Когда-нибудь наступит завтра...

Проснувшись, Кили открыл глаза и огляделся. Он даже не сразу вспомнил, что произошло вчера, а когда вспомнил, то закрыл лицо руками и глухо простонал. Зачем он только проснулся? Зачем?.. Он находился в небольшом помещении Эребора, в котором отряд обосновался с тех пор, как Смауг покинул Гору, - значит, друзья ночью перенесли его сюда. Как же крепко он спал! И проснулся позже всех, кстати. Как, впрочем, и вчера, вспомнилось вдруг. Комната напротив была временно обустроена под столовую – Кили и сейчас слышал доносившиеся оттуда приглушённые голоса. В опустошённом Эреборе всем было неуютно, поэтому маленький отряд держался вместе и почти не покидал своего пристанища неподалёку от центрального балкона над воротами, с которого можно было заранее приметить надвигающуюся угрозу. Но ведь сейчас в Эреборе должен находиться не только их отряд, но и воины Даина… Кили повернул голову - и застыл в изумлении. Все мысли сразу исчезли, будто их и не было. Рядом с ним лежало смятое одеяло Фили, а в изголовье – его рюкзак, который он использовал вместо подушки. Всё как всегда... Как будто Фили совсем недавно проснулся и, не желая тревожить сон младшего брата, ушёл потихоньку к товарищам. Чувствуя, как в горле нарастает тугой комок, а глаза становятся влажными, Кили вскочил на ноги и решительно направился к двери. Ему просто необходимо было немного проветриться. Выскочив в коридор, что разъединял обжитые комнаты, Кили вдруг остановился как вкопанный, не веря своим глазам. Из другого конца коридора по направлению к нему шёл Фили! - Кили, я уж собирался будить тебя, - приветливо начал старший, но, увидев, каким ошалелым взглядом смотрит на него брат, вмиг посерьёзнел. – Кили?.. - Нет, не подходи! – Кили выставил вперёд обе руки и едва не упал, попятившись назад и задев плечом полуоткрытую дверь. - Брат, ты чего? Будто привидение увидел! Это же я, - Фили попытался его успокоить, уже и сам не понимая, что происходит. Кили тряхнул головой, чтобы убедиться, что это не видение, вызванное воспалённым сознанием. - Фили?.. – выдохнул он, всё ещё держась на безопасном расстоянии. – Ты… здесь? – озвучил первый пришедший в голову, не вполне логичный вопрос. - Конечно, здесь. Где же мне ещё быть? - Значит, ты… не погиб? - Что? Нет, конечно же! Как я мог погибнуть?! Тебе что, дурной сон приснился? - Сон? - эхом повторил Кили, будто вдумываясь в смысл этого слова, и озадаченно сдвинув брови. – Сон... - проговорил он уже более внятно и несмело улыбнулся. - Ну, конечно! – просиял Фили и шагнул навстречу брату. Кили поднял на него недоверчивый взгляд, осторожно коснулся руки Фили и, удостоверившись, что он вполне себе материальный, бросился ему на шею, заставив того охнуть от неожиданности. В глазах снова защипало от непрошеных слёз, но Кили усилием воли сдержал их. Нет, он не покажет себя перед братом слабаком, испугавшимся собственного сна, пусть даже такого реального. Но, Махал, как же он рад видеть Фили живым! - Ну, всё-всё, успокойся. Это просто дурной сон. Он больше не повторится, - старший ласково гладил его по волосам, утешая. Кили с большой неохотой выпустил его из крепких объятий. - Ну, братишка, ты и напугал меня!.. – признался светловолосый принц, переведя дух, и покачал головой. - Фили, ты не представляешь, каким реальным был этот сон! Такой яркий, такой подробный… - Ты просто перенервничал, от этого такие сны. Мы все уже на пределе. Забудь о нём, а я попрошу Оина дать тебе после завтрака успокоительной настойки. Всё будет нормально, вот увидишь. Кили улыбнулся в ответ, но сомнение и страх, засевшие глубоко внутри, как занозы, не спешили покидать его. Слишком подробными, слишком реальными были увиденные события, чтобы вот так просто отделаться от них. Но Кили со свойственной ему беспечностью предпочёл отмахнуться от подозрений. Он просто радовался тому, что Фили снова рядом, и не собирался зацикливаться на плохом. Вместе они прошли в комнату, где собрался почти весь отряд, за исключением Торина и Бильбо, да ещё Нори и Ори, которые дежурили в сторожке. Кили не отходил от брата, словно боясь, что тот может неведомым образом исчезнуть, стоит лишь оставить