Влюбиться в друга

Прошло уже больше недели, а у меня из головы так и не выходили слова Макса. Я сотню раз меняла нас местами, пыталась найти хоть какой-то ответ. Он ревнует? А ревновала бы я? Наверное, да. В данный момент я находилась в квартире родителей и перебирала свой гардероб, чтобы окончательно переехать к другу. Мои поиски жилья затянулись на неопределенный срок. А все почему? Потому что компанию отца оштрафовали на полмиллиона за, якобы, несостыковку в бюджете. Я никогда не лезла в папины бумаги и дела с работой, но один важный документ все-таки коснулся моих рук. Через год я должна была официально стать наследницей семейного бизнеса. Мне предстояло подписать контракт с компанией, чтобы в случае банкротства банк выплатил нашей семье страховку. Признаться честно, последнее время дела шли плохо: сначала штраф, а потом потеря ценного сотрудника. Папа ходил сам не свой, пытаясь хоть как-то выбраться из этой ямы. Вчера родители попросили меня приехать, чтобы поговорить о будущем. Это был очень долгий и весьма напряженный разговор. Они решили, что нужно все силы и деньги вложить в фирму, а чтобы дохода было больше, папа решил взять в долю отца Максима. Сначала я удивилась, но потом меня окончательно добили новостью о том, что сам друг тоже будет фигурировать в кое каких документах. Это значило лишь одно — через какое-то время нам с другом придется пережить раздел компании. Я никак не хотела этого. Отец же пытался утешить меня, предлагая немного подождать с подписанием документов, но я только отнекивалась. Я думала, что нас с Максом связывали и будут связывать только дружеские отношения, но никак не партнерские. Нет, я была убеждена, что это разрушит нашу крепкую дружбу. Когда все вещи были собраны, а такси стояло под домом, я попрощалась с родителями и вышла из подъезда. Всю дорогу я была убита, помята и очень расстроена. Мало того, что квартиры какое-то время мне не видать, так еще и родители попросили в ближайшее время дать согласие или отказ на подпись. Они прекрасно знали, как я отношусь к семейно-партнерским делам: семья должна быть семьей, а не бизнесом. Было время, когда родители били посуду и подавали на развод только из-за неполадок на работе. Я смотрела на это сквозь слезы и твердо решила не повторять подобных ошибок. И вот я узнаю, что самого дорого мне человека тоже хотят впутать в этот бизнес. А если это убьет нашу дружбу? Если мы перестанем доверять друг другу самые сокровенные тайны, боясь, что они потом всплывут в прессе? Кто знает, как поведут себя люди под гнетом власти и бешеных денег? Нет, я была уверена в лучшем друге, к тому же, наши отношения ни раз проходили проверку расстоянием, временем и деньгами. Но… это сложно. Я знаю, что не хочу подписывать бумагу, но и отказать тоже не могу. Родители бесконечно любили меня, давая все, что только есть, никогда не отказывая. Хочет Стася в Диснейленд — пожалуйста. Хочет на море — без вопросов. Я просто не могла подвести их, пусть это и противоречит моим убеждениям. Всегда нужно уметь отказать себе и поставить в приоритет людей, которые, как минимум, дали тебе жизнь. Водитель припарковался возле подъезда друга и огласил стоимость поездки. Я вынула из кармана купюру и протянула таксисту. Поблагодарив мужчину за услугу, вышла из машины с огромным пакетом вещей. Антонова дома не было, об этом гласила новая смс-ка, недавно пришедшая мне на мобильник. Я посмотрела на фотографию друга, которая была установлена на его контакт. На фото мы весело улыбались в камеру, корча смешные рожицы. Я любила его. Любила больше жизни. Этот человек сделал для меня столько всего, что я просто не могла его так предать, подписывая этот гребаный клочок бумаги, стоимостью около двадцати миллионов. Для меня это сравнимо с продажей. Я не могла так поступить, потому что любила, пусть эта любовь и была дружеской, но чем она хуже романтики, страсти? Я кинула пакеты возле двери и прошла на кухню. Надо все рассказать Максиму, уверена, мы сможем решить это вместе. Мы взрослые люди, которые проходили через любую грязь. Открыв холодильник, я пробежалась глазами по полочкам, исследуя все продукты. Неожиданно в мою голову пришла необычная идея, которая посещала меня очень и очень редко. Я решила приготовить ужин, чтобы порадовать и задобрить Макса. Достав из кармана олимпийки