-19-
Трудно говорить с человеком, которого давно не видел, но и молчать с ним нелегко. Особенно трудно, когда у тебя есть много чего ему сказать и ты не имеешь ни малейшего представления, как это сделать… К.Кизи «Порою нестерпимо хочется…»
Её шаги отдавались эхом по коридору и упорядоченным ритмом глохли прямо у двери. Цоканье каблуков слышалось за милю, дополняя далёкие раскаты грома, словно сам Зевс спускался с Олимпа. Снаружи ничего не выдавало в ней кого-то большего, чем заурядного агента ФБР, может быть потому, что ничего необычного не представлял сегодня и внешний вид этой женщины. Все согласно дресс-коду бюро: юбка чуть выше колена, под строгим пиджаком белая футболка. Только в отличие от спокойного такта походки, её душевный диссонанс доходил до своего апогея. Нейтральный бежевый цвет стен коридора, дверь его квартиры из цельного массива дерева с номером сорок два в очередной раз встречали и дарили ощущение безопасности. Не покидало и ожидание, что вот-вот он откроет с широкой, открытой улыбкой, нелепым взглядом и пригласит войти. Но этого не происходило. Подойдя и дёрнув ручку, Скалли небрежно постучала по двери в надежде услышать шаги с той стороны, которых вскоре так и не последовало. В ответ на тишину она постучала снова уже более настойчиво. Сухие, короткие удары с каждой секундой превращались в акапельное отбивание нелепого ритма, а ещё позже вылились в молчаливую истерику. Снова обивая его порог, она вспомнила сколько раз ей приходилось прощаться с Малдером навсегда. Каждый раз как в последний, провожая в последний путь этого мужчину снова и снова, она уже не помнила, сколько раз оплакивала его как самого близкого и родного. Его отсутствие действительно порождало в её душе ту самую пустоту, мрачную бездну, которую никто так и не смог заполнить. «Малдер — что ты наделал», — кричала теперь её душа и на глаза невольно наворачивались слёзы. Но Скалли в очередной раз не позволит себе плакать и не из-за гордости, а потому, что наконец услышала шаги за дверью. Это заставило её лицо вернуть своё привычное выражение, забросив в глубины души грусть и отчаяние. Пришло время действовать, изнывать от тоски теперь не в её правилах. Картинка, засевшая в воображении, вдруг стала реальностью. Вот ожидаемый мужчина открывает дверь, на нём серая футболка и трико, белая бинтовая повязка обрамляет левое плечо. Он выглядит уставшим, поэтому молча открывает, смотрит на гостью и взглядом приглашает войти. Она без слов принимает приглашение и заходит, исподлобья смотря на него. Переступив порог, гостья погружается в тихий омут квартиры с блеклым освещением, которое исходит лишь от настольной лампы, подсветки аквариума и света вечернего города из окна, где теперь властвуют порывы ветра и мелкий дождь. Звуки грома изредка напоминают о скором наступлении грозы. Желая скорее прервать неловкое молчание, Скалли первая разрывает тишину между ними: — Какие неотложные дела заставили тебя сбежать из больничной палаты раньше выписки? Малдер не отвечает, возвращая молчание между ними, и вспоминает события текущих двадцати четырёх часов, где перед ним мелькали кадры будто из плохого фильма: кто-то светил ему прямо в лицо, было нестерпимо больно, но где именно, он не помнил. Он не мог ничего вокруг увидеть. Присутствовало лишь желание закричать и вынудить их прекратить светить этими прожекторами прямо в лицо. Но изо рта вырвался лишь невнятный звук. Он что, пьян? Глаза его искали только её. И вдруг она перед ним появилась. Он увидел её руки окрашенные кровью, в глазах — страх. Неужели она снова ранена? Чёрт! Снова он не смог ничего произнести… Вдруг откуда-то выплыл этот Девис и приобнял её. Какого чёрта? Всё погасло… Опять