраля. Вот тогда было очень холодно. В некоторых местах сугробы доходили до пояса! Но, даже несмотря на непродолжительную зиму, разница в температурах между сентябрём и тем же ноябрём ощущалась.
Итак, в этот день на удивление ярко светила ближайшая к нашей многострадальной Земельке звезда. Яркие лимонные лучики пробивались через задёрнутые шторы в комнату, неся её хозяину так ненавистную ему пыль, а весёлые солнечные зайчики бегали по всем поверхностям: столу, шкафу, тумбе, койке, людям…
Нет, кажется, было ошибочно назвать это утро не примечательным, в нём были и удивительные моменты. Один из них: уже было семь утра, а Леви ещё спал.
Леви.
Спал.
В семь утра.
Удивительно? Я тоже так думаю…
Микаса никогда не понимала режима капитана. Он ложился очень поздно, а вставал рано, тратя на восстановление сил лишь 3-4 часа. Это было очень странно, учитывая тот факт, что человеку необходимо спать хотя бы 8 часов для полного ощущения бодрости. Мешки под глазами мужчины уже стали неотъемлемой частью его образа, представить его в мыслях без них не получится. Но больше всего её поражали периодические бессонницы Леви. Он мог не спать днями, иногда даже неделями. Вот как он оставался при этом сильнейшим?
Это был первый день на памяти Микасы, когда Ривай действительно спал. Не маялся всю ночь, не дремал пару часов, а спал. Спал, как нормальный человек. Даже нет, он спал уже десятый час. Девушка конечно понимала, что надо бы растормошить его, до подъёма оставался час, а долгий сон лишь ухудшит состояние, но… ей просто не хотелось будить это спящее чудо на её плече. Он так редко отдыхал, что она просто не могла нарушить эту его маленькую радость. Ему сейчас было очень хорошо, учитывая то, что он улыбался во сне. Леви крепко обнимал во сне девушку, уткнувшись весьма острым носом ей в ключицу, и каждый раз, когда он выдыхал воздух, её кожу обдавало горячими потоками, от чего она мгновенно собиралась в чувствительные бугорки.
Ещё один не меньше удивительным моментом для девушки оказалось то, что Ривай разговаривает во сне. Правда, на полноценные внятные речи это мало походило, скорее это были бормотания. Иногда она различала некоторые его фирменные ругательства типа: «отродье», «мальчишка», «очкастая», иногда — имена: Эрд, Гюнтер, Оруо, Петра, Эрен, Эрвин и ещё некоторые другие. Был даже момент, когда девушка на себе почувствовала, как мужчина сжался под её руками, выдохнул снова ей в плечо её имя, а потом крепко стиснул в объятиях, придвигая ближе к себе. Микасе пришлось переместить руки с его спины на его голову, так как из-за такого близкого нахождения с ним её верхним конечностям было весьма неудобно. После этого эпизода, видимо почувствовав, как пальцы девушки перебирают его волосы, Леви успокоился и, как было сказано раньше, иногда улыбался.
И напоследок, не такое странное, но всё же удивительное. Примерно в половине восьмого дверь комнаты открылась и на пороге оказалась Ханджи. Поразительного ничего в этом, на первый взгляд, не было. Микаса поняла, что у майора есть ключи ещё в тот раз, когда она прервала её и Леви во время их первого поцелуя. Правда, оные мужчина тогда забрал у неё.
В десятый раз…
Но всё же, видеть Зое на пороге комнаты так рано было немного… неудобно, что ли? Учитывая ещё то, в каком положении они спят.
Но, поборов своё смущение, девушка лишь аккуратно, чтобы не разбудить спящего, поднесла указательный палец к губам, тем самым прося вести майора себя потише. Ханджи сначала глупо похлопала ресницами, переваривая немало удивляющий
всех её факт того, что капитан находится в «спящем режиме» и «абонент не доступен» для разговора. Но собственно осознав, что пришлёпала она в этот до мурашек чистый уголок штаба разведки не для того чтобы мило пощебетать с самым хмурым созданием человечества, Зое опомнилась и, помотав головой в знак согласия Микасе, поманила её к себе пальцем, призывая идти за ней, после чего удалилась из комнаты.
Мысленно вздохнув, Аккерман с точностью ювелира убрала со своего многострадального тела мужские руки, дабы не сработала «аккереакция» на внешние раздражители, и выбралась из тёпленькой постельки. Мужчина ругнулся себе под нос, скомкал руками одеяло в том месте где лежала девушка и спокойно продолжил досыпать феноменально долгий сон. Убедившись, что не потревожила Леви, Микаса вышла из кабинета.