телефон, я зашла на сайт онлайн магазина, который доставлял продукты через полчаса после заказа. Листая каталог, я нажимала на «плюсики», добавляя в корзину все необходимое для приготовления лазаньи. Пусть я и не славилась кулинарным талантом, но почему-то во мне загорелось непреодолимое желание сделать приятно лучшему другу. Конечно, я могла заказать на такую же сумму еду из «Мака» или «KFC», но это не сравнилось бы с домашней едой. Когда заказ был сделан, я открыла вкладку с рецептом и начала досконально изучать ингредиенты, запоминая порядок приготовления. На кухонном столе творился дичайший беспорядок: очистки от овощей были разбросаны по столу, шелуха от лука прилипала к ногам, а томатная паста и вовсе разлилась по столешнице. Я с ужасом наблюдала за этим, пока лазанья находилась в духовке. Выкрутив музыку на полную, начала убирать кухню, чтобы успеть к приходу друга привести все в порядок. Как бы мне не нравилось готовить, но убирать я ненавидела еще больше. Поэтому, быстро управившись с делами, я принялась пробовать лазанью на готовность. К моему удивлению, блюдо получилось довольно-таки неплохим. Я наклонилась, чтобы поставить противень обратно в духовку, но как только начала вставать, по пятой точке прошла волна легкой боли. Я подскочила, разворачиваясь к источнику этой самой боли. Максим стоял сзади меня, заливаясь смехом. — Прости, не удержался, — произнес он сквозь смех, за что получил мокрым полотенцем по лицу. — Блять, Грин, за что? — я строго взглянула на него, поднимая кверху брови. — Действительно, — бросила я. — А когда ты пришел? Почему я не услышала? — Если бы ты не врубала музыку настолько громко, то, может быть услышала и как я вошел, и как спрашивал тебя на протяжении десяти минут, чем ты занимаешься, — друг облокотился на столешницу и сложил руки перед грудью. — Прости, для меня в Аду приготовлен отдельный котел, — посмеялась. — Я вот тут ужин приготовила. Хочешь попробовать? — Сама-то дегустировала? Я отравиться боюсь, а то у меня завтра зачет в универе, — он скептически посмотрел на меня. — шучу, Грин, не бери в голову. Конечно попробую. Я достала противень из духовки и начала накладывать ранее приготовленное блюдо на тарелки. С каждой секундой волнение нарастало все больше и больше. Я понимала, что мне все равно придется начать этот разговор. Поставив тарелки на стол, я села на диван, наблюдая за другом, который копался в холодильнике. — Ого, Стас, а какой у нас праздник? Откуда столько еды? — Макс посмотрел на меня, досконально изучая лицо. — Что произошло, Грин? Расскажи мне, — с этими словами он сел напротив меня, начиная уплетать лазанью. — Ты знал, что наши родители станут партнерами? — я взглянула на него исподлобья, ожидая отрицательного ответа, но Макс только отложил вилку, тяжело вздыхая. — Да, Грин, я знал. Стой, не кричи, послушай меня. Рано или поздно мы все равно должны были это сделать, точнее, отцы должны были сделать. У твоего огромная строительная компания, а у моего адвокатская контора — им суждено было сойтись. Нашим родителям сейчас сложно, как твоему, так и моему, — он положил свою руку поверх моей. — Про контракт знаешь? — я лишь кивнула, не смея ничего сказать. — Пусть в дальнейшем нас будет связывать нечто большее, чем просто дружба, но мы справимся. Я знаю, как ты к этому относишься, но другого выхода у нас нет. Пока другие ищут место под солнцем, нам светят огни, Грин. Иногда надо идти на поводу, чтоб оставаться на плаву. — Думаешь, все будет нормально? А если потом последует брачный контракт? Как думаешь, мы выдержим это? — Макс пересел ко мне и взял за руки, смотря прямо в глаза. — Мы все выдержим, Стас. Помнишь, ты просила меня тебя поцеловать? Как думаешь, это сойдет за еще одну проверку? Если после такого все останется как прежде, думаю, нам и контракт не страшен. Согласна? — я смотрела на Макса, пока он нежно поглаживал мои руки. Согласна ли я? Не знаю. Вся эта каша давила мне на мозг настолько, что я ничего уже не понимала. С одной стороны — мы будем связаны теперь еще больше, а с другой — друг — это лишь друг, который поддержит в трудной жизненной ситуации, скажет, что все будет хорошо. Никакие обстоятельства не должны рушить то, что выстраивалось годами, пусть даже какой-то контракт на приличную сумму денег. Наша жизнь — это миг. И пусть этот миг