прожектора и какие-то люди в масках… Темнота… Очнувшись и придя в себя уже в госпитале, опасаясь увидеть и пережить весь этот кошмар снова: нестерпимую боль, больничную палату, запах лекарств, Скалли в объятьях утешающего её Девиса, он решил продолжить лечение амбулаторно. — Дома и стены лечат… — грустно отшутился Фокс, окинув взглядом свои апартаменты и присев на диван. На самом деле Малдер всё ещё находился под действием сильных обезболивающих. Несмотря на это, он был просто искренне рад видеть свою напарницу в добром здравии, хотя прежде и избегал этих встреч. Дана отвернулась к окну, за которым, судя по шквалистым порывам ветра, уже начиналось погодное ненастье с дождём, громом, молниями, бешеными порывами ветра, и, приложив ладонь ко лбу, глубоко вздохнула. — Даже не знаю, кто из вас в большей степени не в себе, этот умалишенный Виктор… или ты, — в конце фразы её голос стих. — После всего, что мне вкололи, даже возразить тебе нечего, — сухо ответил он, склонив голову. — Он хотел убить тебя, — Скалли резко повернулась, чтобы сказать всё это ему прямо в глаза. — И сделал бы это! — Ни секунды в этом не сомневаюсь… — он встал с дивана и теперь смотрел на неё сверху вниз. — Но согласись, Девис — просто волшебник! С этими словами он попытался неуклюже сымитировать обезоруживающий противника приём, пытаясь немного разрядить тягостную обстановку и желая вызвать улыбку на губах Скалли. — Не переводи тему! — она развернулась, сместив взгляд на его широкую грудь, избегая посмотреть в глаза. — Я третий-лишний в этой игре, Скалли, — он сам удивлялся как препараты, принятые им в клинике действуют на его мозговую деятельность, затормаживая и в тоже время раскрепощая рассудок, развязывая язык. — Если бы не Джеймс, он бы пристрелил тебя… В контровом свете лампы стоя совсем близко к Малдеру, Скалли остановила взгляд на его плече, где на повязке теперь виднелось маленькое пятнышко крови. Она прикоснулась к нему, осторожно проведя ладонью по месту ранения, вспоминая события недавнего прошлого. За секунду до выстрела Девис схватил руку Виктора с оружием и попытаться сместить прицел вверх. Он едва ли успел: пуля вошла в верхнюю часть плеча Малдера, к счастью, не задев кость и крупные сосуды, тем самым поразив только мягкие ткани. После выстрела Джеймс завернул руку стрелявшего и обезвредил его. Ни он, ни Скалли, ни тем более Малдер не предполагали, что в этот вечер виновника всех предыдущих кровавых преступлений удастся взять с поличным. Они оба ясно помнили последние секунды, перед тем как Фокс потерял сознание и провалился в небытие: локоны её волос, свисавшие над его лицом, крепкие прикосновения её ладоней к его кровоточащему плечу, слёзы, её просьбы не отключаться, которые он так и не выполнил. Погружаясь в темноту, последнее что видел Малдер — это прибытие парамедиков, Девиса отрывающего Скалли от его недвижимого тела, её окровавленные ладони… Рассказывая подробности, Скалли то и дело переводила взгляд с окна, где уже бушевала стихия, на раненное плечо Малдера и обратно. — Надеюсь, он во всём так же хорош… — провоцируя её на откровение, Фокс то и дело норовил заглянуть ей в глаза, пытаясь увидеть там нечто сакральное. Ему представилась такая возможность, когда она в ответ на очередной выпад подняла взор, чтобы прикоснуться ко лбу Малдера. — Кажется, у тебя температура. Плечо болит, тянет? Что ты чувствуешь? — Я чувствую необычайную лёгкость, Скалли, прекрати суетиться, — он убрал её руку от своего лба, но не выпустил её, медленно поглаживая по ладошке большим пальцем. — На самом деле я рад, что всё так закончилось, и счастлив, что рядом с тобой оказался такой надёжный человек, как Девис. — Это рядом с тобой он