крепче, чем чай в поездах

Макс проводит еще полчаса в тамбуре, меняя воздух на сигареты по очень херовому тарифу. Наблюдать пролетающие в темноте ёлки оказывается неожиданно интереснее, чем поддерживать вялотекущий спор о распределении нижних полок. Осень подкралась незаметно, и в тамбуре ощутимо холодно, но идти за шапкой кажется совершенно глупым сейчас. Ирония в том, что Максиму сейчас ближе этот холод, темнота и стук колёс, чем общие посиделки в купе с чаем в смешных подстаканниках и разговорами о планах лейблов. Дверь приоткрывается, на секунду впуская в тамбур яркий свет, весёлый шум вагона и Серёжу. Он выглядит очень забавно, пытаясь одновременно закрыть дверь, придержать телефон плечом и не упасть от размеренной качки вагона. - Да, Олежа. Слушаю тебя, - Серёжа вытягивает у Макса из кармана пачку, достаёт сигарету и благодарно кивает на протянутый огонёк зажигалки. – Да, едем. Из города А в город Б, конечно, - он заливисто смеётся своей же шутке. – Будем часа в четыре. Тут нихрена не ловит, в любую секунду связь пропадёт… Да. Да. Ну пишу, конечно. Куда ж с подводной лодки… Да, понял тебя. Обнял, приподнял. Макс отрывается от созерцания ёлок в темноте и вопросительно смотрит на Серёжу, закуривая ещё одну. - Да это, Бабич звонил. Прикинь, что-то про зимний тур говорил, вроде на пятнадцать городов уже договорились, да только там не слышно ничего, - Серёжа кивает в сторону вагона и шкодливо улыбается уголком губ. Видно, что и шум в купе, и новости про тур, да и само движение из города в город его радуют и заряжают как-то изнутри. Макс завидует этому иногда, но сейчас просто подпитывается, от этой улыбки дурной, от блеска в глазах, от этого дурацкого «обнял, приподнял». - Ну, Пиэлсишник, пятнадцать это примерно в пятнадцать раз больше чем у меня. Поздравляю что ли! - Да что ты начинаешь, и на твоей улице… будет всё. Или как там говорится? Поезд неожиданно качает чуть сильнее, и Серёжа валится на Макса, да так что его приходится ловить, чтобы что-нибудь важное себе не отшиб. А то вдруг отшибёт, и рэп разучится писать. Куда же они дальше без рэпа. - Что ж ты, Сергей Викторович, на ногах совсем не стоишь, вроде и выпили немного. А Сергей Викторович легко даёт себя словить, и не отодвигается дальше почему-то, а только смотрит снизу вверх задорно, и снова лезет за пачкой к Максу в карман. В голове у Максима, почему-то, всплывает школьная задача про два поезда вышедшие друг другу навстречу с какой-то скоростью. По условию поезда непременно встречались в точке В посреди маршрута, и разъезжались дальше, надрывно свистя гудками. В реальной жизни всё было совсем не так просто – поезда то разлетались по родным городам, то приезжали вместе в Питер, то сталкивались в каких-то совсем уж непредсказуемых точках. Как в тамбуре этом. - Ты, смотрю, замёрз тут совсем. Вон уже зубы стучат. Пойдём, чаем тебя поить будем. - Не хочу чай, хочу на ёлки смотреть, и поезд слушать, - ноет Макс и думает про себя «не хочу туда, в вагон к другим. Хочу здесь, с тобой» - А мы в купе пустое забьёмся, свет выключим и будем твои ёлки смотреть, идёт? – Серёжа договаривает, уже открывая дверь, и тянет Макса за собой, как маленького, за руку. Запихивает в пустое тёмное купе, и почти приказывает – Жди здесь, чай принесу всё-таки. В одеяло хоть завернись, а то дрожишь весь, как кот с мороза. Макс послушно заворачивается в одеяло и снова прислоняется лбом к холодному стеклу. Там, в пролетающей мимо темноте, уже и ёлки закончились, а начались поля какие-то бескрайние, освещённые ярко-ярко полной луной. Серёжа возвращается с чаем, плотно закрывая за собой дверь купе, чтобы шум из соседних не мешал. Устраивается, почему-то, не напротив, а на ту же полку ложится и укладывает голову Максу на колени, заворачиваясь в капюшон и мгновенно засыпая. Макс отпивает чай, который оказывается неожиданно крепким и очень горячим, прямо как каждый выдох Серёжи ему в живот, и внутри разливается приятное тепло, непонятно даже от чего. Колёса стучат, поезд пролетает через поля в направлении города Б, за окном ярко светит луна и Максу кажется, что всё, действительно, ещё будет.