Майора она застала с маниакальной улыбкой на лице и что-то шептавшей себе под нос, потирая ручку подобно мухе — так же противно, будто что-то замышляет.
— Мисс, всё в порядке? — в кои-то веки вспомнила про устав Аккерман. Своим обращением она ввела в ступор Зое: женщина медленно развернулась, являя Микасе своё удивлённое лицо, и поправила очки, чтобы убедиться, что за ней стояла именно подопечная психотерапевтов штаба.
— Ч-что? А, д-да. В порядке, — опомнилась учёная. — Видимо Леви хорошо с тобой поработал, раз виден такой прогресс, — Ханджи окинула взглядом сверху вниз и обратно всю фигуру подчинённой капитана.
— Наверное. Знаете, голосов меньше стало в голове, а без них немного скучновато, — задумалась девушка. — Хотя теперь я мыслю яснее, это не может не радовать.
— Я собственно зачем пришла, — снова поправила очки Зое. — Перед поездкой на ковёр к правительству, выразимся так, мне посоветовали вколоть тебе слабо действующее седативное, но…
— Но? — склонила голову в бок Аккерман, ожидая окончания реплики от вновь ушедшей в себя женщины.
«И, всё-таки, она странная, даже для психа вроде меня»
— Но я уже сомневаюсь в том, что оно тебе нужно. Думаю, ты отлично справишься с эмоциями и без успокоительного. К тому же… Леви будет всегда рядом, готовый приглядеть, — по-доброму улыбнулась Зое. — Кстати о нём… Давно он так надолго засыпает?
— Ну… это в первые на моей памяти, — помедлила с ответом девушка. — А что?
— Ничего, — снова улыбнулась Ханджи и подошла к окну, протяжно продолжая, словно погружаясь в хорошие воспоминания. — Я рада. За вас: за него и за тебя. Изначальной его задачей была помощь неизвестной ему кадетке, которую он ни разу не видел и даже не слышал о ней. Знаешь, он вообще не любит возиться с людьми, учить их чему-то… Он считает, что это привязывает, даже знание имени человека сковывает двух людей непрочной, тоненькой ниточкой. А после всех потерь, потерь тех людей, с которыми он был связан целыми канатами, он больше не хочет таких новых связей. Ведь это больно, больно, когда из сердца словно что-то вырывают… — вздохнула майор. — За годы службы от его сердце уже остался один крохотный обнажённый комок нервов. Но теперь появилась ты, — Зое обернулась и посмотрела на застывшую девушку. — Каждый миг, проведённый с тобой, каждое твоё слово, улыбка, шутка, прикосновение. Они действуют как лекарство. Словно его сердце обрело невообразимую возможность синтезировать оторванные клетки, снова нарастить свою оболочку. Его задачей было помочь тебе, а в итоге… Ты дала ему свою помощь, неоценимо большую. И я искренне хочу поблагодарить тебя, Микаса, за всё, что ты делаешь, — из глаз учёной потекли слёзы. Она порывисто обняла недоумевающую девушку и продолжила надрывно шептать ей на ухо. — Ты влияешь на него. Это заметно в его поведении, речи, мимике. В том, что он стал высыпаться. Прошу тебя… Только не останавливайся! Он заслуживает быть человеком. И он становится им только рядом с тобой.
Ханджи напоследок посильнее сжала руками девушку и, отстранившись и утерев слезы, вышла из кабинета. Всё это происходило под шокированным взглядом Микасы.
Вздохнув, девушка возвратилась в комнату. От умилительной картины у Аккерман чуть лицо не треснуло: Леви уже не обнимал одеяло, он лежал на спине, запрокинув правую руку наверх, а левой прижимая к груди подушку, на которой недавно покоилась голова самой девушки, и тихо посапывал. Мешки под глазами заметно уменьшились в размере и потеряли свой насыщенный цвет.
Трезво оценив ситуацию и поняв, что ещё совсем чуть-чуть и капитан просто-напросто прибьёт её за то, что она не разбудила его, Микаса потянулась к плечу мужчины и слегка потрясла.
— Эй, пора вставать, — девушка встряхнула уже чуть сильнее, но мужчина лишь поморщился, отвернулся и пробормотал:
— Сейчас, Изабель, подожди минут пять.