оказался, — Скалли впервые за долгое время улыбнулась, не прерывая зрительный контакт с Фоксом. Затем её взгляд помрачнел, и она продолжила. — Видимо, тебе нравится роль приманки… Уже успело войти в привычку. Рыжие волосы в желтом ореоле настольной лампы красиво подсвечивались, обрамляя её голову. Одна прядка выбивалась на лбу и доходила до уголка глаза, и Малдер, не сдержав мимолетного порыва, убрал её за ухо и продолжил: — Я верил, что всё делаю правильно. Просто… я не мог допустить, чтобы ты опять пострадала, — спокойно ответил Малдер, глядя прямо в бездонную голубизну ясных глаз, и, утопая в ней, он отвёл взгляд в сторону. Скалли развернулась полностью к Малдеру, рассматривая его профиль. В душе закипал целый вулкан чувств, её разрывало от этой полярности — сочетание беспокойства за Малдера, за его безответственное отношение к собственной жизни, возмущения за неприподъёмную ношу, которую он на себя взвалил, защищая её, и страха от осознания, что она могла потерять его навсегда. И самое главное — в глубине души, где-то на самом дне, она боялась, что не нужна ему. А страх, как чувство, настолько был чужд и неприятен, что вызывал в ней волну протеста. Тишина затянулась, Малдер повернул плечо на свет лампы и ей открылся вид на его ранение, где повязка, а вместе с ней и футболка пропитались кровью. — Малдер, твоя рана! Я должна её осмотреть, если швы разошлись, то придётся ехать в больницу, — она прикоснулась к его плечу, оттягивая край рукава футболки. — Не думаю, что всё так плохо, Скалли, давай в другой раз поиграем в доктора, сегодня я не настроен, — попытался отшутиться Малдер, но Скалли не приняла его возражений. — Нужно снять футболку. Ну же, Малдер! Я только посмотрю, — на самом деле режим «доктора» был уже запущен, Дана помогла Фоксу стянуть футболку через голову. Скалли наклонилась над плечом Малдера, и он остро почувствовал её запах: смесь ароматов парфюма и шампуня, и тонкий шлейф благоухания кожи Скалли. Он, казалось, мог разложить эту композицию по нотам, как самый настоящий парфюмер, прекрасно помня, как она пахнет. Вспоминая ту ночь, по спине пробежали мурашки нескончаемым потоком и волосы на его затылке приподнялись. Оказалось, что швы добротно держали края раны, кровь ниоткуда не сочилась. Скалли предположила, что след крови образовался от скопившейся воспалительной жидкости в ране. Она дотронулась до плеча, где кожа вокруг раны была горячей на ощупь. Малдер больше не мог выдерживать этой пытки, касания её тонких прохладных пальцев напоминали ему удары тысячи электронов по нервным окончаниям. А шлейф аромата бил по рецепторам не хуже любого афродизиака. Он убрал её руку немного резче, чем хотел бы, сжимая тонкое запястье. — Не надо, я сам! — всё ещё удерживая её руку, борясь с самим собой, выпалил Малдер. Он ненавидел себя за такую слабость… и за то одинокое утро, и за то, что не смог со всем этим разобраться. Она по-своему поняла его слова и ответила: — Так даже лучше. Обойдемся без сожалений в этот раз… — под конец фразы её голос стих, но сердце Скалли окатило холодом в ответ на его резкость. Теперь оно ныло в груди так, что хотелось плакать. На секунду снова взглянув на Малдера, она отдернула руку, и разорвав физический контакт с ним, отвернулась и направилась в сторону прихожей, в потёмках неуверенно ступая по половицам. Не до конца понимая, о чём речь, он ответил в догонку: — Не помню, чтобы я о чём-то сожалел, — сказав это, Малдер пошёл за ней. Он хотел всё ей рассказать. Его израненное сердце зашлось галопом, потому что, чёрт возьми, он сожалел только о том, что фактически сам прогнал её полгода тому назад, повергая их обоих в непроглядную тоску друг по другу. В ответ Скалли