горит. — Согласна, — ответила я, заглядывая в глаза другу. Он только кивнул и прижался к моим губам. Максим взял в свои руки мой подбородок, нежно поглаживая кожу лица большим пальцем. Он не спеша ласкал меня губами, аккуратно сминая и покусывая их. Я несмело отвечала на его поцелуи, обнимала и прижимала ближе, боясь, что он уйдет. Но он не уходил. Макс надавил большим пальцем на челюсть, заставляя меня немного приоткрыть рот. Воспользовавшись этим приемом, он обвел языком мою нижнюю губу, прошелся по зубам, исследуя меня дальше. Я издала легкий стон, когда он снова прикусил губу, слегка оттягивая ее назад. Друг глубоко задышал, заставляя меня отстраниться от него. — Все хорошо? — спросила я и заглянула в его глаза, не выпуская из своих объятий. — Да, — хрипло сказал он, снова прижимаясь к губам. Одной рукой Антонов перекинул мою ногу через себя, сажая на колени, а другой придерживал затылок, углубляя поцелуй еще больше. Он исследовал мое нёбо, играл с языком, иногда прикусывая его. Ладонь друга гладила мою ногу сквозь джинсы, поднимаясь к талии и обратно. Затем он легонько приподнял футболку, забираясь одной рукой под тонкую ткань. Макс нежно водил по оголенной спине, заставляя сердце биться сильнее. Мурашки уже давно бегали по коже, принуждая меня дышать глубже и громче. Я взяла на себя смелость тоже исследовать его тело, потихоньку скользила руками по его мышцам, спине и торсу. Парень улыбнулся сквозь поцелуй, продолжая сминать мои губы. На улице уже заметно начало темнеть, а мы не могли оторваться друг от друга. Кажется, прошла уже целая вечность, но Антонов все так же продолжал целовать меня с новой и новой силой. Я отстранилась от друга на долю секунды и принялась легонько кусать его шею, немного всасывая кожу. Парень откинул голову назад, давая мне еще большую власть над ним. Я продолжала свои действия, чем вызвала незамедлительную реакцию Антонова. Сквозь джинсы я чувствовала: что-то упирается мне в пятую точку, не давая покоя. Макс тут же скинул меня с себя, удаляясь из кухни. Я продолжала сидеть на диванчике, осознавая, что сейчас произошло. Все это было настолько странно, настолько необычно, что я просто потеряла голову, отдаваясь этому действу полностью. Я прислонила холодные ладони к щекам, чтобы охладить их, но это никак не помогало. Затем потрогала кончиками пальцев губы, вспоминая эти поцелуи, эти чувства, которые накрывали меня с головой. Никогда не думала, что лучший друг может так отменно целоваться. Конечно, девушки у него были всегда, но ведь это сколько надо было практиковаться, чтобы наработать такой опыт? В этот момент друг задом прошмыгнул в ванную, сразу включая воду. Я не стала тревожить его и начала убирать со стола уже давно остывшую лазанью. Как только я закончила уборку кухни, то прошла в комнату, любезно выделенную мне Антоновым. Я стала перебирать пакеты с одеждой, в надежде отвлечься от мыслей о поцелуе. Как назло, мне в руки попалась футболка с напечатанной нашей фотографией. Эта вещь была моей любимой, ведь то фото мы сделали пару месяцев назад, когда друг провожал меня в одиннадцатый класс. К слову, у Макса имелась такая же. После праздничной линейки мы вместе пошли в магазин, купили белые футболки и распечатали на них самый удачный снимок с того дня. Я смотрела на футболку, изучая каждую делать изображения. Затем одним движением сняла с себя верхнюю одежду и надела подарок Антонова. Спустя какое-то время парень вышел из ванной и скрылся в своей комнате. Он что, меня избегает? Как можно избегать человека, находясь с ним в одной квартире? Не знаю. Я решила сама пойти на контакт, поэтому, взяв из холодильника его любимую «колу», направилась к другу в комнату. Аккуратно постучав, я открыла дверь, входя внутрь. — «Колу» будешь? — тихо спросила я, боясь, что окажусь слишком навязчивой. Друг оторвался от приставки, смотря прямо на меня. — Нет, спасибо, — ответил он и отвернулся обратно к консоли. — Смотри, какую футболку нашла в шмотках, — снова подала голос я, пытаясь уладить это недоразумение. — Стас, я хочу побыть один, — сказал Макс, не отрываясь от приставки. Я поежилась от таких слов и отошла на шаг назад. — Все же хоро… — Гринева, я же сказал: выйди! — он крикнул на меня. Первый раз за такую длинную дружбу. Повысил голос. Я развернулась и, хлопнув дверью, удалилась.

