Сложности совместной жизни

Случается так, что мы ругаемся. Кричим до хрипоты, злобно зыркая и разбрызгивая слюни. Вонзаем друг другу в сердце слова, одно ядовитее другого, и блокируем жестокие высказывания показным равнодушием. Иногда дерёмся, но чаще расходимся по углам. Накинув кожаную куртку и выхватив из шкафа свой образец Трансумпорталлера — да, у нас их два — Джошуа покидает Большую Гору, не проронив ни слова. Я никогда не удерживаю его: мы не сиамские близнецы, и у каждого бывают личные дела. Джошуа, например, много времени проводит в беседах с бывшими фермерами-издольщиками, пострадавшими от радиоактивного заражения воды. Изначально они относились к нам с недоверием, но бывший миссионер сумел найти путь к сердцам этих людей. Он может днями помогать по хозяйству, ничего не прося взамен. При этом Джошуа удалось разжечь в их сердцах любовь к Богу. Мне не понять: всё-таки научные факты противоречат его любимой сказке, но так ли это важно? Джошуа счастлив, в глазах лишившихся всего людей потихоньку загораются искорки надежды, а у меня есть как минимум один вариант, где можно искать любимого после очередной ссоры. Сама предпочитаю остывать здесь, на Большой Горе. Исследование её просторов всё ещё смертельно опасно, и расслабляться нельзя: лоботомитов здесь намного больше, чем казалось на первый взгляд. Да и робоскорпионы, похоже, так и не перевелись — хотя, согласно имеющейся у меня информации, должно было произойти обратное. Здесь хорошо. Недра заброшенных кабинетов прячут уникальные подарки — главное, найти их и суметь освоить. Так, незадолго до роковой встречи с этим... Ух, как же хочется его обозвать, но не могу, даже в мыслях, даже со зла! Накануне знакомства с Джошуа я нашла аж два голосовых модуля: для ванны и стиральной машинки. Вот только включать их я всё же не буду. Комментарии ванны во время мытья нам уж точно не нужны, а машинка слишком любит петь в процессе стирки, и делает она это отвратительно. Шагая в сторону лаборатории Х8, сосредотачиваюсь на воспоминаниях о ванной комнате и том, чтобы оглядываться по сторонам. О Джошуа стараюсь не думать, но выходит плохо. Где он? Как он? Разбушевавшееся воображение во всех красках рисует отряд легионеров, с фанатичным восторгом предающих казни бывшего легата — страшной настолько, что бросает в дрожь. Не думать, не бояться!!! Горелого невозможно поймать, так было и так будет. С этой мыслью я спускаюсь в лабораторию, где обрываю связь с реальностью и теряю счёт времени... ...Лишь до рези в глазах начитавшись хаотично разбросанных записей, смысл которых остаётся в тенях прошлого, выбираюсь на поверхность. Хочется пить, есть и спать, но сильнее всего — увидеть Джошуа. Разлука после ссоры слишком болезненна, и ведь вспылили-то из-за ерунды! Мне его не хватает. Хочется обнять, уткнуться носом в обмотанную бинтами шею, извиниться — и неважно, кто из нас виноват. Как только Джошуа вернётся, сразу же извиняюсь — с этой мыслью я захожу в лифт главного здания и под его монотонное гудение поднимаюсь в Умный дом. Лежащий на оружейном верстаке Кольт — первое, что бросается в глаза. От увиденного становится легче, но ненамного: атакованная внезапным приступом страха, я порываюсь убежать — в лаборатории, куда угодно, лишь бы не видеть обращённой в мой адрес злости. Внезапно замираю. Взгляд мой направлен на объекты, которые совершенно точно отсутствовали на нашем столе в гостиной. Стопка ярких комиксов, рядом — бутылка ядер-колы и коробка сахарных бомб. Простые вещи, при виде которых сердце наполняется искренним, тёплым счастьем. И когда из лифта выходит виновник моих злости, страха, переживаний и великой радости, я заключаю его в объятия — настолько крепкие, насколько могу. И судя по прикосновению губ к моим волосам, Джошуа совершенно не против перемирия.