посмотрела на Малдера, пронзительно, и в то же время задавая вопрос. В памяти всплывали прикосновения его рук и губ, дыхание, его крепкие объятия, и… «Что же мы наделали, Скалли?». В эти секунды ей хотелось или броситься к нему в объятия и молить о прощении, или сбежать отсюда немедленно. — Постой, я действительно сожалею… — спохватился он и уже намеревался догнать свою уходящую гостью. Но Скалли уже успела приоткрыть входную дверь. Малдер подоспел вовремя и немедленно закрыл её, продолжая. — Все эти шесть месяцев только об одном… что позволил тебе уйти. Она подняла взор на этого мужчину, ещё недавно казавшегося таким далеким. В попытке оправдать себя он выглядел искренне трогательным. Теперь у неё возник резонный интерес к тому, что он намерен был озвучить. — Послушай, Скалли, — он снова коснулся её руки. — Как бы эгоистично это не выглядело, всё это время я жалею, что отпустил тебя, даже понимая, что в другом отделе у тебя большие перспективы и твоя работа будет оценена по заслугам. Но в те тёмные времена я просто задыхался от безысходности, от одной мысли, что потерял тебя… Стоя рядом, ощущая его всеми рецепторами так близко, она не знала как себя вести, что ответить и даже боялась предположить, что же будет дальше. Но её собственная жизнь — это череда событий, произошедших именно по её выбору и никого больше, а потому выходы из непростых ситуаций, она не могла доверить никому, кроме себя. — Невозможно потерять того, кто рядом с тобой, если только он сам не решит уйти, — Теперь в глазах её будто светился праведный огонь, твёрдая уверенность в том, что она говорит правду… всегда только истину. — А ты рядом со мной? — вдруг спросил он, всматриваясь в её лицо. Дана решила быть честной до конца, в первую очередь — с самой собой. — Всегда, — ни мускула не дрогнуло на её лице. Она также пристально всматривалась в лицо Малдера, наблюдая тихий восторг в его глазах. Ей нравилось то, что она видела. Фокс дотронулся здоровой правой рукой до её щеки, поглаживая нежную кожу Скалли. — В этом-то всё и дело: я не могу спокойно смотреть, как кто-то страдает рядом со мной и из-за меня… — сказав это, он взял её лицо в свои тёплые ладони и продолжил говорить утопая в её глазах. — Перспективная должность без косых взглядов руководства и коллег, отношения с Девисом — ты достойна всего этого, достойна нормальной жизни. Я должен был отпустить тебя, и уже давно… В ответ на услышанное Скалли коснулась указательным пальцем его губ. Она никогда никому не позволяла распоряжаться своей жизнью, даже ему. — Нет, не бери на себя больше, чем сможешь вынести, — тихо прошептала она, заглядывая прямо в его душу. — Если б я только мог… — таким же приглушённым шёпотом ответил он, склонив голову, встретив её дыхание на своих губах и замерев, не решаясь сделать шаг. В этот момент за окном ярко сверкнула молния и через секунды в несколько раскатов прогремел гром. А следом за ними окно окатило будто из ведра. Единственный источник освещения — настольная лампа вдруг погасла. В квартире Малдера стало совсем темно. Только её глаза… он был готов поклясться, что в эти минуты глаза этой женщины светились в темноте. На самом деле глаза Скалли заблестели от подступивших слёз. Сердце в его груди трепыхалось словно птица в клетке, готовое вот-вот вырваться, он терялся в омуте голубых глаз и не знал, что ещё ей сейчас сказать. Он так хотел уберечь её от боли и всех бед на свете, но боялся, что она вряд ли позволит. Скалли прикрыла глаза и крепко обняла, прижавшись к его груди, улавливая в его словах нечто большее, чем он произнёс. Для неё это прозвучало, как признание, как смелость сознаться во всех своих слабостях, как полная капитуляция перед ней. Утонув