его одного. Они уселись за стол и принялись за скудный завтрак. Жуя уже порядком надоевшие сухари, Кили тайком оглядывался на своих друзей. И хотя он дал себе зарок не думать больше о том, о чём они разговаривали с Фили, он не мог не замечать очевидного. События этого утра были ему уже знакомы. Он точно знал, что Бомбур пожалуется на недостаточное количество съестных припасов, Бофур улыбнётся ему и попытается приободрить, а Двалин немногим позже примется снова проверять и затачивать свои топоры. К концу завтрака Кили ел уже чисто машинально, все его мысли были заняты одним: скоро сюда прибежит Ори с извещением о том, что вооружённые отряды людей и эльфов подходят к Эребору. И очень надеялся, что вопреки всему этого не случится. Иначе что же это получается?! Но когда перепуганный Ори всё-таки вбежал в комнату, Кили не на шутку взволновался. Вслед за всеми он поспешил на стену, на которой уже стоял Торин. По дороге к ним присоединился Бильбо, вынырнув из бокового прохода. Кили с подозрением покосился на мистера Бэггинса. "А ведь он украл Аркенстон и передал его эльфам". Подумав так, лучник тут же отмахнулся от этой мысли. Если это правда, то совсем скоро Бильбо сам признается в этом. Ухватившись за зубчатый выступ парапета, Кили напряжённо наблюдал за тем, как Трандуил и Бард подъезжают к воротам. Торин выхватил лук и выпустил стрелу, которая вонзилась в землю в опасной близости от эльфийского короля. - Следующую всажу между глаз! – крикнул он следом. Всё происходило точь-в-точь как вчера… то есть, в том сне. Кили так и не решил для себя, как называть то, что ему довелось увидеть. Его не оставляло ощущение, будто он находится в центре всеобщего помешательства и единственный из всех понимает всю абсурдность происходящего. Но если всё это случилось ранее, то многие из присутствующих должны быть мертвы. По-другому и быть не может! А раз все они живы, значит, это и в самом деле был сон? Никогда ещё Кили за все прожитые годы не доводилось видеть вещих снов. Он считал, что подобное может случиться лишь с кем-то великим и мудрым, вроде лорда Элронда, хотя не то чтобы когда-то всерьёз об этом размышлял. Но вдруг на этот раз Валар обратили свой взор на него и наградили знанием будущего? Он так задумался, что пропустил момент, когда эльфийские лучники, все как один, взяли на прицел защитников Эребора, и гномы, кроме Торина, попрятались за парапетом. - Кили, сейчас не время для геройства! – Фили схватил его за рукав и потянул вниз. А потом и вовсе было не до размышлений. Кили снова стал молчаливым свидетелем предложения Барда обменять Аркенстон на золото, признания Бильбо в краже и его изгнания. Младший племянник Торина относился к мистеру Бэггинсу с уважением за такие редкие для представителей его народа качества, как храбрость и смекалка, и верил, что тот хотел сделать как лучше, но в то же время не мог взять в толк, как можно предать из лучших побуждений? Ведь он действительно обманул Торина, передал давнему недругу не просто один драгоценный камень из бесчисленного множества в сокровищнице Трора, а святыню их рода… Да и какой, в конце концов, смысл в его махинациях, если сражению всё равно быть? Со стороны донеслось протяжное пение труб, и вскоре в поле зрения показалось прибывшее по просьбе Торина войско с Железных Холмов во главе с Даином. Все призывы Гендальфа сохранить мир пропали втуне: не прошло и десяти минут, как войска Трандуила и Даина схлестнулись в сражении. Невиданные орудия гномов обезвреживали летящие стрелы противника и врезались в его ряды, неся с собой панику и смерть. А вслед за ними пошло в ход и оружие ближнего боя. Но сражение в скором времени пришлось прекратить. Содрогнулась земля, взрытая огромными червеоборотнями, и из проделанных ими туннелей чёрными потоками хлынули отряды орков. В свете новой, куда более серьёзной угрозы недавние противники стали если не союзниками, то соратниками на поле боя, объединив силы против общего врага. И снова смерть пошла гулять по равнине, а земля с одинаковым равнодушием впитывала что красную, что чёрную кровь. Кили не находил себе места. Как и остальные участники похода, он рвался в бой. Юношеский пыл не могли