POV Максим

Я стоял в ванной, наблюдая за своим отражением в зеркале. В джинсы упирался эрегированный член, который никак не хотел приходить в свое обычное состояние. Что я только не пробовал, чтобы успокоить свой пыл и снова выйти наружу — ничего не помогало. Оставался только один вариант — контрастный душ. Я со всей силы открыл кран с холодной водой, разделся и встал под ледяные струи. Мысли были напрочь заняты лучшей подругой. Зачем я это сделал? Сотню раз обещал себе, что не притронусь к ней, не обижу и не разобью ее чувства. Еще в детстве, когда она казалась мне такой милой и красивой, я заглушал эту любовь другими, пытаясь найти ей замену, но у меня не получалось. Никогда не получалось. Все девушки были либо похожи на Гриневу, либо совершенно отличались, но ни одна их них даже рядом не стояла с подругой. Я долгое время называл ее «другом», в то время как отчаянно хотел. Со временем я научился скрывать это, научился видеть в ней всего лишь подругу. Дал себе обещание ни за что не смотреть на нее, не представлять и даже не думать. Эта клятва была настолько сильной, что я забыл о Гриневой на пару лет, пускаясь во все тяжкие. Но сейчас, когда я позволил себе эту минутную слабость, оправдывая желанием самой Стаси, снова стал ненавидеть себя. Зачем я позволил себе ее поцеловать? Пусть она и сама хотела этого, но надо было пресечь ее желание, сразу сказать, что она меня не интересует. Да, это была бы наглая ложь, но это ложь ради спасения. Ради спасения нашей дружбы. А теперь что? Я сам вмиг разрушил то, что выстраивал годами, городил от нее баррикады, пытался скрыться за словом «друг». Ладно бы, если это был бы простой поцелуй, но это был самый охуенный поцелуй. А если бы он достался кому-то другому? Если бы она досталась кому-то другому? Нет. Не может быть. Нет, я не должен о таком думать. Я ударил кулаком по плитке, стараясь выместить всю злость, однако, ничего не помогало. С каждым мгновением становилось все хуже, а воспоминания бились в голове, заставляя проживать этот момент снова и снова. Я был зол. Ни на Гриневу, ни на обстоятельства, а на себя. Этого не должно было случиться. Никогда. Теперь мне снова придется держать себя в руках, чтобы не испортить ей жизнь. Свою я загубил, но ее жизнь мне важнее. Она — мой друг. Друг. Я быстро вышел из ванной и направился в свою комнату, закрывая дверь. Надеюсь, я достаточно ясно дал понять, что не готов к разговору. Но как только я оделся и сел за приставку, Стася постучала в дверь. Ну зачем? — «Колу» будешь? — спросила она, осторожно заходя в комнату. — Нет, спасибо, — твердо отрезал я, намекая, что хочу побыть один. — Смотри, какую футболку нашла в шмотках, — я повернулся, чтобы посмотреть на девушку. На ней была та самая вещь, которую я подарил ей в начале одиннадцатого класса. Я любил раньше эту футболку, но сейчас просто ненавидел. Зачем блондинка показала мне ее? Я ни на шутку разозлился и снова корил себя за проваленную клятву, которую так усердно сдерживал. — Стас, я хочу побыть один, — прямо сказал ей, в надежде, что девушка все-таки покинет комнату. Гринева, знала бы ты, что я сейчас чувствую. Это не симпатия, и даже не любовь, это нечто другое, больше похожее на разочарование, которое с каждой секундой одолевало меня. — Все же хоро… — Гринева, я же сказал: выйди! — крикнул я, как только моему терпению пришел конец. Все же хорошо? Нихуя не хорошо, Гринева. Как думаешь, хорошо ли человеку от того, что он предал себя, заставил сердце дать надежду, да и еще, сука, возбудился от того поцелуя? Я чувствовал себя последним куском дерьма, который опять подумал не той головой, слепо шагая на те же самые грабли.