в тепле его тела, слыша сердечный ритм, словно стук проезжающего поезда, она желала успокоить эту аритмию. Малдер мог держать её в объятиях вечно. Он любил её, но сейчас ничего не требовал взамен. Ему стало легче дышать после всего, что он сказал. Наполненный нежным чувством и благоговением, Малдер приблизился и поцеловал Скалли в лоб. В её голубых глазах отражалась всё та же теплота, и он желал утонуть в ней. Скалли становилась всё ближе, разглядывая лицо своего напарника, на долю секунды задержавшись взглядом на его губах. Фокс стоял остолбенев, словно заколдованный рассматривая её лицо в этой кромешной тьме. Через мгновение Дана прикоснулась к его лицу и шее, нежно поглаживая короткую щетину, и приблизилась к нему вплотную. Словно в замедленной съёмке их губы робко коснулись друг друга, её пальцы утонули в волосах на его затылке, и через мгновение поцелуй углубился с мягким выдохом их обоих. Она почувствовала, что медленно тает от этих нежных касаний. Не мешкая ни секунды, он крепко заключил её в свои объятия, а она в ответ ещё сильнее прижалась к нему. Её руки скользнули по его широкой груди за спину ощутили его горячую нежную кожу. Прерывисто целуя её теперь уже короткими нежными поцелуями, он заглянул ей в глаза, спрашивая разрешения в немом жесте. Взгляд Скалли с опьяняющей поволокой, медленное прищуривание век с одновременным закусыванием нижней губы, на которой ещё остался вкус его поцелуя, ответили на все его вопросы. Направившись назад в гостиную, Малдер нетерпеливо притянул её к себе для следующего, уже более страстного поцелуя. Ноги сами собой подкашиваясь, несли Скалли в глубь комнаты, где она незамедлительно избавилась от туфлей. Малдер навис над ней, продолжая ласкать и целовать Скалли. Его руки скользнули под её пиджак, прошлись по рёбрам к груди и плечам, снимая его. На один миг они оба замерли, пребывая во взволнованном замешательстве, но Скалли вновь вплотную приблизившись к Малдеру, поцеловала его туда, где билось сердце. Фокс готов был поклясться, что пропустил пару ударов и рухнул на диван. От грозы стало влажно и жарко настолько, что утомлённый рассудок не успевал за мыслями и желаниями. Малдер глядя преданно в глаза Скалли, словно замедляясь во времени, чувствовал каждую проходящую секунду, готовый поклясться, что его жизнь течёт только рядом с ней. Он прижался к ней, упираясь в её плоский живот губами, тем самым будто поклоняясь своему божеству. Чувствуя у себя на спине и шее её ласковые поглаживания, от которых словно стадо слонов, пробегают мурашки, он медленно целовал её через футболку, пронизывая своими прикосновениями словно током снова и снова, наслаждаясь её близостью. Приподняв белый хлопок ткани, он коснулся нежной кожи её живота своими горячими губами, обнимая её за талию. В ответ она судорожно вздохнула, едва выдерживая пытку его ласками, казалось, она начала слегка подрагивать, аккумулируя внутри себя страстное желание. Он ощутил, как её тело будто чуткий инструмент в руках искусного музыканта реагирует на каждое его касание. Отчего Малдера переполняло от непреодолимого желания. Его руки уже потянули замочек юбки, и ткань послушно соскользнула вниз, обнажая стройную талию и плавный изгиб бедра. Вновь восхищаясь её прекрасным телом, подцепив края нейлона и нижнего белья, Фокс осыпал поцелуями талию и пупок Даны, постепенно снимая ненужные преграды с её тела. Едва сдерживая порыв, он нежно прикусил выступающий участок косточки таза, переходящий в плавную кривизну бёдер. В потоке его ласк она была готова взорваться от нетерпения, от перевозбуждения ей стало почти больно. Стремительным порывом она склонилась над Малдером, забравшись на него сверху, горячо целуя его в