Невозможно отказаться

На часах почти полночь, а по радио играет концерт Нила Янга. В Арваде неприятно холодно, и только ягодный пунш с корицей поддерживает в Дэвиде относительное тепло, а свитер, что связала сестра, быстро пришёл в негодность, как только он взял на руки Дейзи. Хоть она дама взрослая, а коготки за пять человеческих лет прятать так и не научилась. — Надо было подстричь ей когти вчера, — сокрушается Эмбер, а в голубых глазах мелькает веселье. — Все, как ты и хотел, теперь можешь носить свои скучные лесорубные рубашки. Больше ничего вязать не буду! — И ушла ворчать на кухню. — Ты ведь не специально это сделала? — обращается Дэвид к кошке, мягко почесывая ее за ушком. Дейзи в ответ лишь громко мурлыкает, блаженно прикрыв зеленые глаза. Ее черный мех так и блестит под неярким светом лампы, что создает ощущение иллюзорности происходящего. — Мне казалось, ты не любишь животных, — осторожно подмечает Коннор, обворожительно улыбаясь. В руках он держит котят Дейзи — Венди, Старр и Локи. Черно-белый Локи отчаянно пытается вырваться, то и дело жалобно мяукая, а вот белоснежная Венди и с чёрным сердечком на холке Старр с опаской посматривают на Коннора. На его замечание Дэвид искренне улыбается и отвечает совершенно противоположное, в такт мурлыканью Дейзи: — В детстве мы с Эмбер жили на ферме в Теннесси. Лошадей, коров, кошек с собаками там было в достатке, как и персиков с полями кукурузы. Я люблю животных, но сам понимаешь… «Из-за моей работы я не могу привязываться» застывает в воздухе. Дэвид не произносит это, но незаконченная фраза так и остается парить в доме сестры. — Да, я понимаю, но Хэнка это не остановило, — пожимает плечами Коннор и опускает на пол непослушных котят. Локи тут же бежит стремглав от них и быстро забирается на диван, пуская острые коготки. Венди вальяжно проходит мимо и уходит на кухню, куда ушла Эмбер. А вот маленькая Старр тихо сидит у ног Коннора и не шелохнется, все так же посматривая на него своими большими зелёными глазами. — Ты ей понравился, — замечает Дэвид и отпускает Дейзи. Дейзи, как гордая мать, вылизывает Старр и вместе с ней уходит на кухню, а следом за ними убегает и Локи, вдоволь наигравшись с обивкой дивана. Сестра точно будет недовольна такому развитию событий. — Ты так думаешь? — удивляется Коннор и с нежностью смотрит на Дэвида. — Кошек я не могу понять, в отличие от собак. Мистер Янг на радио заканчивает петь о бессилии и начинает песню, которую любит Аллен и ради которой он поступится гордостью и сделает один отчаянный шаг. А может, и два. Как повезёт. Мягкие гитарные аккорды врезаются в душу, и Дэвид подаёт руку Коннору: — Потанцуем? В карих глазах сквозит неверие, и Коннор с сомнением отвечает, но на губах показывается улыбка: — Ты говорил, что не умеешь танцевать. Совсем. — Он тебе лгал, птенчик! — раздается из кухни вредный голос Эмбер. — Все он умеет! — Не порти момент! — огрызается Дэвид, обращаясь к сестре, и тут же откашливается, и с приятной хрипотцой спрашивает Коннора ещё раз: — Ну, так что? Нил Янг начинает петь, и в глазах любимого человека Дэвид видит озарение и ту самую любовь, о которой поет музыкант. Коннор подает ему руку, и сердце Дэвида начинает учащенно биться. В вечернем отблеске их кольца ярко переливаются золотым светом, как истинный знак того, что Коннор принадлежит только ему, как и Дэвид Коннору. Неуверенные, но в то же время сильные руки Коннора опускаются на плечи Дэвида, и тот мысленно выдыхает, когда кладёт свои ладони на талию любимого. На их «свадьбе» были только Аманда, Хэнк и Эмбер, больше никого не звали. Это даже свадьбой назвать было нельзя, они просто расписались в мэрии. «Мне большего и не надо», — улыбаясь, отвечал Коннор, крепко держа за руку Дэвида. За пару месяцев до судьбоносного дня в мэрии Коннор сообщил, что ему предложили место в ФБР и он считает, что надо соглашаться. «У них есть офис здесь, так что я ничего не теряю. Тем более у нас с тобой не возникнет конфликт интересов и меня не переведут в другой город», — уверял его Коннор. Его доводы показались весомыми и логичными, и Дэвид согласился с ним. Шаг, ещё один шаг, главное не наступить на левую ногу, а то Коннор неделю назад перестал пить мощные болеутоляющие. Будет запредельно стыдно, если Дэвид отдавит ногу любимому. — У тебя неплохо получается, — без ухмылки отвечает Коннор, и его восторженный взгляд говорит о многом. — Уверен? — На все сто процентов. Когда звучит припев, Коннор подаётся ближе и целует Дэвида, нежно и сладко; сердце готово остановиться. Привкус корицы тает на языке, соприкасаясь с чужим, и становится так хорошо, что Дэвид мечтает о том, чтобы остаться в этом прекрасном мгновении навсегда. Если это рай, то пусть он будет именно таким. Но мгновение быстротечно, и Коннор мягко отстраняется, когда Нил начинает петь второй куплет*. — Мне нравится эта часть, — подмечает Коннор, а его руки чуть сильней сжимают плечи. — Очень жизненная. Дэвид не смеет оспаривать его слова и крепко обнимает. Пусть это не полнолуние перед осенним равноденствием, но оно так же прекрасно, как и то, о чем поёт Нил Янг.