остудить ни запреты Торина, ни даже знание того, что может ожидать их в конце. Кили не верил в неотвратимость судьбы. Среди гномов было распространено мнение, что каждый сам куёт свою судьбу. И сидя на каменных обломках, рядом с парадными вратами, где собрался весь отряд, он думал о том, что сохранить честь и жизни обоих родных гномов – возможно. Он с готовностью поднялся, когда увидел идущего навстречу Торина, - без короны и вычурных доспехов. Разве что не произнёс тех слов, которые тогда прокричал в лицо дяде. - Друзья мои, я не смею просить вас об этом, но последуете ли вы за мной в последний раз? "В последний раз…" - эта фраза резанула слух. И пока все дружно приветствовали предводителя, Кили пытался понять, что заставило дядю произнести эти слова. И, главное, как сделать так, чтобы они не оправдались. От начала вступления в бой его вела уверенность в своих силах. Но уже на Вороньей Высоте, когда их встретила настораживающая тишина, принца кольнуло сомнение, а правильно ли то, что он позволил им оказаться здесь. Впрочем, на данный момент пути назад всё равно не было. Торин с Двалином остались снаружи отбивать нападения гоблинов, а они с Фили отправились к старым башням. На душе было неспокойно. Кили казалось, будто за ним наблюдают десятки пар орочьих глаз, жаждущих насладиться зрелищем его смерти. Но истинный воин никогда не бежит от опасности, и Кили упрямо шёл вперёд, лишь крепче сжимая держащий наготове лук. Азог хочет поймать их в ловушку, но как бы ему самому не поплатиться за свою дерзость! Кили надеялся, что если действовать быстро и умело, им удастся выманить предводителя орков и всем вместе прикончить его, пока ему на подмогу не подоспела вторая армия. Тогда у Осквернителя не останется шанса спастись. А может даже, если появится такая возможность, он, Кили, и сам застрелит его. Или хотя бы ранит. - Кили, останься здесь. Осмотри нижние этажи, - предсказуемо попросил брат, когда они подобрались к знакомой развилке. - Нет, - твёрдо возразил лучник. – Я пойду с тобой, - и, не желая медлить, двинулся вперёд. - Кили! – донёсся до него осуждающий шёпот Фили, обескураженного решительностью брата. Кили знал, что с этого момента идти нужно как можно осторожнее, но он и представить не мог, что засада будет поджидать их за первым же поворотом и окажется настолько хорошо замаскированной, что их поймают, как слепых котят. Обычно орки не шли на хитрость, придерживаясь единой тактики – нападать всем скопом. Но на этот раз они действовали на удивление слаженно и грамотно. Чувствовалась железная воля их коварного предводителя, держащая их в узде. Всё произошло за несколько секунд. Кили даже дёрнуться не успел, как его и брата скрутили в два счёта. А когда опомнился, то похолодел до глубины души. Его держал, наполовину согнув, один из прислужников Азога, Фили же попал в лапы самому Осквернителю. Мерзко гогоча и постоянно толкаясь, орки поволокли их наверх – Кили лишь на мгновение успел посмотреть в глаза брату и получить в ответ полный боли и отчаяния взгляд. Пока их вели, гном успел не раз проклясть себя. Глупец! Ему была дана возможность изменить будущее, а он всё испортил! Расставлял силки Азогу и сам же в них и попал! Шедшие позади орки забили в барабаны – Кили узнал эту жуткую музыку, от которой кровь стыла в жилах. Но неожиданно вместо страха им овладела злость. Пусть они попались, но он не позволит, чтобы их вели, как скот на убой! Он будет сопротивляться, и пускай они лучше погибнуть в драке, чем их просто прирежут на глазах у Торина. Они уже поднялись на ту самую открытую площадку, когда Кили удалось незаметно достать спрятанный засапожный нож: орк, держащий его, больше скалился, чем действительно следил за своим пленником. Выгадав момент, гном резко дёрнулся и полоснул своего надсмотрщика ножом по горлу. Рана оказалась не смертельной, но орк пошатнулся, и Кили успел выхватить его ятаган, чтобы в следующую секунду берсерком броситься на остальных, прокладывая себе путь к Фили. Враги всполошились и сплошной живой преградой встали у него на пути. Силы были неравны, тем более, что Фили не мог придти ему на помощь. Орки теснили вырвавшегося пленника к краю, и Кили