Цикл "Вуаль Памяти". Без названия.

      Я никогда не узнаю, был ли ты счастлив, и знать не хочу. Наверное, нет.       Единственное, что осталось от тебя — это воспоминания и письмо, что аккуратно лежит рядом со мной на столике. Я не открыла его. Я уже знаю, что там написано… И отпустила…       Помнишь Наш день? Мы назвали его «Лучшим днем».       Тот ночной город и шум сопротивляющихся сну людей. Твои печальные глаза, которые не могла затмить даже широкая улыбка. Отточенные движения, наигранный лоск, шёлковость лжи и тоска. Бесконечная тоска. Я ведь восхищалась тобой, несмотря на игру, которую ты вел… Которую не мог не вести…       Я ловила каждый твой взгляд, движения рук и тела. Твои прикосновения, страстный блеск в мутных чёрных глазах. Впитывала в себя запах твоего одеколона, волос, тебя. Сходила с ума… И ты это знал.       И я знала. Позволяла себе лишиться рассудка, идя наперекор всем своим принципам, всем мечтам, всем предостережениям. Я не хочу всего этого… Но не могу иначе…       Иногда кажется, будто твой страх и твое отчаяние уходят в глубину, не исчезают, нет, управляют со дна. Я тону в твоих глазах, как в болоте, я чувствую себя грязной, я чувствую себя жалкой.       Ты отдавал не больше чем брал, я же наоборот. Я отдала то, что было бесценно, то, что не нужно никому — тело. Ты не отдал даже его. Я и не просила… Мне этого было бы много. Наутро письмо на столике, и это уже благородство для тебя. Право, не стоило, я уже и без того всё поняла. Я смотрю в окно. Звезды. Мириады звезд, и они молчат, не смотрят на меня. Они чисты. Не то, что я… Ты с ней сейчас. Я чую, как может чувствовать это только женщина. Брошенная женщина. Но… Я не ревную.       Нет. Таких чувств у меня нет и не было. Я рада, но немного, совсем чуть-чуть огорчена. Ведь она не знает тебя так, как я, не видит то, что вижу я. Не будет смотреть на тебя спящего и молить всех известных и неизвестных доныне богов за то, что ты рядом. Не будет из-под ресниц следить за тобой весь день, восхищаясь тобой, твоим телом, которое ты наверняка не подаришь даже ей, душой, на которую у нее нет прав. Не будет утопать в твоих пустых и лживых глазах. И, конечно, не станет молчать, играя дальше в этот придуманный тобою фарс. И уж точно не будет спокойно ждать, когда ты решишь уйти, оставив вот такое же письмо на столике в зале у кресла. Не сможет… Не будет… Я почти волнуюсь за нее, даже боюсь… Какая ирония. Кто ты, сестра по несчастью? Не важно. Я знаю, что ты есть. Держись…