— Какая я тебе Изабель?! — вспыхнула праведным гневом Микаса и, взобравшись верхом на мужчину, выдернула из его рук подушка, принимаясь остервенело колошматить ей его лицо. — Ах ты, бабник фигов! Сейчас я тебе! Кобель! На! Получай!
— Эй! Ты чего?! — Леви кое-как пытался уворачиваться от ударов постельной принадлежности, пытаясь выставить какой-никакой блок руками, и откровенно смеялся над подчинённой.
— Это я чего? Он тут, значит, своих девок вспоминает, а я «чего»?! — Микаса напоследок посильнее пихнула подушкой мужчину и, сделав обиженный вид, начала слезать с него. И слезла, правда уйти далеко ей не дала крепкая мужская рука, обхватившая её ляжку и повалившая на кровать в то место, где по последним воспоминаниям девушки и лежал Леви. Микаса со злобной миной на лице под смешки Ривая попыталась вырваться, но мужчина каменной хваткой припечатал её руки своими по обеим сторонам от головы к подушке, а коленями — бёдра к постели.
— Не думал, что ты такая ревнивица, — мужчина шире улыбнулся, сдерживая очередной довольно сильный рывок девушки. — Если перестанешь рыпаться, я расскажу тебе, кто такая Изабель.
— С чего ты взял, что мне интересно слушать о твоих шлюхах? — снова дёрнулась Микаса.
— Изабель была моей давней подругой. Когда-то, настолько давно, что кажется в прошлой жизни, мы с ней и Фарланом грабили местных толстосумов в Подземном городе в Митре.
— Ты… из Подземного города? — с неподдельным удивлением спросила Микаса. Как-то по-новому осмотрев с ног до головы замершего напротив мужчину.
— Ну… да. В те времена мы были самой известной бандитской группировкой, — продолжил рассказ Ривай. — Нас отловили разведкорпус на пару с военной полицией. Ну, они думали, что отловили нас. На самом деле мы получили неплохую работёнку, которая заключалась в том, чтобы убить Эрвина и забрать у него компрометирующие бумаги.
— То есть, вы, как бы, сами сдались?
— Да, — кивнул Леви. — Эрвин завербовал нас в разведку. Но он вёл двойную игру. Он знал о нашем задании, бумаги, которые якобы находились у него, были давно переданы правительству, нашего заказчика арестовывали в то время, как мы были на первой в своей жизни вылазке. Но… моим друзьям повезло меньше, чем мне, — он замолчал, а на его лицо легла тень.
— О… — только и могла сказать Микаса. — Прости меня, я не хотела.
— Это дела минувших дней, — Леви потряс головой, отгоняя ненужные мысли. — А сейчас я хочу насладиться выходным, — он завалился на девушку утыкаясь носом в её ключицу.
— У тебя выходной? Почему я не знала?
— Каждый раз, когда я сплю больше пяти часов, день автоматически засчитывается как мой выходной, — выдохнул ей в шею Ривай.
— О. И командор знает об этом? — скептически изогнула бровь Микаса.
— Угу.
— И сколько раз такое было?
— Считая этот — два.
Микаса помолчала с минуту, но потом зашевелилась под Риваем.
— Может у Вас и выходной, но не у меня. Разрешите мне откланяться, сэ~эр.
— Нет, — односложно ответил Леви. — Когда выходной у меня, то он и у тебя.
— И от чего же отдыхать интересно? — Микаса не останавливала попыток скинуть довольно тяжёлую тушу сильнейшего с себя.
— От чего хочешь, от того и отдыхай, — Ривай словно не чувствовал «вялые» попытки девушки вырваться и только сильнее сжал её, перемещая руки с её запястий на плечи.
— Тогда можно, я отдохну от Ва~а, ай! — Микаса вскрикнула, почувствовав резкую боль в районе шеи. Там, где находились губы, а точнее зубы Леви. — Что Вы творите, сэр?! Я подам на Вас рапорт! — девушка вырывалась, но руки мужчины не позволили ей избавить клочок кожи от его зубов. Ривай отпустил её лишь спустя несколько секунд, с пошлым причмокиванием отрываясь от неё, и в знак извинения в буквальном смысле зализал укус. — Зачем ты это сделал?! — Микаса, наконец, оттолкнула Леви и быстро начала растирать ранение. — Больно же, — жаловалась Аккерман, обиженно надувая губы.
— Чтобы ты точно отсюда не вышла дней десять, — с довольной улыбкой ответил Ривай, за что получил подушкой прямо по лицу.