уже мысленно попрощался с жизнью. Но вместо того, чтобы почувствовать, как вражеский клинок пронзает его тело, он вдруг ощутил, что его ноги соскальзывают с обрыва. Инстинктивный страх подкатил к самому горлу, Кили неловко взмахнул руками и сорвался вниз. Момент падения запомнился ему надолго: каким беспомощным себя почувствовал, когда потерял опору, и как резко над ним опрокинулось бескрайнее серое небо. А через мгновение, неестественно долгое, его тело прошило иглой боли от удара об лёд. Кили поморщился и сдавленно зашипел сквозь зубы. Но, к счастью, повреждения оказались несерьёзными, он отделался лишь ушибами. Едва осознав это, лучник вскочил на ноги, превозмогая боль: тревога за брата, подкреплённая доносящимся сверху угрожающим рычанием, подхлёстывала его, словно кнутом. Но не успел он сделать и пары шагов, как впереди него, на некотором отдалении, упало тело Фили. Распахнутыми от ужаса глазами Кили уставился на брата. Боль, отчаяние, гнев захлестнули его с головой, лишая рассудка и навязывая свою волю. Поддавшись порывам, Кили неистово кинулся в бой. Орочий ятаган в его руках теперь отнимал жизни сородичей своего бывшего хозяина. Но с какой бы самоотдачей Кили ни сражался, ему не удавалось вытравить из своего сердца раскаяние и стыд. Вина за смерть Фили на его совести. Как воин Кили знал, что однажды они с братом могут погибнуть на поле боя. Но он и помыслить не мог, что смерть будет к ним так несправедлива, забрав одного, а второго оставив тяготиться потерявшей смысл жизнью. Всегда вместе, всегда рядом друг с другом – они и мир этот покинуть должны были вдвоём. Поэтому бездумно кидаясь в бой, Кили отчасти хотел не только достойно отомстить за смерть брата, но и в завершении самому напороться на вражеский клинок. Но, видимо, Махал окончательно отвернулся от него, недостойного, не сумевшего даже с подсказками, дарованными свыше, защитить родных. Казавшийся нескончаемым поток врагов наконец иссяк – и с Кили будто спала пелена наваждения. Растеряно и беспомощно он огляделся по сторонам. Он стоял совершенно один посреди выбеленного снегом и выстуженного морозными ветрами пространства, разве что позади, как бы обозначая пройденный им путь, валялись неопрятные туши убитых орков. "Торин", - внезапно ворвавшаяся в сознание мысль вывела гнома из оцепенения, и он бросился бежать… Куда? Он и сам не знал. Пытался вспомнить, где мог бы быть Торин после того, как они расстались, но быстро понял, что насчёт этого судьба не дала ему никакой подсказки. Плутать пришлось недолго: Кили выбежал к заледеневшей реке, обрывающейся у края ныне неподвижным водопадом. И там, на льду, увидел две фигуры, в которых угадал лежащего Торина и склонившегося над ним Бильбо. Бросился было к ним, но на полпути замедлил бег, будто у него внезапно ослабли ноги. Спешить было уже незачем. В угрюмом молчании Кили принёс тело брата в Эребор и уложил на каменное возвышение. Ему хотелось биться головой об стену, упасть на колени и выть наподобие варга, проклиная себя за неосмотрительность. Но он только сел рядом с Фили, упёрся локтями в каменную поверхность и спрятал лицо в ладонях. - Кили… Прости, что я… Я только принёс воды. Наверное, тебе хочется, - лучник поднял голову и встретился взглядом с мнущимся рядом Ори. - Спасибо, Ори, - выдавил из себя Кили, с трудом протолкнув эти слова сквозь пересохшее горло, и слабо улыбнулся. Летописец вернул ему робкую печальную улыбку и, передав кружку с водой, отступил назад. Кили принюхался, различив едва уловимый горьковатый запах, и выпил залпом почти всю кружку. На языке остался привкус вяжущей терпкости, значит, вкус полыни ему не почудился. Видно, Оин примешал какую-то свою настойку. Поэтому неудивительно, что через несколько минут Кили начало ощутимо клонить в сон: по венам растеклось приятное тепло, а веки норовили закрыться сами собой. Гном поднялся и побрёл, пошатываясь, искать место для ночлега. Нашёл первую попавшуюся достаточно широкую скамью и тяжело повалился на неё. Свернулся клубочком, подобрав колени к груди, и поднял ворот плаща, почти закрыв им лицо. - Прости меня, Фили… - пробормотал лучник, позволив горячей влаге свободно течь из его глаз.