Мемуары капитана Уайлда

Это происходило летом в Зверополисе, в Лисьем квартале. Звери здесь жили бедно. Наши родители не были исключением. Улицы города были серыми и грязными, шёл дождь. — Может, сегодня расскажем? — спросил Финник. Я подумал о маме. — Думаю, мой отец всыплет мне, — беззаботно сказал Финник, многозначительно пошлепывая себя в грудь. Перспектива родительского наказания оставила его лисий хвост равнодушным. Мы расстались перед моей дверью. Отойдя на несколько шагов, Фин обернулся и крикнул: — Я обязательно скажу отцу сегодня! — помахав, он скрылся за углом. Я поднялся по узкой деревянной лестнице. Ее ступени плохо освещались маленькими окошками, выходящими во двор. Мы жили на третьем этаже. Дверь открыла мама. Она была в блузке, заляпанной краской.   — Чщ-щ, тише, Никки, — прошептала она. — Мистер Свингтон ещё спит. Свингтон — толстый представитель вида свиней, студент, снимавший комнату у нас, у входной двери. Он учился уже семь лет. Обычно он оставался в постели до полудня, утверждая, что лежа ему лучше работается. Дверь тряслась от его храпа. Я прошел в дальнюю комнату. Стол был уже накрыт. Элуиза и Гарри сидели на высоких стульчиках, бледные и робкие. Это мои брат и сестра. На камине лежали три письма в голубых конвертах — счета! Мама вошла в комнату с едой и поставила тарелки на стол. Бульон мы ели молча.    — Там много? — спросил я, кивая на голубые конверты.   — Самое плохое — счет дантиста, -вздохнула мама и добавила: — Тем, кому нечего кусать, не нужны зубы. Я посмотрел на нее. Лицо было добродушным, а взгляд горьким. Нет, я не мог сказать ей. По крайней мере, сейчас. Убирая со стола, мама сказала:  — Ник, когда закончишь домашнюю работу, отнеси, пожалуйста, кружева миссис Зебрингтон. Принесли ещё коробку. Я кивнул. Это не было настоящей работой, но мы на нее жили. Моя тетка покупала кружева в Тундротауне, а мама продавала их в маленькие магазинчики Лисьего квартала. Доход был скудным, а иногда его вообще не было. Я дождался вечера, так как коробка была большой и мне не хотелось, чтобы мои школьные друзья меня с ней увидели. Магазинчик был маленьким, походил на один из торговых рядов в крупном магазине Зоо-Маркет. В крошечном окошке выставлялись старомодное нижнее белье, ночные рубашки с вышивкой, маленькие петельки и кружева для наволочек — наши кружева. Выглядело это так, будто кто-то вытряс в окно бельевую корзину своей бабушки. Старшая из сестер Зебрингтон, маленькая, как бы усохшая зебра с черными глазами, была в магазине.   — Добрый вечер, — сказал я, ставя коробку на прилавок. — Я принес кружева от мамы.  — Не мог прийти пораньше? — спросила она ворчливо. — Уже темно. — Она сняла крышку с коробки и принялась копаться в кружевах, бормоча: — Конечно, опять неотбеленные… и всегда тот же рисунок. «Глаза Бога», снова «Глаза Бога». — Я ничего не ответил. Звякнул дверной колокольчик. Вошла покупательница. Миссис Зебрингтон оставила меня стоять и пошла обслуживать ее. Видеть, каким приятным стало ее лицо, как мягко звучал голос, когда она разговаривает с покупательницей, было просто удивительно. Я стоял и наблюдал. Да, вот так они жили, эти несчастные продавцы: раболепие перед вышестоящими и пинки для нижестоящих в обществе. Покупательница ушла с пакетиком булавок. Миссис Зебрингтон вернулась к моей коробке. стала ковыряться в ней, как курица, и продолжала ворчать:   — Образцы были совсем другими, гораздо лучше… И аккуратнее сделаны… Вряд ли я захочу брать этот хлам.  — Ну…- начал я. Она подняла голову и посмотрела на меня. Ее глаза стали как щелочки, рот приоткрылся. Еще слово, и она вышвырнет меня вместе с кружевами. Может, даже из-за того, что я — лис. Я знал это так точно, как если бы она сказала это вслух. Я подумал о маме, о младших дома и промолчал.   — Ты что-то сказал? — спросила она.  — Нет.   — Ну, а мне и не хочется ничего слушать, — сказала миссис Зебрингтон с триумфом. Она пошла к кассе и отсчитала деньги. Я в свою очередь поблагодарил и ушел. На улице я осторожно закурил сигарету, опасаясь, как бы школьный учитель не поймал меня. Нет, так продолжаться не может. Я должен уехать, иначе задохнусь здесь. Финник собирался сказать своему отцу, что мы оба хотим уйти в море, а я должен сказать маме. Возможно, лучше это сделать не откладывая. Дома я проглотил ужин и отправился в свою маленькую комнату с окном во двор. В комнате стояла раскладушка, стол, стул, умывальник и маленький книжный шкаф. Если встать ближе к окну, то был виден кусочек неба. Над кроватью висел морской пейзаж. Я читал и перечитывал все морские романы и все личные дневники Адмиралов, капитанов и даже простых матросов, а ещё книги об их жизни. Если бы я мог уйти в такую жизнь, полную приключений! Но у мамы не было денег, и это было главным препятствием. Правда у меня были личные сбережения, которые я получал за подработку в разных местах. Но хватит ли этого для поступления в морское училище? Возможно. А если и нет, то я могу уйти в море и без учебы. Это была моя последняя мысль перед тем, как заснуть. На следующее утро Финник зашел за мной по дороге в школу.  — Я поговорил с отцом, — сказал он. — Он был удивительно благоразумен для своего возраста. Предложил сначала получить аттестат об образовании, и тогда, если я не передумаю идти в море, то он не будет препятствовать.   — Отлично! — сказал я.   — А ты? — спросил Фин. — Что сказала твоя мать?  — Ничего, потому что я ничего ей не говорил. Смеясь, он похлопал меня по плечу:  — Ну, друг мой лис, значит мы оба должны продолжать грызть гранит науки. Но мне было не до смеха. Днём я поехал в профессиональный совет при бирже труда, чтобы узнать об условиях обучения на юнгу. Принимал меня точно не мэр Вульфсон. Бледный слон неодобрительно уставился на меня сквозь толстые стёкла очков и спросил:   — Ты хочешь поступить в торговый флот, ты, рыжая малявка? А что скажут твои родители?   — Мама согласна, — соврал я.   — Тогда приходи с ней, — недоверчиво сказал он и снова стал листать бумаги, как будто меня тут и не было. Скрепя сердце я объяснил ему, что хочу узнать, что я должен сделать, чтобы поступить, и сколько это будет стоить. Он раздражительно поднял на меня глаза, выхватил какую-то бумагу и бросил ее предо мной, не тратя слов. Это был проспект морского училища Зверополиса в Саванна Централ. Я поблагодарил и ушел. Выйдя, изучил брошюру. Я не смотрел на картинки, едва глянул в текст и просто искал, сколько времени займет обучение и сколько оно стоит. Там значилось: три месяца учебы и сумма в зверодолларах, немалая сумма. Больше того, взносы могли увеличить без предупреждения. Я пошел по улице. В офисе газеты «Вестник Зверополиса» я изучил страницу финансов и стал подсчитывать. Какое счастье! Моих сбережений вполне хватало. Дома мама сидела перед мольбертом. Картина изображала зверей в казино. Эту картину она рисовала уже много раз.  — Только представь, дорогой, дантист берет картину в оплату. Ему нравятся мои картины, и он нашел мне еще двух покупателей. — Её хвост вилял в разные стороны, стало ясно, что мама была безумно рада такой прибыли. — Я могу просить по крайней мере 15 зверодолларов за каждую, — сказала она. — Если дела пойдут хорошо, то я смогу рисовать две или три картины в неделю. Это 120 или 180 зверобаксов в месяц, мой лисенок. Знаешь? Тогда мы сможем перестать торговать этими кружевами. Я посмотрел на нее. Она опять была в своей стране несбыточных мечтаний. Я глубоко вздохнул:  — Хорошо, мама, но не лучше ли будет, если тебе придется кормить одной голодной пастью меньше? Она опустила кисть:   — Что ты имеешь в виду, Ник?   — Думаю, мне пора подумать, как зарабатывать деньги.   — И что ты хочешь сделать?   — Я хочу уйти в море. Она встала. Мы смотрели друг на друга. Я быстро сказал:  — Посмотри, я получил программу морского училища в Саванна-централ. Плата не такая уж и большая, можно заплатить моими сбережениями. А потом… Она прервала меня:   — Ты правда хочешь уйти в море?  — Да, — сказал я. — Правда. Ты ведь сама знаешь. Она ничего не сказала, только наклонила голову. Потом произнесла тихо и неуверенно:   — Если так, я не буду стоять на твоем пути. Помни, сынок, я люблю тебя.