губы. Наполненными решимостью и нежностью жестами, она раз за разом подтверждала, что истосковалась по Малдеру настолько, что готова была с лихвой окупить шесть месяцев одиночества и горечи без него. Её руки порхали шёлком по шее, груди и плечам Малдера, она целовала его безудержно и страстно, покусывая и облизывая пульсирующие места, растекаясь негой под его кожей. Укрывшись по ту сторону от стихии в объятиях друг друга, оба абсолютно отдавали себе отчёт в том, что они готовы снова переступить черту и кинуться в омут своего желания. Когда её белая футболка и бюстгальтер, полетели в сторону, Малдер сжал в ладони налившуюся от неукротимого желания грудь, точно обрисовывая сосок левой рукой. Нежно облизывая грудь справа, он услышал в ответ её тихий стон в предвкушении невероятного наслаждения. Её руки спустились к поясу его спортивных брюк и Малдер приподнял бёдра, помогая стянуть их вниз, и полностью обнажившись перед ней. Коснувшись его набухшей плоти, Дана искусно изучила этот эрогенный участок его тела, отчего Малдер потерял последние капли самообладания. — Скалли, — стал умолять он, ещё сильнее прижимая её податливое тело к себе. — Да… — не дождавшись его просьбы, издав невольный стон, она опустилась на его член, желая этого не меньше чем он. От соприкосновения тел, погружения в её горячие глубины ему захотелось закричать, но вырвался только нечленораздельный рык. Малдер обнял Скалли крепче, и сам оказался в крепком кольце её рук, уткнувшись в ключицу и ощущая близость этой женщины всеми рецепторами. Придерживая Скалли за бёдра и талию, он пытался сдерживать своё нетерпение, замедляя ритм. Отчего каждое скольжение было настолько чувственным и нежным, что сдерживаться едва ли хватало сил. Опираясь на спинку дивана, она покрывала поцелуями его лицо, губы, угол челюсти, слегка касаясь его раненного плеча. Её вспотевшие ладони оставляли влажные следы на кожаном диване, приближаясь к краю своего оргазма, она сжимала обивку своими костяшками, отмечая её ямками от ногтей. Он прослеживал губами линию от ключиц к её шее и обратно, местами посасывая участки кожи. С её губ сорвался тихий глубокий стон, после которого Малдер уже не в силах был замедляться. Отдаваясь полностью накатывающим волнам наслаждения, внутренние мышцы её бёдер стали подрагивать, она отклонилась назад в попытке снова слиться с ним под другим углом, прикрыв глаза. Малдер наслаждался красотой её тела в ночном свете, её податливостью и нежностью. Его большие ладони скользили по упругим мышцам Даны, проводя по всем изгибам, вновь изучая потаённые места, хранящие в себе неизведанные возможности наслаждения. Внизу живота зарождалась блаженная истома, которая жаждала скорейшей разрядки и подводила к краю. Дотронувшись до клитора большим пальцем, он усилил давление и мгновенно почувствовал, как её тело содрогнулось и через мгновение она полностью отдалась нахлынувшему удовольствию. Утопая в нём, задыхаясь от блаженства, она притянула к себе лицо Фокса, накрыв его губы своими, и словно выдохнула всю себя до последней капли. Малдер ощущал сотней тысяч нервных окончаний её внутренние сокращения, её сладостное дыхание, мягкие губы, осознавая, что её чувство блаженства, исходит именно от него. Его собственный оргазм не заставил себя долго ждать, он прорвался сквозь стоны неукротимым потоком… В попытке восстановить дыхание, укрыть её от холода и темноты, Малдер поцеловал свою любовницу как в последний раз, нежно поглаживая по обнаженной спине. По запотевшему стеклу скатилась большая капля, оставляя причудливый след, казалось женского силуэта на окне. От переизбытка эмоций в этот вечер или от неопределенности незримого «завтра» по щеке скользнула слеза…